Веселые летние каникулы.

Мне кажется, или это лето все же не столь скупо на события и приключения на зад? Я открыла глаза. Потом снова закрыла, проморгалась, открыла. Но вид, вопреки моим самым заветным ожиданиям, не изменился: я все так же лежала в объятиях Никиты. Это был не сон. Мать твою за ногу да налево через коромысло! Да нет, да я не могла!.. Он меня споил! Да, точно, так и было. Или не было... Глубкий вдох; что было, того не изменить. По ходу пьесы разберемся... Твою мать, откуда столько самообладания?! Не время психовать, но ведь... Так могла накосячить только я. Подняв голову, я попыталась взглянуть на его бессовестную морду. Ага, умиротворенно спит. И как он может! Сука, зачем в койку потащил? А может, оно и к лучшему было... В конце-концов, приятное начало дня... Что за бред в голову лезет?! Сволочь он, вот что. Решил воспользоваться моей добротой и слабостью — он во всем виноват! Не сдержав эмоций, стукнула парня по голове кулаком, так, слегка, но тут же спохватилась и затихла; проворчав что-то, выпустил из объятий и отвернулся. Фууух, пронесло. Однако только его руки соскользнули с талии, стало вдруг как-то холодно, мерзко. Ээ, я не могла в него так втюриться. Нет, все же не может быть так серьезно, верно? Да что за херня! Да уж, «не серьезно»... Я помню каждую минуту с момента нашей встречи в лесу. Вот он меня спас, вот я истерю, а вот поцелуй... Вот я опять разозлилась, а вот он прощения просит. А я, даже не задумавшись, принимаю... Первая ошибка . А вот он учтиво предложил мне завтрак, домой позвал. А я прослушала вопрос, опять соглашаюсь, слишком глубоко «в себе» была... Вторая ошибка. Верно, решающая. А потом... Чай, неожиданные эмоции, поцелуй, привкус мяты на губах. Какой-то туман в голове. Словно во сне... Крепкие объятия, еще поцелуй — кажется, в тот момент моя крыша поехала. Окончательно и бесповоротно. Приятно до дрожи, тепло... Жарко. Сейчас кажется, будто не я вовсе своим телом управляла, будто то была вообще не я — не могла же я вот так просто развязно стонать в его руках?.. Сглотнула ком, застрявший в горле, дыхание участилось от воспоминаний. Черт возьми, это было прекрасно! Да блять, мне это нравилось! Да вот только... Мне ж и в глаза будет стыдно смотреть, а от чего — не знаю. От моей ветренности, импульсивности и излишней эмоциональности — всегда знала — добра ждать не придется. Может, убежать, пока не проснулся? А хотя... Верно, это будет наихудший вариант — «набегалась» уже. Вон до чего доигралась. Так, соберись же, Громова! Нехер нюни пускать: сама накосячила, сама исправляй. А вообще... Какого хрена он так безмятежно спит, когда я тут себе места не нахожу? Он так-то равноправный виновник, и сейчас ответит. Тут же набравшись невозмутимой решимости, стала расталкивать мирно посапывающего парня. Скажем так, мои старания первые пять минут, мягко говоря, не увенчались успехом. Поэтому я вознамерилась перейти к более решительным и жестоким мерам. — Вставай, бессовестный, кому говорят! — стала стягивать с Никиты одеяло — думаю, столь холодным утром это окажет большое воздействие. Он, сам того не осознавая, активно протестовал против такой вопиющей наглости, ворчал, вырывал одеяло обратно, но глаз так и не разомкнул. — Ну все, заебал! — одним мощным (или не очень) пинком в бок, мне удалось скинуть его с кровати. Правда вместе с одеялом. И все было бы хорошо, если бы я додумалась хоть рубашку накинуть. — Ааа, холодно! — голос каким-то писклявым показался. Не дожидаясь, пока он поднимется, перекатилась на пол по другую сторону кровати, и к счастью наткнулась на какой-то предмет одежды. «О, футболка! — радостно констатировала я после того, как протерла глаза руками и смогла рассмотреть вещицу. — Его. Еще лучше!» Улыбнувшись а-ля «тридцать два — не предел», со скоростью бывалого солдата я одела футболку, которая оказалась сантиметров на двадцать ниже бедра. Вот и славно. За кроватью послышался слабый стон боли. Ой, он чего, тумбочку опрокинул? Но вместо «прости» у меня вырвались совершенно другие слова. — Нехер малолетних совращать! — и с гордым видом победителя я плюхнулась на кровать, слегка перевиснув головой за край, дабы любоваться его попытками встать и понять, что происходит. — Ника? — его глаза расширились в непонятном мне изумлении. А кого он еще ожидал увидеть? Сатану, блять? Хотя я, верно, сейчас немного на него похожа. — Что случилось? — ЧТО?! Он еще спрашивает! — Да ничего, просто кое-кто меня вчера... сегодня утром... в общем, не важно, когда! Совратил и трахнул! — о, вспоминаю старую добрую себя — язык без костей, чувства через край. — Не надо было совращаться, — послышалось недовольное бурчание. Да как он смеет! — И вообще, только не говори, что я у тебя первый! — громко сказано. Аж щеки вспыхнули. Вот ведь... Найдет, на чем подловить. Пропалилась, а теперь дико стыдно. — Думаю, оправдываться смысла не имеет? — ну все, запал пропал. Я стыдливо опустила глаза вниз, смущенно комкая край подушки. Ох, да какого хрена! Это ему должно быть стыдно. — Ну и что? С тебя ответственности не снимает! — вновь вспылила я. Ой, чую я, это будет долгий спор... И боюсь ни к чему не приведет. Тем временем Никита успел подняться, оттолкнуть меня к другому краю кровати и опять завалиться на бок под одеяло. Он что, специально меня из себя выводит? — Вставай, скотина, некогда спать! — рыча от собственного бессилия, отчаянно пытаюсь растолкать. — Нам нужно поговорить! Бесит, бесит, бесит! Все, надоело! Разворачиваюсь спиной. К черту его. И все это безумие. Поболит и пройдет. Только вот почему так противно стало? Я что, чего-то ждала, помимо пофигизма в мою сторону? После того, что устроила тут Рыжая? Так, главное не разреветься — теряешь форму, Громова! Любовь тебе на пользу не идет. Ха, опять не получается чувства сдержать — хватаю воздух ртом, чтобы не всхлипнуть. Слабачка. Ничтожество. Наивное дитя. — Эй, ты чего? — вкрадчивый нежный голос за спиной. Хорошая попытка, Никит. Попыталась извернуться, когда он обнял за плечи, да некуда было. Одновременно и приятно, и жутко тоскливо — опять обман? — Зачем меня изводишь? — тихо, надломленно. Просто хочется плакать, а воли слезам давать нельзя. — Не поверишь — сама себя извела, — устало, с тоской в голосе пробормотал парень, уткнувшись носом в шею. Теплое дыхание ласкает кожу. Успокаивает, однако... — Ты не прав, — сорвалось с губ тихо, в пол-голоса. Короткий вдох за спиной — кожу щекочет. — Прости, — совсем убито шепчет. — Прости, пожалуйста. — Не хочу больше!.. Но язык не поворачивается сказать «нет». Всего три буквы — так ведь просто... должно было быть. Да что теперь — поздно метаться. Ох, нам предстоит еще серьезный разговор, только вот обойтись бы без психов. Спустя двадцать минут мы уже сидели в абсолютной тишине пустого холодного дома и пили горячий чай. Не могу пить горячий — язык обжигает. Поэтому просто грела ладони о кружку. — Теперь можно я тебе все объясню? — тихий, но полный решимости голос разорвал звенящую тишину, царившую вокруг. Жаль, а мне так больше нравилось... — Думаю, у меня нет другого выхода, как выслушать, — выдохнула, сдув пар от кружки, который белым облачком, колеблясь, поднимался вверх к потолку, но растворялся уже на небольшом расстоянии от самой кружки. В ходе истории я узнала многое. Оказывается, я влюбила его в себя почти сразу после того, как стала ходить и играть с ним вместе в контру. Как он сказал: «У тебя удивительный смех». Не смогла не улыбнуться тогда — спрятала удовольствие, скрывшись за кружкой остывающего чая. Услышала, что было на самом деле на кухне: просто Рыжая еще долго к нему клинья подбивала после того, как они расстались, а ее флирт и треп никогда не вызывали в нем положительных чувств. «Уж слишком искусственно,» — пробормотал Никита, опустив взгляд в пол. А тогда он, как обычно, ушел в себя, просто поддакивая каждому слову: «Пойми, я пытался сберечь свой мозг!» Сколько эмоций в восклицании, хии... Разумеется, добавил, что я могла сразу его выслушать, а не истерить, и все было бы по-другому. Ладно, и моя ошибка есть — принято. А потом... долго, в смущении раскрасневшись до кончиков ушей, говорил, как переживал, что я от него прячусь. Приятно. А потом настала моя очередь краснеть, стыдливо прикрывая глаза ладонью — он принялся в красках пересказывать «безумие». Вот ведь... жук, специально тянет эту часть! А после... снова плакать хотелось — зачем я себя так накрутила? Дура, одним словом. * * * — Не могу поверить, что вы помирились! — Аня улыбалась и сияла. Остальные тоже были в приподнятом положении духа. — Го на озеро? — опять за свое! — Че, жарко? — кидая мяч в кольцо на стене дома Кирдиных, сказал Дима. — Наконец хоть что-то здравое! Красава, — ответила ему сестра, не вылезая из телефона. Последние две недели ее из ВК не вытащить. — Ну го, — сказал Никита, а я чуть со скамейки не грохнулась. Тихонько засмеявшись, он лишь крепче приобнял за талию. — Осторожней. — Вы че, совсем ебанулись? — не выдержала я. За что получила по губам. Губами, ахах. Как бы забавно не казалось, а кара на деле серьезная — под вечер больно становится. Дождавшись, когда Никита отстранится, завершила мысль. — Нельзя было скататься в жаркий день? После этого вопроса парни озадачено почесали затылки, и ничего умнее, кроме как кириллиного «хз» услышать не пришлось.