Моя любимая работа

      Силья таинственно блеснул глазами, когда Бог хлопнул толстенной папкой с бумагами по столу и гаркнул:       – Я так больше не могу, я не могу работать с ними! Они не могут три слова в кучу связать, да ещё и потешаются над моими Людьми! Что за юмор – поганить всё, что я делаю? Вы как хотите, а я этим больше не занимаюсь.       С этими словами Бог встал со своего стула на семи колёсиках, постаравшись как можно эпичнее его крутануть, и стал переолицетворяться. Это уже было слишком даже для меня. То есть, в этой конторе вообще всегда происходит что-нибудь эдакое, но чтоб вот так, при всех! Силья снова блеснул глазами, подозреваю, для вящего эффекта разворачивающегося действа, и постарался умостить их как можно удобнее на своих глазных руках. У Сильи для всего были руки, если это вообще можно так называть. Это он пригласил меня из Отдела Антагонистов в Отдел Создателей, о чём я сто раз успела пожалеть, будучи единственным половым существом в этой компании. То есть, строго говоря, пола как такового у меня всё же не было, но я предпочитала показывать себя женщиной. На своей предыдущей должности я насмотрелась на всяких разных созданий, и женщины мне понравились больше всех. Пожалуй, если бы я захотела раз и навсегда оформить себе тело, выбрала бы эльфийку. Что ни говори, а они милые. Но пока что мне вполне хватало трёх энергетических оболочек и десяти чувств, из которых самым любимым были слух, зрение и чувство юмора. Почему-то о последнем забывали поголовно все, и я страшно гордилась его наличием в постоянном инструментарии, так сказать. Вот сейчас, например, зрение немного мешало: из-за другой частоты ощущения я никак не могла настроиться на энергетический лад того, что пытался изобразить из себя Бог. Только что он был в обличии Давида, одного из своих Людей, и вот на тебе: энергетические связи рушатся, вся эта белиберда, которую Бог предпочитал именовать модным словом «материальная оболочка» сминается в гармошку, обнажая вопиющую пустоту (на мой взгляд), хотя Силья явно видел всё. Оболочка уже практически исчезла, когда на пороге кабинета появился Смерть – второй половой персонаж нашего скромного общества. Забавно всё-таки, что его все упорно кликали по-женски, хотя никто не сомневался, что он не совсем женщина. Во всяком случае, чувства указывали на то, а уж им-то можно доверять. Мы со Смертью были большими приятелями, охотно обменивались информацией, он даже, кажется, загрустил, когда я сменила должность. Что поделать, служба.       Как бы то ни было, а Смерть, так некстати и снова без стука вошедший в помещение, кажется, что-то нарушил, потому что моя внешняя энергетика внезапно так неприятно дёрнулась, а Богово материальное тело (ещё одно новенькое словечко) окончательно испарилось, если говорить о зрении. Тактильные ощущения сигнализировали, что он просто переместился из одного слоя... эээ... понимания в другой. Короче, он был здесь, но ощущался не правильно. Я хихикнула. Силья довольно блеснул глазами, а Смерть как бы поднял бровь, хотя вполне возможно, что он просто сделал вид, что поднял её. Со Смертью никогда ни в чём нельзя быть уверенным.       – Сейчас всё исправим! – бодро сказало Время, и я почувствовала, что оно куда-то двинулось. На секунду все ощущения сжались до размеров Ничего и мне показалось, будто мне под оболочку запихнули ещё двоих Меня. Говорить «секунду» мы, собственно, не можем, так как это субъективно, и никто до сих пор не знает, какое оно – единое Чувство Времени. Во всяком случае, мы знали, что Время всегда есть, только не индицируется никакими из Чувств. Хотя чувство юмора вроде как иногда помогало его понять, утверждать на сто процентов не берусь. Время тоже весьма скользкий типчик.       Короче говоря, после всего мы узрели Бога в материальной оболочке Давида, чем он был не сказать чтоб доволен. Тряхнув головой, незадачливый олицетворитель в упор глянул на Смерть:       – Я никого не трогал, все вопросы к Аллаху. Если хочешь знать, он срывает проект, и я намерен жаловаться куда-нибудь. Возможно, тебе.       – Ты и так жалуешься без остановки, милый Бог. Если хочешь мой совет, то возьми отпуск, поговори со Временем и займись своим здовроьем. Слышал, сейчас модно заботиться о здоровье даже среди ваших творений. Знать бы, кто ещё придумал этот бред, – Смерть хохотнул. – В двухсотом кабинете работа идёт гораздо лучше, смею заметить.       – Потому что у них никто никому не мешает! Они бессовестно реализуют мои идеи, и я бы с превеликим удовольствием занялся этим сам, но этот прилипала всё портит! Никакого чувства меры!       Вдруг руки Сильи заметались с чудовищной скоростью и он затараторил:       – Ты чего пришла-то? В гости или по делу? Присаживайся, рассказывай, а мы чайку сообразим, всё лучше, чем всухомятку, давно не виделись, то есть, по-настоящему давно, Время не даст соврать...       Сказав это, Силья замолк и устало блеснул глазами. Целое дело у него, столько болтать никаких рук не хватит. Честное слово, мог бы и поудобнее придумать себе тело. Правда, к чести Сильи, он так редко разговаривает, что я лично понимаю его по блеску глаз.       Смерть широко улыбнулся и по-хозяйски плюхнулся на стул, соседний с моим. Десятое чувство подсказывало, что намечается нечто интересное.       – Вечеринка в честь нашей новоприбывшей, вы просто обязаны прийти! Говорят, что будут конкурсы. Бог, это твой шанс решить раз и навсегда вопросы с Аллахом, а без тебя, Силья, вообще такой праздник как без рук, – улыбка на лице гостя стала ещё шире. – Время обещало прийти, так что всё под контролем.       Мне отчего-то стало неловко. Не то чтобы я не любила вечеринки в свою честь, но я почти никого здесь не знала и понятия не имела, как они воспримут моё любимое чувство юмора, если дойдёт до конкурсов. Впрочем, со Смертью спорить было бы неразумно, да и Силья блеснул глазами, принимая приглашение. Гость с полупоклоном ретировался, по всему ясно, спеша разгребать Аллаховы проделки, что вызвало недовольство Бога:       – Могла бы и поделиться, когда собираемся. Вечно с ней так: приходит, уходит... Никакой системы! Какое тут здоровье, а?       – Я вас позову, когда будет надо, зачем спешить-то? – если бы Время могло смотреть, оно бы уставилось на моего коллегу с превосходством. – Вам праздник, а мне – дел выше крыши. Пора бы кому-то часы придумать, что ли.       Я говорила, что люблю свою работу?