Сборник штук на "Страшную месть"

Хозяина борделя Яков видит только издали, на пути к бару — надо изобразить из себя обычного клиента, а ещё созвониться с ребятами из группы. На него налетает какая-то блестящая птичка в компании татуированного качка, мимо пробегает тонкий полураздетый официант. Днём — роскошный ресторан «Дикость», ночью — публичный дом с тем же названием. Крышевали его сразу несколько местных депутатов, так что из Москвы вызвали Якова с опергруппой. «Ещё б в гей-бар под прикрытием послали, » — грустно подумал Гуро, присаживаясь на диван в компании стакана коньяка. На шесте вертелась пышногрудая брюнетка, и полковник сосредоточил свое внимание на ней — за неимением альтернатив. Девушка, заметив его интерес, подозвала другую девчонку на шест, а сама шагнула ближе к Гуро: — Привет, красавчик. На ее шее болтался рыжий воротник, прикрывающий грудь. Когда девушка подошла ближе, Яков понял, что это лиса, и лиса живая. Краем глаза он заметил, что нужный ему субъект с блондинкой скрылся на лестнице в верхние комнаты. С другого края зала подал знак рукой напарник, и Гуро, спихнув девчонку с колен, встал, намекающе приобнял ее за талию и кивнул в сторону лестниц: — Как насчёт приватного танца? Та кивнула и повела его наверх. Бархатная полутень скрывала большую часть коридора — все, кроме гибкой фигуры, идущей впереди него. Девушка толкнула одну из дверей, и они вошли в темную комнату. Неоново-алым была подсвечена только кровать. — Деньги вперед, — повернулась к нему девушка. Гуро вытащил бумажник. — Дай лиса погладить, — сказал он, выразительно не давая взять деньги. Девчонка помялась, а потом осторожно сняла лиса с плеч: — Только осторожно, ладно? Он вообще людей посторонних боится. Лис был, судя по всему, под успокоительными, и Яков осторожно пристроил вялое животное на коленях. Почесал за ухом, на что лис, вопреки словам девушки, подластился под руку и дёрнул мокрым носом. Девушка, больше занятая настороженным наблюдением, чем пересчетом денег, не выдержала протянула руки: — Ну все, хватит. Отдайте его мне. Гуро невозмутимо отвёл ее руки и вытащил из кармана ментовское удостоверение. Девчонка побледнела. — Здесь сейчас начнется полный кавардак, так что я бы посоветовал забыть про лиса и бежать через окно. Второй этаж — не разобьешься. Девчонка секунду смотрела на него, а потом метнулась к окну и быстро вылезла наружу. Гуро подошёл к окну с лисом на руках. Тонкая тень как раз скрылась за поворотом — в противоположном полицейским машинам направлении. В глубине здания раздались первые выстрелы и крики. *** Живность почти вся была незарегистрированная, так что Гуро легко увез лису под курткой домой, не дожидаясь отмашек от Бенкендорфа. Все, операция окончена, и Гуро заранее выбил им с Гоголем отпуск на неделю. Коля был вялый и сонный, так что двое суток Гуро кормил напарника с ложки и старался не трогать: оборотень спал две трети дня. На третий день Гоголю удалось перекинуться в человека. Гуро болезненно поморщился: его лисенок похудел и измучился совсем. Яков подгребает безвольного Гоголя к себе, а тот и рад, ластится, жмется к теплу. В лисьей форме восстанавливаться, согреваться и отдыхать сподручнее — тело меньше -, но Коле уж очень хотелось человеком побыть. На задании совсем одичал, нужно заново вспоминать человеческий организм. Гоголь шатко бродит по квартире, периодически цепляясь хвостом за ножки стульев и углы, кашеварит что-то на кухне, забирая волосы резинкой, так, чтоб мягкие лисьи уши свободно торчали сверху. Гуро бы никогда не разрешил любовнику лезть во все эти операции с внедрением, если б не необходимая до боли способность оборотня, за которую Бенкендорф в свое время почти дрался. Кроме того — Яков уже делал попытки не пускать Колю на дела. Отделался расцарапанными ногами, сбежавшей лисицей и выговором шефа. Гоголь слишком любит свою работу, она ему вдохновение для книг даёт. Вот и сейчас оборотень быстро записывает что-то, оперевшись на барную стойку. Хвост покачивается мохнатой шикарной колбасой, уши рассеяно дёргаются в разные стороны, видимо, вылавливая музу. Основание хвоста прикрыто длинной футболкой, принадлежавшей Якову. Она Гоголю велика, и в ней Коля ещё краше кажется. Гуро подкрадывается сзади и приобнимает лисёнка за пояс: — Мне в участок нужно ненадолго, документы забрать. Туда-сюда буквально, часа не займет. Подождёшь? А потом посмотрим что-нибудь. Гоголь не отрывается от листа бумаги, обвивая ногу Якова хвостом и притискивая его ближе: — Не уходи. Яша посмеивается и поглаживает Колю по мягким ушам. Ручка падает на стол, и оборотень обвивает его уже серьезно, лезет целоваться и забирается руками под одежду. Гуро чувствует, как его настойчиво толкают в спальню и чуть отстраняется: — Коль, участок. — Подождёт, — обидчиво отрезает Коля, прижимаясь ещё крепче. — Я тебя хочу, а ты уйти хочешь. — Поглядите, картина маслом: лисица злится, — смеётся Яков, взъерошивая черные волосы. Коля к ласке тянется, жадно впитывает и дразнящие прикусывает ладонь. — Один раз и все, — решает Гуро. Коля тут же заинтересованно вскидывает уши, хитро улыбается и лезет рукой за ремень штанов: — А это уж зависит от того, как вы постараетесь, товарищ следователь.