Формалин / Темная лань

      Теплое сентябрьское солнце, практически такое же, как в начале августа, припекало светло-русую макушку, вынуждая расслабленно развалиться на коленях лучшей подруги, подставив лицо последним мало-мальски греющим лучам уходящего лета. После лёгкого перекуса яблоком и залитой через силу упаковки йогурта разморило и клонило в сон, вызывая у девушки непреодолимое желание пропустить два непростительно долгих урока химии. Эми блаженно улыбнулась собственным мыслям, но тут же вслед за шелестом перелистываемых страниц улыбка померкла. Пришлось наспех разлепить тяжёлые веки, чтобы вернуться в реальность, и глаза неожиданно резко ослепило палящее полуденное солнце.       Мэри Джейн с самым серьёзным выражением лица корпела над толстым синим учебником, держа в обеих руках твёрдые форзацы, тогда как остро заточенный карандаш был стиснут между рядами аккуратных белоснежных зубов. Эми готова была клясться на крови, что видела подругу такой впервые. Закрывшись от прямых солнечных лучей ладонью, но все же не пренебрегая возможностью щуриться из-за слепящей окружающей действительности, Эми приподнялась на локте свободной руки, освобождая колени подруги от тяжести чужой головы и неприятного жара и посмотрела на Мэри Джейн с недоверием.       Театрально изогнув правую бровь под острым углом, девушка принялась сверлить взглядом рыжеющий висок. Мэри Джейн со стойкостью борца выстояла под испепеляющим взглядом подруги около тридцати секунд, а после с тяжёлым вздохом мученика перевела на нее взгляд, словно задавая немой, не нуждающийся в озвучивании вопрос: «Ну, и что тебе нужно на этот раз?». С тёплой улыбкой старшей сестры Эмилия указательным пальцем поддела учебник, позволяя себе рассмотреть большие черные буквы на нем. Химия.       — Что ты делаешь? — вопрос прозвучал странно, но вряд ли это заботило взволнованную поведением лучшей подруги Эми. Она нахмурилась, дожидаясь ответа, хотя так и продолжила непринуждённо убирать вьющиеся волосы с одного плеча на другое, чтобы загар ложился как можно ровнее.       — Учу, — не мешкаясь ни секунды, ответила Уотсон, чем вызвала недоверчиво сведённые брови подруги и лисий прищур, во всяком случае, если бы волосы у Эми были огненно-рыжими, она бы точно была похожа на лису. — У нас вводная диагностика через пятнадцать минут.       Для убедительности рыжеволосая потыкала в экран старенького телефона, покрытого царапинами и пятнами.       — Тебе бы тоже следовало хотя бы открыть учебник.       Улыбка и не думала пропадать с расслабленного девичьего лица, поэтому Мэри Джейн снова уткнулась в плотные листы, пытаясь выудить оттуда полезную информацию. Отмахнувшись от подруги, Эми перебралась в тень размашистого дерева, опершись спиной о шершавую поверхность. Блузка неприятно цеплялась за неровности ствола, но это никак не могло перебить прекрасное расположение духа. Проведя ладонью по ещё мягкой траве, бережно скошенной школьным садовником, девушка снова подняла взгляд на подругу.       — И все же, это очень странно, — заключила она, вновь выдёргивая Мэри Джейн из мира химических формул и выражений, из которого, кстати, та выходила без особой неохоты.       — О чем ты? — отозвалась рыжая, тряхнув в подтверждение кипой мягких волос, и отложила учебник в сторону, на него приземлилась жалкого вида бабочка-капустница.       — Я не видела тебя с учебником в руках со средней школы.       — Это выпускной класс, Эми.       — И что с того?       — Не у всех отец владеет половиной рудниковых шахт в штате, — девушка пожала плечами, уголки губ как-то обречённо опустились. — Мне нужен этот чёртов грант, чтобы свалить из Куинса и никогда не видеть заплывшую физиономию папаши. Мне совсем не хочется оставшуюся жизнь работать официанткой, поднося пиво пузатым придуркам, которые не преминут возможностью забраться мне в трусы.       Взгляд Эми стал осознаннее, она потянулась за спину подруги, толстый учебник химии оказался в её руках. Повертев его и осмотрев со всех сторон, девушка предприняла попытку поставить его переплётом поверх стопки наваленных Мэри Джейн тетрадей, но ничего толкового из этого не вышло.       — Мне кажется, ты всё излишне драматизируешь, — голос уже не был таким уверенным, его обладательница всё же пропустила сквозь внимание пару встревоженных нот, но поспешила скрыть это за литрами сарказма. — Ты всегда можешь работать уборщицей. Думаю, если ты придёшь с этой просьбой к моему отцу, он не сможет тебе отказать, когда побывает в твоих трусиках.       Мэри Джейн громко прыснула, привлекая внимание мимо семенящих прохожих, а Эми незаметно выдохнула, радуясь, что в очередной раз смогла перевести всё в шутку. Тёплый смех подруги вызвал ответную реакцию, и девушки в голос рассмеялась, распластавшись прямо на зелёном газоне, скрываемые от большинства школьников сенью деревьев. Они обе чувствовали, насколько важно их присутствие в жизни друг друга, понимали это даже тогда, когда больше всего хотелось выдрать у оппонентки клочок волос или испортить долгий кропотливый макияж. Так или иначе их дружба принесла им обеим осознание нужности и важности в заурядной старшей школе, даже если эта зависимость исходила только от них двоих и направлялась только друг на друга, обходя стороной массу так называемых «друзей», перманентно появляющихся в их жизни.       Они начали общаться ещё в начале средней школы, когда Эми с отцом перебрались из Канады в Нью-Йорк, выбрав для себя самый странный район проживания — Куинс. Вместе с тем, новое место принесло Эмилии чувство настоящего дома, которого не было у неё в Канаде. Чувство, от которого сердце таяло и расплывалось лужицей на самом дне души, обволакивая, избавляя от отвратительной сухости.       Вряд ли их дружбу можно было описать фразой: «они поняли, что пронесут дружбу через года, когда их взгляды встретились в переполненном незнакомыми школьниками и учителями коридоре». Первым и самым ярким моментом их отношений всё же оставалось воспоминание о сломанном совершенно случайно макете солнечной системы в классе астрономии, когда две хмурого вида девочки стали упорно валить вину друг на друга, а также вызов родителей в школу и хорошо продуманное совместное наказание.       Наверное, тогда, размышляя над своим поведением в библиотеке и пытаясь избавиться от наскучившего задания в виде починки старых книг, которое им дала библиотекарь, девушки решили обойтись малыми потерями. Малыми, конечно, не получилось, но какая дружба без драки из-за последнего куска пиццы в местной забегаловке или в попытке свалить ответственность во время доклада на подругу.       Так и началась эта дружба. Правда была в том, что через года они её действительно пронесли, прошли вместе среднюю школу и вот уже были на подходе к последнему этапу школьной жизни.       — А если серьезно. Ты права хочешь сбежать из Куинса?       — Сильнее всего на свете, — снисходительно улыбнулась Мэри Джейн, рассматривая над собой приводимые ветром в хаотичные движения ветви дуба.       — И тебя тут совершенно ничего не держит? — чтобы видеть лицо подруги, Эми перевернулась на правый бок и начала нервно щипать траву, отбрасывая ее на светло-розовую атласную рубашку подруги; та даже в ус не дула.       — Ты же знаешь, что нет, — вздохнула Мэри Джейн. — Ну, сама подумай. Отец-алкоголик, мать постоянно унижается перед ним, хотя уйти могла сотню раз. Хотя бы ради меня. Да и ты отчалишь на берега далёкой Англии, как в сибирскую ссылку.       — Это, получается, мой отец — Сталин?       — Вроде того, — усмехнулась рыжеволосая.       — А Джексон?       — А что Джексон? — между Мэри Джейн и Эмилией со страдальческим видом опустился смуглолицый парень с повадками отпетого кретина. — Вы это обо мне, или у вас ещё какой-то Джексон появился?       — Звучит, будто мы втроём состоим в странных сексуальных отношениях, которые правильнее бы скрывать, а не предавать огласке.       Джексон заигрывающе поиграл черными, как смоль, бровями и влажно чмокнул Мэри Джейн в губы, вызывая у Эми в животе странный тошнотворный спазм и непроизвольное сокращение мышц лица, отчего челюсть просто-напросто заклинило. Ей показалось, словно она чувствует во рту обильное слюноотделение из чужого рта, и волосы на затылке встали дыбом.       — Какие вы мерзкие, — светловолосая скорчила самую брезгливую физиономию, на которую только была способна, и тут же утонула в учебнике химии, оказавшемся рядом как раз кстати.       Глаза смотрели на листы, но они выглядели пустыми, наверное, потому, что Эми совершенно и не хотела зацикливаться на них. Учёба мало когда её увлекала, исключение составляли лишь уроки французского языка, которые она выбрала среди других иностранных курсов, но и это объяснялось одной из двух причин: либо ей действительно нравилось картавое французское произношение, что, в общем-то, было весьма сексуально, либо она симпатизировала странноватому пожилому преподавателю, превращающему урок в игру слов. Так или иначе, французский — это единственный предмет, к которому она подходила хотя бы с мало-мальским интересом и ответственностью.       На нос приземлился большой отвратительно вида жук, и Эми чуть ли не забилась в конвульсиях, пытаясь его согнать. Но насекомое то и дело кружило над ее головой и вновь садилось то на макушку, то на плечи. Нервно замахав руками, девушка недовольно провыла, привлекая излишнее внимание. Вдоволь насладившись паникой особи человеческого вида, весьма глупой на вид, жук поспешил улететь восвояси, оставляя Эмилию нервно сгонять с себя невидимых противников.       — Что ты такая нервная? — с иронией в голосе и плохо скрываемым смехом обратился к девушке Джексон, оставив в покое Мэри Джейн, которую собирался до смерти защекотать. — Переживаешь, что особи твоего вида не обращают на тебя должного внимания? Ничего, твой папа может прикрывать твои фетиши, если уж припрет.       Рыжеволосая усмехнулась на слова своего парня, а Эми подумала, что эти двое стоят друг друга, оба на голову шибанутые. Стрельнув в сладкую парочку испепеляющий взгляд, она пожелала, чтобы Джексона придавило трубой на отцовской стройке, где он работает по выходным. Разделяй и властвуй — весьма практичный способ, после смерти Мартина. Мэри Джейн в руках Эми точно бы стала настоящей леди.       Рыжая бестия продолжала смеяться, и Эми стрельнула в нее ещё более красноречивым взглядом, а после не постеснялась кинуть в голову подруги карандаш. Он, конечно, о твердолобую Уотсон не сломался, но принес ей крайний дискомфорт. Девушка уже практически прочитала в глазах напротив фразу: «Ты снова начинаешь? В прошлый раз ты ходила с рассеченной моим лбом губой», когда прозвенел звонок.       Влюблённые так и продолжили нежиться на солнце, тогда как Эми раздражённо стала забрасывать тетради в сумку подруги. Она не злилась, конечно, нет, просто иногда нужно было держать лицо, чтобы этим двоим жизнь сказкой не казалось.       — Вы не сошлись снова с МакДональдсом?       — МакДональдом, — усмехнулась Эми, перекидывая рюкзак через плечо.       Джексон пожал плечами и все же встал на ноги, отряхивая колени от пыли. Он помог также неспешно подняться Мэри Джейн, и вся троица лениво поплелась к центральному входу в здание школы. На уроки не хотелось ни одному из них, к тому же прекрасная погода радовала глаз, да и тело, мягким светом и теплом. Многие студенты, как и Эми, совершенно не хотели возвращаться в холодные каменные стены, они устало потягивались и разминали спины, заканчивая свой обед.       Через несколько секунд друзья оказались у центральных ворот, и Джексон предложил подождать ещё несколько минут, узнав, что у девушек намечается урок истории, преподаватель которого имеет приятную для студентов привычку опаздывать. «Задерживаться», поправил бы он, свалив все на заседание очередного школьного комитета. Каждый божий день у него эти заседания, но никто, в общем-то, против не был.       — Может, мы найдем тебе нового парня, чтобы ты не ходила с такой кислой физиономией и не портила нам настроение?       — Со старыми дырами, — решила почему-то вставить Мэри Джейн, все ещё грезящая тем, что ее подруга сойдётся со своим бывшим парнем, он в глазах рыжеволосой был неплохим вариантом.       — Ты сейчас получишь, — Эми дернулся в сторону Джексона, тот увернулся от разъяренной гарпии, но девушка всё же успела задеть его ребром ладони, не причиняя абсолютно никакого вреда. — Настроение я им, видите ли, порчу! Я тебе покажу сейчас физиономию, придурок!       Мэри Джейн сотрясалась в беззвучной истерике, пока ее лучшая подруга без задних мыслей пыталась выловить ее парня, так и норовя попасть тяжёлым кроссовком ему по пятой точке. Выходило это у нее плохо, поэтому ребята решили заключить временное перемирие.       — Что за дурная привычка постоянно пускать в ход кулаки, — фыркнул парень, одергивая рукава пуловера. — Я тебе не мальчик для битья.       — Вообще-то, Мэри Джейн встречается с тобой только потому, что мне больше некого бить. Ты мальчик для битья, без вариантов. Скажи ему, а?       Не желая быть втянутой в чужие разборки, заканчивающиеся всегда одним и тем же — дракой с летящими во все стороны конечностями, рыжая неоднозначно пожала плечами.       — Что у тебя сейчас? — решила перевести тему она, целуя парня в уголок губ.       — Английский, — отозвался Джексон. — Планирую прогулять.       — Дуй уже на урок, придурок!       Парень помахал девушкам рукой и, скинув с плеч рюкзак, прижал его к груди. Обернувшись уже в дверях, где в тот момент толкались торопящиеся на пару студенты, он крикнул достаточно громко.       — Эми, ты бы начала рассматривать кандидатуры, иначе придется мне менять сегодня твой подарок и оперативно искать где-то кастрированного кота. Посмотри хотя бы на Паркера.       Парень обворожительно, по его мнению, улыбнулся, и подмигнул девушкам, тут же теряясь за дверью, чтобы не попасть под праведный гнев.       — Придурок, — хмыкнула Эми, позволяя Мэри Джейн подхватить себя под руку. Девушки, решив дождаться, когда толпа рассосётся, уставились взглядом за обеденные столики, за которыми с странным видом растерянности сидели двое парней — Паркер и его друг-азиат. Переглянувшись, Эми и ее подруга одновременно пожали плечами.       — А что, Питер неплохой вариант. Странный, конечно, но неплохой, — Мэри Джейн говорила с присущей ей ноткой усмешки. — К тому же, он часто поглядывает в твою сторону.       — Боюсь, что он поглядывает вовсе не на меня, — Эми пожала плечами и тоже поспешила оказаться в стенах школы, конечно, она не отличалась успехами в учебе, но прогуливать как-то не хотелось, С или даже В- можно было получить просто за посещения, если знать, у кого.       — В каком это смысле? — Мэри Джейн догнала подругу уже в коридоре, когда та уверенным шагом направлялась к шкафчикам.       Светловолосая пожала плечами.       — Ладно, а что насчёт Неда? — в уголках глаз собрались смеющиеся морщинки.       — Да иди ты, — рассмеялась в ответ Эми, толкая подругу в бок, и закрыла дверцу своего шкафчика.       — Ну, а что?       — Ничего. Лучше расскажи, по какой теме будет контрольная? Отец не обрадуется очередному неуду.       — По всему, что изучали в прошлом семестре. Это вроде как вступительная диагностика, которая должна определить уровень наших закреплённых знаний.       — Круто, — Эми почесала затылок. — Впервые слышу о подобном.       — Дорогая, их проводят каждый год.       — Правда?       — Ага, — короткий кривой.       — Вот незадача. Придется папу всё-таки расстроить.       — Можно и не говорить ему ничего, — заговорщики подмигнула Мэри Джейн.       — Как вариант, но тогда ему скажет директриса.       — Так свидание у них увенчалось успехом?       Эмилия наигранно громко рассмеялась, чем вызвала широкую улыбку подруги, но лицо при этом осталось таким же раздраженным, как минутой ранее. Не сказать, что она была в восторге от намечающихся отношений ее отца с директрисой её школы, да и вряд ли ей хотелось, чтобы ее единственно любимый мужчина привел в дом чужого человека с двумя детьми на подхвате. Но и мешать им она не планировала, пуская все на самотёк. В любом случае, Эми уже давно не маленькая тринадцатилетняя девочка, когда новые отношения отца с женщинами могли вызывать обиду и злость. Сейчас же они вызывали глухое замешательство и довольно резонный вопрос: надолго ли?       Все же пришлось дать неоднозначный ответ посредством долгого мычания, и умная Мэри Джейн, которая вдруг стала ещё и умной в учебе в этом году, что весьма странно, коротко и понимающе кивнула.       — Думаю, он простит тебя в твой день рождения. Как-никак, тебе уже восемнадцать стукнуло.       — Надеюсь, твой парень не разболтает всем вокруг, сколько мне сегодня стукнуло, — девушка повела плечом, с каждым шагом, который приближал подруг к кабинету химии, хотелось удавиться все сильнее и сильнее, воспользовавшись лямками рюкзака слишком веселой для сегодняшнего дня Уотсон. — Не хочу, чтобы пошли разные разговоры.       — «Фу, ты что, второгодница»? — пискляво передразнила кого-то Мэри Джейн.       — «О Мой Бог, ты отстаешь в развитии?».       Девушки снова громко рассмеялась, чувствуя себя прекрасно в связи с тем, что смогли пошутить и на этой почве. Они обе знали, что отшучиваться проще, за шутками, иронией и сарказмом очень просто скрыться самой и скрыть свои никому, по идее, не нужные чувства.       Когда кабинет химии уже предстал перед двумя парами недовольных предстоящей перспективой глаз, а рука с тонким запястьем Эмилии потянулась к ручке, девушка произнесла на выдохе:       — Ненавижу своих родителей за то, они родили меня чёртово 1 сентября.

~ ~ ~

      — Пс, — Эмилия дернула сидящую перед ней в неожиданно правдоподобной задумчивости Мэри Джейн за рыжий хвост.       Та от неожиданности дернула головой, отчего резинка немного сползла с затылка, выпуская из неволи несколько прямых прядей. Карандаш полетел под соседний ряд, и девушка очень быстро сообразила, что предмет письма теперь был заключён между подошвой тяжелых ботинок и куском старого линолеума времён молодости мистера Брукса — самого старого, отвратительно мерзкого преподавателя школы. Флеш припоганенько оскалил зубы и посмотрел на Мэри Джейн с неприкрытым любопытством.       — Ничего не потеряла? — он остриём подбородка указал себе под парту и сдавленно рассмеялся, но похоже это было на предсмертный крик умирающей в муках чайки больше, чем на искреннее проявление чувств.       — Верни мне карандаш, — Мэри Джейн выдержала паузу. — Пожалуйста.       — И что я за это получу?       Брови Флеша двусмысленно поползли вверх, изогнулись в идеальные полуовалы и совершенно не украшали темное лицо. Рыжеволосая уже собиралась нырнуть в рюкзак за поиском случайно захваченного запасного карандаша, но теплая маленькая ладошка остановила ее на полпути к этому шагу. Зелёные глаза Эми потускнели, кого-кого, а Флеша она ненавидела больше всего на свете.       — Верни карандаш, придурок обдолбанный, если не хочешь познакомиться с размером моей обуви у себя на лице.       — Я бы познакомился с размером твоей груди, психованная, — рядом сидящий парень, которого Эми видела всего несколько раз, громко прыснул, заляпав парту и соседа спереди слюной, и привлек к себе излишнее внимание.       Миссис Смит подняла на класс усталый взгляд из-под очков в бежевой оправе, тяжело вздохнула. Это повлекло за собой ряд неприятных последствий, а когда серые глаза учительницы химии зацепились за тускло мелькающий экран телефона прямо на коленях Эмилии, взгляд стал в миг осознаннее.       Совершенно незаметно убрать телефон в сумку не получилось под пристальным взглядом женщины бальзаковского возраста, и он с неожиданно громким звуком приземлился прямо на пол, к ногам растерянной и сбитой с толку девушки. Носочком белых кроссовок пришлось оттолкать его за соседнюю парту, к искреннему негодованию Мэри Джейн.       Пока миссис Смит поднималась из-за стола и наигранно медленным шагом двигалась в сторону последних парт первого ряда, Эми проиграла в голове уже все способы убийства, которыми может воспользоваться ее отец, когда узнает о провале любимой дочери в первый учебный день. В гневе он был словно Аид, и странно, что волосы на голове не загорались синим пламенем.       — Вы хотя бы могли попробовать написать тест самостоятельно, мисс Хатчерсон, — женщина протянула руку в ожидающем жесте, и когда гаджет неохотно опустился на узкую длинную ладонь с иссохшими худыми пальцами, женщина удовлетворительно кивнула. — Дождитесь окончания занятия в немом молчании, если это возможно, тест вы провалили.       Женщина подозрительным взглядом осмотрела класс, теперь казалось, будто она более внимательно присматривается к тому, что студенты прячут под партами. Нарушителей порядка обнаружено не было, и миссис Смит вернулась за свой рабочий стол.       — Забрать смартфон вы сможете в кабинете директора вместе со своим отцом.       Удивилась ли Эми тому, что очередное 1 сентября катилось кубарем, отправляясь на свалку таких же бездарно провальных дней? Вовсе нет, она даже с интересом ждала то, что на этот раз приготовила ей судьба. И пока что день проходил относительно нормально в сравнении с прошлым годом, когда отцу пришлось забирать ее в четыре часа утра из больницы в сильнейшем алкогольном опьянении. Повторять ошибок прошлого Эми в этом году не хотела. Наверное.       — Врезать бы тебе, Флеш, — пробурчала светловолосая, отправляя смятый лист контрольной работы в полете на встречу со лбом мерзкого одноклассника. — Надеюсь, тебя переедет автобус по дороге домой.       — Придержи свою бешеную собачонку, Мэри Джейн, — обратился парень к рыжеволосой, от неожиданности та дернулась.       У Эми, казалось, сорвало последние тормоза, и с кличем воинственной амазонки она бросилась на оторопевшего от подобного проявления агрессии Флеша. Руки попадали по тем местам парня, до которых были способны дотянуться, потому что он в панике выставил одну ладонь вперёд, в то время как другой пытался закрыть голову от ударов, визжа, как девчонка и умоляя о помощи. За спиной послышался тяжёлый вздох Мэри Джейн, а затем ещё две руки присоединились к беспрецедентному акту насилия, который, в принципе, можно было бы записать в проявление расистских наклонностей у учеников старшей школы Куинса. И если бы Флеш был хоть на йоту умнее, так бы и поступил.       Занесенную для удара руку Эми остановила разгневанная происходящим учительница, она метала в беспокойную троицу раздраженные взгляды.       — Уотсон, Томпсон, Хатчерсон! Довольно! — безумные глаза женщины бегали с одного ученика на другого, а крепкая ладонь продолжила сжимать запястье рвущейся в бой Эми. — Что за драку вы здесь устроили?       Женщина, наконец, отпустила свою ученицу и рассерженно уперла руки в бока, злость и раздражение снова сменились странным спокойствием и даже безразличием.       — Мэри Джейн, Эмилия, вы же девочки, — взгляд холодных серых глаз лизнул лицо, Эми совершенно непроизвольно вжала голову в плечи. — Вы не должны с кулаками набрасываться на людей каждый раз, когда вам что-то не понравилось или когда вас что-то не устроило. Это понятно, я надеюсь?       Девушки виновато кивнули, вызывая у миссис Смит снисходительную улыбку, которая, в целом, не была направлена на кого-то конкретно, женщина просто посчитала нужным разрядить атмосферу, а воздух, надо сказать, уже собирался трещать по швам.       Только сейчас Эми вдруг заметила, что около двух десятков глаз терзают их в напускной незаинтересованностью, на самом же деле каждый из присутствующих, за исключением пары-тройки ботаников, уже был наготове пустить в свободное плавание материал для сплетен. Флеш прижимал ко лбу ладонь, изображая из себя разве что не мученика.       Мэри Джейн хмыкнула и закатила глаза, этот ее жест вызвал глупую улыбку, которая, впрочем, была перехвачена хитрым взглядом Томпсона.       — Вы, трое, — женщина выделила около полминуты на то, чтобы удостоить каждого студента, замешанного в драке, серьезным взглядом. — Отправляйтесь в кабинет директора немедленно, я с превеликой радостью сообщу ей, что вы не только не сдали тест без права пересдачи, но и устроили в классе настоящую бойню.       — Но, миссис Смит, я не сделал ничего плохого, эти сумасшедшие первые налетели на меня с кулаками.       — Ничего не знаю, — женщина пожала плечами и вернулась за учительский стол, натянув на нос узкую оправу очков.       — Ну, извини, — в тысячный раз повторила Эми, пока подруги неохотно направлялись в сторону директорской. — Я, правда, не хотела, чтобы так вышло. Оно как-то само собой.       — «Оно как-то само собой», — передразнила Мэри Джейн, рывком подтянув лямки рюкзака на плечах. — Чего ты постоянно в драки лезешь? Не понимаю, откуда в тебе это.       — Вот давай всю вину на меня не будем сваливать, ты сама прописала Флешу пару отборных оплеух.       — Не могла же я оставить тебя в гордом одиночестве защищать нашу честь.       — Ну, конечно, — Эми широко улыбнулась, чувствуя, как сердце все ещё колотится о ребра.       Ей было приятно знать, что Мэри Джейн готова броситься ей на помощь, но чувство вины за проваленный подругой тест заставляло совесть нервно скрести черепную коробку изнутри, вызывая желание провалиться сквозь землю и не смотреть рыжеволосой в глаза.       Тот разговор о ее отце и работе официанткой, сведенный в шутку, глубоко засел в создании Эми, неконтролируемо вещая с выстроенного пьедестала о том, что не каждому в жизни достается счастливый билет. Ей он достался легко, ещё при рождении, а Мэри Джейн приходилось зубами вырывать его из мертвой хватки чертовски жестокой судьбы. Но в критических ситуациях именно такие, как Мэри Джейн, способны на большие достижения и большую самоотверженность. Эмилия понимала это, и неприятный ком обиды за подругу застревал в горле.       — Вообще, — продолжала вещать рыжеволосая, накручивая на палец прядку мягких после кокосовой маски волос. — Если бы ты меня не испугала, все было бы нормально.       Она не говорила это со злостью, но все же в звучном голосе читались мотивы разочарования и лёгкой грусти. Эми пришлось вспоминать, как, вообще, принято ворочать языком и воспроизводить слова из долгосрочной памяти.       — Нужно было карандаш держать нормально.       — То есть, это я виновата? — улыбка тронула узкие губы Уотсон.       Эмилия поиграла плечами, пустив в такт этим движениям и свои широкие брови.       — Возможно.       — Ах, вот как!       Мэри Джейн в шутку толкнула бедром подругу, отчего та не удержала равновесие и растянулась бы прямо посреди школьного коридора, если бы не вписалась в твердое костлявое плечо многострадальным лбом. Чьи-то удивительно теплые руки подхватили девушку подмышки, не позволяя лицу встретиться с пыльным полом, и совершенно небрежно поставили на ноги. Два огонька шоколадных глаз посмотрел на Эми с тревогой, которая, впрочем, быстро отступила, уступая место растерянности. Паркер нелепо сморщил нос и отступил на два добротных шага назад, практически впечатывая себя в школьные шкафчики.       За неловкостью, какую Эми чувствовала впервые в жизни, она даже не заметила, насколько быстро бегают взволнованные глаза вдоль школьного коридора. Лишь на несколько секунд парень остановился взглядом на Мэри Джейн. Девушка неуютно пожала плечами.       — Ты Питер, верно? — спросила она, замечая несвойственную белокурой подруге молчаливость, поэтому шагнула вперёд, протягивая руку к Паркеру. — Меня зовут Мэри Джейн, а это…       — Я знаю, кто вы, — не дав девушке договорить, торопливо пробурчал парень, продолжая вглядываться в дальний конец коридора. — Что вы здесь делаете?       Рыжая словно набрала в рот воды. Ей вдруг показалось, что общаться с подобным человеком близко она точно не смогла бы, слишком бестактно он заткнул ее, проигнорировав попытку доброжелательной коммуникации. Нахмурились, Мэри Джейн глянула на Питера исподлобья, где-то в глубине души зарождалась злость на внезапно потерявшую дар речи подругу.       Эми тем временем подозрительно осматривала парня с ног до головы, даже не смущаясь того, что он мог это заметить. Хотя, Мэри Джейн знала, что ее подругу мало когда волнует чужое мнение.       — Идём к директору, — правдиво отозвалась рыжеволосая.       Глаза Паркера на секунду прищурились, а потом в них зажглось пугающее понимание происходящего. От внимания девушек это не укрылось, и Эми ещё подозрительнее стала всматриваться в поведение шатена.       — Вам нельзя туда, — как-то неожиданно резко заявил он.       Эми не успела опомниться, как ее уже толкали к выходу две широкие ладони, бестактно расположенные между лопатками. Мэри Джейн, не ожидавшая такого поворота событий, рванула вслед за удаляющимся в быстром режиме одноклассниками, чувствуя, что ничем хорошим это точно не закончится.       — Что ты, вообще, делаешь? — недовольство проскользнуло во взгляде, и Эмилия резко развернулась.       От неожиданного движения Паркер не успел убрать за спину вытянутые ладони, и одна из них по чистой случайности оказалась лежать на груди Хатчерсон. Глаза Питера округлились в немом ужасе, и рука тут же была заведена куда-то за спину. Но не это зацепило внимание Эми, а что-то светлое, промелькнувшее в ладони подростка.       — Что ты там прячешь? — нахмурилась она, врастая в паркет коридора.       На бестактность подруги отреагировала Мэри Джейн, подхватившая Эмилию под руку, и поволокла подругу в сторону коридора, где располагался кабинет директрисы. Тот ужас, который промелькнул в глазах Питера, подлил масло в огонь.       — Извини, Паркер, она сегодня не в духе, не хотелось бы, чтобы ещё и тебе нос разбили, — Уотсон тянула за руку нагло упирающуюся девушку.       — Да подожди ты, он что-то прячет!       — В любом случае, это не наше дело, — раздражённо бросила рыжая, бросая на Питера беглый взгляд. — Извини, нам пора.       Любопытство никак не хотело отступать на задний план, но Эми коротко кивнула подруге и позволила протащить себя вдоль коридора, еле волоча ноги. Конечно, она прекрасно понимала, что-то, что прятал от нее в глупых попытках Питер, было только его личным делом, но и сделать вид, что ничего не заметила, девушка не могла. Мэри Джейн сделала вывод, что слетевшая с катушек Эмилия больше не будет приставать к оторопевшему в ужасе парню, отпустила ее руку и ускорила шаг. До конца урока оставалось ещё пятнадцать минут, встречаться с толпой переходящих из класса в класс подростков и учителей не хотелось, а у директора они должны были быть уже пять минут назад. Придумывая в голове то, каким образом не усугубить и так неприятную ситуацию с дракой, Мэри Джейн не заметила, как Паркер прочной живой стеной вырос прямо перед ней.       От столкновения спасли только вовремя поднятые глаза и хорошая реакция, спасибо работе официанткой, хоть какая-то польза от этого, помимо мизерной зарплаты.       — Вам нужно уходить из школы, — сейчас не заметить тревогу на лице Паркера мог бы разве что слепой. — Для вашей же безопасности.       — Ты кукушкой поехал? — искренне заинтересованно спросила Эми, чувствуя нарастающее в геометрической прогрессии раздражение в сторону шатена.       Бить его она, конечно, не хотела. Да и вовсе не была из той категории людей, которые в любой ситуации машутся кулаками, просто именно с Флэшем сдерживать свои эмоции было сложнее всего.       Паркер неоднозначно пожал плечами, хмурое лицо не должно было вызывать никакого желания с ним спорить, но спорить почему-то хотелось вопреки здравому смыслу и тому, что они заговорили со средней школы впервые. Ко всему прочему, Эми, пусть и хотела пропустить беседу морально-воспитательного характера от, возможно, своей будущей мачехи, но возможные последствия в виде разгневанного отца вовсе не вдохновляли на подвиги. Хотелось просто как можно оперативнее с этим закончить и отправиться восвояси, начать готовиться к вечерней посиделке с Мэри Джейн и ее парнем в честь эмилиного дня рождения.       Питер немного наклонился вперёд и оперся ладонью о выставленное вперёд колено. У него был такой вид, словно пять минут назад он пробежал двухкилометровый кросс.       — Я видел Человека-паука, бьющего морды двум огромным шкафам с дробовиками прямо у кабинета директрисы.       Испуганный взгляд Мэри Джейн пробежался по совершенно спокойному лицу подруги, которое, однако, через секунду приобрело недоверчивое выражение, смешанное с широкой улыбкой.       — Каков шутник, — хмыкнула девушка, перекидывая вьющиеся локоны за спину, и сделала два уверенных шага вперёд, но тут же была схвачена за предплечье.       — Я не шучу, — обиженно отозвался Паркер. — Это серьезно, там опасно.       — Человек-паук в нашей школе, хорошая попытка. Не знаю, зачем тебе это нужно, может, ты просто головой ударился, или у тебя шизофрения, или ещё чего похуже, но ты мог придумать более правдоподобный способ задержать нас здесь. Трубу прорвало. Питон из кабинета ботаники, которого забыли покормить, сбежал на поиски пропитания. Флэш рассыпал свою…       Плеча неуверенно коснулась чья-то рука, и Эмилия поспешила отмахнуться от подруги, слишком сильное желание было договорить, чтобы Паркер, наконец, закончил валять дурака и ушел с дороги.       — Эми…       Шоколадные глаза парня смотрели в зелёные радужки со странным недоверием. Будто это она сейчас несла полную ахинею и сочиняла сказки про Человека-паука в старшей школе Куинса. От этого раздражения только прибавилось.       — Ребята…       — Не сейчас, ЭмДжей!       В плечо с полной силой вцепилась холодная ладонь с тонкими аристократическими пальцами, и болевые ощущения с шипением заставили Эмилию отвести взгляд от озадаченного Паркера на подругу. Сказать, что увиденное повергло девушку в шок — не сказать ровным счётом ничего. На бледном, как полотно в мастерской, лице отчётливо выделялись широко распахнутые глаза, обрамлённые в ореол темных ресниц. Испуганный взгляд смотрел куда-то за спину Паркера, но вот у Эмилии желания туда посмотреть совершенно поубавилось, когда она заметила в струночку вытянутого Питера и его овальное, не менее бледное, чем к ЭмДжей, лицо.       Парень медленно обернулся, отступая на несколько шагов назад, раскинув руки в стороны, и сгреб Эмилию и Мэри Джейн в охапку. Конечно, думать о том, что защитник из субтильного подростка выйдет не самый лучший, было бы правильнее, чем уповать на его защиту. Но выбора у девушек особого не было. В конце коридора стояли две широкоплечие фигуры, словно Чип и Дейл сошли с экранов телевизоров, перекачались стероидами и зарабатывают деньги грабежом школ в дневное время. Что им было нужно в старшей школе — об этом Эми думать совершенно не хотела, поэтому она пятилась вслед за Паркером, подгоняемая его предплечьями, которые упирались куда-то в грудь. Обернуться и побежать девушка как-то опасалась, наверное потому, что прострелить двум школьницам затылки у амбалов не составило бы особого труда. А умирать не хотелось. Совсем. Тем более в чертов день рождения.       ЭмДжей в панике начала хвататься за рукав подруги, стараясь утянуть ее в один из открытых классов и позвать на подмогу, но красноречивый взгляд Хатчерсон заставил вмиг передумать, пряча лицо за Питера.       Спина вскоре уперлась в шершавую стену, вызывая дрожь во всем теле. Питер неуверенно остановился в сантиметре от ее обуви, не позволяя себе наступить девушке на носки. Светловолосая надсадно втолкнула в лёгкие как можно больше кислорода, до ощущения легкого головокружения, и сцепила пальцы не плече нового знакомого.       Не хотелось ей знакомиться при таких обстоятельствах.       — Ну, и где твой проклятый Человек-паук? — следы подступающей истерики подкрались к горлу, заставляя проглатывать все окончания, но Эми была уверена, что Паркер прекрасно понял все, что та хотела ему донести.       Сцепив в ладони запястье Мэри Джейн, как только два бугая преодолели неспешным шагом уже половину расстояния, Эми готовилась давать деру так сильно, как только сможет, предполагая, что придется тащить ввергнутую происходящим в шок подругу. Запоздалая реакция Паркера на чисто риторический вопрос, озвученный, чтобы хоть как-то привести в порядок нервы, заключалась в неразборчиво мычании.       Ладно, он здесь в такой же нигерской жопе, как и мы, — подумала Эмилия, чувствуя нарастающее беспокойство из-за своей подруги.       В подобных случаях всегда переживаешь из-за близких людей. Но, если заглянуть правде в прозрачные отчужденные глаза, можно понять, что спасать собственную шкуру было бы в десятки раз прощее, чем растрачивать энергию на кого-то ещё. Эми тряхнула головой, отгоняя подобные мысли, говоря себе, что если и выбираться, то всем вместе, прихватив с собой и костлявую задницу Паркера.       — Так, — парень внезапно обернулся к девушкам, тон его голоса оказался ниже обычного, отчего-то вызывая смутное представление о спокойствии. Правильно, он парень, пусть он и решает. Решение же к Питеру пришло не самое прекрасное из тех, которые может сгенерировать мозг подростка пубертатного периода. Посмотрев несколько долгих, жизненно важных сейчас, секунд на Мэри Джейн и установив ее недееспособность, парень прямо вколотил в трясущуюся ладонь Эми прозрачную пробирку с переливающейся серебристой жидкостью.       — Все, валите отсюда! — почти что крикнул он, подталкивая вкопанных девушек к очередному повороту коридора. — Зовите на помощь, я найду вас!       ЭмДжей уперлась, как ослиха, отказывающихся тянуть тяжёлый груз по приказу хозяина. Она прямо впилась в ладонь Паркера немеющими пальцами, потянув за собой.       — Идите, — крикнул он, отцепляя руку.       — А как же ты?       — Мы не уйдем без тебя, — в порыве неописуемого геройства упрямо проблеяла Эми, глаза все время косились на стремительно приближающуюся угрозу их жизни.       — Я их отвлеку.       — Паркер, ты конченый что ли? — но окрик Хатчерсон утонул в коридоре и остался без ответа, потому что Питер стремительно шел навстречу собственной смерти.       Видеть, как одноклассник, даже если на него Эми всегда было класть большую кучу, идёт на самоубийство, девушка не могла. Она схватила Мэри Джейн и поволокла ее в направление выхода из школы, решив, что на улице будет больше шансов спасти жизнь.       Впереди им предстоял спуск с третьего этажа и опасно долгий в сложившейся ситуации сплит-забег по петляющим коридорам. Выбирать не приходилось, и Эми взяла курс на ближайшую лестничную клетку.       В тот момент, когда девушки уже скрывались за поворотом, раздался оглушительный хлопок, он эхом отразился от стен и продолжил гулять по длинным коридорам школы. Рыжая громко крикнула от испуга, Эми пришлось закрыть ей рот ладонью, не хватало ещё выдать им свое местоположение. Черт побери! Питер, мать твою, Паркер!       Эми даже не заметила, что по щекам кататься крупные градины слез, а вот заплаканное раскрасневшееся лицо подруги говорило о многом. Девушка оперативно выволокла подругу на первый этаж, Мэри Джейн тихо всхлипывла, поэтому пришлось ее встряхнуть и помочь прислониться к стене, бежать они все равно бы не смогли, ноги просто подкашивались от страха, отказывались выполнять приказы мозга.       Особого выбора у девушки не оставалось, а красный рычаг пожарного оповещения оказался как нельзя близко. Не тратя времени на взвешивание на весах хороших и дурных поступков своего решения, Эмилия открыла крышку и дернула рычаг вниз. Коридор заполнил оглушительный визг пожарной сигнализации, отзываясь в голове барабанным кличем.       Из классов повалили студенты, хаотичной волной сливаясь в огромный разрушительный поток, словно несколько рек сливаются в одну большую, образуя целую сеть. Закрыв лицо ладонями рук, рыжеволосая медленно съехала по стене.       — Он мертв, он мертв… Боже мой, он мертв…       Оставаться в коридоре становилось опаснее с каждой минутой, а когда кто-то очень громко крикнул: «Дверь заперта снаружи!», началась самая настоящая неразбериха. Все кричали, учителя-мужчины пытались выломать дверь, кто-то плакал, в слезах предлагая подняться на второй этаж и спрыгивать с окон, цепляясь за деревья. Через минуту началась настоящая давка, в панике подростки принялись забираться друг на друга, чтобы пробраться ближе к выходу и не сгореть заживо. Но дыма не было, и Эми единственная знала почему.       Пришлось помогать упавшей в толпе девушке подниматься на ноги, позволив ей вскарабкаться на себя, словно на дерево. Но как только она оказалась на ногах, изо всех сил толкнула Эмилию поддых. Из груди выбило последние жалкие клочки кислорода, заставляя подобно рыбе хватать воздух ртом. Медленно, но верно поток подростков переместил ей к краю, наверное, в самую опасную зону, потому что сейчас ее давили к стене, чуть ли не ломая ей конечности.       Оглянувшись назад, она не увидела Мэри Джейн, и паника накрыла, словно на землю опустился большой черный купол, хороня под собой мир, заставляя его вариться в собственном соку в полнейшей изоляции. Не разбирая происходящего, Эми принялась расталкивать людей вокруг, чтобы пробить себе путь назад, где она в последний момент оставила подругу. Страшно было подумать о том, что рыжеволосая в состоянии полнейшего шока может пострадать, к тому же из сознания никак не уходили два образа мужчин с автоматами. Если Эми и удалось их спугнуть воцарившимся в коридоре хаосом, это никак не могло повлиять на то, что уже произошло. Гул от выстрела до сих пор циркулировал в голове, прямо-таки вынуждая представлять перед собой окровавленное лицо Паркера. Он показался ей занудным, но неплохим парнем за те несколько минут общения, что склеились между ними. Наверное, это и ввергало в больший шок — то, что они с ЭмДжей были последними, кто видел его… живым.       Девушка понимала, что мешается людям, и очень пожалела, что не спрятала волосы, когда чья то рука больно вцепилась в них, потянув вниз. Колени беспомощно подогнулись, а через секунду встретились с полом, раздираемые в кровь. Всем было абсолютно плевать, что они ступали ногами по телу своего, возможно, одноклассницы или просто девочки из школы, желание выжить брало верх. Боль пронзала тело слишком часто, чтобы обращать на каждый пинок внимание, Эмилия согнулась в позу эмбриона, стремясь уменьшить возможность ударов в жизненно важные органы, руками она крепко обхватила голову. Голову нужно было беречь в первую очередь.       — Давай, вставай, — чьи-то шершавые руки схватили девушку за шкирку и потянули наверх.       Взгляд скользнул по взволнованному смуглому лицу, темные глаза смотрели на нее с тревогой. Джексон. Она впервые была так рада видеть Джексона.       Парень осмотрелся вокруг, кругозор заслоняли пёстро одетые школьники, паника не унимались, из чего можно было предположить, что дверь ещё закрыта. Они находились где-то в центре толпы, как показалось Эми, страшно было даже подумать, что творится у дверей, если даже здесь подростки просто обезумели. Заставив Хатчерсон ухватиться за него так, чтобы между ними оставалось пространство, не мешающее дыханию, парень принялся взволнованно озираться по сторонам.       — Где Мэри Джейн? — он пытался перекричать паникующую толпу. — Что, вообще, произошло?       — Я потеряла ее! — нервы окончательно сдали, у оснований ресниц начала скапливаться предательские влага, Джексон слегка встряхнул подругу. — Я оставила ее у стены, она паниковала. Я тоже запланировала и… и… Я решила найти кабинет, чтобы спрятаться. Но не смогла пробраться через толпу, а когда решила вернуться, ЭмДжей уже нигде не было. Потом я упала и…       Эми снова всхлипнула. Брови Джексона недовольно встретились у переносицы, их отделяла лишь гармошка нелепых морщин. Парень перехватил Эми ещё сильнее и чуть отвёл ее в сторону от бьющегося в припадках паники парня.       — Успокойся, — посоветовал он, не отходя ни на шаг.       — Тебе нужно найти её. О боже, я ее оставила… Боже мой.       — Да успокойся ты, — Джексон прикрикнул, чем вызвал непроизвольный ступор. — Я не брошу тебя, иначе потом она бросит меня. Вряд ли она полезет в толпу, скорее всего ее оттеснили назад, там спокойнее.       Только сейчас получилось спрятать ампулу, которую всучил ей Паркер, в карман брюк, Эми пыталась делать это как можно незаметнее, но бегающим взглядом Джексон все же зацепился за выскальзывающую из кармана руку.       — Не лучшее время ты нашла, чтобы карманы проверять, — беззлобно пробасил он. — Не знаешь, что произошло?       Хатчерсон медлила. Она сомневалась, стоит ли вообще говорить с кем-либо о произошедшем, пока они не окажутся в безопасности. Но, пытаясь мыслить рационально, девушка решила всё-таки откровенно признаться в произошедшем другу. Возможно, он сможет ей помочь.       Парень тоже предпочел тактику движения назад, но делал это в разы медленнее, чем Эми несколькими минутами ранее. Он просто уступал свое место бездумно пробивающиеся вперёд подросткам, не выпуская девушку из крепкой хватки.       — Это я включила пожарное оповещение.       Глаза Джексона на секунду встретились с девичьими — зелёными и заплаканными. В этом взгляде Эми прочитала лишь один вопрос: «Ты больная?», но придать ему звуковую оболочку юноша поспешил несколько иначе:       — Зачем?       — Там люди с оружием, они стреляли в…       Но договорить девушка не успела. Коридор утонул в громких выстрелах, заглушающих даже воющее оповещение. Сначала все показалось какой-то другой реальностью, словно Эми оказалась в весьма реалистичном фильме, но спустя несколько секунд люди вокруг стали оседать на пол с всхлипывающими звуками. Многие даже не успели понять, что произошло.       Неописуемая тяжесть потянула девушку к полу, страх сковал все тело. Казалось, что все мышцы оголились, теперь их не стягивала, не защищала кожа. И двигаться было невозможно. А через секунду Эми встретилась глазами с грустно стекленеющим взглядом. Нет. Нет. Нет.       Джексон повалился прямо на нее, не в силах пошевелиться. Страх перед смертью, но не своей, а близкого человека, сжимал все внутренние органы, перемалывая их через мясорубку и выбрасывая на грязный пыльный пол. Эми не знала, кричала ли в тот момент, не чувствовала слез, она просто осела вместе со слабеющий телом друга, который хватался за нее, как за спасательный круг.       Твою мать, Джексон. Не смей. Не смей умирать, обдолбанный ты придурок.       — Закрой себя моим телом, — где-то над ухом прозвучал слабеющий голос, от которого по телу пробежался разряд электрического тока.       В Эми уперся упрямый, но усталый взгляд. Ты, должно быть, шутишь? Девушка посмотрела на одноклассника, как на сумасшедшего, но не была уверена, что тот мог правильно истолковать это.       — Я в норме, делай, что говорю.       И она почему-то послушалась. Подволокла его ближе к себе, помогая взобраться прямо на свой корпус, чувствуя тяжесть ослабевшего тела. Шею обожгло горячее дыхание, а затем чужая голова опустилась девушке в район ключиц.       Ледяная рука Джексона нашла маленькую вспотевшую руку Хатчерсон. Дыхание слабело, Эми чувствовала это на уязвимой коже шеи.       — Закрывай глаза, — прошептал парень, так тихо, что она еле различала его слова.       По телам мертвых или раненных одноклассников то и дело пробегались подростки, из-за одного такого пинка Джексон болезненно проскулил, словно раненное животное. Самое ужасное в том, что он действительно был ранен.       По шее вниз, к груди, потекло что-то теплое, вызывая леденящий ужас. Думать о том, что это была кровь ее друга, одноклассника, соседа по лестничной клетке и парня лучшей подруги не хотелось, но воспалённое сознание подкидывало самые страшные образы. Хотелось закричать в голос, позвать кого-нибудь на помощь. Но голос пропал.       — Доверься мне…, — теперь слова выходили из груди Джексона с хлюпающими звуками. — Они должны думать, что ты мертва.       И Эмилия снова послушала, закрывая глаза. Но даже в большей степени не по просьбе друга, по потому, что не хотела видеть творящийся вокруг хаос. Хаос, который превратил жизнь обычной старшей школы в расплавленный Ад, царство мертвых.       Но прежде, чем глаза закрылись, Эмилия успела боковым зрением рассмотреть что-то красно-синее, промелькнувшее так быстро, что это можно было принять за разыгравшееся от психологической травмы воображение. Уши заложило, в них только гулко пульсировал сердечный моторчик у нее в груди, халтурящий и пропускающий удары. Окружающий мир вдруг пропал из реальности, звуки не доходили в сознание девушки, сталкиваясь с выстроенной броней, в равной степени как ощущения и запахи. Единственное, что она чувствовала — ледышка в раскрытой ладони, обездвиженная и застывшая.       Она сама словно застыла во времени. В безвременье. Попала в западню, зашла в тупик. А выход найти даже не пыталась.       — Я не чувствую своих ног, — тихий шепот. — Здесь кто-то есть.       Ответом Джексону послужили сильные удары сердца через грудину. Он не шевелился. И это пугало.       Реальность начала возвращаться через какое-то время. Сколько прошло секунд, минут, часов после перестрелки — Эми не знала, она потерялась в собственных мыслях, терзаемая адской душевной болью. Крики и голоса остались, хоть и звучали отдаленно, а вот звуки выстрелов продолжили оглушать. Звучат ли они в школьном коридоре? Или в ее голове?       В носу нещадно свербело, глаза опухли и, даже если бы Эмилия решила их открыть, веки бы вряд ли распахнулись, оставляя в темноте. Эта темнота была сравнима с неизвестностью, но неизвестность сейчас были лучшим вариантом. Казалось, что она сходит с ума.       — Тебе больно? — голос изменился до неузнаваемости, звучал тихо и сипло, будто она его сорвала; возможно, так и было.       Ответа не последовало. Ни сразу после вопроса, ни через секунду, ни через тридцать, ни через шесть минут. Эмилия лежала, в страхе сощурив глаза, едва сдерживая рыдания, сжимая в руке ледяную, словно снег в декабре, ладонь.       Джексон.       Ты не можешь с ней так поступить.       Хватит валять дурака.       Просто открой глаза. Ну же. Ты нам нужен.       Детство закончилось.       Розовые очки разбились стеклами внутрь.

~ ~ ~

      Фигура Гарольда Хатчерсона появилась на территории школы через десять минут после того, как ему позвонил сотрудник полиции, описав вкратце сложившейся обстоятельства и попросив как можно быстрее приехать на место трагедии.       Совместной договоренностью главврача и старшего офицера было принято решение о срочной госпитализации раненых, к школе стянулись около десятка реанимационных бригад, три патрульных машины и, разумеется, репортёры. В частности из-за последних мистеру Хатчерсону и ещё шестерым родителям пришлось простоять десять минут возле школьных ворот, пока освободившийся охранник не впустил их на территорию школы. Тех, кто в состоянии был отправится домой собственными усилиями, забирали члены семьи. Школьный двор превратился в коробку с паззлами, которую с остервенением потрясли, разбив целостную картину на сотни осколков. Собрать их уже не получится. Но каждый из взрослых, сорвавшихся в этот день с работы, бросивших свои дела, хотел найти свой, самый дорогой сердцу, паззл.       Повсюду сновали полицейские, люди в белых халатах, Хатчерсон заметил в дальнем углу группу федеральных агентов, беседующих с офицером полиции — Адамом Кроссом, его близким другом. Гарольд совершенно растерялся, попав в разоренной улей, где выжившие пчелы пытались восстановить развалины. Беглым взглядом мужчина пробежался по макушкам подростков, скопившихся в одном месте, с мольбой пытаясь отыскать копну пшеничных волос. Вместо этого он наткнулся на испуганное, болезненно бледное лицо Мэри Джейн Уотсон. Девушка обхватила себя за плечи, дрожа всем телом, и поднялась на ноги. Но она не смогла сделать и одного шага, ноги подогнулись, роняя ее коленями в зелёную траву.       Отец Эмилии мог только догадываться, что произошло, но в сущности — ему было важно знать только одно. Жива ли Эми, его малышка.       — Давай, я помогу, — он оказался рядом с рыжеволосой школьницей в считанные секунды, поднял ее на ноги и практически собственными силами доводок девушку до пустующей скамейки.       Ноги у нее предательски отказывались слушаться. ЭмДжей снова разрыдалась, позволяя Гарольду накинуть ей на плечи грубую ткань пиджака. Пальцы схватились за него, как за обломок судна, потерпевшего кораблекрушение. Во всяком случае, это отражалось в ее заполненных слезами глазах, белки покрыла красная сетка капилляров, а губы дрожали.       — Мэри Джейн, — мужчина почувствовал, как бешено колотится сердце в его груди, сложно хочет самолично пробить там дыру и отправится в ближайшее мусорное ведро. — Я нигде не могу найти Эмилию. Ты не видела ее?       На девушку снова накинула удавку паническая атака, она крепко зажмурилась, борясь с собственными эмоциями. Больше всего ей хотелось верить, что все нормально, что это лишь чертовски правдоподобный сон, и она сейчас откроет глаза на уроке химии, напускав слюни на лист с контрольной работой. Но как бы Мэри Джейн не пыталась вытянуть сознание из этого кошмара, он становился ее реальностью.       — Я… — голос снова сорвался на всхлип. — В п-последний раз мы в-виделись, когда Эм… Эм… Когда Эмилия… О-она включила пожарное оповещен-ние, а потом п-п-пропала. Я искала ее везде, ее и Джексона… Но. Но они не вышли оттуда с выжившими, их не было с-среди на-ас.       Мистер Хатчерсон прерывисто вздохнул, позволяя подруге дочери обхватить себя за талию. Он совершенно растерялся, потерял ориентир, все карты в голове спутались, там звучал лишь теплый бархатистый голос.       — Папа, а когда я стану взрослой, можно я буду работать у тебя на шахте?       — Ты хочешь работать на шахте? Милая, не разочаровывай старого отца.       — Мне нравится примерять те костюмы с противогазами, они очень смешные.       — Ты едва занимаешься в них одну треть от размера.       — Но я же вырасту!       Голова шла кругом, не фокусируясь абсолютно ни на чём конкретном. Он смотрел на машины скорой помощи, куда закатывали каталки с пострадавшими, но не видел измученных подростковых лиц. Ему хотелось просто лечь на земле и умереть, вслед за новостью о стрельбе в груди что-то в дребезг разбилось, повредив осколками внутренние органы.       Мэри Джейн продолжала всхлипывать на его груди, ее знобило, на щеке красовалась широкая полоска бактерицидного пластыря. Она плакала не из-за себя, не из-за боли в животе, куда ее кто-то случайно пнул, она плакала из-за своих друзей, из-за знакомых и незнакомцев. Просто потому, что никто из них не заслуживает ничего подобного. Даже такой моральный урод, как Флэш. Но парню повезло, пуля прошла по касательной, и он уже умудрялся капать всем на мозги историей о своем героическом везении. Но никто не обращал на него внимания, впервые в жизни, ребята просто отходили от вездесущего Томпсона и удалялись в мир скорби.       Каждый потерял в этот день кого-то очень близкого.       Мэри Джейн потеряла двоих.       — Как ты себя чувствуешь? — голос мистера Хатчерсона был пропитан тревожным волнением, ему действительно было важно знать ответ на этот вопрос. Рыжеволосая пожала плечами. Хреново. Она чувствовала себя мертвой.       Мимо пробежала знакомая фигура, но Гарольду до этого не было никакого дела. Он не думал совершенно ни о чем, в голове звенела пустота, разрастаясь, доводя до абсолютной апатии.       — Мистер Хатчерсон? — перед ними вырос широкоплечий парень в полицейской форме, совсем ещё молоденький, должно быть, стажёр. — И вы здесь… Я могу чем-нибудь вам помочь?       В голосе служащего отчётливо различалась горечь. Этой горечью он разве что не давился.       Уотсон подняла на него заплаканные глаза, продолжая держаться за Хатчерсона из оставшихся сил. Он был для нее сейчас действительно спасательным кругом. Почти отцом, которого у нее никогда не было. И это при живом алкоголике-Утосоне, чье имя даже не знали его «друзья». Он не пришел, наверное, промывал горло очередной бутылкой дешёвого спирта, а ЭмДжей оказалась под крылом отца своей лучшей подруги. Они оба были разбиты, подавлены, поэтому и вцепились один в другого. Чтобы окончательно не захлебнуться, барахтаясь в черном дегте адской душевной боли.       — Ваша дочь была там, да? — брови рядового жалостно изогнулись, когда он не дождался ответа. — Если вы хотите, я могу посмотреть ее имя в списке выживших. Может, ее решил подвезти домой кто-то из родственников ее… друзей.       Вряд ли в мозг этому юноши в детстве вложили базовые нормы приличия, но мистер Хатчерсон коротко, не глядя, кивнул. «Да, пожалуйста». Мужчина видел, как жадно впивается в последнюю надежду Мэри Джейн, вытянувшись в струночку и следя за тем, как перелистывает исписанные листы полицейский. Она знала, что, попытавшись вновь набрать высоту, в очередной раз позорно шлепнется о землю. Сотрудник полиции задержался взглядом на последнем листе, а потом поднял глаза на убитых горем мужчину и девушку.       — Мне жаль.       В груди, где, казалось, уже нечему рушится, с треском развалилась очередная конструкция. Души. Сердца. Жизни. Мужчина не хотел думать о том, как будет жить дальше: набросит ли на шею петлю или продолжит жить, терзаемый не проходящей болью. Он думал, что вернётся в пустой дом, запрется в комнате Эмилии и, выпив для храбрости, пустит себе пулю в лоб. Таков был план.       Мэри Джейн же не думала ни о чем, кроме того, что потеряла последних двух людей, кто значил для нее больше, чем само понятие жизни.       — Туда ещё не пускают, — снова подал голос юноша, и Хатчерсон вздрогнул, он решил, что тот уже скрылся из поля зрения. — Мы ждём службу спасения и криминалистов, без них нельзя начинать. Но, если хотите, я могу провести вас туда…       Два зелёных глаза застыли где-то на лбу полицейского.       — Почему?       — Вы дали работу моему отцу. Его никто не брал, когда узнавали про судимость. Только вы. Это меньшее, что я могу для вас сделать.       Наверное, Хатчерсона не особо волновала причина, просто он должен был узнать, спросить, чем-то занять свой мозг. В любом случае, люди вокруг были заняты другими делами. У медиков было достаточно раненых, как физически, так и ментально. Полиция отгоняла прочь навязчивых репортёров, которые стремились урвать эксклюзивный материал. Заметив, что какой-то парень уже восторженно отвечает на вопросы журналистов, этих цепных собак, Хатчерсон сжал кулак до ломоты в костях.       Он случайно встретился взглядом с растерянной Мэй Паркер, и сердце неуютно сжалось под давлением пресса. Ее племянник учится в классе с Эмилией. Учился. Окончательно разозлившись, Гарольд пнул чей-то рюкзак, поймаешь уставший взгляд девочки-подростка, но она не нашла в себе силы что-то сказать.       Глаза Мэй застелила пелена слез, и она задержалась на мужчине больным, лихорадочным взглядом. Он не нашел в себе силы подойти, взял себя в руки и, за плечи отстранив от себя прилипшую к богу Мэри Джейн, заглянул ей в глаза.       — Жди меня здесь, хорошо?       Девушка отрицательно покачала головой.       — Я пойду с вами. Там моя лучшая подруга и парень.       — Там моя любимая дочь. И ещё десятки чьих-то детей, друзей и возлюбленных, — мужчина раздражённо повел плечом, но взгляд от лица Уотсон не отвел. — Поверь, тебе не нужно это видеть.       — Как и вам.       — У меня нет выбора.       Стажёр в полиции сказал, что придется обходить здание школы и идти внутрь через запасный вход. Отвечать не было ни сил, ни желания, поэтому мужчина просто машинально передвигал ногами, перемещая тело в пространстве. Когда он уже огибал вслед за парнем в форме угол школы, в сознание ворвался встревоженный крик с вкраплёнными в него нотками облегчения.       — Питер!       Обернувшись, он увидел сгребшую племянника в охапку Мэй Паркер и Мэри Джейн, следящую за происходящим с ещё сильнее побелевшие лицом, если такое, вообще, было возможно.       Внутри пахло кровью. Металлический запах был настолько густым, что его можно было резать ножом и раскладывать на порции. Резкий приступ мигрени заставил Хатчерсона остановится и упереться ладонями в колени, урывками пропуская в лёгкие воздух. Обстановка душила. На немой вопрос: «Вы в порядке?», мужчина коротко кивнул и выпрямился, сглатывая жжение в горле. Нет, он был далеко от состояния порядка, наоборот, все внутренности были разбросаны в хаосе, словно…       Словно тела детей в центральном коридоре школы.       Голова закружилась от разбросанных в беспорядке тел, от крови на юных лицах, от неестественно выгнутых конечностей и бледных тел. К горлу подступила тошнота, в глазах потемнело.       Мистер Хатчерсон медленно опустился на колени, не дойдя до первого детского тела несколько метров. Их было здесь больше двух десятков. Невинные не прожившие свою жизнь, они шли в школу первым сентябрьским учебным днём, гонимые желанием встретиться с друзьями, поделиться с ними историями своих летних каникул, а встретили здесь свою смерть. Точку в таком коротком жизненном пути, и этой точкой послужили пули.       Рядом, у входа в смежный коридор, на полу жёлтым отблеском мозолила глаза россыпь гильз.       — Вам нельзя приближаться непосредственно к телам, — полицейский неловко отвёл глаза, когда мужчина встал и шагнул вперёд по коридору. — Это место преступления, здесь могут остаться следы.       — Зачем тогда ты позволил мне сюда прийти? — в голосе проскользнула неприятная сталь.       Две пары глаз уставились друг на друга в непримиримой борьбе, пока Хатчерсон не отвел взгляд первым. С губ слетел стон отчаяния. Он пытался найти взглядом светло-русую макушку, на солнце отличающую пшеницей или пастельно-розовую блузку, но взгляд терялся на чужих лицам с застывшим в глазах страхом, на чужих руках или ногах.       Это было выше его сил.       Из-за двери высунулась сначала одна рука, протягивающая в родительскую спальню конструкцию из прикрепленной на основание швабры белой футболки. За ней протиснулась вторая — с вазочкой клубничных пирожных. За ними — нос, жалобливые, как у подброшенного щенка, глаза, а затем уже и укутанное в одеяло туловище.       Мужчина отстранился от макбука, в котором с интересом изучал очередную статью по экономике в сфере угольдобывающей промышленности, стянул узкие очки в черной оправе на кончик носа и поверх них посмотрел на дочь.       — Даже не подлизывайся, мой ответ — нет.       — Ну, папочка! Папуля! Папулечка-лапулечка!       Улыбка тронула узкие мужские губы, а это для Эмилии значило только одно — нужно наловить на жалость, и отец-одиночка сделает для нее все, что она попросит. Он знал, что его плоть и кровь прибегала к подобным грязным методам воздействия, но отказать не мог       А она — пользовалась.       Девушка решила не двигаться с места, выбрав тактику пассивно-агрессивного воздействия на нервы родителя       — За три секунды ничего не изменилось. Ты под домашним арестом.       — Я больше так не буду.       — Уже слышал.       — Мы искали телефон, который ЭмДжей оставила на пристани. Не могла же я ее бросить.       — Совершенно неправдоподобно, — одна бровь мужчины поползла вверх.       — Но ты допускает ведь, что такое возможно?       — Нет.       — Пап.       — Не папкай.       — Я опоздала всего-то ненадолго.       — Конечно, два с половиной часа в рамках вселенной –мгновение.       — Ты же простил меня уже, да?       — С чего ты взяла?       — Ты улыбаешься.       — Я всегда улыбаюсь, — мужчина включил режим «не понимаю о чем речь». — Работа у меня такая.       — Ты — шахтер.       — Я — владелец 65% шахт в этом штате.       — Это не позволяет тебе варварски относиться к детям, — широкая улыбка тронула персикового цвета девичьи губы.       Она поставила пирожные на прикроватную тумбочку, а сама с ногами забралась на отцовскую постель, усаживаясь в позу лотоса. Растирая озябшие ноги, девушка в ожидании смотрела на отца, надеясь, что тот растает и сменит гнев на милость.       — Тогда что должно не позволять тебе пропадать всю ночь?       — Кажется, ты драматизируешь, — отозвалась девушка, нахмурив черные из-за краски брови.       — Правда?       — Только если чуть-чуть.       — Я все ещё не собираюсь менять свое решение.       Насупившись, девушка решила воспользоваться козырем в рукаве.       — У меня завтра день рождения, и если ты хочешь, чтобы я закрыла глаза на то, что ты до девяти вечера будешь торчать на работе и даже ещё не придумал мне подарок, мы можем сойтись на соглашении. Ты отпускаешь меня до 12 с ЭмДжей. Ферштейн?       — Я тебе сейчас покажу ферштейн, — хмыкнула мужчина, но улыбающиеся лучики морщинок украсили опситно-зеленые глаза. — Чтобы в 10 была дома.       — В 11:30.       — В 10:30.       — Ладно, в 11, и мы договорились?       — При условии, что будешь строчить мне смс-ки каждые полчаса. Девушка закатила глаза.       — Вот и зачем я научила тебя пользоваться мессенджером? — обречённость во взгляде сменились лаской, девушка чмокнул отца в колючую щеку. — Люблю тебя, папуль.       — Люблю тебя, мышонок, — отозвался мужчина, поправляя на носу очки. — Будь осторожна.       — Прости меня, моя крошка, — в уголках губ скопилась жгучая влага. — Моя маленькая принцесса.       Грудь словно обожгло, эмоции, которые косились с момента звонка сотрудника полиции до этого самого мгновения, вылились на руду, обливаясь в слезы и беззвучные рыдание. Душа была разорвана на части несправедливой жизнью. Его малышка не должна была пережить такое, не должна была страдать, не должна была бороться со страхом.       Чужая рука легла на плечо Гарольда, и он не собирался скрывать рвущееся наружу раздражение. Дёрнув плечом, мужчина прервал тактильный контакт.       — Оставьте меня одного, пожалуйста.       Младший лейтенант, совсем ещё мальчишка, неуверенно огляделся по сторонам. Он чувствовал себя так, словно курил на пороховой бочке. Вздохнув, он поспешил удалиться, но покидал коридор в борьбе с необъяснимой тревогой, словно что-то ему подсказывало: грядет нечто странное.       — Родная, — голос сел, горло пересохло. — Не заставляй меня жить в этом мире без тебя.       На миг ему показалось, что оглушительную тишину нарушили звуки далёкого, тихого шевеления. Отбросив эти мысли, объясняя все желанием услышать в этом помещении жизнь, мистер Хатчерсон уткнулся лицом в раскрытые ладони. Хотелось просто исчезнуть вслед за ней. Через мгновение звуки повторились, привлекая все внимание на себя. А ещё через несколько секунд в центре коридора мужчина заметил шевеление.       — Папа? — тихий шепот послужил катализатором к тому, чтобы Хатчерсон поднялся на ноги и быстрым шагом добрался до источника звука. — Пап, это ты?

~ ~ ~

      По данным, предоставленным сотрудниками полиции района Куинс, в односторонней пере-стрелке на территории страшней школы погибло 32 человека, в том числе два преподавателя-предметника; 46 подростков получили травмы различной степени тяжести. Предполагаемые преступники задержаны, данные об их личностях тщательно скрывается сотрудниками правопорядка, как и все обстоятельства дела. Известно, что в своем кабинете застреленной была найдена Камилла Шеппард, директор образовательного учреждения. Связано ли это убийство с массовым расстрелом невинных детей, пытались ли за напрасным безжалостным кровопролитием скрыть всего лишь одно, мотивированное, преступление? Или оба случая, произошедшие в обычной школе в первый учебный день — всего лишь совпадение? «Это акт беспрецедентного вторжения в частную жизнь гражданских лиц, которых наше государство поклялось защищать, — комментирует представитель Госдепартамента США в Нью-Йорке. — Это определенно акт терроризма! Виновные понесут достойное наказание, это обещаю я, как заместитель Госсекретаря!». Также господин Стерфорд пообещал, что семьям погибших будет выплачена компенсация в размере 2 тысяч долларов на каждого погибшего в семье, пострадавшим будет назначена компенсация в соответствии со степенью тяжести полученных повреждений. Так или иначе, 1 сентября 2016 года ещё долго не сотрётся из памяти жителей не только Нью-Йорка, но и всего мира, а денежная компенсация не вернёт в семьи погибших детей.       Тяжелый вздох разрезал напряжённую тишину, словно вымоченная розга пронзила воздух со свистящим звуком. В голове никак не укладывались события прошедших нескольких дней, с 1 по 4 сентября Эмилия Хатчерсон выпала из жизни, забившись в выстроенную крепость и не собираясь из нее выходить. Да и то, что происходило в это время, вспоминалось с трудом.       Девушка точно знала, что ее нашел отец, а врачи объяснили, что на фоне сильнейшего шока она потеряла сознание. Все твердили о том, что ей неимоверно повезло, что пули не задели ее, хотя она и находилась в самом эпицентре перестрелки. Но никто из тех, кто дышит сейчас земным воздухом, не имел ни малейшего понятия, что там произошло на самом деле. Никто, кроме нее самой, не знал, что Джексон Мартин спас ее от перекрестного огня, осознанно или нет — она уже никогда не узнает. И от воспоминаний о его последних словах, к горлу вновь подступал ком. Казалось, глаза не успевали просыхать из обилия слез. В тот день, покинув школу на руках отца, Эмилия вдруг столкнулась с испытывающими взглядами всех присутствующих. А более всего — Мэри Джейн и оказавшегося живехоньким Питера Паркера.       Эмилия впервые почувствовала рвущуюся между ними с ЭмДжей связь. Она не могла объяснить новое чувство, но точно знала — это происходит, уже произошло. Полный искренней радости взгляд сначала вернул к жизни какую-то погибшую там, в школьном коридоре, часть души, а последовавший за ним растерянный, надломленный — снова растоптал этот зародыш, уже без права к возражению. Эми понимала, кого ещё ждёт ее подруга, но сжатая в ладони Хатчерсон окровавленная фенечка Джексона говорила громче любых слов. Громче и больнее.       Уотсон убежала, подгоняемая резкими порывами ветра, не решив забрать то, что принадлежало её возлюбленному. А Эми, наверное, не стоило злиться на подругу за оборванные связи, сброшенные звонки и непрочитанные сообщения, каждый справлялся с потерями так, как мог. Только вот Джексон умирал на эмилиной груди, и она ещё долго не могла отмыться от ощущения стекающей от ключицы к груди струйки крови, ночью ей казалось, будто она сжимает в ладони ледяные пальцы друга. И поэтому Хатчерсон злилась.       Поговорить с Паркером и дать ему возможность объясниться не вышло ни в тот день, ни в последующие. Отец, приняв на себя роль тирана, не выпускал дочь из дома не на шаг без собственно присутствия, но после пережитого последняя и не стремилась покидать пределы зоны комфорта. А зона комфорта для нее ограничивалась порогом родной квартиры. Она даже боялась выходить за почтой или в аптеку, находящуюся через дорогу, опасаясь встретить мистера и миссис Мартин или, того хуже, младшего брата Джексона — Александра, похожего на него как две капли воды. Эми не без помощи отца отгородилась от всего окружающего, вколотил воображаемым молотком себе в голову мысль, что только так она будет в безопасности.       Что же касается Паркера, то к нему у девушки и накопилась куча вопросов. Вроде того, почему он, вообще, жив, ведь они с ЭмДжей отчётливо слышали звук выстрела? Или того, где он был все то время, пока в коридоре первого этажа школьники лезли друг другу на головы, лишь бы выжить? Почему он пытался выпроводить девушек из коридора? Как, вообще, там оказался? Знал ли он об убийстве директрисы, или принял в этом непосредственное участие? Правдой ли были слова про Человека-паука, потому что на грани бреда Эми вспоминает что-то отдаленно напоминающее красно-синее костюм героя без имени и без лица. Хотелось знать, что за пробирку с серебристой жидкостью он вручил ей, почему не забрал, как и обещал? И не с этим ли связаны все смерти?       Из-за обострившейся паранойи девушка прятала пробирку каждый день три-четыре раза в разных местах квартиры. То ли опасаясь, что ее может найти отец, и тогда начнет задавать вопросы, на которые Эми и сама ответов не знала. То ли боялась, что эта штука может принести ещё большие разрушения, чем уже принесла.       2 сентября девушке пришлось объяснять полиции то, что она видела и делала. В коридоре полицейского участка она столкнулась с растерянным Паркером, который даже не поднял на нее взгляд. Девушка хотела подойти к парню и попросить о разговоре, но отец нетерпеливо подтолкнул Эмилию к комнате для допроса. Бросив на удаляющегося Паркера беглый взгляд, Хатчерсон тяжело вздохнула. Но за собственными душевными терзаниями не заметила, что торопил ее отец вовсе не из-за спешки, а из-за той, в сопровождении кого на допрос прибыл Питер Паркер.       Необходимо было выстроить логическую цепочку из событий, но Эми боялась запутаться. Доктор сказал, что это абсолютно нормально, если мозг вдруг откажется вспоминать. Но, к сожалению, девушка всё помнила. Ей пришлось рассказать шерифу Кроссу про заваленную контрольную работу по химии, про драку с Флэшем и ее причины. Офицер слушал ломанный рассказ с долей снисходительности, наверное, из-за уважения к другу. Но вот два федеральных агента за его спиной не пытались показушничать — на их лицах застыло подозрение.       Поэтому девушке пришлось быстро рассказать о Паркере, двух наемниках, попытке убежать с ЭмДжей, включенной сигнализации, давке и стрельбе. Но почему-то она неосознанно скрыла момент, касаемо Человека-паука. Во-первых, она не была уверена в его надёжности, а во-вторых, если супергерой и был там, то не зря скрывал это и не появился после того, как двери были разбаррикадированны. Не рассказала Эми и о проблемной ампуле, прикрывая задницу одноклассника.       — Почему вы решили включить пожарное оповещение? — вопросы задавал в основном хмурого вида подтянутый федерал с родинкой на щеке.       Девушка в неуверенности посмотрела на сидящего по правую руку отца. Тот снисходительно улыбнулся и кивнул. Ещё в машине он ясно дал понять, что примет из уст дочери любую правду.       — Я не знаю, — честно призналась та. — Я думала, что Питера убили, и испугалась, что эти… преступники вернутся за нами.       — Вы же понимаете, мисс Хатчерсон, что подвергли жизни окружающих опасности? — агент недружелюбно прищурился, вызывая неприятные спазмы в области сердца. — Вы даёте себе отчёт в том, что это была плохая идея?       — Да.       — И вы понимаете, что все эти смерти на ваших руках?       Ступор. Ком разбухал в горле без влаги, мешал дышать. Хотелось выдрать его вместе с гортанью и, наконец, избавиться от этого чувства. На секунду перед глазами всплыло испуганное лицо, неестественно белого для смуглолицего Джексона оттенка.       — Извините, — отец дернулся, чтобы взять дочь за руку и вывести из душного помещения. — Вы хоть понимаете, что говорите не с очередным отпетым преступником, которого скрутили, а с подростком, недавно пережившем смерти друзей.       — Все в норме, пап, — бросила Эми через плечо, ловя на себе встревоженный взгляд. — Да, понимаю.       Последний ответ был брошен в сторону агента ФБР. Шериф Кросс недобро нахмурился и перекинулся с сидящим напротив Гарольдом Хатчерсоном многозначительными взглядами.       Казалось, что сложившаяся ситуация вполне устраивает агентов. Один из них извинился за бестактное поведение второго и пообещал, что подобного впредь не повторится, а потом спросил, готова ли Эмилия к дальнейшей беседе. Под недовольным взглядом отца и шерифа девушка дала свое согласие, решив, что проще отмучиться за один допрос, чем таскаться в отделение ещё несколько раз.       — А с мистером Паркером вы давно знакомы?       — Со средней школы.       — И как вы можете охарактеризовать ваши отношения?       Эмилия задумалась. Питер Паркер в последнее время вызывал у нее кучу вопросов, вот и вся его характеристика. А ещё она злилась, что парень втянул их с Мэри Джейн в черт те что, что сейчас даже федералы лопатами для говна разгрести не могут.       — Охарактеризовать? Никак. Мы знали как друг друга зовут, потому что пришлось в день моего первого дня в новой школе играть в идиотскую игру на знакомства. У нашей учительницы была шизофрения, я уверена, что игра нужна была только ей, чтобы не забыть имена учеников.       — Эми… — отец устало потёр переносицу.       — Что? — она пожала плечами. — Это был первый случай, когда мы сознательно коммуникатировали.       — Мистер Паркер сказал, что вы состоите в приятельских отношениях, — второй агент скрестил руки на груди.       — Видимо, кто-то из нас хорошенько ударился головой и что-то перепутал.       Агенты старались не реагировать на хлещущую из Эми агрессию, возможно, потому, что понимали, какую психологическую травму могла получить девушка, очнувшаяся среди трупов своих одноклассников.       Мистер Хатчерсон и офицер Кросс перестали как-либо участвовать в допросе, просто исполняя роль необходимых его элементов.       — Последний вопрос, и мы вас отпустим, — устало протянул худощавый агент с родинкой. — Это касается мисс Уотсон. Она может подтвердить все, что вы говорите?       — Да, — Эмилия недовольно нахмурилась. — Во всяком случае только то, что помнит. Но я прошу вас, не трогайте ее, по крайней мере, сейчас.       Агенты недоуменно посмотрели на взрослых.       — У нее погиб молодой человек, — пояснил мистер Хатчерсон. — Девушка находится в затяжной депрессии.       В субботу 3 сентября мистер Хатчерсон объявил дочери, что записал ее к психологу, чем вызвал порыв праведного гнева.       — Не нужен мне мозгоправ, я в порядке, — прокричала она из своей комнаты на кухню, захлопнув дверь.       Но на встречу пришлось идти скорее из-за разыгравшейся совести, потому что отец попросил подругу из Балтимора, психолога кризисных ситуаций, приехавшую как раз в это время в командировку, о приватной консультации по старой дружбе. Поэтому девушка упорно высидела положенные сорок минут копаний в душе, толком ничего и не рассказав. Лишь в конце мисс Дуглас, незамужняя темнокожая красавица, посмотрела на Эмилию пронзительным взглядом.       — Ты потеряла там кого-то, кто был для тебя больше, чем просто друг, верно?       И она со своим психологическим чутьем оказалась слишком близка к правде. Поэтому, сказав отцу, что после консультации к ней вернулась радость жизни, девушка отказалась от дальнейшего общения с какими бы то ни было психологами, психотерапевтами и иже с ними. А тем паче — психиатрами. Хотя признавать, что справляться в чувством вины в одиночку практически невозможно, приходилось.       К вечеру четвертого дня Эмилия была абсолютно разбита. Она пролистывала сотни статей, жующих одну и ту же информацию и выплевывающих ее в просторы интернета. Они были идентичными и совершенно ненужными.       Прокрутив колёсико вниз, девушка стала бегать глазами от комментария к комментарию. Жалость, слова сочувствия, поддержки, грубый понос в сторону министерства образования, неприкрытая ненависть к терроризму. Все это не имело ровным счётом никакого смысла.       «Это шутка такая? 2000$? Неужели наше правительство хочет откупиться от населения этими жалкими деньгами! Да они не вернут убитой горе женщине единственного сына!!! Стыд и позор! Мир медленно катится в тартарары. И где же наши защитники, народные герои, когда они нужны детям?».       Ответом на комментарий послужило не менее гневное сообщение.       «Разве не понятно, что Мстители не всегда могут быть рядом? С людьми происходят плохие вещи, не нужно скидывать вину на кого-то стороннего. Супергерои и без этого спасали наши задницы тысячи раз. Нью-Йорк. Заковия. Посмотрите на себя!».       Пользователь под ником Toronto's резюмировал все вышесказанное.       «В итоге имеем: разваливающееся на два лагеря общество, как людей, так и супергероев; растущий мир преступников и откупающееся правительство. Хорошей нам дороги в Ад. А, с другой стороны, какие люди, такие супергерои! Миру мир)».       Ноутбук захлопнулся прямо перед носом, выхватывая из груди долгий надрывной крик. Рука непроизвольно схватилась за ручку ножа и выставила его вперёд, чуть не полоснув внезапно нарушившего покой дочери Гарольда по лицу. Мужчина с каменной стойкостью выстоял сердитый взгляд.       Эмилия облегчено выдохнула, вновь возвращаясь за барную стойку. Громкий звук от прикосновения ножа с деревянной поверхностью повис над кухней-столовой.       — Не делай так больше, папа, — попросила девушка, вновь открывая ноутбук и со страдальческим видом закрывая все вкладки. — Я могу и убить случайно, достаточно на мне смертей.       — В свое оправдание скажу, что я уже полчаса хожу у тебя под носом.       — Извини, я просто задумалась, — девушка растянула губы в притворной улыбке.       Заметить в ней фальшь мог любой, кто хотя бы смотрит на лицо собеседника. Мужчина неуверенно помялся перед высоким стулом, и все же решил на него взгромоздится. Тот протяжно скрипнула под тяжёлым мужским телом.       — Тебе пора прекращать читать эти статьи, ты меня пугаешь.       Теплый отцовский взгляд поцеловал куда-то в лоб. Он видел, что после теракта в школе дочь словно подменили, но пытался принимать это только потому, что после подобных травм через пару дней к нормальной жизни не возвращаются. Дело было не в том, что Эмилия скорбела, а в том, какие способы для этого выбирала. Она будто делала все, чтобы наказать себя за случившееся. Постоянное пролистывала новостных сводок Куинса, которые в последнее время только и были забиты статьями о трагедии. Отказ от здорового сна и полноценной пищи, изнуряющие физические нагрузки. За день девушка могла протирать пыль по пять, а то и более, раз.       Мистер Хатчерсон понимал то, что его мышонок уже не вернётся, что эта ее детская часть погибла там, в проклятом школьном коридоре. Но ему хотелось видеть улыбку на лице единственно-го дорогого человека. Хотелось знать, что она не будет всю жизнь носить с собой этот груз ответственности непосильным багажом, что сможет впустить в жизнь новых людей и научиться им доверять, научиться их любить.       Произошедшее сломало ее, вывернуло наизнанку. Его задача, как отца — постараться максимально приблизить дочь к показателям нормы. Звучит странно, но это как нельзя лучше отражало сложившуюся ситуацию.       — Мышонок, я понимаю, что тебе трудно, но я хочу, чтобы ты доверяла мне, — мужчина развернул дочь к себе лицом и обхватил исхудавшее лицо, казавшееся сейчас на пять лет взрослее, в теплые ладони. — Я же вижу, как ты мечешься. Не думай, что я совсем от старости ослеп. Если ты не готова поговорить со мной сейчас — хорошо. Я буду ждать столько, сколько тебе потребуется. Но, прошу, милая, не вари внутри всю эту кашу. Если тебе нужен кто-то посторонний, то ты можешь поговорить с Викторией.       — Кто такая Виктория? — девушка сморщила курносый нос.       — Виктория Дуглас, — поступила ненавязчивая подсказка. — Психолог из Балтимора.       — А, твоя жопастая подружка, — на лице появилась очередная улыбка из разряда «на отвали». — Вы с ней встречались?       — Что? — лицо отца дернулась от неожиданности. — Нет. Нет. Глупости какие.       — Она спрашивала о тебе.       — Правда? И что спрашивала?       Пытаясь выглядеть совершенно незаинтересованным, мужчина поиграл бровями.       — Значит, встречались, — сделала вывод Эми. –Надеюсь, что смерть директрисы, с которой вы ходили на свидание, не будет помехой.       — Знаете что, мисс Хатчерсон?       — Что, мистер Хатчерсон?       — Как в так маленькую тушку помещается столько вредности и яда?       — Яблоко от яблони, пап, яблоко от яблони…       Мужчина отстранился и устало поправил очки на узком носу. Ему приходилось долго работать дистанционно, ночами сидеть за компьютером, а оставшееся время приглядывать за Эми, переживать за которую теперь стало таким же рефлексом, как и дышать.       Ноутбук был выключен и отправлен на диван в гостиной. Налив себе стакан воды, Эмилия отпила глоток, а остальную воду за ненадобностью вылила в цветочных горшок на полу, пролив какую-то часть жидкости мимо.       — Ты хоть отдыхаешь? — спросила Эмилия, выдергивая отца из приятной дремоты, даже не подозревая об этом, потому что за нос мужчины всё ещё цеплялись очки, а планшет горел тусклым светом.       Мужчина заблокировал аппарат и отправил его вместе с очками на прикроватную тумбочку. Гарольд кивнул.       — Можно к тебе? — неуверенно спросила девушка, переступив с ноги на ногу. — Мне, кажется, снова начали сниться кошмары.       Приглашением послужило заботливо откинутое одеяло. Эмилия с разбегу прыгнула в предоставляемый кокон и уткнулась носом в отцовское плечо.       Она не знала своей матери, отец не стремился ей рассказывать об этой женщине, но если Эми спрашивала — он отвечал без украс и лжи. Поэтому к 18 годам девушка точно уяснила, что мать бросила отца на руках с годовалым ребенком, заявив, что не хочет тратить свою жизнь на неудачника из обувного магазина и вечно орущую сопливую гусеницу. Это позже отец стал известным бизнесменом, а Эми так и осталась вечно орущей гусеницей. Куда ускакала мать на черном харлее вместе с бородатым 40-летним мужиком в свои 19, девушка даже знать не хотела. В любом случае, отец был для нее полноценной семьей — и папой, и мамой, и даже домашним питомцем.       В родных объятиях девушка быстро согрелась и расслабилась от теплого дыхания себе в макушку.       — Пап.       -Ммхрп? — набор звуков больше был покрыт на гудок далёкого ледокола, чем на то, что может издать человек.       — Ты спишь?       — Нет.       — Слушай…       Глава семейства открыл глаза и позволил дочери посмотреть прямо в их болотистую даль. Они были одинаковые — их глаза. Почти не отличишь, где отцовские, а какие принадлежали ребенку. Единственное, наверное, так это то, что в глазах постарше мелькала постоянная тревога, а в больших девчачьих — непреодолимое чувство вины.       — Я тут подумал… Мне не нужен психолог, у меня ведь есть ты…       — Хорошо.       — Пап?       — Что?       — А если бы я тогда всё-таки умерла, то что бы?       — Ты не умерла.       — Но все же… что бы ты делал?       — Полез бы в петлю, — мужчина не шутил, осознанный взгляд буравил потолок, пока его сокровище дышала ему прямо в ухо.       — Пап.       — Не папкай.       — Я люблю тебя больше всего на свете.       Девушка не видела, как в уголках глаз скопились слезы. То ли радости, то ли ещё чего-нибудь. Но Гарольд был благодарен судьбе, что она не оборвала жизнь его дочери, что позволила ещё немного радоваться просто тому, что она есть.       Мужчина был уверен, что дети не должны умирать раньше родителей. Это противоестественно и ужасно больно.       — Больше всего на свете? — переспросил он. — Уверена?       — Нет, — устало протянула Эми. — Бургер с булочкой с кунжутом, тот, что продают в забегаловке после заправки, помнишь? Вот его я люблю больше.       — Неужели?       — Да.       — А знаешь, что я люблю больше тебя?       — И что же это? — девушка подогнула ноги, упираясь стопами в отцовские колени и тем самым глея замёрзшие ноги.       — Сон. Сон я люблю определенно больше тебя.       Девушка улыбнулась, на этот раз искренне, но улыбка тут же пропала с ее лица. Глаза защищали соленые слезы. Пришлось набрать в лёгкие больше кислорода и закрыть глаза, так думать было проще.       — Почему ты не сказал мне?       Хатчерсон-старший сразу понял о чем речь.       — Я не знал, как начать разговор.       — Но мы же уже разговариваем, — девушка вся сжалась, словно уменьшилась в размере. — Съездим завтра?       — Ты уверена, что готова?       — Нет. Но это же Джексон.       — Хорошо, мышонок. Хорошо.