***
— Я бы хотел вернуться в университет. Они спрашивали меня о моих планах - вот они. Мне же нравилось учиться там изначально. Просто потом это перестало иметь значение, потому что появился другой смысл жизни. И вся эта жизнь пошла по наклонной. — Ты считаешь, что уже готов? Ничего не меняется, сиди я тут хоть тысячу лет. Если они меня выпустят только когда я и знать не захочу Ричи - им придется ждать долго. Искать нужно другой вариант. Настраивать свою жизнь и без его присутствия в ней. Не забывать о том, что у меня есть я. Кроме меня самого вряд ли кто-то позаботится обо мне лучше. С Ричи или без Ричи - нужно становиться на ноги. — Если я не попробую, то чувствую, что останусь тут навсегда. Хочу перестать прятаться за этими стенами. Думаю, что готов. Миссис Эрншо долго смотрит на меня и делает какие-то свои выводы. Что-то пишет у себя в записях. Наверное, мой приговор.***
Мама приходит и впервые за долгое время сама спрашивает о Тозиере. — Почему ты спрашиваешь? В ответ она отводит глаза, и на секунду сердце уходит в пятки. Почему спустя столько месяцев она снова заговорила о нем? Его же имя табу. — От него можно ожидать чего угодно. Это не ответ. Мне вмиг становится тревожнее, явно что-то скрывает. Но я так близок к выписке, что не хочу все пустить под откос. Мое пребывание здесь зависит от реакции на сказанные ею сейчас слова. — Ну, а ты видишь его здесь? Говорю ей и безразлично пожимаю плечами и, кажется, попадаю в точку. Больше ничего не уточняю. Плевать же. Она говорит, что придет снова завтра. Стакан с водой замирает в руке, и я неверяще смотрю на нее. Неужели? Неужели действительно сработало и меня выпишут? Но я снова не уточняю, якобы согласен со всем. Безвольная кукла, прошедшая реабилитацию и готовая снова встать в строй, чтобы плясать под вашу дудку. Когда она уходит, то целует на прощание и говорит, что теперь все будет по-другому. И мне действительно кажется, что она не врет.***
Не сплю всю ночь, но теперь уже не от тревоги, сжимающей со всех сторон, а от какого-то прилива энергии. Я даже забыл, что сегодня не пил таблетки, вылетело из головы, что раньше мне этого не хватало. За долгое время меня качает из стороны в сторону как нетерпеливого ребенка, который не может дождаться поскорее утра, чтобы поехать в обещанный родителями парк. На душе приятный подъем. Мне даже не верится, что я могу быть свободным. Раньше я так это не ценил. Стал наконец понимать огромную разницу между уединением, одиночеством и свободой. И почему многие так сильно цепляются за нее. Мне хочется что-то делать. Что-то пробовать, узнавать, знакомиться. Естественно, хочется увидеть его. Больше всего остального. Но уже нет щенячей преданности и тоски, что не будь его, не будет ничего. Люблю его так, как никого больше не полюблю, совершенно особенный человек для меня, но если его не будет в моей жизни, я не хочу заканчивать ее, не хочу ставить крест. Не хочу остаться здесь, дожидаться его, пока совсем окончательно не сойду с ума. Чувствую, что с этой любовью могу попробовать прожить полноценно, не жертвуя ничем, не отказываясь от себя и своих потребностей. Нет больше "или он, или весь остальной мир". Я с ним, глубоко внутри все еще с ним, но и открыт для мира. Наверное, это все того стоило. Это и есть чистый рассудок.***
Раньше не осознавал, насколько круто иметь возможность делать что-либо самостоятельно. Обычно никто не ценит те моменты, когда можешь выйти во двор сам. Это же такая мелочь, кто вообще может быть благодарным за подобное? Просто погулять, потому что захотелось, не отчитываясь ни перед кем, без сопровождения врачей. Распоряжаться свободным временем так, как душа пожелает. Просто быть свободным. Во всех аспектах. Пока они оформляют документы на выписку, у меня есть еще пара часов. Всего ничего, потерпеть осталось ерунду. Еще немного я могу выдержать в этих стенах.***
Мне разрешили погулять во внутреннем дворике больницы. Самому. Что уже для меня праздник. Я в своей обычной одежде. Так давно джинсы не носил, что чуть руки не дрожали, когда натягивал их. Наконец, эта роба, как я ее называл, не будет касаться моего тела. Больничная одежда лишний раз только напоминает тебе о том, что ты очередной пациент здесь, никакой индивидуальности, никакого права выбора. Хорошо, хоть бейджик с именем не заставили надеть. Выискал глазами выход из больницы и буравлю его взглядом. Время тянется так медленно, здесь оно вообще как будто стоит на месте. В голове всплывает воспоминание, как Тозиер "выкрал" меня из университета на третьем курсе. Наши непостоянные встречи длились уже год к тому моменту. Как волшебник, он прочитал мои мысли, и забрал от ужасно скучных и утомительных пятой и шестой пары. Словно почувствовал. Всю дорогу молчал как партизан и не торопился сказать, куда мы так долго ехали. Уже был знак, что мы выехали загород, а он все не останавливается. Но мне ни капли не было страшно, он сидел рядом, внимательно смотрел на дорогу уверенным взглядом, и я ощущал себя, как за каменной стеной. Океан. Тогда он привез меня на чертов океан посмотреть на закат. У меня даже во рту пересохло от волнения. Это было так... непохоже на него. На то, что он, оказывается, запомнил мои слова. Как я говорил, что безумно люблю сюда приезжать, но времени все нет. Я еле дышу, а ему хоть бы что, делает вид, что ничего такого не происходит. Присаживаюсь рядом на капот его машины, соприкасаясь коленом. Солнце уже начало погружаться в воду, отбрасывая ослепительные блики. Ветра почти нет, волны едва играют на поверхности, создавая неподражаемые переливы. Так красиво и так спокойно. Оказывается, с ним можно и так. Он умеет успокаивать меня, сам того не зная. Хочу сказать слишком много, но еле выдавливаю, стараюсь перевести в шутку: — Рич, так романтично, что аж тошно. Не страшно? — Мне просто нравится океан. Быть здесь с тобой. Почему сразу романтично? Закатываю глаза и киваю головой, мол, как скажешь. Он даже вино с собой взял для меня. И чего это я дурак, подумал о какой-то там романтике? Но раз ему так легче, то подыграю. — Ты дыру во мне не проглядишь, нет? — буркает. Первый раз вижу его смущенным, и это так охренительно круто, что я не хочу сдерживаться, сейчас просто хочу жить моментом. Этим прекрасным редким ощущением его присутствия. Все так хорошо, что не верится, что такое может развалиться. Что кто-то способен разрушить нас. Я соскальзываю с капота, чтобы подойти к нему вплотную. Едва заметно вздрагивает, но по-прежнему сидит изваянием, не прикасается. В такие моменты он кажется мне таким родным, самым близким мне человеком. Тем, кого я знаю и кому могу довериться. Хочу остановить это мгновение, потому что подобное может не повториться. Кладу руки ему на плечи и чуть сжимаю, чтобы снять напряжение. Он натянутый как струна. Происходящее тоже для него важно. Наверное, еще важнее, чем для меня. Я не могу сказать "люблю тебя", это все равно не выразит всего. Разрушит такой момент банальным, очевидным. Да и разозлит его подобное поведение. Мне кажется даже слепой поймет по мне, по тому, как я смотрю на него сейчас. Взглядываюсь так, что даже ему неловко. — Спасибо. Ричи удивленно поднимает брови. — А это за что? Наверное, он не поймет, даже если я в подробностях ему объясню, за сколько много вещей я ему благодарен. В конце концов, я был бы совершенно иным человеком без него. Кем-то гораздо хуже, чем есть сейчас. Более черствым, не способным прощать, не желающим понять. Кем-то, кто так и не узнал бы, каково это - когда тебя так любят. — Хотя бы за сегодня. Это то, что было нужно. Он улыбается и сладко, довольно жмурится от солнечных лучей. Наконец оттаивает и притягивает меня ближе. Это был самый романтичный, самый "приторный" момент в моей жизни, который, по словам Ричи, вообще не должен был быть романтичным. — Не хочу сейчас ни о чем разговаривать. Вообще. Просто иди сюда. Обхватывает меня за талию, и я поддаюсь просто как тряпичная куколка, льну как по мановению волшебной палочки. Этот момент был одним из самых счастливых. Наверное, последнее классное воспоминание о нас двоих. Таких, какими я нас и представлял всегда. Беззаботных, открытых и совершенно не подозревая о том, что опасно ведь так. Нельзя быть настолько "обнаженными" друг перед другом. Слишком откровенно сверкаешь душой и хочется по привычке как будто стыдливо "прикрыться", потому что, господи, я готов сделать все, что он скажет. А он и ничего не говорит, потому что и так знает. Мог бы уже десять раз проманипулировать и выжать из меня все, что ему хочется. А предпочитает играть в благородство. Поэтому я и был настолько уверен, что любит меня. Нельзя ничего не чувствовать к человеку и делать то, что делал он. Ричи захлебывался в этой нужде и топил меня. И мне нравилось, что мы вроде как оба бесповоротно тонем, но только благодаря этой связи, разрушительной, но в то же время окрыляющей, держим друг друга на плаву. Он тяжело дышит, когда отдаляется от меня и облизывает губы. Слизывает наш поцелуй, делает шумный выдох, а я как пригвозденный стою. Мне мало его, даже когда вижу его перед собой, даже сейчас, когда кожа к коже. — Я не понимаю, как ты это делаешь со мной. Правда, — говорит так тихо, но я слышу. И это лучшее, что можно было подобрать из всех слов мира. Лучше, чем "я люблю тебя". Честнее. Тозиер искренне удивлен, ему даже не нужен мой ответ, это будто разговор сам с собой. Подтрунивание над своими же внутренними тараканами. Он ошеломлен, что способен любить. Не верит, что его "тараканы" оказались такими сентиментальными, такими человечными. — Не замерз? Отрицательно качаю головой, но прижимаюсь ближе. Не от холода, просто чтобы слиться. Во всех смыслах. Я слышу, как он тихонько сопит носом мне в шею, уткнувшись губами, горячими, мягкими. Это я не знаю, как ты это делаешь со мной. Как удается пробраться так глубоко, что никакой болью, никакой депрессией и болезнью тебя не выбьешь изнутри. Даже находясь здесь, в больнице, я не виню тебя. До сих пор. Мы вернулись тогда очень поздно, и он сразу повез меня к себе. Я почувствовал облегчение, потому что тоже не хотел расставаться с ним сегодня. Но я ведь никогда не прошу, не умоляю его побыть вместе, потому что боюсь показаться слишком сопливым. И потом, мне хочется, чтобы он сам этого хотел, искренне, без напоминаний. Мне не нужна любовь как подачка. Остался солоноватый вкус из-за морской воды, когда я выцеловываю его шею в коридоре. Точно щеночек, путаюсь у него под ногами, когда он пытается закрыть дверь. Не хочу в коридоре. Надоело, что мы будто пытаемся выкрасть наше время, когда на самом деле, у нас же возможна впереди целая жизнь. Тяну его в комнату, на кровать, чтобы не было этого противного осадка, когда по-быстрому трахнешься прямо на входе. Боюсь мысли, что после придется сразу уйти. Но он не против. Сам поддается и отвечает. Несильно толкает меня в грудь, чтобы я упал на кровать. Каждый раз как новый. С каждой новой ночью, проведенной вместе, я по-прежнему открываю какие-то стороны, которые он не позволял видеть раньше. Обычно он очень молчалив, но его взгляды, его глаза такие выразительные, такие говорящие, что я захлебываюсь в этой эмоции. Обхватываю пальцами его рубашку на груди и тяну на себя, прошу опуститься ниже. Парочка его кудряшек падает мне на лоб и приятно щекочет лицо. Хочу растянуть любую мелочь, ощутить как можно больше в эту ночь, пока можно. Пока он такой. Не каждый раз Ричи запрокидывает голову в немой просьбе, в желании получить ответную ласку. Он медлит и наслаждается тем, как я не могу отлипнуть от его, как вожу губами по всей коже, куда могу дотянуться. Я сам его раздеваю, пальцами натыкаюсь на мурашки, расползающие по его телу. Он стонет, и меня словно током шебет, трется об меня, чтобы я ускорился, чтобы перестал терзать. Что с ним вообще тогда происходило? Обычно, если он трезвый, то очень тихий. Не позволяет себе лишнего звука, чтобы не выдать настоящих эмоций. А здесь он отпустил себя, разрешал мне все, что пожелаю, и попросту расплывался рядом. Его терпение лопается быстрее, чем моя настойчивость. Подхватывает меня за бедра и тянет вниз, располагает удобнее. Чтобы мы были на одном уровне. Горячий узел скручивается в животе, когда понимаю, что сегодня будем лицом к лицу. Я выстанываю ему в рот, когда он толкается в меня первый раз и чувствую, как он замирает. Прислушивается к ощущениям, к тому, как напряжены мои мышцы и крепко зажмурены глаза. Он не хочет продолжать, пока я не посмотрю на него. А я не могу разлепить веки и столкнуться с его взглядом. На глаза уже наворачиваются слезы, которые я душу изо всех сил. Мне даже не нужно убеждаться, я чую его пристальное внимание. Какого черта ты творишь, Ричи? Почему нужно действовать так? Я уже сам жалею, что решился на нежность. Нужно было обезопасить себя и просто позволить ему овладеть мной по-быстрому. Я сам оказался не готов к этой нежности. Это заставляет чувствовать себя обязанным. Особенно с Ричи, который никогда не позволяет подобного с другими. Его тактика в ту ночь убивала меня раз за разом. И когда я наконец открыл глаза, он улыбнулся так мягко, счастливо, что я окончательно понял, что пропал. Мне не сбежать от него. Он очень, очень глубоко на подкорке.***
Всего пара вещичек и можно спускаться вниз, к маминой машине. Это явно был не санаторий. Крики орущих по ночам особо буйных пациентов до сих пор преследуют меня в кошмарах. Переоценка ценностей заставила снести все на своем пути. Смотреть только вперед и не жить прошлым. Не балтыхаться в мутной воде, ощущая себя крохотной рыбкой в стеклянном аквариуме. Разбить его к черту и освободиться. Даже если спустя очень недолгое время ты задохнешься. Пара глотков свободы стоит всего. Не понимаю, почему не могу пошевелиться. Мне бы бежать сломя голову из этой ужасной палаты, а я как приклеенный стою и непонятно чего жду. Скучать явно не буду, но это место все же стало для меня особенным. Оно помогло мне понять, кто есть кто для меня. Чего я хочу на самом деле. Без чего я задохнусь. — Эдди?.. Стою спиной к двери, полностью собранный, готовый вернуться в реальный мир, когда слышу этот голос. Сейчас серьезнее, чем когда бы то ни было за все эти месяцы, мне кажется, что я сошел с ума. Что он начал мне мерещиться. Когда я оборачиваюсь, уверенный, что это мираж, вижу Ричи перед собой, всего в трех шагах от меня. Его лицо расплывается перед глазами, и через секунду я ощущаю его крепкие руки, удерживающие меня от падения. В нос ударяет родной аромат, и я рвано всхлипываю. В горле так больно, что не могу и звука издать, грудную клетку нещадно сдавило от невыплаканного. — Твоя мама только сегодня рассказала мне обо всем. Ей пришлось вызывать копов пару раз, чтобы увести меня от вашего дома. Следующее, что помню - как хрустят мои ослабшие косточки, когда Ричи сжимает меня в объятии со всех сил. Он дрожит, а я понимаю, что теперь все будет совершенно по-другому. Я смеюсь. Истерически, как настоящий полоумный. Мне трудно было поверить, что я был прав. Все это время. Что я проходил через все эти круги Ада, чтобы в итоге снова вернуться к истокам. Вернуться к Ричи.