The Rat

      — Мартин Эйвери Джад! — голос разгневанного папы не сулил ничего хорошего, и ему пришлось повиноваться. Когда папа в гневе к нему даже супруг не суется, хотя тоненького хрупкого омегу альфа может поломать двумя пальцами. — Это что такое?       — Ты о чем? — взгляд  изумленных папиных глаз, на мгновение потерявшего дар речи, вернулся к его сумке, распираемой изнутри скомканными и грязными вещами. Одна из стенок была пластиковой и прозрачной, и потому все ее содержимое было отлично видно.       — Вот об этом! — узкая кисть указала на еще утром белоснежные шорты и майку, а сейчас превратившиеся в грязно-серое нечто.       — А, — узкие плечи Мартина дернулись. — Запачкалось.       — Что?! — на папин крик даже Барт высунулся, неизменный защитник детей в семье Джадов, воспитатель-бета, которого любили все, даже противные младшие близнецы. — Как? Тебя в луже искупали? Или ты обжимался со всеми окрестными мусорными бачками?!       Мартин усмехнулся. В принципе, папа почти угадал — не бачки, а крыши. Обычные грязные крыши, в такую жару липнущие расплавленной смолой ко всему, что к ним прикоснется. Раньше папа этого не замечал, потому что Мартин вовремя успевал спрятать испачканное в корзину с грязным бельем, а Барт молчал об этом, как молчал много лет до и после него, прикрывая своих воспитанников. А сегодня просто не повезло, он не успел прошмыгнуть домой через черный вход, так как его перекрыл грузовичок, разгружаемый юркими бетами. Вторую неделю летняя резиденция Джадов стояла на ушах, готовясь ко дню рождения близнецов, и Мартин пользовался этим на всю катушку. И только сегодня попался.       Прикусив нижнюю губу, пухлую, вишневую, потемневшую еще больше, хмуро уставился на папу, явно замотавшегося. На какое-то мгновение ему стало жаль родителя, чувство, столь редкое в его душе и старательно им изничтожаемое. Папин голос помог сам, вызывая новый приступ бешенства и злости.       — Три недели дома, в своей комнате, — папа устал, видя, что младшенький не реагирует, смотрит красноглазым волчонком, нетерпеливо притоптывая ногой. — С сегодняшнего дня тебя будет возить Кристофер, и никаких возражений я не потерплю. Свободен.       — Ну и ладно! — зло тряхнув гривой белоснежных волос, отросших ниже плеч, Мартин развернулся и неторопливо направился на второй этаж. Своя комната — значит своя комната. Интересно, он будет ждать?       — Балет? Ты с ума сошел? — темноволосый альфа с изумлением уставился на мужа, порозовевшего и растрепанного после недавних любовных утех. — Мартин и балет? Это все равно, что дать Барту автомат и отправить стрелять по нашим детям. Да и поздно ему начинать.       — Ты ведь признаешь, что Мартин очень пластичен? — омега сел, вытирая потное лицо краем скомканной простыни. Долгие годы замужества и шестеро детей заставили его когда-то тонкую, как тростиночка, фигуру, немного расплыться. Но супругу нравилось, теперь он не боялся ненароком сломать ему что-то.       — Это так, — альфа кивнул, с удовольствием разглядывая гладкие бока омеги вместо ненавистных в молодости торчащих ребер. — Но Вернон, это же глупо. Мальчик не испытывает к этому никакого интереса.       — Я не позволю своему сыну брать в руки оружие, он из приличной семьи, а не какое-то уличное отребье.       — Вернон!       — Наш сын. И ты, как отец, тоже должен задумываться о его будущем, — омега повел плечами, пытаясь стряхнуть пальцы супруга со своей спины, поглаживающих лопатки и дергающих концы светлых мокрых волос. — Он и так… особенный. А грация и пластичность еще ни одному омеге не помешала сделать хорошую партию.       — Если ты думаешь, что его выберут за постановку ног в третьей позиции, то ты совершенно ничего не смыслишь в альфах, — рассмеявшись, альфа дернул мужа к себе, зашептал на ухо, прикусывая розовую мочку. — Мартин — уникум, и с его характером альфы еще наплачутся. Так что не переживай, без пары он не останется, еще немного, и мы от женихов будем отстреливаться. А теперь отвлекись от своих забот и иди сюда…       — Эйден!       — Тссс…       Да, папа расстарался на славу — холл просто утопал в цветах, свечах, статуэтках и прочих безделушках, которые придавали ему весьма торжественный вид. Близнецам понравится. Сидя на ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, и не обращая внимания на снующую туда-сюда прислугу, Мартин злился, но этого нельзя было понять по его спокойному, отрешенному лицу. Только дергались темные брови, да язык время от времени проскальзывал по прокушенной губе.       Гостей ожидалось много, так что для приема отвели весь нижний этаж, объединив холл и танцевальный зал. Как будто к свадьбе готовятся, а не к банальному дню рождения. Подумаешь, восемнадцать лет. Через три с половиной года ему тоже будет восемнадцать, и он очень постарается не допустить подобного кошмара. Мартин вспомнил, как в прошлом году его старший брат Джоэл выходил замуж, и весь дом за полгода до этого превратился в омежье царство. Кстати, он тоже приедет, со своим супругом и новорожденным сыном, так что папино внимание будет отвлечено от его персоны на первого внука. И тогда можно будет попробовать улизнуть из дома.       — Тебе очень идет, — руки отца на его плечах казались просто огромными, но альфа был доволен. — Папа был прав, из тебя вырос настоящий красавец. Еще бы альфу подходящего найти. У тебя никого нет на примете?       Отцовский взгляд был хитрым и внимательным, и Мартин на мгновение похолодел, неужели… Он не испытывал к Тео никаких чувств, кроме интереса и слабой благодарности. Да, ему было интересно, этот наглый самоуверенный альфа зацепил его своим отношением — он его не боялся, не ставил ниже себя, но и не давал спуску ни в чем, как равному, и смеялся над всеми его угрозами. За это омега был ему благодарен. Ну и за те дни, что они проводили вместе.       Вместо того чтобы махать ногами в душном зале, он сбегал с уроков, иногда неделями не показываясь в классах, и преподаватели молчали, не смея заикаться перед Верноном о его прогулах. Сами, поди, знают характер своего сыночка. Тео привычно ждал его на крыше, ничуть не смущаясь тянулся к сумке и подъедал все, что там находилось. Развалившись на нагретых солнцем, липнущих смолой плитах, они подставляли свои тела солнцу и болтали обо всем на свете. И впервые в жизни Мартину было легко.       — Нет. Шутишь? — вспышка неудовольствия, и отец прячет в ресницах усмешку.       Ну-ну, его сыночек считает себя самым умным. Эйден незаметно улыбнулся, проказы его мальчика ничуть его не волновали. Да и тот альфенок пока не вызывал опасений. Только Вернон может не замечать, что творится вокруг, если не хочет. Сам альфа давно понял, что происходит, но молчал, ему нравилась эта игра, которую вел его сын, она щекотала нервы, заставляла гадать, как все закончится. И в то же время он был готов ее прекратить, если все зайдет слишком далеко. Иногда Вернон бывает прав, их сыну нужна хорошая партия, а пока пусть развлекается.       Мартин красив, и это не скроешь. Не слишком высокий, но для омег это и не главное. Немного худоват, почти как муж в молодости, но более гибок и изящен. Густая грива белоснежных волос тяжела и легка одновременно, ее пришлось собрать в аккуратный низкий хвост. Сшитый по фигуре черный смокинг словно оправа, в которой сияет неограненный алмаз. Да, от претендентов на его руку отбоя не будет. Улыбнувшись своим мыслям, Эйден похлопал сына по плечу, ловя его удивленный взгляд.       Гости болтали, пили шампанское, глотали крохотные канапе с икрой, снова пили шампанское и снова болтали. Близнецы получили свою порцию славы, покрасневшие, возбужденные, удовлетворенные более чем щедрыми дарами. Разделились по своим избранникам под всеведущим папиным присмотром. Тот вообще разрывался на части между первым внуком и сыновьями с их омежками. Младшие давно были отправлены наверх и наверняка дулись в своей комнате под бдительным оком Барта.       Мартин пользовался этим без зазрения совести. Он сунул нос в бокал с шампанским, попробовал — не понравилось, но упорно допил до конца, теперь в его голове шумело и мир вокруг немного покачивался. Приглашенный оркестр заиграл вальс, и гости оживились. Вечер переходил к развлечениям для взрослых.       Он вышел на балкон, оперся о его резные перила, непроизвольно постукивая ногой в такт играющей музыке. Рубиновые глаза окинули взглядом сад внизу, знакомый до последнего кустика, как возможный маршрут для побега. Хотя, наверняка уже поздно, Тео не станет так долго ждать, у него свои дела. Ну что ж, он объяснит все через три недели, или придумает как сбежать от Кристофера после школы…       — Все-таки танцы въелись в твою кровь, — раздался насмешливый голос, заставляя вздрогнуть и обернуться, поднимая голову.       На скате крыши, примыкающей к балкончику, сидела темная фигурка, придерживаясь рукой за стену. Осторожно вытянув ноги, соскользнула вниз, упираясь кроссовками в водосточную трубу, и спрыгнула прямо перед его носом.       — Привет.       — Тео? — удивлению омеги не было предела. Какого черта он тут делает? И вообще, как узнал, где он живет? Хотя, последний вопрос был излишним, Тео — Крыса, а они все и всегда знают. — Привет, если не шутишь. Ты что тут забыл?       — Ты долго не появлялся, — альфа вскинул упрямый подбородок и в его голосе прозвучали собственнические нотки. — Подумал, что с тобой что-то случилось. Но вижу, ты здоров и даже отлично выглядишь.       — Да ну тебя, — Мартин отмахнулся и задумался, прикусив палец, в его голове начала зреть одна мысль. — Ты умеешь танцевать вальс?       — Я? — Тео даже рассмеялся от такого вопроса. — Ну конечно же нет!       — Надеюсь, ты будешь таким любезным, что не отдавишь мне все ноги, — с этими словами Мартин схватил альфу за руку и дернул за собой, вытаскивая из полумрака балкона в переполненный разряженными людьми зал. — Заткнись и делай то же, что и я, я тебе подскажу.       — Я тебя придушу после этого, — прошипел Тео ему на ухо, ловя на себе изумленный взгляд одного из омег с ребенком на руках и посылая ему яркую улыбку. — Убью нахрен!       На мгновение все присутствующие замерли в нелепых позах, только оркестр продолжал невозмутимо играть. Белогривая фигурка в смокинге вытащила в центр зала какого-то чернявого альфенка, явно не из числа приглашенных гостей, положила руку на его плечи, позволила ему обхватить свою талию. Задвигались переплетения тонких ног — в черных брючинах и обтянутых синими джинсами.       Крупный массивный альфа заинтересованно хмыкнул и поторопился к омеге, отдавшего ребенка в руки своей младшей копии. Положив руку на плечо, что-то зашептал, успокаивая.       Мартин терпел, так как вначале Тео довольно сильно наступал ему на туфли, в наказание, но двигался он неплохо, и потому омега на какое-то время расслабился. Ему дико хотелось увидеть реакцию окружающих, и папы в особенности, но Тео нужно было вести, и он решил не отвлекаться до конца танца. Удовольствие ведь можно получать не только от проказ, верно?       Вернон едва сдерживался, чтобы не выскочить в середину зала и не выдернуть этих двоих за шкирку, как котят. И что Мартин творит?!       — Это тебе маленькое наказание, — голос супруга над ухом звучал насмешливо и ласково. — За то, что решил закрыть его дома. Джадов таким не испугаешь.       — Эйден!       — Что? Я весь внимание, — альфа рассмеялся, поглаживая мужа по спине, находя только им двоим известные точки. — Подростки такие предсказуемые. И Вернон, разве ты не согласен, что они красивая пара?       — Не согласен! — омега едва сдерживался, чтобы не застонать, и противоречил только по своей привычке не сразу соглашаться с правотой супруга. Но пара и впрямь была красивой. Словно ангел и демон. А что будет, когда они подрастут? — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь?       — А то, — альфа замурлыкал у самого уха. — Уверен, впереди нас ждет еще много интересного.