Грязные осколки

      В один неприметный осенний день, новоиспечённый первокурсник Академии Шиноби стоял, блаженно улыбаясь медленно закатывающемуся за горизонт солнцу, и пристально наблюдал, как тихие воды местного ручья стремительно неслись в неизвестном направлении. Ему совсем недавно исполнилось шесть лет, но для своего возраста он был довольно серьёзен и в силах принимать объективные решения касательно основных аспектов жизни: учебы, тренировок, выбора друзей и даже политических предпочтений. Прохладный ветерок ненавязчиво трепал его чёрные как смоль волосы, сдувая их с нахмуренного лба. Он неподвижно стоял уже более получаса, погруженный в тяжелые раздумья, довольно несвойственные для столь юного возраста. Хоть он не был посвящён в тонкости межклановых распрей, но всеми фибрами своей души отчетливо ощущал назревающий конфликт: отовсюду, словно в бреду, разносился зловещий шёпот братьев по оружию, предрекающий неблагоприятный финал для всех жителей деревни. Конечно, отец, мать, и даже столь любимый старший брат — все они считали излишним посвящать юного Учиху в курс дела, но не замечать высокий уровень напряжения, преобладающий даже во время семейных застолий — сродни невозможному. Несмотря на грозно нависающие невзгоды, Саске по-прежнему оставался весёлым, открытым и любознательным ребенком.       Мальчишка нехотя оторвал пристальный взгляд от прозрачной воды и лениво огляделся вокруг. Перед ним вальяжно расположилась Коноха — родной дом для тысячи шиноби, сумевший в кратчайшие сроки объединить вечно враждующие стороны в одну большую семью, и, в своё время, как опрометчиво было принято считать, прекратить многовековое кровавое противостояние навсегда. Эта деревня, зачастую столь шумная и многолюдная, сейчас, под вечер, выглядела изрядно уставшей и затихшей. Серая громада аккуратно выстроенных деревянных домов торжественно возвышалась над верхушками деревьев. По правую руку находилось, по мнению мальчика, наиболее живописное здание — Главный Штаб Полиции Конохи. Надёжная защита гражданских и его личная гордость, ведь до чего же приятно знать, что твой отец — глава данной организации, и тысячи мирных жителей живы лишь благодаря его непомерному труду и полной самоотдаче.       В очередной раз, зорко осмотрев местность, мальчишка игриво улыбнулся собственным беспорядочным мыслям, сгрёб в охапку учебники, резко сорвался с места и побежал прочь, ведомый лишь желанием поскорее оказаться в тёплых материнских объятьях и разделить ужин с семьей.

***

      Время уже было довольно позднее, на небе, густо усеянном мириадами звёзд, ярко поблёскивала луна, слабо освещая дорогу. Зачастую, в это время суток, людей на улицах было мало, а сейчас и вовсе стояла давящая тишина, былая оживлённость безвозвратно и окончательно улетучилась. Квартал Учих неожиданно опустел: в окнах домов не горел свет, с веранд не доносились усталые разговоры стариков, не видать молодёжи, столь обожающей романтику ночных прогулок.       С каждым шагом Саске настораживался всё больше, и чётко ощущал, как ноги становились ватными, а в солнечном сплетении неприятно покалывало от накатившего липкого страха. Во внезапно опустелых домах мальчику померещились два мужских силуэта, а в воздухе витал еле уловимый запах металла. Краем глаза, поймав смутные очертания на фоне полной луны, Саске на мгновение показалось, что на столбе гордо восседает человек, который как будто насмехался над юнцом. Он хотел рассмотреть незнакомца детально, но тот в мгновение ока исчез.       Подстёгиваемый необъятной тревогой, мальчик стремглав помчался в сторону фамильного поместья, в надежде поскорей развеять собственные необоснованные догадки.       Дверь, по непонятным причинам, была открыта настежь, а в самом помещении стояла гробовая тишина. Он взволновано окликнул отца и мать, но ответа не последовало. Решив не медлить, Саске быстро продвинулся вдоль по коридору, и одним ловким движением распахнул двери в родительскую спальню, пулей влетев в комнату. Зрение быстро привыкло к стоящему полумраку, и он увидел, как на полу, в луже собственной крови, лежало два тела. Подойдя чуть ближе, Саске ужаснулся — это были его родители, его горячо любимые Мама и Папа бездвижно лежали в крови. Паника накатывала всё больше, а страх, глубоко засевший комом в горле, не позволял сказать и слова. Глаза распахнулись в немом испуге, слезы хлынули градом. Над телами возвышался зловещий силуэт, с ярко-красными горящими огнями шарингана. Рисунок Мангекьё был до боли знакомым, но в факт того, что перед ним стоит его брат, отчаянно не хотелось верить. Саске обессилено упал на колени и пристально всматривался в столь родное лицо. Итачи лукаво усмехнулся и с насмешкой произнёс.       — Глупый младший брат. Ты всегда слепо верил в то, что я предан клану и люблю тебя. Твоя наивность мешала замечать такие очевидные вещи, — брюнет подошёл ближе к брату и грозно сложил руки на груди. — Я оставлю тебя в живых, пока что. А после, как сможешь получить такие же глаза — приходи ко мне.       Саске и глазом моргнуть не успел, как тут же был погружён в мощнейшее гендзюцу. Калейдоскоп ужасных событий стремительно закружился перед глазами, сознание полностью улетучилось, и мальчик не смог уложить в памяти ничего из увиденного. Краски бесподрядочно смешивались в единую грязную картину. Саске хотелось крикнуть что есть мочи, позвать на помощь, но его губы застыли в немом испуге. Сколько времени прошло? Минута, час или день? Он не знал. А после, словно по щелчку, всё переменилось: он снова оказался в своём доме, ставшим теперь пустым, Саске не мог и пальцем пошевелить.       — Нии-сан…за что… — из последних сил прошептал Саске, перед тем, как окончательно отключился.