Солнце для некромага

После услышанного поддерживать морок у Каменаши не было ни сил, ни желания, поэтому он просто снял чары и вновь очутился в комнате общежития один на один с умирающим другом. Кровать Уэды пустовала, и от этого становилось еще невыносимее. Тот хоть и был темным магом со своеобразным характером, однако за время совместного проживания они настолько привыкли друг к другу, что даже стали друзьями, если вообще можно назвать дружбой странные отношения двух магов и одного очень независимого кицуне. Казуя кинул взгляд на умирающего Тегоши, и вдруг вспомнил, как оказался в этой комнате. Изначально в нее поселили Татсую – мало ли когда парня вновь переклинит. В то время его манера держаться вызывала у многих неприязнь – казалось, что Уэда смотрит на всех свысока, с презрением. Еще бы – аристократ по происхождению и воспитанию: красивый, утонченный, талантливый… Так и жил бы Тат-чан в гордом одиночестве, но тут в школе появился Тегоши. Все комнаты на тот момент были заняты, поэтому Китагава поселил новичка туда, где было свободное место. Может, конечно, были у него на этот счет свои причины, но озвучивать вслух он их, понятно, не стал. Впрочем, никто и не спрашивал. Что касается самого Казуи, то до того, как попасть в соседи к двум ненормальным, каковыми считались на тот момент Тегоши и Уэда, он сменил несколько комнат. И не потому, что был неуживчив, а в силу происхождения. Рано или поздно лисья сущность давала о себе знать, и тогда у Каме начиналась невыносимая жизнь – пару раз его даже чуть не изнасиловали во сне. Днем же приходилось отбиваться от постоянных приставаний и домогательств тех, кто с ним жил. Отбившись в очередной раз от не в меру разошедшихся однокурсников, бледный и решительный, Каменаши отправился в кабинет Джонни-сама и заявил, что уходит из школы. Насовсем. Однако лиса домашняя и лиса дикая – две большие разницы, пусть даже кицуне только прикидывается ручным. Допустить, чтобы по Японии разгуливал неконтролируемый ханьо, Китагава не мог, поэтому применил особые способы магического убеждения, после чего Казую водворили третьим в самую ненормальную комнату общежития. И не прогадал. Оба соседа оказались невосприимчивы к лисьим феромонам, к тому же со временем жизнерадостный и оптимистичный Тегоши смог найти ключик к сложной и противоречивой натуре кицуне, да и Татсуя при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж человеконенавистником и вполне шел на контакт. Вскоре и однокурсники перестали сторониться странной троицы, а однажды на перемене Кояма вдруг пристально посмотрел на них и величественно изрек: - Я понял! Класс недоуменно посмотрел на него, а тот медленно материализовал на столе небольшую книгу и быстро пролистал ее. Любопытный Шиге тут же оказался рядом и прочел вслух: - Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»… Все непонимающе уставились на Кея, а тот процитировал: «Мы в ответе за тех, кого приручили»… Потом по очереди ткнул пальцем в Казую и Татсую со словами: «Смотрите: Каменаши – Лис, Уэда – Роза, а Тегоши – самый натуральный Принц»… Тогда все дружно рассмеялись, ведь книгу читали многие, но сравнение пришло на ум одному Кояме. Нет… не может быть… внезапная мысль заставила кицунэ похолодеть… Только не это… Он посмотрел на задыхающегося Юю, и в памяти возникли строки: «…- Знаешь... сегодня ночью... лучше не приходи. - Я тебя не оставлю. - Тебе покажется, что мне больно... покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо. - Я тебя не оставлю. Но он был чем-то озабочен. - Видишь ли... это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит... Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие. - Я тебя не оставлю. Он вдруг успокоился: - Правда, на двоих у нее не хватит яда... В эту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом. - А, это ты... - сказал он только. И взял меня за руку. Но что-то его тревожило. - Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда... Я молчал. - Видишь ли... это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести. Я молчал. - Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального... Я молчал. Он сказал: - Ну... вот и все... Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться. Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал - медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки…» Каменаши побледнел, схватился руками за голову, ноги его подкосились, отчего он вдруг обессилено опустился рядом с кроватью Юи. Перед глазами встало непроницаемое лицо Ямашиты с безразличными пустыми глазами. - Змея… некромаг – это змея… - прошептал он. – Смерть…