про

Луна слишком ярко светила в три часа ночи 20 октября n-ого года. Хосок щурился, накрывал лицо подушкой, ворочался из стороны в сторону, но не мог избавиться от серебряного света в окно. Закрытые шторы не помогали в виду их отсутствия, длинная челка цеплялась за ресницы, и мир хотелось проклинать, но Хосок не ругался вслух из принципа, ведь воспитанный и начитанный парень имел больше шансов понравиться людям, нежели грубый и хамоватый. Каким он и являлся. Третий кошмар, сменивший второй той ночью, окончательно доконал его, и Хосок, цыкнув, сбросил одеяло, надел черную футболку с дырявым рукавом и пошел в магазин за пивом, не заботясь о пижамных штанах, которые когда-то были тренировочными от Adidas за 50 тысяч вон. Хосок просто получил травму позвоночника на турнире, когда его оппонент обманом с разворота врезал ногой ему по спине. Тогда-то Хосок и решил закончить с великим миром спорта и обратился в религию домоседов и тихих алкоголиков. Растянутые майки, заляпанные кетчупом со следами жирной рыбы, семейники от мамы в цветочек (обязательно голубой, иначе все подумают, что он девочка!) и дырявые носки, от которых воняло хуже, чем от бомжа, живущего в подвале хосокового дома. Некогда любимчик всех бабулей подъезда стал расстройством родителей и напастью друзей, коих осталось... подождите, один. Этого извращенца звали Намджун (ведь он до сих пор общался с Хосоком), дружили они еще со школы, и он был старше его на целых нескажусколько года, потому что Хосок уяснил одно — его друг и наставник ведет себя как баба, когда дело доходит до возраста, поэтому он звал его «вечные двадцать». Недавно сонбэ зашел к нему в гости на чашечку чая, коего никогда не водилось в однушке Хосока, и закричал в ужасе, когда ему на голову приземлился таракан, случайно упавший с потолка. Намджун зарекся приходить к нему и стал назначать встречи у себя дома, где сухо, тепло и нет тараканов/мух/клопов (нужное подчеркнуть). Также сонбэ — ярый противник алкоголя, поэтому их встречи больше напоминали платные чайные церемонии, которые преподавал его прапрапрадедушка в далеком и неправильном прошлом. Именно поэтому Хосок не мог уснуть, так как мучился от похмелья, ведь Намджун талдычил ему целый час про «похмелье нужно преодолеть, иначе станешь алкоголиком». Говорить, что этот момент настал, было уже очень поздно. Вообще, иногда Хосоку казалось, что он просто уснул и этот кошмар никак не хотел заканчиваться. Узнав из какой-то книги (которая чисто случайно стала туалетным чтивом), что обычно из мучительных снов нужно уходить, спрыгнув с крыши или же проткнув себя ножом, Хосок смыл прах этой книги в унитаз и зарекся что-либо вообще делать. Ну, кроме ночных походов в магазин за пивом. В универмаге было слишком светло, хосоковы глаза слезились, он шмыгал носом, пока метался между кальмарами и чипсами, но когда он подошел к кассе, то оторопел. На него смотрел какой-то несовершеннолетний пацан, издалека смахивающий на мечту педофила, с такими длинными руками, что они могли дотянуться до раритетного виски на самой верхней полке стеллажа. Он был немного бледный, с длинными ногтями, стоял и считал выручку, часы на его запястье показывали без пяти четыре, он торопился закрыть магазин и нервно кусал губы, украдкой посматривая на темноту за входной дверью. Хосок бросил в корзину пачку мятной жвачки (сонбэ не переносил ароматы перегара) и поставил ее на ленту. - Вам нужен пакет? Хосок никогда не думал, что первая любовь существует. Он не думал, что любовь, как и дружба (Намджун не в счет) вообще существует. Но в его груди об нос корабля под названием «чувство бесконтрольной теплоты» разбили бутылку шампанского, он поднял якоря и поплыл по венам, совершенно обескураживая Хосока. Который потерял надежду несколько лет назад. «Тэхён», - прочитал на бейдже Хосок и улыбнулся впервые за два года. - Давай пакет, сладости, которые тебе очень нравятся, и я провожу тебя до дома, Тэхён. Пацан вроде бы покраснел (как показалось Хосоку), но ничего не сказал и молча посчитал покупки, аккуратно упаковав все. Хосок забрал пакет и вышел из магазина, открыл баночку пива и сделал долгожданный первый глоток. На улице было тихо, фонари не горели (он давно хотел дойти до управляющей компании и напинать этим коррупционно погрязшим крысам, но не судьба, видимо), только луна до сих пор светила и прожигала в сетчатке хосоковых глаз дыры. Позади хлопнула дверь, зазвенели ключи, и через минуту рядом с Хосоком молча стоял этот «Тэхён» с бейджиком на голубой расстегнутой кофте. - Куда двинем? Меня Хосоком звать, - он протянул руку с бутылкой, но тут же убрал ее, ведь негоже было спаивать маленьких мальчиков. Немного повозившись, он достал парню упаковку леденцов, хмыкнув от знакомой марки на обертке. - Я живу в триста двадцатом доме, Хосок-ши, - пацан поправил ремень сумки, перекинутый через плечо, и откинул челку набок. Хосок встал на месте, чуть не разлив пиво. - В какой квартире? - запинаясь спросил он, надеясь услышать не то, что у него было в голове. - В пятьдесят первой, Хосок-ши. Бутылка выпала из рук и с отчаянным звоном разлетелась на куски под прицелом потухающих звезд, от асфальта запахло хмелем, Хосок сел на корточки и вжал голову в колени. Ведь именно этого он и боялся. Именно от этого его предостерегал сонбэ, говоря «увидишь жильца пятьдесят первой — беги». Бежать уже было некуда, все самое худшее уже случилось. Ведь он переспал с жильцом пятьдесят первой квартиры полгода назад.