История повторяется дважды...

      Тот вечер показал главной героине ее истинный путь, по которому она обязана следовать — действовать. Несмотря ни на что она должна незамедлительно принимать решения, и, по ее мнению, эти решения будут направлены только на дело, только на спасение друзей, только на побег с этого острова. Именно поэтому Лара не могла сидеть сложа руки и ждать, пока Иона и Джослин соберутся на поиски этих несчастных инструментов. Они необходимы сейчас. Саманта где-то там, в одном из лагерей этого гнусного фанатика Матиаса, в руках этих безжалостных бандитов, которым разрешено делать все, что им душе угодно. Но Лару это не устраивало. Она решила взять дело в свои руки.       Утро. Богиня Пимико начала свое пробуждение, послав нежный рассвет расстилаться над склонами гор и будить пленных постояльцев острова. Но некоторые не спали, некоторые действовали.       Ларе трудно было опираться на правую руку, но это не помешало ей найти, хоть и с трудом, кусок ткани в рюкзаке неизвестного владельца (возможно, уже мертвого). Обматывая им рану на ноге, юная путешественница терпела, казалось, нестерпимую боль, но в этом ей помогли ее каштановые локоны, заплетенные в длинный хвост, который на тот момент находился у нее во рту и сдерживал желание кричать. Отпустив волосы из "пасти" и скривив над сделанным рожицу, она сделала глубокий вздох — дело было сделано. Нога переживет. "Главное, чтобы не пришлось ампутировать. Не хочу сидеть у того старого врача на обследовании моих ног. Опять. Его похотливую ухмылочку в мой адрес я не вытерплю, уж лучше поцеловать одного из бандитов Матиаса!" — попыталась найти нотку позитива в своих воспоминаниях о лондонской больнице Лара, но, тут же сделав узел на повязке, переключилась на более важную тему. Сидя на траве и делая передышку после ее нелегкой "операции", она выглядела в кустах глазами свой лук, находящийся рядом с тем местом, где спал ее громадный друг Иона. Сжав кулаки покрепче, ей предстояло встать, с чем она справилась не очень изящно, но зато эффективно. Только теперь приходилось сдерживать стоны боли без подручных материалов. Однако она встала, не произнеся ни одного звука, который мог бы повлиять на спящее состояние ее приятелей. Представление "встал — пошел" не оправдало ожиданий. Сделать первый шаг оказалось труднее, чем поднять свою пятую точку с земли и удержать равновесие на истекающей алой кровью ноге. Опершись на здоровую, Лара испытала попытку подпрыгнуть, но после результата поняла, что намного безопаснее будет находиться в состоянии обычного положения нижних конечностей, нежели рисковать, шумя и падая, в случае неудачного приземления после прыжка. Героиня поставила больную ногу на землю и чуть-чуть пригнулась, чтобы не случилось неожиданного казуса в виде обессиленной конечности, и она смогла во время схватиться за ногу, удерживая ту в равновесии. Мыслей в голове почти не осталось, и Лара попыталась вызвать их обратно, побудив отвлечь болевые рецепторы от их основной задачи. "Что сказала бы тебе мама, Лара? Правильно, красота требует жертв!" — размышляла про себя юная Крофт. Нога приподнята, готовясь ступить вперед. "Что-о сказал бы тебе папа, Лара? Точно, не только красота умеет просить жертвы, но и великие цели, великие цели..." И, вторая нога сумела преодолеть тяжелую задачу, на этот раз показавшаяся не такой непосильной, как в прошлый. "А что сказала бы я? Действительно, время поджимает, а я обязана идти вперед! Этот чертов Яматай не посмеет требовать от меня жертв!" — это предложение как будто сумело подавить болевой центр, разозлив Лару. И именно с помощью этого она переключала физическую пытку на моральную, делая шаги все дальше и дальше, двигаясь к намеченной цели, хоть и хромая. Так она сумела приблизиться к желанному луку. Здесь пришлось заставить левую руку прийти в действие, не желая испытывать правое запястье, что она и сделала с необычайной быстротой и ловкостью. Иона спал младенческим сном, а Лара потопала в противоположном направлении с висячим луком через грудь, преодолев желание упасть и продумывая свои дальнейшие действия.

***

— Седьмое пекло, — протирая глаза ото сна шептала Джослин. — Иона, проснись и пой, иди, взгляни на эту картину! Иона развернулся на другой бок, узнав в звонком голосе нотки той грубой Джослин, к которой за это время уже привык, и даже немного расстроился. Но ее мало кто готов был ослушаться, и он встал, как ни в чем не бывало. — Что нового я могу тут увидеть, а? Доброе утро, Ла... — последнее предложение было сказано таким удивленным тоном, будто он своими глазами сумел лицезреть Богиню Солнца. — Доброе утро, Лара, которой здесь нет! — радостным тоном отвечала Рейес. — Вот это я называю, моя девочка. — Какая еще к черту "моя девочка"? Ты хоть понимаешь, в каком она состоянии? — Иона указал на красное пятно около потухшего костра. — Понимаю, потому что она уже взрослая и сама осознает, какую ответственность на себя возлагает, пока мы тут разминаемся после сладких сновидений. Поэтому не будь ребенком, будем дожидаться ее, пытаясь что-нибудь сделать для заждавшегося катера. Пойдем! Иона ничего не ответил, рассудив про себя, что в ее мысли есть суть. В любом случае ничего уже не изменить, поэтому надо делать хоть что-нибудь, пока другим суждено спасать мир. И он пошел вслед за Джослин, проходя то место, где покоился лук подруги, но вдали которого лежали, судя по всему, забытые стрелы, отражая своими наконечниками солнечный свет...