Четыре времени года

Рукия поёжилась, ледяной ветер задувал даже сквозь закрытое окно в кабинете. Не так давно она стала тут полноправной хозяйкой, но как бы не была почётна должность лейтенанта, а к ней прилагались обязанности да ещё и в довольно приличном объеме. Теперь под её полным контролем находилась вся жизнь отряда. Рукия сидела за столом, разбирая довольно объемную папку, куда подшивались все отчёты до того, как попадут на стол капитана Укитаке. - Сколько же их тут скопилось! - простонала она. Уже третий месяц как в отряде номер тринадцать наконец-то появился офицер, а она до сих пор не могла разобрать всё, что накопилось за несколько предыдущих лет и это ещё при том, что капитан Укитаке огромное количество работы выполнял сам, конечно, когда ему позволяло здоровье. Вот например сегодня он даже не появлялся в кабинете и стол, расположенный прямо напротив её собственного, сиротливо пустовал. Взяв в руки очередной отчет, Рукия тяжко вздохнула и углубилась в чтение документа, повествовавшего о вспышке активности пустых в Каракуре и близлежащих районах, находившихся под охраной их отряда, произошедшей ещё два года назад, то есть ещё задолго до того, как она сама впервые оказалась в Каракуре и познакомилась с Куросаки-куном, попутно влипнув в неприятности, если это так можно было назвать. Никогда за всю жизнь не сможет она отдать долги всем тем, кто рискуя своими жизнями, спасал её. И капитану в том числе, возможно даже ему в особенности, он рисковал не только жизнью, но и своей честью, а для него это слово не было пустым звуком. Ещё утром, видя, что капитан не вышел на работу, она отправила посыльного к нему в его имение, удобно расположившееся на территории казарм отряда, а второго в четвёртый отряд, чтобы вызвать Унохану-тайчо, которая лично занималась лечением капитана. А чуть позже, когда Рецу Унохана сама зашла к Рукии и объяснила, что капитану требуется особый уход, ещё одного посыльного к капитану шестого отряда, сообщить, что сегодня не придёт ночевать домой, а может и завтра тоже. Судя по тому, что ей передал посыльный, капитан Кучики был как всегда немногословен, точнее совсем бессловен - кивнул, давая понять, что услышал и махнул рукой, показывая, что аудиенция окончена. Но уже вечером к ней пришел один из слуг из дома Кучики, который принёс ужин, сменное бельё и тёплую домашнюю юкату, в общем всё то, что может ей понадобиться. В этом был весь нии-сан: промолчать, а потом втихую помочь, скрывая своё участие, словно он тут и вовсе ни причём. Закончив с документами в одиннадцатом часу вечера, Рукия вышла из кабинета, бросив прощальный взгляд на пустовавший весь день стол капитана. На улице кружили мелкие снежинки, медленно-медленно танцую в свете луны, иногда порыв ветра поднимал позёмку, закручивая снег в замысловатые воронки и завитки и тут же снова утихая. Рукия поплотнее запахнула плащ, накинутый поверх шихакушо. Угендо - личное поместье семьи Укитаке, располагалось тут же на территории отряда, но на некотором отдалении от всех остальных построек. Рукия прошла к дому и постучалась. Старый слуга, служивший когда-то ещё родителям капитана и считавший его чуть ли не собственным сыном, распахнул створки сёдзи и впустил девушку внутрь. - Здравствуйте, Мэзэки-сан, как себя чувствует тайчо? - тихо спросила Рукия. Старик вместо ответа только покачал головой и жестом предложил пройти. Капитан Укитаке спал, лицо осунулось и вокруг глаз залегли глубокие тени, а на щеках гулял нездоровый лихорадочный румянец. Лекарства, оставленные Уноханой, стояли на столике, дожидаясь своей очереди. - Лекарства давали? - практически одними губами спросила она. - Давали. К вечеру только хуже стало, у него начался жар, - пожаловался старик. - Я пока останусь тут, приготовьте мне комнату и можете идти спать, до утра с капитаном буду я, вам тоже надо отдохнуть. - Спасибо, Кучики-химе,я дал ему жаропонижающее, скоро должно подействовать - слуга поклонился и вышел из комнаты. Оглядевшись, Рукия обнаружила связку поленьев около жаровни, подкинула в огонь парочку и подошла к футону, присела на корточки рядом с ним и положила ладонь на лоб капитана. Конечно это выходило за рамки всех разумных пределов, но ситуация требовала от неё каких-то решений и действий, а для этого ей надо было понимать ситуацию. Лоб капитана был горячий, действительно жар до сих пор и не думал спадать. Рукия уселась рядом и задремала. Пробуждение было неожиданным во всех смыслах этого слова, капитан Укитаке метался во сне, шепча "Рукия, не уходи, Рукия". Что такого могло видеться ему в лихорадочном бреду, что он звал её? - Я здесь, тайчо, я рядом с вами. Я не уйду, - прошептала она, наклонившись поближе и тут же была поймана цепкими пальцами. Укитаке открыл глаза и крепко схватил её за рукав косодэ. С минуту он неотрывно глядел на неё молча, потом притянул к себе и поцеловал кончики её пальцев. - Не уходи, - опять прохрипел капитан и подняв руку, погладил её лицо. Сердце Рукии сжалось, даже если он сейчас всё ещё был в бреду, но всё равно он звал её и этот поцелуй... вряд ли он целует руки всех подряд своих лейтенантов, сколько бы там их ни было за время его руководства отрядом. По крайней мере она не припоминала чтобы Кайен-доно жаловался на домогательства со стороны капитана. А это что-то да значило. Укитаке снова закрыл глаза и тяжело вздохнул. Потом прижал руку девушки к свое щеке и затих, заснул. Утро началось для капитана тринадцатого отряда самым неожиданным образом, ну к боли в груди и слабости после приступов он давно привык, а вот фукутайчо, свернувшаяся калачиком рядом с ним это было что-то новенькое. Стоило ему чуть пошевелиться, как Рукия открыла глаза и спросила: - Как вы себя чувствуете, капитан? - Я? А-а-а, да вроде бы ничего. Ты тут откуда? Девушка немного смутилась. - Вчера пришла посидеть с вами чтобы дать немного отдохнуть Мэзэки-сану, а потом вы ... У вас была лихорадка и я решила остаться на ночь тут рядом с вами. Укитаке сел на футон и недоверчиво посмотрел на девушку. - Я не сказал или не сделал ничего, чтобы могло обидеть тебя? - Обидеть? Нет, что вы. "Совсем даже наоборот" - подумала Рукия.