Золотко

Якову Петровичу Гуро едва исполнилось 24, когда началась война с Турцией. В условиях острой нехватки кадров он был назначен капитаном и отправлен на фронт под пули горцев. Уже там он получил в своё распоряжение адъютанта - двадцатилетнего Александра Эфрона. Человека из династии военных, который понимал в военном деле, как оказалось, намного больше Гуро. Наверное, только благодаря Эфрону Яков остался жив в тех невыносимых условиях. Они вместе были ранены (легонько) лишь под самый конец войны. Пара осколков, не более. Эфрон почти сразу вернулся в полк, а Гуро в 1812 году по окончанию войны решил уйти со службы и выучиться на следователя, по совету Саши, который не раз подмечал незаурядный склад ума Якова. В том же году у Эфрона родилась дочь Ариадна, для которой Яков Петрович стал крестным. Все, казалось бы, было хорошо, но через несколько месяцев после рождения маленький Риши, как звала девочку мать Анна, в Россию пришел Наполеон. Александр был срочно вызван полк, а все заботы о семье друга легли на плечи Якова. Но, признаться, мужчина не был этим обременен, семьи у него никогда не было, а так он ощущал себя нужным кому-то кроме Петербургских бандитов. Война затянулась на полгода. И все это время Яков нянчился с чужим ребёнком. Получалось весьма не дурно. Первое время после возвращения отца девочка начинала истерически плакать, если Гуро не появлялся вечером, и никак не давалась на руки к Саше. Со временем все, конечно, встало на свои места, но с этих времен Яков не выпускал больше девочку из виду. А время шло, Риша росла. Уже лет в 13 стало ясно, что Ариадна взяла лучшее от своих родителей - нежная красивая, невероятно способная молодая княжна. Тогда у неё и появились первые сваты, но полковник Эфрон гнал всех в шею, настаивая, что его дочь не товар, и он не намерен лишить ее детства. Риша же была полностью предоставлена себе. Играла на скрипке и пианино, читала журналы и книги, которые покупал папенька и, насколько знал Яков Петрович, по временам пыталась рисовать, что получилось у нее не очень хорошо. Впрочем, девушка не унывала. При несколько холеристическом складе характера Эфрон быстро находила на что отвлечься. Одним из любимых ее развлечений были беседы. Однако собеседников было немного. Отец на работе, учителя казались ей скучны. Лишь с матерью девочке было хорошо и интересно, однако на той лежали дела целого поместья, и Анна редко могла действительно полностью переключиться на дочь. Поэтому настоящим праздником для Ариадны были приходы крестного. - Дядя Яков! - счастливо звала девочка, и не выдержав прилива эмоций, срывалась на бег. Гуро по-отцовски ей улыбался и легонько прижимал к себе. Долгими вечерами у семьи Эфрон следователь садил девочку на колени и, параллельно играя с Александром в шахматы, читал крестнице сказки из книги Пушкина, подаренной самим автором. - А вы познакомите меня с автором? - хитро улыбаясь спрашивала Риша. Якова всегда веселило это. Он кивал и, разглядывая каштановые отливающие золотом кудри, медленно произносил: - Конечно, золотко, только подрасти. Безумно трепетно и аккуратно относился к крестнице Гуро, даже сам не понимая почему. Никто из его любовниц не получал столько подарков, сколько он дарил Ариадне. Эфрон хмурился и пытался доказать, что это неоправданно со стороны крестного, но Гуро лишь улыбался и кивал, наблюдая, как девочка восторженно смотрит на новое платье или украшение. Самый оригинальный подарок вручил Яков на восемнадцатилетие Эфрон. Антикварная кукла работы лучших мастеров, сделанная с портрета Ришы. Целое состояние ради ее улыбки. - Яков. - тихо позвала тем же вечером Ариадна, когда ее родители отправились провожать гостей. - Почему у вас нет семьи? Гуро вздрогнул всем телом под толстым фиолетовым камзолом, но улыбаться не перестал. - Не встретил женщину, которую смог бы полюбить, - привычно медленно пояснил он. - А так бывает? - нахмурилась девушка, не сводя глаз со своего подарка. - Как видишь. - пожал плечами Гуро. Больше они не затрагивали эту тему, Риша, очевидно, почуяв неладное, обходила ее стороной, и во время следующих визитов они уже привычно говорили о литературе, живописи, иногда о политике и интересных делах. Следователь знал мало женщин, с которыми можно было так долго и интересно общаться, поэтому восхищался девушкой и Эфрон, которые не сдали дочь в пресловутый институт благородных девиц, а действительно позаботились о ее образовании. Именно во время этих вечерних разговоров в голове Якова Петровича появились первые странные и пугающие мысли. Гуро вдруг невыносимо захотелось положить голову на колени крестнице, взять ее за руку, почувствовать, как она касается его волос. Захотелось обнять её, совсем не как ребенка. Мужчина тогда очень разозлился на себя, подумал, что это не допустимо - подобные мысли по отношению к его чистой Рише. В тот вечер Яков оправдался, что просто устал, и на обратной дороге заехал к актрисам… Все стало как обычно. Забылось тогда. Дурные мысли больше не посещали следователя, но только пару месяцев, как оказалось... В Петербурге тогда завелся душегуб. Убивал в основном запоздавших крестьянок да девушек по жёлтому билету. Но делал это очень искусно. Яков Петрович потратил почти полгода, чтобы с этим разобраться, и в итоге, конечно же, поймал убийцу. Местный полицай. Завязалась перестрелка. Самое забавное, что ранила Якова не пуля противника, направленная в него, а случайный рикошет, прилетевший в ногу. Благо, скоро появились жандармы и повязали негодяя. Понимая своё весьма незавидное положение и то, что госпиталь на другой стороне Петербурга, Гуро приказал вести его в дом к Эфрону. И через пару минут потерял сознание от боли в пробитой насквозь ноге. Просыпаться пришлось мучительно медленно совсем уже вечером по большей части от боли в зашитой ране и тихого едва слышного шебуршания у самого уха. Гуро поморщился и медленно пошевелил раненой конечностью. Все функции были в норме хоть и давались дикой болью. Больше следователя удивило, что рядом с ним сидела абсолютно растерянная, немного заплаканная Ариадна. - Золотко, ты чего? - слегка охрипшим голосом спросил мужчина, пытаясь подвить непроизвольную улыбку от встречи с крестницей. Девушка улыбнулась в ответ и немного закусила губу. - Отец ещё не вернулся из штаба полка. А матушка с лекарем разговаривает, за чем в аптеку послать. А мне велено ждать, пока вы проснетесь, дядя Яков. Гуро вдруг стало тепло и спокойно. У него была семья. Семья его лучшего друга, и вопреки всему он не чувствовал себя здесь лишним. В этот самый момент Аридна резко встрепенулась и слабо хихикнула. - У вас кусочек пера к щеке прилип. - объяснила девушка на вопросительный взгляд крестного. Гуро ухмыльнулся и начал слабо бродить руками по щеке в надежде убрать мусор, но девочка лишь сильнее захихикала и коснулась рукой скулы мужчины. Наверное, в этот момент лицо следователя сильно изменилось после этого жеста, потому что Риша смутилась, нервно скользнув ручкой вниз по лицу и невольно задев шею, немного отстранилась. Яков до сих пор не мог дать точного описания этому, казалось бы, простому, невинному жесту. Но мог сказать лишь одно. Ему безумно это нравилось, и он хотел ещё и намного большего.