Парадокс нежности

Адриану придется встретиться с ним. С человеком, которого он избегал столько времени. Человеком, чье лицо на рекламных баннерах преследовало его целыми днями и вызывало физически ощутимое, жгучее раздражение. «Страхи, говорят, можно побороть, только встретившись с ними лицом к лицу. Вот сейчас и проверим». Мысли — не самые приятные — закручивались в голове парня жгутами, а он ухмылялся. Убеждал себя, что все в порядке. Что это пройдет, как и все проходит. Ловил себя на предательской мысли об отсрочке нежеланной встречи. Или вовсе о побеге. Но он не может так поступить. Не сейчас, когда он ни один. Когда в ответе за Маринетт. В ответе перед ее родителями. Особенно перед Сабиной Чен… Эта женщина, протянувшая ему руку некогда в прошлом, заслуживает всего самого лучшего. Он не хочет подвести ее. Хочет сохранить ее дитя, а может и вовсе перевоспитать, хотя поздно. Она уже создала себя. У нее уже имеется собственное мнение на разные вопросы быта, культуры и поведения. И эти взгляды ох как разнятся с его собственными. Как истинного христианина не заставить перейти в буддизм, так и Маринетт Дюпен-Чен невозможно привить свое собственное, несомненно правильное мировоззрение. Однако отчаянье для слабаков. Он не оставит свои попытки. Вот — дом, смежный с пекарней, приближается. Адриану даже не надо щуриться — он видит, видит превосходно нетерпеливо мнущихся у двери людей во всем черном. О нет, ахах, они не собирались взламывать дверь. Камеры прямо напротив пекарни. Пока что они выглядят даже… безобидно? Приехали на переговоры без намека на насилие. Уничтожить в словесных дебатах может только слово. Адриан стиснул руль. Воздух показался ему холодным, словно он поднялся на Гималайские горы. Отец здесь. Он сидит в машине — это однозначно так. Прячется в тени. Как всегда, выходит только тогда, когда требуется его присутствие. Паук плетет свою паутину и строит козни под дубовым листом. Там, где его не видно. Где его не слышно. Так же и Габриэль Агрест. Создал липкую сеть своих преступных связей. Ухмыляясь, следит за событиями, пока наивные дураки, что он развел, делают за него грязную работу. И он, Адриан, его сын. И он, Адриан, невольно замешан в этой криминальной, отвратительной, не желанной ему жизни. И он сбежал. Но за ним явились. Адриан сбавил скорость и затормозил в нескольких метрах от нужного здания. Тягуче-медленно слез, снял шлем, тряхнул шевелюрой. Убедился, что его заметили. Пока шел, внутреннее дрожал и смеялся от проведенной аллегории. Ведь он, по сути, сокращал расстояние между одной, новой жизнью, к другой, старой, ненавистной. Он думал, что сбежал. Надеялся, что отец отпустил его. И эта надежда — его самая дьявольская ошибка. Потому что Габриэль Агрест не тот, кто позволяет убежать. Душевное напряжение грозилось перейти в истерику, но поздно. Адриан дошел. Поприветствовал холодным кивком знакомого охранника. Даже не смотря, постучал костяшками пальцев по затемненному стеклу. Знакомый усмехнулся. Кривой, нехорошей ухмылкой дрогнули его тонкие губы. Потому что это было забавно — Адриан настолько хорошо знал своего отца, что даже не допускал варианта, что тот не явится к нему в дом собственной персоной. Окно, как и ожидал Агрест младший, приоткрылось. Взору его явилось старое, но сохранившее свежесть лицо. Черты вытянулись и, казалось, заострились. Габриэль словно зачерствел ещё больше. Как сухарь. Если еще больше вообще возможно. Адриан прочистил горло и заговорил — голос его был на грани срыва. Он едва ли не заикался, но к концу речи смог уравновесить свои тревожные чувства. — Зачем ты явился самолично, отец? С чего такая честь? Не проще ли было выловить меня на какой-нибудь улице? Ведь уже около полугода я свободно хожу без охраны. Он даже смог выдавить из себя ироничный, бессмысленный смешок. Габриэль метнул на него очи, переполненные ядом пренебрежения. Раньше Адриан бы ослеп от этого взгляда, от досады и муки из-за из натянутых отношений с родным человеком, но сейчас… даже не шелохнулся. Да и смешно бы это было в его годы. С опытом, пережитым за это время. — Не язви, щенок. Адриан нервно рассмеялся, пригладил копну волос, смущенный этим замечанием, как мальчишка. Ситуация — и смех и грех. — Ответь на вопрос — хотя бы один. — Я приехал сюда не для того, чтобы отвечать на вопросы. — А зачем же? — Чтобы решить твои проблемы. Адриан вскинул брови. Силился скрыть удивление и не смог. Что он имеет в виду? — Откуда ты взял, что я поверю тебе? Попятился. Потом ещё и еще — шаг за шагом, пока Габриэль с чудовищной, будто бы нарочитой медлительностью открывал дверь. Вот — показалась его трость с набалдашником в виде мотылька. Стукнула по асфальту. Он оперся на нее и вылез. Дорогой, утонченный белый костюм сидел на нем безупречно. И куда только так вырядился? Даже решать дела он выезжает в безукоризненном виде. Отец, папа… Как всегда на пафосе. — Глупый. — Голос его не был злым, предупреждающим. Адриан не помнил, когда отец говорил с ним так… спокойно? Но это спокойствие настораживало ещё больше. — Мне не нужна твоя вера. Твои проблемы, так или иначе, затрагивают и мою репутацию, ибо ты мой сын. Твой автомобиль угнали… думаешь, я не знаю какие фотографии ты там хранишь? Нет пределу твоей сентиментальности. Ты весь в нее. Приезжает сюда. Говорит, что решит все проблемы. Прямо как примерный отец. Да ещё и сыном величает… Что-то здесь определенно не чисто. Адриан глуп, если доверится ему хоть на долю секунды. Он стиснул зубы. Нечего было возразить, но желчь копилась в нем решительно давно — ей хотелось найти применение. Поэтому Агрест младший ухватился за самую важную деталь: — Не говори о матери в таком контексте. — Много шума. — Бизнесмен лениво махнул в сторону одного из охранников: — Джо, угомони моего сына. Верзила Джо подошёл к Адриану сзади. Так быстро, что тот не успел опомниться. Заломил ему руки за спину. От рьяного сопротивления лицо няня разрумянилось до цвета зрелого помидора. — Кажется, мы неправильно начали. Я нашел угонщика. Это жалкий мальчишка… Постукивание трости по сырому асфальту, ветер, обжигающий лицо и уши своим могильныи холодом — пора бы надевать шапку — и тишина. Ни звука более. Редкие прохожие — и все. Но они растворились в паутине мыслей. Молчание затянулось. Адриан сглотнул иглу напряжения. Кадык его дрогнул. Отец смотрел куда-то за его плечо, и младшему Агресту представить было страшно, о чем думал модельер. — В эту минуту мы не враги, сынок. Мы на одной стороне. Возвращайся, а? Мы уладим все недопонимания. Злая усмешка, почти оскал, печатью застыла на сыновьих устах. После всего, что произошло, предлагать мир? Всего зла, что он причинил? У старика, должно быть, маразм! Он чокнулся! Повинуемый порывом праведного негодования, Адриан сквозь стиснутые зубы прошипел: — Я не объединяюсь с убийцами моей матери. Отец же ничуть не расстроился. Напротив, запрокинув голову, он развел руки в стороны и искренне загоготал. — Как знаешь, идиот. Зря я, однако, рассчитывал на тебя. Думал, ты более смекалистый, чем твоя мать. — Что ты предлагал ей? — Сотрудничество. Она отказалась. Видишь, к чему это привело. Отец взмахнул руками, словно крыльями птица. Как бы обозначая, что глупость жены дорого ей обошлась. Солнце больше не сможет слепить ее глаза, ведь они навеки закрыты. Холодный ли, теплый порыв ветра более ее не потревожит. Ведь ее тело — лёд. Ей уже все равно до прогноза погоды, новостей об очередном митинге или введенном налоге… Затем отец протянул свои костлявые, словно у смерти, руки к нему, Адриану, и тот вздрогнул от обозначенной параллели в его голове. Агрест старший лишь ехидно оскалился и наигранно нежным тоном заверил: — О нет, что ты? Не бойся. Я не намерен убивать тебя. «Тогда в чем же состоит твоя цель?» С невысказанной претензией парень воззрился на отца. Тот от раздражения щёлкнул зубами и сквозь зевок ответил, прочитав мысли будто: — Даже не знаю, что мне теперь с тобой делать, щенок… Думать долго не пришлось. Вой сирен, заглушивший мысли. Все доводы рассеялись, когда полицейская машина припарковалась возле особняка Дюпен-Ченов. Лицо отца стоило видеть. Адриан видел и не жалел, что попал в эту ситуацию. Не жалел, что ему пришлось постыдно испугаться, чтобы в итоге выйти сухим из воды. — Габриэль Агрест, вы задержаны по обвинению в убийстве вашей жены — Эмили Агрест. Пожалуйста, не сопротивляйтесь. Пройдёмте с нами. О, как же Адриан мечтал услышать эти слова! Ха-ха, ну надо же, в какую абсурдную комедию превращается семейная потасовка! Джо пришлось отпустить его, но парень не спешил подняться с колен. Слишком сладок был привкус победы. — Я не жалею, — кинул Габриэль через плечо, когда его руки заломили за спину и повели к чужой машине. — Ты хоть о чем-нибудь жалеешь? — Только о том, что меня поймали. — Ублюдок, — выплюнул Адриан и ринулся вперёд, чтобы вмазать самодовольному папаше как следует, но неожиданно его обняли сзади. Трепетно, почти невесомо. Он с удивлением распознал голос Маринетт: — Вот уж не ожидала, что ты поддаешься на провокации. Вдох-выдох, все дела. Приди в себя уже. Дезориентированный, он не сразу понял, что это Маринетт вызвала полицию. Ситуация с отцом разрешилась на удивление быстро. И все благодаря ей. Он признает: ему не всегда следует полагаться только на себя. Некоторые люди умеют удивлять.