seduce him with your terrible lungs.

— Чёрт, почему все места заняты? — пробурчал Кит, кружа вокруг высотки, в которой жил Лэнс, тщётно пытаясь найти парковочное место. Просто припарковаться уже было целым испытанием, пройти которое могут лишь избранные. К последним Кит себя не относил, поскольку парковочное место до сих пор не нашёл, да и способа, как заехать во двор, не отыскал. Оно и понятно — сейчас Рождество, семьи собираются вместе, съезжаются с самых разных уголков планеты, чтобы стать единым целым в этот чарующий праздник. Кто-то проводит Рождество, уплетая праздничный обед за обе щеки, а Кит ищет, где бы оставить машину, пока он кормит собаку своего пациента, о котором ничего не знает, кроме, конечно, того, что он все праздники проваляется в его отделении с воспалением лёгких. Наконец, спустя полчаса, за которые Кит успел вспотеть несколько раз, выругаться во весь голос, разочароваться в жизни и в самом себе, он всё же смог найти свободное место. Правда во дворе соседнего дома через дорогу, но кого это волнует. Он устало двинулся к дому Лэнса, крутя на пальце ключи от его квартиры. На них болтался брелок с изображением симпатичного далматинца. Когане подумал, насколько сильно Лэнс любит своего пса, если даже носит с собой его фотографию каждый день. Остановившись перед лифтом, Кит мысленно поблагодарил человека, который заботливо повесил на стене листок с номерами квартир и этажами, на которых они располагались. Седьмой этаж — ему предстоит подняться на седьмой этаж. Не слишком высоко и не слишком близко к земле. Кит облегченно выдохнул, убедившись, что лифт работает. Этот день бы точно был испорчен, если бы ему пришлось подниматься на седьмой этаж пешком. Уже выходя из лифта, Кит слышал, как за одной из этих дверей жалобно скулит пёс. Он ориентировался на звук — таким образом, Кит выяснил, что квартира Лэнса была в самом конце коридора. Как только Коганэ прокрутил ключ в замке, с другой стороны пёс принялся царапать дверь. Он вошёл внутрь и щёлкнул выключателем. Мгновенно зажёгся тёплый желтоватого оттенка свет, озарив скромное пристанище МакКлейна. Всё вокруг говорило — даже кричало — о минимализме хозяина. Стены покрывала краска приятного голубоватого оттенка, в настенных светильниках не было ни капли вычурности, только скромная аккуратность. Невысокий шкаф для верхней одежды был выполнен в светлых тонах, словно утопая в изысканной бледности окружающей действительности. Оглядевшись вокруг, Кит вдруг подумал — сама обстановка говорит о том, что Лэнс как бы боится ярких красок, стремится к чему-то простому, невыдающемуся. Тут же мокрый симпатичный нос ткнулся в его бедро. Кит опустил взгляд и узнал в счастливом далматинце пса с фотографии на брелке. — Привет, — протянул Кит, поглаживая собаку по голове. — Ты, должно быть, Ринго? В ответ пёс довольно гавкнул, высунув длинный розовый язык, и покрутился вокруг Кита. — Твой хозяин немного заболел, так что некоторое время я буду заботиться о тебе. Кит любил собак. В детстве у него даже была своя собака, которую он любил больше жизни. Любил настолько, что когда ребята в школе предложили ему обменять щенка на очень ценную тогда коллекцию роботов, Кит уверенно и без сомнений им отказал. Конечно, ему очень хотелось стать счастливым обладателем роботов — в блестящих серебряных доспехах, с красивыми бластерами в руках — но друг для него важнее всего. Поэтому сейчас в блестящих глазах-пуговках Ринго Кит видел глаза Рори, своего любимого пса, который уже давно покинул этот мир. Ринго принялся обнюхивать ботинки и пальто Кита, пока тот набирал номер Лэнса. МакКлейн попросил сделать видеозвонок, чтобы он «мог увидеть Ринго и всё ему объяснить». Когане устало вздохнул, думая, что это, конечно, лишнее, но затем вспомнил, как несколько лет назад проходил практику в онкодиспансере, где каждое желание, озвученное в стенах отдельно взятой душной комнаты, могло стать последним. Онкобольные остались далеко позади, а выработанная привычка во всём угождать пациентам намертво въелась в его натуру, глубоко пустив корни. — Ринго, мой мальчик! — запищал Лэнс, как только Кит навел камеру на пса. — Я уже так соскучился по тебе! Ринго, словно всё понимая, ткнулся мокрым носом в экран и облизал его шершавым языком. Сначала Кит хотел остановить его, но затем подумал, что Ринго не увидит своего хозяина ещё несколько дней, а на то, чтобы протереть экран телефона, понадобится всего пара минут. Он опустил кольцо попсокета, зафиксировав телефон прямо перед псом, отошёл в сторону, позволив лучшим друзьям пообщаться с глазу на глаз. В это время Кит устроил себе экскурсию по квартире Лэнса. В целом, одна комната, кухня и туалет, совмещенный с ванной, не отличались по характеру оформления от прихожей. Всё те же скромно окрашенные стены, мебель, подобранная очень удачно. Каждая деталь в этой квартире имела значение, прежде всего, для Лэнса, но глядя на висящие на стене фотографии в рамках из темного дерева, на книжный шкаф и рабочее пространство, Кит всё больше проникался симпатией к Лэнсу. Он любил аккуратность, а эта квартира вполне могла стать эталоном аккуратности, вне всяких сомнений. Когда Кит через некоторое время вернулся в комнату, Ринго скулил, положив голову на лапы и не отрывая взгляда от красного заплаканного лица Лэнса. МакКлейн же, заметив, что Кит вернулся, быстро что-то пробурчал и завершил звонок. Кит удивился и поднял телефон с пола. — Ну, ну, не грусти, — произнёс он, погладив пса по макушке. — Подожди чуть-чуть, совсем скоро я отведу тебя к хозяину. Телефон завибрировал. Звонил Лэнс — на этот раз просто, без использования видео. — Эээ… Кит? Я забыл рассказать, где находится корм и сколько раз в день Ринго кушает, — голос МакКлейна показался Киту расстроенным и немного тихим. — Я и сам забыл об этом, — ответил Когане. — Рассказывайте, я постараюсь всё запомнить. — На кухне есть ящичек с оранжевой ручкой… В течение следующих минут двадцати в уши Кита влетело так много новой информации, что ему показалось, что столько информации он не получал уже давно. Лэнс увлеченно рассказывал, в каком парке Ринго нравится гулять больше всего, кого из соседских собак он терпеть не может, а к каким, наоборот, питает симпатию. А уж о том, какой вкус корма ему нравится больше — куриный или говяжий — Кит никак не сможет забыть, даже если очень захочет, потому что Лэнс произнёс это, как минимум, двадцать четыре раза. Киту казалось, что он начал ненавидеть курицу только из-за того, что её обожал Ринго. Когда же лекция была закончена, Лэнс спохватился, что слишком загрузил Кита. Сам же Кит порадовался, что этот разговор наконец-то подошёл к концу. — У меня есть небольшой вопрос, — сказал Лэнс, — точнее, сразу два небольших вопроса. Первый — насколько долго мне придётся валяться в больнице? — Поскольку у вас лёгкая форма воспаления лёгких, то, я думаю, недели через две при правильном лечении вы сможете отправиться домой. — Оу, — голос Лэнса стал ещё тише, — целых две недели… Кит тактично помолчал несколько секунд, позволив Лэнсу прийти в себя, и затем сказал: — Это был ваш первый вопрос. Каким будет второй? — Ну, он немного специфичный… — протянул МакКлейн. Кит, стоящий посреди квартиры своего пациента, готовый взять на себя заботу о его псе на целых две недели, подумал, что специфичнее уже точно некуда. Специфичнее может быть лишь то, что своего пса Лэнс, скорее всего, назвал в честь барабанщика «The Beatles» — в его комнате Кит обнаружил целую полку с дисками ливерпульской четвёрки. — В общем, я подумал, может быть, вы сможете прийти завтра ко мне, и мы бы немного поболтали? Просто тут супер скучно, доктор, — продолжил Лэнс. — Я подружился с одним мужчиной из соседней палаты. Ему, конечно, далеко за шестьдесят, и он отличный рассказчик историй, но… — Но вы хотите пообщаться с кем-то своего возраста? — мягко улыбнулся Кит, хотя Лэнс не мог видеть этой улыбки. — Именно! Я уверен, Майлс станет мне отличным другом, но он даже не знает, что такое инстаграм! — взвыл Лэнс, вызвав у Кита приступ смеха. — Эй, будьте к нему снисходительнее, — произнёс Кит, облокотившись на кухонный уголок. — Когда-то вы не знали, как правильно держать ложку. — Я не говорю, что не уважаю его, — подчеркнул Лэнс. — Я лишь говорю о том, что мы живём в разных мирах. — Хорошо-хорошо, я понял. Я приду навестить вас завтра. Всё равно планов у меня нет, — усмехнулся Когане. — Только не забудьте сначала накормить Ринго и погулять с ним! «Кажется, это будет единственная вещь, о которой я никогда не забуду. Сразу после того, что Ринго обожает курицу», — подумал Кит. Завершив звонок, Кит присел на диван, устало вздохнув. В квартире было тихо — настолько, что было слышно, о чём разговаривают соседи из квартиры сверху. К Киту тут же подбежал Ринго, положил морду ему на колени. — Твой хозяин тебя любит, да? — спросил Кит, погладив собаку по шее. Чёрные глаза-бусинки внимательно наблюдали за каждым его действием. — Он так заботится о тебе, Ринго. Ты должен ценить это. Обо мне вот, например, никто не заботится… В голове пронеслись воспоминания о прошлом Рождестве. Тогда они с Джеймсом ещё были вместе и даже не думали расставаться. Все праздники они провели в объятиях друг друга, словно всего мира не существовало — были только они вдвоём, уютный плед, огоньки гирлянд и горячий чай. Но всё это осталось в прошлом. Теперь Кит боится поднять глаза, когда Джеймс появляется где-то неподалёку. Он чувствует себя виноватым в их расставании, но предложить Джеймсу всё начать сначала он попросту не может. Во время их последней ссоры Гриффин высказал всё, в том числе и то, что их отношения прогнили изнутри. Просто возвращать то, что безвозвратно утеряно, не входило в привычки Кита. Если расстались, значит навсегда. Видеться в больнице и делать вид, что всё в порядке, — это одно, а с грустью вспоминать совместные моменты каждый вечер перед сном — совершенно другое. — Давай накормим тебя, — Кит попытался улыбнуться, когда почувствовал, что вот-вот расплачется. — Ты, наверное, голодный? Пёс радостно вильнул хвостом. Кит подумал, что провести праздники в компании этого обаятельного далматинца — отличная идея. И по многим критериям лучше, чем остаться наедине со своими мыслями и окончательно уйти в себя.