Останется лишь пепел...

Земля в лесу была покрыта туманом, словно одеялом, но никакого тепла ждать не приходилось. Снег ещё не растаял, что сильнее затрудняло путь. Ветки деревьев цеплялись за одежду и больно били по рукам и лицу. Александр не представлял, в какую сторону нужно идти, чтобы найти кубок. Отсутствие магии напрягало, заставляло чувствовать себя совершенно беззащитным. Юноша не мог представить, как маглы справляются совершенно без магии. Казалось, что он блуждает по лесу уже несколько часов. Карта почти не помогала ориентироваться, но Алек все же примерно представлял, где он находится. Волшебник успокаивал себя тем, что профессора должны были очистить лес от магических существ, и не нужно было ждать нападения. По пути Александр встречал только птиц и белок, которые, несмотря на позднее время, носились между веток деревьев. Под ногами хрустел мокрый снег, и это был единственный звук, который нарушал тишину вечернего леса. Атмосфера, царившая в лесу, действовала на нервы и заставляла постоянно смотреть по сторонам. Где-то позади Александр услышал хруст ломающейся ветки. В сумерках совершенно невозможно было разглядеть источник шума. Оставалось надеяться, что это Тедди или Вероника. Юноша ускорил шаг, подавляя в себе чувство страха. Волшебник сверился с компасом, чтобы убедиться в правильности направления. Алек решил идти на север в сторону Чарующей поляны. Летом, во время полнолуния, там собирают лунную росу, так как поляна довольно большая и хорошо освещается луной. Вполне можно было ожидать, что кубок спрятан там, на большом открытом месте. Да и в сторону болот на юго-восток идти совсем не хотелось. Крам верил, что профессора обезопасили территорию, но небольшого болотника пропустить очень легко, а нарваться на него, даже с палочкой в руках, удовольствие не из приятных. Ноги устали, от холода юноша уже не ощущал пальцы, чувство безысходности накрывало всё сильнее и сильнее. В лесу было тихо, но эта тишина слишком сильно давила на уши. Алек снова услышал хруст и обернулся, рядом никого не было. Туман почти рассеялся, и на снегу были видны только следы юноши. Александр тяжело вздохнул и продолжил идти дальше. В голове все чаще стали крутиться мысли, что это испытание больше похоже на лотерею. Кубок найдет тот, кому просто повезёт. Идти дальше уже не хотелось, хотелось только упасть на снег и больше не вставать. Погрузившись в свои мысли, Алек не заметил под ногами корягу и споткнулся, упав на одно колено. Александр почувствовал, что ему на спину кто-то прыгнул, юноша резко поднялся и начал сбрасывать с себя довольно тяжелого обидчика. — Мерлин! Да, что ты такое?! — закричал Алек. Сбросив напавшего со спины, юноша увидел маленькое человекоподобное существо с большой головой, похожей на камень. Алек вспомнил занятия по темным искусствам, на которых Бессмертный рассказывал об этом существе. Оно называется погребин. Демоненок был размером с десятилетнего ребенка, он был довольно слабым, поэтому не нападал на людей открыто, но обладал острыми, как бритва зубами. Погребин следует за путником, вызывая чувство безысходности, когда человек в отчаянии падает на колени, тот нападает на него и сжирает свою жертву. Алек хотел было пнуть демоненка, чтобы прогнать, но тот, видимо, совсем оголодал и вцепился в ногу юноши, а не убежал. Ногу пронзила жгучая боль, которую причиняли зубы этого существа. Алек упал, под руку попалась коряга, о которую он прежде споткнулся. Волшебник стал отбиваться от погребина ею. Наконец, демоненок отпустил ногу парня, Алек ударил его ещё раз корягой, а потом достал из кармана дымовую бомбу и бросил в погребина. Тот издал жалобный полувизг-полуписк и убежал. Алек отдышался и посмотрел в небо, оно все ещё было затянуто тучами. В лесу совсем стемнело, но туман окончательно рассеялся. Юноша снял теплую косоворотку, затянул ногу ремнем, после чего оторвал рукав от легкой рубашки, чтобы перевязать рану. Ткань быстро пропиталась кровью, но перетягивать ногу сильнее Крам не решился. Неизвестно сколько времени ему ещё находиться в этом лесу. Юноша не забывал о возможности позвать на помощь. Но он считал, что пока есть силы идти, он будет продолжать искать кубок. Надежда на победу не угасала даже после встречи с погребином. Собравшись с мыслями и силами, Алек продолжил идти в сторону Чарующей поляны, сильно хромая. Нога болела и кровила, но Крам не был намерен сдаваться. Мысли о безысходности были внушены ему маленьким пакостником погребином, но теперь было легче. Алек прошел несколько десятков метров и решил отдохнуть, привалившись к дереву. Нога горела и истекала кровью. Крам подумал, что почти до часа ночи не получит помощь от колдомедиков и чуть ли не взвыл от отчаяния. Вдруг парень начал понимать, что вокруг становится намного светлее. Алек поднял глаза и увидел, что тучи расходятся в стороны, открывая луну. Видимо, испытание затягивалось сильнее, чем рассчитывали организаторы. Луна освящала своим мягким светом весь лес, но это не придавало уверенности. Наоборот, появилось множество теней от деревьев и кустарников, что ещё больше внушало страх. Собрав остатки сил, Алек снова направился к поляне. Алек сверялся с компасом, чтобы не сбиться с пути. Внезапно тишину, прерываемую лишь звуком дыхания парня, разрезал громкий волчий вой. Волосы вставали дыбом от этого воя, почему-то появилась твердая уверенность, что это совсем не волк. Ещё больше пугало то, что вой раздался совсем рядом, хотя Алек не был в этом уверен из-за эха в Темном лесу. Решив проигнорировать чувство страха, юноша пошёл дальше, но продолжал все время смотреть по сторонам. Волшебник уже почти дошёл до поляны, которую было видно за деревьями, когда снова совсем близко раздался вой и послышался хруст ломающихся веток. Алек вспомнил о раненой ноге, если это был оборотень, его мог привлечь запах крови. Алек прислушался, вокруг было тихо. Юноша решил все-таки продолжить свой путь. Не могли ведь профессора допустить, чтобы на территории испытания был волк или тем более оборотень. Одно дело не заметить маленького погребина, другое — человека с ликантропией в полнолуние. Пройдя пару метров, Александр услышал тихое утробное рычание. Юноша обернулся. Из сумрака на него пристально смотрели два желтых глаза. Удлиненная оскаленная пасть подтверждала догадки, что Алек встретился именно с оборотнем. Этот оборотень был в разы меньше, чем тот, которого видела Вероника в своём видении на испытании, но даже при этом он был огромным. Зверь продолжал рычать, из приоткрытой пасти капала слюна, горящие желтые глаза, не отрываясь, следили за каждым движением волшебника. С трудом подавив приступ паники, Алек начал искать в карманах красную ракетницу, чтобы позвать на помощь, понимая что убежать он просто не сможет, а сражаться с оборотнем будет крайне сложно. Юноша медленно отступал назад, огромный волк подходил все ближе, когда Алек трясущимися руками доставал ракетницу. Воздух прорезал звук выстрела, одновременно с этим оборотень прыгнул на волшебника, целясь зубами в шею. Крам успел закрыть руками шею и лицо, но почувствовал жгучую боль от вонзающихся в предплечье зубов. Волк свалил Александра на землю, продолжая наносить новые укусы и глубокие царапины. Ракетница выпала из рук, Алек так и не понял, что выстрелил не он. Оборотень продолжал нападать, когтями и зубами разрывая кожу на руках и груди юноши. Крам ещё пытался отбиваться от свирепого противника тем, что попадалось под руку, когда почувствовал, как под зубами зверя хрустят кости его плеча. Юноша закричал от новой боли, пытаясь вырваться из сильной хватки зверя, но попытка была безуспешной. Алек пытался пинать чудовище ногами, но израненное тело плохо слушалось. Рычание зверя, шум борьбы и крови в ушах заполнили собой всё пространство вокруг. Александр чувствовал, что больше не в силах бороться, но до последнего не отпускал руки, которыми держал оборотня на небольшом расстоянии от своего лица и шеи. Силы покидали юношу, Крам подумал, что это конец, когда зубы зверя лязгнули в нескольких сантиметрах от его лица. Алек не успел понять, когда перестал чувствовать боль и начал проваливаться в темноту. *** Вокруг одна лишь темнота, вязкая и удушающая. Не хотелось даже думать, что она за собой скрывает. Постепенно эту тьму стали заполнять звуки. Их было слишком много. Странные голоса, звуки шагов, шарканье, чье-то тихое покашливание. Сначала казалось, что всё это очень далеко, но с каждой секундой громкость звуков нарастала, они заполнили собой всё пространство, отодвигая темноту на задний план. Их было так много, что они причиняли нестерпимую боль. Нужно только открыть глаза. Всё закончится, когда откроешь глаза. Но вместо ожидаемого облегчения, это принесло ещё больше боли. Яркий свет резанул по глазам так, что пришлось их крепко зажмурить. Свет не пропадал. Даже через веки, он добирался, казалось, прямо до мозга. Звуков стало ещё больше. Захотелось закричать, но из горла, вместо крика, вырвался громкий рык. Этот звук перекрыл всё остальное и, от удивления, Алек снова открыл глаза. В этот раз свет был не такой ослепляющий. Не получалось сфокусировать взгляд, всё было видно словно через толщу воды. Алек моргнул и увидел перед собой много маленьких точек. Юноша попытался оглядеться, но кроме этих точек вокруг ничего не увидел. Паника накрыла с головой. Вместе с ней на волшебника снова обрушился град звуков, от которых разрывались ушные перепонки. Александр даже коснулся ушей, боясь, что из них потекла кровь. Но ничего не было. Поднеся руки прямо к лицу, Александр разглядел свои пальцы. Увиденное шокировало юношу ещё больше. Он никогда не видел свои руки настолько близко. Он заметил, как бьётся венка на запястье. Более того, Алеку показалось, что он услышал, как она бьётся. Под ногтями был заметен слой грязи, бурой грязи, которая пахла ржавым железом. Александр понял, что это кровь. Его кровь. И он чувствует её запах. Кроме запаха крови в помещении пахло спиртом, травами. Алек чувствовал особенно неприятный запах — горьковатый, с кислинкой. Юноша подумал, что будь этого запаха ещё больше, начало бы резать и жечь глаза. Воздух в помещении показался спёртым, душным, стало тяжелее дышать. И снова раздался утробный рык. Алек не сразу понял, что вырвался тот из его горла. Внезапно, гомон неутихающих звуков разрезал новый. Жуткий скрип дерева и железа. Алек резко повернулся в сторону его источника и увидел женщину. Он слышал её сбившееся дыхание, и как быстро пульсирует венка на шее, увидел её темные глаза, окруженные паутинкой морщин с залегшими от усталости или недосыпа кругами. Не сразу ему удалось понять, что перед ним его мама. Александру стало жутко, ведь казалось перед ним совсем старая женщина. В бессилии юноша закрыл глаза. Её шаги были осторожными и тихими, будто она боялась спугнуть опасного зверя. Дыхание не выравнивалось, а становилось порывистее, словно от быстрого бега, как и сердце, что бешено колотилось в груди. Александр всё слышал, чувствовал. — Алек, — раздался тихий шепот, но отозвался он в голове юноши в тысячу раз сильнее. — Что… — волшебник хотел задать вопрос, но остановился, не узнав свой голос. Он прокашлялся и попробовал снова, — что п-произошло? Голос звучал глухо и хрипло, будто Алек сорвал его. — Ты… — Гермиона шумно вздохнула, — что ты помнишь? От этого вопроса в голове будто что-то щёлкнуло. Желтые глаза зверя, лязгающие зубы в сантиметрах от его лица, запах шерсти и крови, много крови. А ещё боль. Боли было так много, что, казалось, он снова её чувствует. То ли всхлип, то ли вой вырвался изо рта юноши. С осознанием случившегося пришла слабость и долгожданная тишина, будто он провалился в вакуум. Алек чувствовал каждую клетку своего тела, каждую косточку и венку. — Я… — хрипло начал Алек, — я стал… Он не мог этого сказать. Не мог в это поверить. Осознание того, во что он превратился лишало рассудка. Полукровка, сын пожирателя, а теперь ещё… — Да, — снова шепотом. Алек не открывал глаза, сильно прикусив губу. В нос снова ударил запах железа, такой яркий и такой чистый. Краму казалось, что он истекает кровью. Будто она льётся отовсюду: из носа, ушей, глаз. Особенно из глаз. Александр дотронулся до лица и понял, что оно действительно мокрое. Открыв глаза, юноша не увидел крови на руках, только воду. Пахло морем, соленым холодным морем. Это были всего лишь слёзы. *** Александру было тяжело заново знакомиться с миром. Склонность тонуть в своих бедах затрудняла это знакомство ещё больше. Теперь преувеличением страдали все органы чувств. Слишком много звуков, слишком резкие запахи, слишком яркое солнце. Всего было слишком. Алек не чувствовал себя сильным и перерожденным. Лишь разбитым и раздавленным. Первые три стадии принятия прошли слишком быстро. Сначала он не хотел вставать с постели, надеясь, что всё это лишь очередной очень реалистичный кошмар. Но, поднявшись, некоторое время спустя, Алек разнёс палату в приступе бессильного гнева на себя и злодейку-судьбу. Гермиона говорила, что с этим можно жить, что есть сильнодействующие зелья блокирующие болезнь, что в современном обществе почти не осталось предрассудков. Александр пытался согласиться с этим, думал, что можно будет скрыть своё новое состояние от других, но вспомнил, что это произошло на Турнире, перед глазами сотен волшебников из разных стран. Он даже вроде бы смирился с зельями, которые предстоит принимать всю оставшуюся жизнь.Но одна ужасная мысль поселилась в его голове, вытеснив все остальные: «Лучше бы не спасли». Жалость к себе, пронизывала каждую клеточку его мозга. Единственное, что хотелось, забиться в угол и скулить, как побитый щенок. Это сравнение могло бы позабавить его, ведь по сути своей он и был щенком, но было слишком горько, слишком страшно. Алек не подпускал к себе никого, кроме Гермионы, но и её держал на расстоянии. Несколько дней он не выходил из палаты и враждебно встречал просьбы друзей и Эмилии пустить их. На третий день он сдался. Не смирился, но сдался. Понимание, что ничего не исправить принесло с собой лишь апатию. Мысль: «Лучше бы не спасли» появлялась всё чаще. Основным занятием было разглядывание маленьких едва заметных трещинок на потолке. Александр представлял, что бежит по этому лабиринту трещинок, попадает в тупик, возвращается обратно и снова куда-то бежит. Это напомнило ему собственную жизнь. Внимание Алека привлек звук легких неуверенных шагов. Юношу даже не разозлил непрошенный гость, ему стало интересно, кто это мог быть. Шаги своих друзей, мамы и доктора Дикмана Александр узнавал безошибочно. Человек в коридоре шёл очень осторожно, будто боялся чего-то, будто в любую секунду был готов развернуться и убежать. Шаги затихли перед дверью палаты. Алек уже слышал дыхание своего гостя — немного неровное, сбитое. Посетитель сделал глубокий вдох, будто перед прыжком в воду и толкнул дверь в палату. Александр лежал на кровати у противоположной от двери стены, глаза его были закрыты. Юноша втянул в себя воздух и почувствовал слабый запах лаванды, смешанный с горьковато-кислым запахом аконита. Теперь Алек мог легко отличить запах ядовитой для него травы от других. Хоть концентрация аконита была ничтожно мала, юноше стало неприятно от осознания того, что человек облился аконитом, прежде чем идти к нему. Стало быть, его боятся. Открыв глаза, Алек сел на кровати и повернул голову в сторону двери. Он совершенно не ожидал увидеть человека, стоящего там. — Разве ты не боишься меня, Вероника? — зло ухмыльнулся юноша. Такая манера поведения делала из него кого-то другого, но точно не Александра Крама. Но он больше не был похож на прежнего Александра Крама. Зверь исполосовал когтями парню грудь, немного задев шею, а предплечья были изуродованы зубами оборотня. Добрался он и до лица: на правой стороне, чуть ниже глаза начинался глубокий рубец, который пересекал всю скулу и обрывался, не доходя до подбородка. — Разве ты не знаешь? — робко спросила девушка, сделав шаг в сторону кровати Алека, но стараясь не смотреть на юношу. Раны, нанесенные оборотнем, заживали долго и неохотно. Руки, грудь и шея были перебинтованы, но на лицо Дикман повязку не накладывал. Рана была не столь глубока — просто царапина, по сравнению с остальными. — Чего я не знаю? — сощурив глаза, более резко, чем планировал, спросил юноша. — Тебе не сказали, — шепотом выдохнула девушка. Не вопрос — утверждение. Десятки мыслей заполнили голову Александра. Он не спрашивал о том, как закончился Турнир и как его спасли. Не спрашивал, кто был тот оборотень и не напал ли он на кого-то ещё. Он не хотел ничего этого знать, ведь это осталось словно в другой жизни. А сейчас с приходом Вероники все эти вопросы внезапно всплыли наружу. Александр не понимал, о чём именно говорит девушка, и не знал какой вопрос задать первым. Вероника его опередила. — Пожалуйста, выслушай меня и попробуй понять. О твоем прощении я не смею даже думать, — девушка опустила глаза. –Мой род издавна был известен тем, что охотился на оборотней. Всё началось с того, что дочку моего далекого предка убил оборотень. Месть растянулась на несколько поколений, но мой прадед остановил это сумасшествие. Во время магической войны отец убил одного из близких друзей Сивого за то, что тот высказался о нашей семье. Мне едва исполнился год, когда Сивый отомстил за своего друга. Алек шумно выдохнул. В его голове не укладывалось то, что он сейчас услышал. Теперь он понимал почему в первом испытании Вероники был именно оборотень, понимал почему она бывала бледной и обессиленной. Но понимание не умаляло того, что Александр теперь тоже болен ликантропией. — Алек, — жалобно позвала девушка, — мы держали это в секрете, такого не должно было случиться. Испытание должно было пройти днём, я всегда пью аконитовое зелье, чтобы контролировать обращение, пью не только в полнолуние, а каждый день, но из-за блокатора магии оно не подействовало. Девушка говорила быстро, едва сдерживая слёзы. Она боялась реакции парня, но тот не проявлял никаких эмоций, ничего не говорил. — Прости меня, — по щекам Вероники бежали слёзы. — Ты ни в чём не виновата, — выдавил из себя юноша, но всё его нутро винило именно её в произошедшем. — Алек, — девушка, было, сделала шаг к юноше, но он остановил её. — Уходи, — хрипло выдохнул Александр. — Алек, я могу помочь… — Я сказал: уходи! — Алек перешёл на крик. Вероника, не отрывая взгляда от юноши, вышла из палаты, оставив его наедине со своими мыслями. Волна ярости накрыла Александра. На пол полетели зелья и настойки с прикроватного столика, следом за ними отправился и столик. Алек перевернул кровать, сорвал с окна шторы и разорвал подушку. Опустившись на колени посреди разрушенной комнаты, Алек закричал. *** Впервые за последние три дня Александр смог абстрагироваться от звуков и запахов вокруг. Он будто бы впал в подобие транса, продолжая сидеть посреди разрушений, что он сам устроил. Из этого состояния Александра вывел голос матери, который раздавался слегка приглушенно. Она была с кем-то в коридоре. — Ты не посмеешь к нему приблизиться! — Гермиона буквально шипела на парселтанге. — Ты не можешь мне запретить! — ответил знакомый мужской голос. — Могу! Он мой сын! Мой и Виктора! — Хватит врать, Грейнджер! Мы оба знаем правду! Я должен с ним поговорить! — Не лезь в мою семью, Малфой! — Это могла быть и моя семья! — профессор Малфой повысил голос. — Не могла. И разговаривать ты с ним не будешь! А теперь дай пройти. — Если не даешь поговорить мне с сыном, может, сама поговоришь со мной? У меня накопилось много вопросов! — Мне не о чем с тобой разговаривать, — спокойно ответила Гермиона. Алек услышал, как быстро она приблизилась к двери в палату. — Грейнджер! — тихо позвал Малфой, но Гермиона уже открыла дверь. Женщина негромко вскрикнула от открывшегося перед ней зрелища. Александр сидел на полу, прислонившись спиной к перевернутой кровати. Повсюду валялись разбитые баночки из-под зелий, пух и клочки ткани. Гермиона уже не в первый раз находила Алека в таком состоянии. Он устроил подобный разгром, когда только осознал своё новое «я». Волшебница взмахнула палочкой и вещи стали разлетаться по своим местам, приобретая прежний вид. Гермиона присела рядом с Алеком, ничего ему не говоря. Они часто молчали вместе, и было в этом молчании, что-то от них прежних, было уютно и тепло, как дома. Но в этот раз Александр не хотел молчать. — Ко мне приходила Вероника, — сказал Алек, не поднимая головы, — я не должен её винить, но всё внутри просит её крови. Гермиона взволнованно взглянула на сына. Александр словно почувствовал взгляд матери, поднял голову и усмехнулся. — Не бойся, мама, я не превратился в Сивого. И мстить не в моём характере. — Алек, — Гермиона пыталась найти подходящие слова, — время назад не вернуть, если это случилось с тобой… — Значит, ты можешь это пережить, — закончил за неё сын. — Да, смерть — это самый легкий путь. Но неужели лучше жить таким? — Лучше жить, Алек! — твердо сказала Гермиона. В её глазах блестели слёзы. — Ты нужен мне и Марку любым! — Прости, мама, — Александр прижал к себе маму и уткнулся лицом в её волосы. — Я настоящий эгоист. Всё это время я думал только о своей жизни, о себе, мне ни разу в голову не пришло, как бы ты жила потеряй ещё и меня. Прости, мамочка. Гермиона всхлипнула и сильнее прижалась к сыну. Как назло вспомнились другие крепкие объятия и разговор прощание-прощение. Стало невыносимо больно от того, что случилось и от того, что могло бы случиться. Гермиона не позволяла признаваться себе в этом долгие годы, но Александр был слишком похож на отца. На своего настоящего отца. Однако, он умел сопереживать, был более мягок и чувствителен, хоть Дурмстранг и закалил его. «Это могла быть и моя семья!» — эхом отозвался голос Малфоя в голове женщины. Как долго она пыталась не думать о нём, о том, что у них могло быть, от чего он отказался. Ему, казалось, нравится ворошить её раны, делать вид, что ему стыдно, что он хочет всё исправить. «Просто, у него нет наследников», — спокойно отвечал рассудительный голос в голове . «А может быть?..» — с надеждой возражал другой. Гермиона нашла цепочку на шее, потянула её, и из-за пазухи показалось кольцо в виде ползущей змейки. — Это кольцо передал тебе Нотт на Рождественском балу? — Алек узнал тот странный подарок. — Я испугался, что он хочет сделать тебе предложение. Гермиона улыбнулась и покачала головой. — Это кольцо Малфоя, а не Нотта, — тихо ответила она, продолжая крутить колечко в руках, — Я давно выбросила своё. Теодор, видимо, создал новые. — У нас сегодня вечер откровений? — удивленно спросил юноша. Раньше Гермиона не рассказывала так много о прошлом. — Он хочет поговорить с тобой. — Я слышал, — немного виновато ответил Алек. Гермиона удивленно подняла бровь, но сразу вспомнила. — Знаешь, ты ведь можешь гордиться тем, что ты особенный. Александр фыркнул. Мама всегда пыталась во всём разглядеть хорошее. — Почему ты не пустила его сюда, если сейчас не против нашего разговора. — Я должна была увидеть в каком ты состоянии сегодня. Ты немного ожил. Алек усмехнулся и потер рукой подбородок, который порядком подзарос щетиной. — Ты похож на него, — грустно озвучила свои мысли Гермиона, — больше, чем мне хотелось бы. — Своей эгоистичной натурой? — Но ты умеешь признавать свои слабости, — улыбнулась волшебница. — Мама, ты прирожденный политик, — Алек не смог сдержать улыбку в ответ, — гриффиндорцы так не разговаривают. — Не зря я стала Министром Магии. Алек улыбался. Впервые после той злосчастной ночи. Он чувствовал себя живым и его обострившееся зрение, слух и обоняние играли только на руку. Он слышал как размеренно и спокойно бьётся сердце Гермионы, видел, как красиво переливаются на солнце её волосы, чувствовал запах зеленых яблок и карамели. Было легко. Ощущение дома вытесняло грустные мысли о безысходности и жалость к себе. — Мы общались через эти кольца, когда не могли увидеться, — Гермиона прервала светлые мысли сына. — Как это? — удивленно спросил Алек. — На кольцах протеевы чары. Марк просил меня зачаровать ваши дневники так же, чтобы вы могли переписываться, — объяснила волшебница. — Дизайн придумал Малфой? — Гермиона закатила глаза, а Алеку не нужен был ответ. — Не любила его носить из-за этого. — Позови его. Гермиона внимательно посмотрела на сына и надела кольцо. Она закрыла глаза, и Алек услышал, как ускорилось её сердцебиение. Александр не знал, о чём будет говорить с новообретенным отцом, но раз мама была в хорошем расположении духа, этим нужно было пользоваться. Гермиона тяжело вздохнула. — О чём я только думаю, — проворчала женщина, поднимаюсь. — Как думаешь, послать патронус будет слишком? Александр не успел ответить, потому что Гермиона пораженно посмотрела на свою левую руку, где на указательном пальце серебрилась маленькая змейка. — Мама? — Не могу поверить в это, — выдохнула волшебница. — Что случилось? — забеспокоился Алек, потому что сердцебиение Гермионы стало ещё быстрее. — Он носит кольцо, Малфой ответил мне, — будто не веря в то, что говорит, ответила женщина, — сейчас он будет здесь. Алеку понадобилось пару секунд, чтобы понять, о чём говорит Гермиона. — То есть он ответил тебе через кольцо? — мама кивнула, подтверждая слова сына. Они сидели в тишине. Сердце Гермионы билось слишком сильно, по мнению Алека. Это был единственный звук, на котором фокусировал внимание юноша. Наконец, Алек услышал звук приближающихся шагов. По коридору шёл Малфой, Алек это и знал, и чувствовал. Мужчина спешил, казалось, он едва сдерживается, чтобы не перейти на бег. «Неужели, так хочет увидеть своего сына-уродца?» — ехидно спросил злой голос в голове. Алек ненавидел этот голос. Он всегда был рядом, особенно в самые тяжелые моменты его жизни. — Он идет, — тихо сказал Александр, но Гермиона его услышала. Волшебница села ближе к сыну и положила руку на его предплечье. Алек усмехнулся, но от прикосновения мамы правда становилось намного легче. — Алек, милый, этот человек… — Мой отец, мама, — тихо, но твердо перебил Гермиону Александр и накрыл её ладошку своей. Когда раздался стук в дверь, Александр знал, что Малфой уже несколько секунд в нерешительности стоит на пороге палаты. — Войдите, — Александр не узнал свой голос, он прозвучал очень низко и хрипло. Юноша прокашлялся. Волшебник вошел в палату, замерев на пороге. Гермиона смотрела на него недоверчиво, а Алек слегка настороженно. Малфой ожидал худшего, ведь сказали, что оборотень изуродовал юношу. Но спустя секунду мужчина заметил, что предплечья и грудь до шеи у Алека покрывают повязки. Александр же искренне восхитился умением Малфоя держать себя в руках. С момента, когда мужчина вошёл в палату его пульс усилился, замедлился и снова усилился, на лице же при этом даже мускул не дрогнул. Александр встал, встречая Малфоя. Гермиона, не отпуская руку сына, тоже поднялась. Казалось, что Грейнджер боится и прячется за Алеком, будто Малфой способен сделать ей больно. Снова. — Пытаетесь показать, что Вас не впечатлил мой новый… хм… образ? — не удержался от вопроса Алек. Малфой только усмехнулся, но остался спокоен. — Я ожидал худшего, — честно ответил мужчина, и Алек знал, что он не врет. Удобно пользоваться своими усиленными чувствами, как сывороткой правды. — О чём Вы хотели со мной поговорить? — Алек старался сохранять бесстрастное выражение лица, но давалось ему это с трудом. Алек сел на край кровати, Гермиона опустилась рядом. Малфой занял кресло для посетителей, которое стояло напротив. — Александр, — начал Малфой, но немного замялся, подбирая слова, — между мной и твоей мамой много лет назад произошло недоразумение… Алек напрягся, едва сдерживая рык, рвавшийся из горла. Но Малфой продолжил, будто не замечая тихого выдоха Гермионы и усилий Александра. — Я отправил ей несколько писем, искал встречи, но она не ответила, а позже вышла замуж за Виктора Крама и, как я думал, родила от него. Я был раздавлен и обижен, но кто я такой? После войны моя фамилия вызывает лишь насмешку и презрение. — Ты сделал предложение Гринграсс! — вспылила Гермиона, глядя на спокойное лицо Малфоя. — Во всех газетах трубили о вашей помолвке. Малфой опустил глаза, тяжело вздохнул и усмехнулся. — Грейнджер, а ты всё та же, — мужчина выпрямился и посмотрел Гермионе в глаза, — и как ты стала министром? — Не уходите от темы, — поморщился Александр, явно не желавший слушать препирательства двух взрослых людей. — О помолвке объявила моя мать, которая надеялась, что союз с Гринграсс поможет сохранить положение в обществе. — Спокойно ответил Малфой. Алек знал, что он не врет. — Ты ведь не знаешь, что я до последнего противился этой свадьбе, как и сама Астория. А поженились мы, когда у тебя с Крамом уже подрастал наш сын! Малфой не повышал голос, но слова его были пропитаны такой горечью и обидой, что казалось, мужчина просто кричит. Но выглядел он при этом так, словно читал лекцию на уроке. Гермиона тяжело дышала, глаза её блестели, словно она вот-вот расплачется. Она посмотрела в сторону и подняла подбородок. Алек помнил это движение. Мама всегда так делала, когда собиралась отругать его или Марка. Малфой тоже помнил это движение. И его она когда-то отчитывала. — Я не получала никаких писем, — мрачно начала Гермиона, — либо твой филин не нашел меня, либо ты лжёшь. Во второе я верю больше. Малфой хотел что-то возразить, но волшебница взглядом дала ему понять, что не закончила говорить. — Если бы ты захотел, ты бы нашёл меня. Всегда находил. — Я был под домашним арестом, Грейнджер, — все-таки перебил мужчина, — у меня забрали палочку и домовиков, всё, что я мог, это писать письма, которые возвращал мой филин, оглушённый конфундусом. Гермиона разжала руку. На маленькой ладошке поблёскивала серебряная змейка. Алек только сейчас заметил на указательном пальце левой руки Малфоя такую же змею. — Я отдал своё кольцо Нотту, когда… перед тем… Алек заметил, как быстро забилось сердце Малфоя, а дыхание стало тяжелее. — Перед той ночью на Астрономической башне, — с трудом проговорил мужчина. — Мы впервые увиделись с ним в канун Рождества. Он прислал мне кольцо, зачарованное порт-ключом. Я так и не понял, что Тео от меня хотел. Нёс какую-то ерунду про дружбу, — Малфой горько усмехнулся, — спустя почти двадцать лет. Гермиона молчала. Алек не знал, что ему говорить, но чувствовал, что должен что-то сказать. — Я выбросила своё кольцо после свадьбы, — тихо проговорила Гермиона, рассматривая зеленоглазую красавицу, — твоей свадьбы. Удивление, перемешанное с ужасом и недоверием, отразились на лице Малфоя, когда он услышал окончание фразы. Алек почувствовал себя лишним в этом помещении. Коря себя в душе, Александр решил разрушить пугающую его тишину. — Значит, вас разлучил тот, кто наложил конфундус на филина, — подвел итог Алек. — Он должен был точно знать, чей это филин и к кому он летит. — Я не видела твою птицу и письма, Малфой, как бы ни была я обижена из-за помолвки, я уже знала об Алеке и не оставила бы своего ребенка без отца. Каким бы он ни был. — Гермиона внимательно посмотрела на мужчину. — Это могла быть моя мать, её палочку тогда не забрали, — задумчиво сказал волшебник. — Из твоих дружков моего филина знали: Поттер и его женушка, Уизел, блондинка — новая директриса Шармбатона… Малфой замолчал. Он посмотрел на Алека, будто решая сложный пример в голове. Александр подумал, что блондина посетила та же мысль, что и его самого. — А Крам знал? — Малфой спросил тихо, внимательно, слегка прищурившись, посмотрев на Гермиону. Алек ждал этого вопроса, поэтому отреагировал спокойно, но Гермиона будто взорвалась. — Нет! — воскликнула женщина. — Даже не думай обвинять в этом Виктора! Он никогда не бросал меня и всегда был рядом, когда мне это было нужно. — А может, в этот раз это было нужно ещё и ему, — не сдержался Малфой, гневно смотря на Гермиону. Та злилась только сильнее. — Да как ты смеешь?! Я не верю тебе! Ты придумал всё про эти письма, чтобы… — Мама, — Алек мягко взял за руку, вскочившую с кровати Гермиону. — Он не врет. Гермиона пораженно уставилась на сына. Она не понимала, почему Алек защищает Малфоя, а не заступается за честь своего отца. — Я слышу, как бьётся его сердце, — объяснил Алек, — он абсолютно спокоен. Когда человек врёт, это отражается на сердцебиении. — Для него соврать, всё равно, что для нормального человека сказать правду, — зло сказала женщина, но успокоившись немного, села обратно на кровать. — Я отправлю тебе эти письма, как только вернусь в Хогвартс, Грейнджер, — широко ухмыльнулся Малфой. — Значит, Крам не знал, как выглядит мой филин? Гермиона сверкнула глазами и тяжело вздохнула. — Даже если бы знал, он весь май жил в Хогвартсе и навещал нас лишь пару раз. — Продуктивные пару раз. Хорошо, — Малфой развел руки, — можем считать, что это моя мать оглушила птицу, чтобы не тревожить покой вашего героя. Хотя ведь она тоже умерла, но она ведь была чистокровной злодейкой, а не известным и обласканным славой… — Профессор Малфой, — холодно прервал того Алек, — не забывайтесь, вы говорите о моём отце. Малфой поморщился, но кивнул. Гермиона с гордостью и благодарностью посмотрела на Алека. — Кстати, об этом. Я наслышан, что ты достаточно умный парень, Александр, хотя это неудивительно, учитывая кто твоя мать, — Малфой нарочито вежливо поклонился головой Гермионе, та лишь закатила глаза. — У меня есть к тебе предложение, которое вызовет массу вопросов у твоей матери и общественности, но оно довольно выгодное для нас обоих. Александр приготовился внимательно слушать, а Гермиона переводила взволнованный взгляд с одного на другого. — Теперь ты знаешь, что ты вовсе не Крам. Я почти уверен, что в тебе достаточно благородства Грейнджер, чтобы отказаться от наследства в пользу младшего брата, — Малфой поморщился, будто ему неприятно, а Алек удивился, ведь именно об этом он и думал с того разговора с мамой. — В связи с этим, я предлагаю тебе взять мою фамилию… Гермиона ахнула и удивленно распахнула глаза, Алек тоже очень удивился, но не стал демонстрировать это. — И Вас не смущает, что наследник будет полукровка? Да ещё больной ликантропией? — Алек недоверчиво смотрел на мужчину. — Вы ещё молоды, могли бы снова жениться и завести нормального наследника. — Ликантропия не передаётся по наследству. И сегодня эта болезнь не так страшна. К тому же, я не планирую больше жениться, — серьёзно сказал Малфой. Он горько усмехнулся и посмотрел на Гермиону. — Я и в первый раз жениться не хотел. Малфой встал и подошёл к окну. Алек остался на месте и сверлил взглядом стену. Гермиона боялась прервать этот молчаливый диалог. — А как же долг перед родом? — задал вопрос Александр. — У меня есть единственный законный наследник, даже несмотря на то, что рождён он не в браке. В тебе моя кровь, Александр. С этим не поспоришь. — А я вас двоих совсем не смущаю? — требовательно спросила Гермиона. Мужчины, как по команде, обернулись к ней. — Во что превратится моя карьера, когда узнают, что мой сын — внебрачный наследник Малфоев? Получается, я всю жизнь врала своему законному мужу! Никто ведь не знает, что Виктор был в курсе. Слишком много воды утекло, Малфой. — Мама права, — согласился Алек. — Простите, профессор, но я не могу принять Ваше щедрое предложение. — Хорошо, — внезапно легко согласился Малфой, — я уже давно смирился с тем, что род прервётся на мне. Но я хотя бы теперь буду знать, что у меня есть сын, хотя ему нет никакого дела до меня. Малфой кивнул Александру и направился к двери. Уже взявшись за ручку, волшебник обернулся. Встретившись взглядом с карими глазами, блестящими на солнце, он слегка приподнял уголки губ в грустной улыбке. Алек обратил внимание, что сердца обоих его родителей забились слишком быстро. *** — Алек, — тихо произнесла Гермиона спустя несколько минут тишины. — Спасибо тебе. — Это было правильно, мама, — тихо вздохнул Александр. — Я был бы Малфоем, ни случись того, что случилось. Но всё вышло так, значит так и должно быть. — Ты прав, прошлого не изменить. — Мам, — позвал Алек, — какую роль во всём этом играет Нотт? Не просто так ведь он оказался замешан в нашей истории. — Они с Драко были лучшими друзьями, — ответила Гермиона, не оборачиваясь. — И мне он был другом. Наверное, тоже желал сделать нас счастливыми, против нашей воли. Александр прекрасно понимал, что Гермиона что-то недоговаривает, но не стал мучить её вопросами. Гермиона снова замолчала. Перед глазами возникло лицо Теодора. В её старом воспоминании он всё равно был взрослым мужчиной с едва заметной сединой на висках, хотя тогда они были ещё совсем юными. Ровесниками её сына. — Гермиона, я понимаю, что поступаю эгоистично по отношению к тебе и Драко, но я не могу больше молчать. — Тео, — мягко начала Гермиона, — у нас с Драко всё хорошо. Мы в состоянии разобраться в своих отношениях. — Я не о ваших отношениях, — прервал Нотт, — ты мне нравишься, Грейнджер. Очень нравишься. И меня раздражает тот, факт, что мой друг заставляет тебя плакать. Драко не в силах оценить то, что у него есть. — Тео? — удивленно сказала Гермиона, — ты же понимаешь, я люблю его. — А он любит тебя, — вздохнул Теодор. — Но я всегда буду рядом, буду ждать его ошибки. А он ошибётся. Я знаю Малфоя. — Ты сходишь с ума, Теодор, — девушка покачала головой, растрепав причёску. Нотт заправил ей за ухо выбившийся локон и провёл пальцами по скуле, заставляя посмотреть на него. — Давно сошёл. Но я знаю, о чём говорю. Гермиона тяжело вздохнула, возвращаясь в реальность. Алек сидел в той же позе, высматривая что-то за окном. Наконец, сын стал возвращаться к жизни. Женщина решила оставить его одного, было видно, что он далеко в своих мыслях. Она встала и направилась к двери. — Мама, — Александр не знал, как сказать, но чувствовал, что обязан это сделать, — ты должна быть счастлива. Даже если счастливой тебя сделает Малфой. — Сынок, я буду счастлива, если с тобой и Марком всё будет хорошо, — возразила Гермиона, понимая, к чему клонит сын. — А с нами всё хорошо, — усмехнулся Алек. — Но ты что-то не светишься от счастья. Гермиона улыбнулась и покачала головой, будто выбрасывая из неё ненужные мысли. Она уже открыла дверь в коридор, но её остановил голос сына. — Он стоит у окна, в конце коридора, ведущего в Преподавательскую башню из больничного крыла, — тихо сказал Алек. Юноша всё это время слышал, что Малфой не ушёл. — Если повернуть налево, а не направо, можно выйти в открытый коридор и дойти до Преподавательской башни в обход. Гермиона ничего не ответила. Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Женщина знала, что сын слышит её. Его новые способности немного пугали, но он всегда будет оставаться её мальчиком. Сотни мыслей путались в голове Гермионы. Всё могло быть по-другому. Но разве она не была счастлива с Виктором? Была. Разве мог он так эгоистично поступить с ней? Она не верила в это. Нет никаких доказательств, что Виктор мог наложить конфундус на филина Драко. Она полюбила его, уважала и ценила, как мужа и отца её детей. И она очень по нему скучала. Но разве она когда-то переставала любить другого человека? Гермиона вздохнула и сделала шаг вперед от двери. Он дался ей очень и очень тяжело, но не так тяжело, как следующий. Направо. *** Он не хотел быть Малфоем. Но он и не был Крамом. Александр не знал кто он теперь. Наверное, просто полукровка. Просто оборотень. Юноша поморщился. До этой секунды он ещё ни разу, даже мысленно, не называл себя так. Оборотень. Неужели он теперь просто животное? Самый настоящий зверь. Он послушал Гермиону и вышел из замка, на улице было ещё прохладно, хоть май был не за горами. Хотя как раз за горами был настоящий май. Хотелось побыть одному и одновременно не хотелось. Алек решил, что он достаточно был один, поэтому попросил маму, чтобы она позвала его друзей. Только вместо Милоша, Дарины и Марка к нему шла Эмилия. Он увидел её издалека, она тяжело дышала. Алек ушёл далеко от замка. Казалось, что девушка проделала весь этот путь бегом. — Алек, — выдохнула Эмилия, когда, наконец, дошла до парня. Алек обернулся, боясь показать своё изуродованное лицо любимой, но она кинулась к нему в объятия, не обращая внимания на еще не заживший шрам. Юноша прижал её к себе, не обращая внимания на боль в груди и руках от ран. Он зарылся лицом в её волосы, отмечая насколько прекрасен их запах. — Ты настоящая свинья, Александр! –воскликнула девушка, выбравшись из крепких рук парня. — Четыре дня! Четыре дня ты не вспоминал о нас, чертов эгоист! — Я люблю тебя, — улыбаясь, ответил Алек на её тираду. Девушка пораженно уставилась на него. Алек не собирался этого говорить. Он хотел дать ей право самой решать, хочет ли она быть с ним. А своим признанием будто просил её жалости, чтобы она осталась с ним. Но так думал Алек. Девушка же кинулась ему на шею, увлекая в нежный поцелуй. Она плакала и улыбалась, шепча что-то. Алек слышал, но не слушал её. Все мысли заняты были только её нежными губами на его губах и руками, что зарывались в его волосы. — Мне нравится твоя щетина, — Лия провела руками по его лицу, стараясь не задевать шрам. — Ты выглядишь таким мужественным. Эмилия улыбнулась и уткнулась лицом в его шею. Алек гладил девушку по волосам. — Я так боялась, что ты закроешься, что больше не подпустишь меня к себе. — Я так и планировал, — признался Алек, усмехнувшись. — Ты разрушила все мои планы. — И хорошо, — тихо сказала девушка. Ему было тихо. Он слышал только её сердце и дыхание, чувствовал сладкий запах её волос. Больше ничего не было нужно. Так было правильно. Алек ощущал это каждой клеточкой своего тела. — Мы завтра возвращаемся в Шармбатон. Ты обязан мне писать каждый день! — Я подсмотрел одну идею получше, — улыбнулся Алек, думая о кольцах-змейках. Эмилия его поняла. А если и не поняла спрашивать не стала. Ей тоже было хорошо в его объятиях, но Алек не был бы собой, если бы не решил всё испортить. — Зачем тебе такой, как я? — задержав дыхание, всё-таки спросил Александр. — Какой? — строго спросила Лия, точно зная, что он ей скажет. — Полукровка, да ещё и оборотень, не ровня наследнице чистокровного рода Моро. — Ты идиот, Крам! — вздохнула девушка. Больше она ничего не сказала, только прижалась к нему сильнее. Алек улыбнулся. Да, он идиот. Но самый счастливый идиот на свете. *** Две огромные кареты скрылись со вспышкой порт-ключа. Александр уже чувствовал сковывающую боль в груди. Эмилия возвращается в Шармбатон, да и ему ещё нужно закончить учёбу. Друзья согласились с Лией в том, что Алек свинья, эгоист и идиот. Но он не обижался, потому что тоже был с этим согласен. Школа опустела, когда гости покинули её стены. Привычный прежде образ жизни, казался теперь странным. Осталось совсем немного занятий, после которых начнётся сдача самых разных экзаменов и зачетов. Поэтому ребята решили прогуляться вокруг школы, пока ещё есть свободное время. Они отправились к берегу озера Нериды. — Я так понимаю, кубок выиграл Люпин? — внезапно спросил Алек. Марк засмеялся. — Да, знаешь, братец, вы с Вероникой были немного заняты. Дарина закатила глаза, Милош опасливо поглядывал на Алека. А тот лишь вздохнул. — Живут же с этим, — Алек неопределенно махнул рукой. — Та же Вероника. Она ведь всю жизнь оборотень. — А мне кажется, что это круто, — беззаботно произнёс Марк. — Обращения сегодня научились контролировать, а то, что произошло просто несчастный случай. — Вся моя жизнь — несчастный случай, — недовольно проворчал Алек. Марк неодобрительно покачал головой. — Ну, хватит уже посыпать голову пеплом, — вздохнул Милош. — Мне иногда кажется, что всё со мной хорошо, что ничего не изменилось, но потом я вспоминаю, как меня чуть не загрызла девушка, которая когда-то мне нравилась, на глазах сотен волшебников. И всё магическое общество знает, что сын Гермионы Грейнджер теперь оборотень. А ещё я знаю, что мой отец Драко Малфой. — Алек вздохнул, — рассыпаться пеплом было бы неплохо. — Из пепла тоже может появиться жизнь, — улыбнулась Дарина и посмотрела на Алека, — может, теперь ты у нас настоящий феникс. Друзья замолчали. Каждый думал о своём. Алек не знал, что будет делать дальше. Впереди, как минимум, год учёбы, а что будет потом? На указательном пальце, сверкая рубинами в глазах, оскалил пасть волк. Форму выбрала Эмилия, Алеку же это совсем не нравилось. Палец начало немного покалывать, и на обратной стороне кольца появилась надпись: «Я уже скучаю». Алек сжал руку и подумал: «Я тоже». — Знаете что, — задумчиво произнёс Марк. Друзья не знали, но не ждали ничего хорошего. — Я, конечно, слышал, что бывшие девушки бывают мстительные, но тебе о-о-очень повезло, Алек. Александр засмеялся и покачал головой. В эту минуту он был счастлив. Если что никогда и не изменится в его жизни, так это его любимый брат. Солнце догорало, окрашивая в розовые цвета облака над лесом и озером. Сегодняшний закат был особенно красив. Александр решил, что навсегда запомнит этот момент. А когда память станет хуже, он извлечёт его из своей головы и будет пересматривать в омуте. Нужно будет обязательно обзавестись омутом памяти. Небо было будто бы в огне. Алек вспомнил, как говорил Милошу, что всё вокруг него горит, что внутри всё горит. Сейчас юноша чувствовал, что пожар утих, оставив за собой выжженное пепелище. «Из пепла может появиться жизнь!» — вспомнил Александр слова подруги. Юноша посмотрел на своих друзей. Притянул к себе брата, сидящего по правую руку от него, а потом и Милоша, который в свою очередь обнял Дарину. Так они и сидели на берегу озера, смотря на заходившее за лес и горы солнце. — Что же, — вздохнул Алек, — попробуем возродиться из пепла…