Луна. Никому не верь

Однако она даже для себя не успела как следует оформить свою мысль и не успела понять, что именно ей не нравится в выражении лица Мерка, как повисшую было тишину разорвал зуммер переговорного устройства. — Лавист, пятый ранг, — коротко отрапортовал Мерк, коснувшись пальцем металлического значка, впаянного в лацкан мундира. — Да. Да. Эксперимент идёт по намеченному плану. Всё в силе, да. Что? Нет. Нет. У меня есть новости, Монженераль. Да. Разрешите доложить? Я прошу разрешения расширить сферу эксперимента. Выяснились новые подробности, возможно, потребуется коррекция плана. Да, понимаю. Отчёт предоставлю по форме. Есть. Он вновь дотронулся до кнопки коммуникатора. — Ты чего это задумал? — подозрительно спросила у него Сел. Этот разговор ей очень не понравился, и она решила выяснить всё до конца. — Ты только что призналась мне в том, что ты — глава преступного синдиката, и в твоих цепких лапках находятся все нити сети поставки и распространения запрещённых… — усмехнулся службист. — Ты чего это лепишь, придурок? Я ни в чём таком… — Селен аж задохнулась от такого неожиданного коварства, прервав его на полуслове. — Это ты дура, Сел! Пойми, ты фактически уже труп! Тебе какая разница, здесь помирать или там, на границе? Я дам тебе шанс! — Какой шанс? Какой, твою мать, шанс? Тут сдохнуть или пролететь пять часов, чтобы сдохнуть у чёрта на рогах? Хорош выбор! Отличный шанс! Разумеется, ни на секунду Сел не уверовала в эту затею. Как собирался Мерк её дотащить до границы? Ведь это же бред, они не выйдут даже за пределы полиса! Да даже если и допустить эту возможность, то как выжить в нейтральных землях, где только скалы и вечный снег, который не тает даже в солнечное время года? Ни еды, ни питьевой воды на многие миллионы шагов! Однако болезненное желание вновь, хотя бы ненадолго, хотя бы один раз, но прикоснуться к корпусу любимой машины, было таким ярким! Ещё раз, последний, ощутить сладостную дрожь её мотора, быстрый короткий разбег и… эйфорию отрыва от земли! Да, если и есть на свете что-то, что вштыривает её почище любого препарата, то именно это волшебное, пленительное ощущение абсолютного счастья, свободы и беспечности, которое её охватывает всякий раз, когда она садится за штурвал. А там и помереть не обидно. Да и если уж так подумать, лучшей смерти она бы и не желала. Если бы можно было выбирать, конечно, она-то уж, без сомнения, выбрала бы именно такую — в полёте, вернее, в свободном падении… — Пойдём, — внезапно тряхнула она головой и решительно стала натягивать сапоги, которые так и стояли сиротливо возле тахты. — Чего это ты так легко согласилась? — подозрительно зыркнул на неё офицер, очевидно озадаченный быстрой сменой направления ветра, который хозяйничал в селиных мозгах. Селен к этому времени закончила бороться с сапогами и уставилась снизу вверх на Мерка, который уже стоял рядом и приводил в порядок все застёжки на своём мундире. — Дак ты уж определись, какого такого рожна тебе надо? Уговаривал меня, уговаривал, а как я согласилась — снова всё не так. Собачиться Мерк, очевидно, был не настроен, поэтому он молча протопал на кухню, повозился там пару минут и вновь появился в дверном проёме с так и не съеденными брикетами в руках. — Держи, это тебе, — он протянул простую полотняную сумку через плечо, в которой тоже были брикеты. — А это мне, — свои пару штук он тоже положил к себе в планшет и с трудом его застегнул. — Запасливый, — насмешливо протянула Сел. — Кто-то же должен не быть раздолбаем, как некоторые. Мало ли что. Да и в пути проголодаемся. Голодное мурлыкание в животе Сел с радостью приняло участие в их разговоре. Сел нахмурилась и с досадой натянула на себя куртку. Успеется ещё, размурлыкался он тут! Хозяйская судьба на волоске висит, а это наглое создание о своих интересах заботится. — Погоди, — остановил её службист. — А? — Селен уже взялась за ручку, совершенно забыв, что дверь закодирована новым шифром. Видимо, Мерк сейчас её отстранит и введёт действующий код, подумала она, однако на сей раз ошиблась. Тот почему-то не торопился выходить. Стоял и смотрел на неё. — Давай… чёрт! — блин, ей показалось, или её конвоир смутился? Смутился? — Давай поцелуемся, что ли? Ну на («прощание», кажется, чуть не вырвалось у Мерка, однако он быстро нашёл замену этому безнадёжному слову)…дорожку? — Давай, — с пересохшим горлом откликнулась Сел. Что она дурочка, отказываться от поцелуя? Которые она, кстати, очень любит! Любила… Это как раз любовник её всегда терпеть не мог «лизаться», как он говорил, недовольно морщась, когда Сел лезла к нему с нежностями. И те немногие поцелуи — всегда по инициативе Селен — можно было по пальцам пересчитать за всё время их знакомства. А сейчас… Да мир, похоже, перевернулся! Но! Сел не идиотка. Она не откажется. И она сейчас получит то, что хочет, то, что захотела сразу же после этих слов. — Давай, — снова повторила она, как во сне, и сморгнула. Соринка, что ли, попала в глаз? Офицер так и прижал её, всем корпусом, к закрытой двери, надавив её спиной сразу на все кнопки кода. Но Сел этого почти не чувствовала. Она была полностью захвачена волшебным ощущением чужой ладони на макушке. Когда тебя гладят по длинным отросшим волосам, то ты чувствуешь тепло и нежность. А когда вместо волос у тебя короткий колючий ёжик, то он покалывает не только руку, дарящую тебе эту ласку, но и основанием каждого волоска щекочет и колет кожу твоей собственной головы, и это немного больно и до одури приятно. Так, словно миллионы искорок пробегают по темени, вискам и лбу и гаснут, отдав свой жар. Когда на тебя смотрят просто так, с интересом, насмешкой или равнодушно, то ты видишь только глаза, любопытные, насмешливые, раздражённые или равнодушные. А когда на тебя смотрят перед тем, как поцеловать… тут совсем другое, другое… Ты видишь всё, что творится в голове у этого человека. Селен как зачарованная смотрела в льдистые голубые глаза и не находила там ни холода, ни отстранённости. Лёд по-прежнему присутствовал, но он будто обжигал и затягивал в себя, как в омут, так, что невозможно было оторваться. Сел и смотрела. Смотрела до тех пор, пока Мерк не прикрыл веки и не коснулся её губ своими. Легко, будто пёрышком пощекотал. Потом переместил ладонь с темени на затылок Селен, но только для того, чтобы прижать её губы к своим, уже сильнее, намного сильнее, так, что исчезло всё вокруг, остались только эти жадные губы, этот нетерпеливый язык, ворвавшийся в податливый рот, эта мешанина и безумная карусель укусов, засосов и снова укусов. Она уже не понимала, кто из них стонет, она вскрикивала и кусалась в ответ, впивалась в этот невероятный, красивый, с крупными хорошо очерченными губами, горячий рот, словно бы хотела отомстить ему за то, что всё это так ненадолго, так беспощадно скоротечно, так… в последний раз… Целоваться в одежде было странно и неудобно, всё мешало, а хотелось прижать его к себе руками, до боли, до сорванного дыхания, вплавиться в этот гибкий и сильный торс. Селен залезла под куртку, чтобы почувствовать ладонями горячую кожу спины, впиться с досады в неё ногтями, чтобы не оторвать… и со злостью простонала, когда Лавист отстранился от неё буквально рывком. — Хватит, — слишком резко и почти зло бросил он. — Давай уже, пора. Сел расстроенно прикусила губы и несколько секунд стояла, не шевелясь и опустив глаза в пол. Ей не хотелось, чтобы всё, что она сейчас чувствует, можно было прочесть по её глазам так же легко, как она сама читала только что. Всё же она не выдержала и один раз коротко глянула из-под ресниц на любовника. Однако ничего особенного там не увидела, потому что тот тоже смотрел в сторону. — Пошли? — уже ровно произнёс тот; она только кивнула, продолжая кусать губу и не глядя на Мерка. Оказывается, на улице уже вовсю хозяйничал глубокий вечер. Небо по-прежнему было чистое, без туч, что было большой редкостью для этих широт в это время года, и Сел невольно залюбовалась, стянув на несколько секунд защитные очки и задрав голову вверх. Фантастическое зрелище всегда завораживало её, и с детства ничего не изменилось. Чёрно-синее небо в мириадах сияющих точек звёзд; Сел готова была смотреть на него часами. И да, сегодня было равнолуние, и обе луны — одна старая, похожая на варёный желток, и другая, искусственная, розовая — сияли в нём своими половинками, практически одинаковыми по размеру. В это равнолуние они были обращены друг к другу не так, как в прошлое — спинками, а лицом. И находились довольно близко друг к другу. «Ещё немного — и они поцелуются», — подумала Селен про себя. — Очки надень, дебилка, — пробубнил сквозь респиратор Мерк. Сел послушно надела. Картинка стала чуть менее яркой, но продолжала очаровывать своей сказочной красотой. Они уже были недалеко от парковки. «Интересно, как мы полетим? — с запозданием подумала Селен. Этот дурацкий поцелуй вышиб из её головы почти все мысли, а ведь нужно продумать маршрут. И да, если они полетят на её планере, и Мерк скинет её там, в нейтральных землях, то как же он сам-то вернётся назад? Селин планер его не примет, она же не сможет его сейчас перепрограммировать? — Полетим порознь, — как будто прочитав её мысли, бросил офицер. — У тебя связь межпланерная есть? «Разумеется, есть. У меня всё есть, что только может быть. Я об этом позаботилась, когда была малолетней идиоткой со спёртым в зобу от счастья дыханием, когда покупала эту игрушку. Я нафаршировала её всем, до чего смогла дотянуться, как рождественскую искусственную индейку». Но вслух Сел ничего не сказала. Только кивнула. Есть. — Расстояние какое? А… ну да, — понял Мерк, поймав взгляд сквозь очки, — тогда ориентируйся по мне, у меня полмили максимум. Дальше не уходи. И вообще старайся держаться рядом, чтобы на радарах не засветиться. У меня защитный экран мощный, так что на тебя тоже хватит. — А как же блок? — внезапно вспомнила Сел. — Я ж даже за границу полиса не попаду, у меня же ограничение! — Ты, самое главное, меня слушай. Лететь нам над полисом полчаса. Как будем близко — наберёшь комбинацию, какую я скажу. И блок снимется. Они продолжали идти и остановились на равном расстоянии от обоих планеров — сил безопасности и селиным, грязнючим, но от этого не менее любимым и родным. Парковка была без сугробов, плавильно-сушильные машины работали исправно, Селен не зря отдавала за это место приличную сумму и не жалела об этом. — Ты всё поняла? — Мерк всё что-то талдычил, но Сел уже охватило радостное волнение. Она так скучала! По своей птичке дорогой, которая тоже соскучилась и застоялась за эти больше чем полмесяца без движения! — Всё. Пошли. Селен не надо было говорить дважды. Она почти бегом направилась к своей желанной цели и уже почти преодолела всё расстояние, отделяющее её от любимой птицы, как вдруг за её спиной раздался выстрел. Сел не успела испугаться, потому что сначала не поняла, что это было. Как будто короткий глухой гром громыхнул, искажённый и приглушённый из-за того, что капюшон, защищая уши от мороза, ещё и гасил большинство звуков. Она просто повернулась на звук и тут же увидела службиста, который почти уже бежал и был совсем рядом. — Глухая тетеря! — раздражённо бросил парень, поравнявшись с ней. — Кричу ей, кричу. Совсем на радостях сбрендила? Вообще-то он был недалёк от истины. Сбрендила, да. Настолько, что даже совершенно не испугалась психа с пушкой в руке. — Ты чего, дурканулся тут тир устраивать? Стрелять-то зачем? — Да затем, что ты иначе не услышала бы! Я чуть не забыл — снимай свой хронометр. Отдай мне. — На фига тебе мой ИХ? Приказ Императора… — Да срал я на твоего Императора вместе с его приказами! Давай, не умничай! Сел пожала плечами. Она, конечно, не идиотка — спорить с раздражённым офицером, да ещё и с пушкой в руке. Но и без индивидуального хронометра как-то… Она всё же покорно оголила руку, в которую тут же вцепился всеми своими ледяными зубами нешуточный мороз. Пока Сел расстёгивала ремешок хронометра, казалось, что запястье её покрылось тонкой коркой льда. — Держи, псих, — буркнула она на офицера, протянув тому прибор. — Я первый взлечу, — тот даже на психа не отреагировал. — А ты за мной. По ночному небу над полисом лететь было легко и приятно. Селен ориентировалась на Мерка, прекрасно помня, как трудно тому давался полёт, и надеясь, что сейчас, когда трассы относительно пусты, тот не будет так нервничать, как днём. У самой же Селен душа пела на разные голоса, и она, не выдержав такого прессинга счастья, которое буквально распирало её изнутри, замурлыкала какую-то простенькую песенку. Негромко, вполголоса. — Не забивай эфир, — тут же отреагировал динамик в гермошлеме. — И так глухарь, дак ещё и песни она поёт! Сел тут же послушно замолчала. Подумаешь, нервный какой! — Не обижайся, — тут же ожил динамик снова. — Проверка связи. Через полчаса молчания они всё же подлетели к границе города. Перламутровая полупрозрачная дрожащая стена быстро приближалась, так быстро, что Сел начала нервничать. — Код! — всё же не выдержала она, почти выкрикнула в микрофон. — Набирай! — мгновенно отозвался Мерк. И быстро, но чётко проговорил цифровую комбинацию. Селен пробежалась пальцами по клавиатуре и замерла. Четыре. Три. Два. Один. Барьер. Ничего не произошло. Планер только чуть дрогнул, и мотор взял ноту на тон выше. Они так же летели рядом, примерно в пятидесяти шагах друг от друга, и Сел, повернув голову, увидела сквозь стекло кабины Мерка его довольную, чуть улыбающуюся рожу. Вот скотина! На слабо взял! Это ж он специально сделал, выжидал до тех пор, пока Сел не выдержит! Ну подожди у меня! Сел с мстительным удовольствием нажала на педаль, глядя как стрелка спидометра начинает свой разбег.