Полночный поцелуй

Music: The Heighbourhood - Say My Name/Cry Me A River

Илай молча сидел на полу в позе лотоса и отрешенно смотрел на все, что происходило вокруг. Сколько слухов от фанатов он слышал о том, как развлекаются U-Kiss в свободное время, сколько предположений было им прочитано о том, какие они во время пьянки, но ни один человек, думавший об этом, не был прав. Если быть предельно честным, Илаю всегда было стыдно за то, что он все помнит. Ну, или почти все и почти всегда, раз на раз не приходился. Сейчас же мимо него пронесся Кисоп в легкой черной майке и голубых боксерах, проскальзывая носками по полу, за ним пробежал (пытался по крайней мере) Кевин с полными ладонями воды и громко рассмеялся от того, что пальцы разжались ровно в тот момент, когда лидер попытался встать и невовремя подвернулся ему на пути. Вода попала на его голые накачанные икры, благо он был в шортах, и Сухён истошным голосом заорал, что в этой группе все полные идиоты и жить с ними невозможно. Смех, естественно, не утих после очередного неискреннего проклятья, а лишь усилился. Один Хун безмятежно спокойно расположился на диване и успокаивал беснующегося хёна, профессионально разминая ему плечи, пока тот не утих. Донхо сидел на кухне и пил пиво вместе с Джесопом, пока этого никто не видел, иначе макнэ выслушал бы лекцию о ужасах детского алкоголизма, чего ему совершенно не хотелось. Эйджей то и дело звонко восклицал и хлопал младшего по плечу, каждый раз чуть не проливая пиво из бутылки на стол, а макнэ краснел все сильнее и пытался не смотреть в глаза проходящим рядом хёнам. "Надеюсь, в этот раз мы ничего не сломаем..." - подумал Илай и тут же осекся, услышав звон разбившегося стекла. Он резко встал с пола, проигнорировав ударившие в голову алкогольные импульсы, благо уже давно научился их игнорировать, и забежал на кухню, откуда услышал звук: около стола стоял ошарашенный Донхо, с ужасом смотрящий на паранского макнэ, а у его ног лежали осколки стакана, из которого он пил. - Что случилось? - обеспокоенно спросил Кёндже, приобняв дрожащего Шина и растрепав его волосы. - Мы разговаривали... Ну, я жаловался ему на любовь, ведь она такая несправедливая! Чтоб все эти чувства сгинули из меня к чертям собачьим! Бесит! Так вот, мелкий сказал, что любовь - это приятие всех недостатков любимого. Ну, я и спросил у него, когда он в последний раз влюблялся... - начал оправдываться Джесоп, виновато поглядывая на старшего, но был остановлен явным укором в его глазах. - Я же ничего такого не сделал! - Он просто устал, правда, Донхо-я? Ты же устал? - получив кивок на свой намек, Эллисон широко улыбнулся другу, показывая, что все в норме. - Джей, расслабься, он действительно заработался. Осколки не трогай, я приберу здесь позже. Иди к ребятам, развлекайся, - поддержал он невиновного Эйджея и мягко улыбнулся, тем самым подтверждая свои слова и не давая ему лишнего повода для волнения. "Это мои проблемы, я сам с ними разберусь", - его вид уверенно говорил это, поэтому кот кивнул и поплелся к лидеру, дальше жаловаться на свою горе-судьбу. Илай до сих пор помнил, каким он был подростком: разгильдяем, своевольным шутником и компанейским гулякой. Он помнил, как весело ему было с друзьями, как они обсуждали глобальные проблемы их класса, по прошествию времени оказавшимися безумно мелкими, как они практически жили на улице, не горя желанием сидеть дома, или просто собирались вместе. Он помнил и то, как в первый раз напился. В том прекрасном возрасте он жил в Америке, где у каждой среднестатистической семьи был свой дом. Семья Ким исключением не стала: белый двухэтажный дом был его небольшой крепостью. После оглушительно шикарной пьянки, устроенной без особой на то причины, Майкл, друг по школе, довел его до дома и, стукнув кулаком по плечу, пожелал на прощанье удачи. Илаю оставалось лишь просочиться внутрь, что не было миссией особой сложности. Правда, его комната в то время находилась напротив комнаты сестер - в левом крыле дома (родители, к его счастью, обосновались в правом, так что они при случае бы услышали только шум в прихожей). Стоя у входной двери, он чудом выудил из кармана джинс связку ключей, выбрал самый толстый - в сумерках приходилось ориентироваться только так, тем более что перед глазами все плыло, как у принявшего дозу наркомана. В тот вечер Илай сразу приравнял наркотики и большое количество алкоголя к общему знаменателю "большие проблемы" и решил, что больше к такому состоянию постарается не приходить. Всунув ключ в скважину, он повернул его направо до упора, затем разжал вспотевшие пальцы и вновь повернул, повторив затем те же движения два раза. Замок щелкнул, Кёндже неторопливо выдернул висевшую связку за эмблему баскетбольной команды Лэйкерс - будучи их фанатом, он во время одной из игр сезона купил себе такой брелок - и убрал обратно в карман. Чуть приоткрыв дверь, он заглянул внутрь, чтобы убедиться, что никто не спустился "попить водички". В тот день удача была на его стороне, поэтому домашние уже спали. Закрыв за собой, он прислонился спиной к стене и поочередно стянул кроссовки, бесшумно ставя их на пол. Впереди его ожидало настоящее испытание - лестница на второй этаж. Решив, что так ему будет проще, Эллисон начал считать пройденные ступени. Одна, вторая, третья... После восьмой он сдался и просто смотрел вниз, следя за своими ногами и держась за деревянную периллу. Боясь разбудить сестер своим ликованием по поводу идеального окончания путешествия наверх, он всего лишь мысленно поблагодарил Бога за то, что не упал. Медленно растягивая шаги, водя рукой по белым обоям на стене и практически задержав дыхание, он верно шел к своей комнате. Лишь открыв дверь и зайдя внутрь, он облегченно выдохнул и рухнул тяжелым мешком на кровать. Илай с наслаждением вдыхал аромат свежего постельного белья, чувствовал его хруст под руками и мягкость пуха, на котором лежал. Он вытянул руку и нашарил под подушкой майку и длинные шорты, в которых обычно спал. Резко встав на ноги, он схватился за голову, наивно полагая, что это прекратит качание корабля под именем Кёндже. Он снял с себя рубашку, изрядно повозившись с пуговицами, и кинул ее на стул, стоящий возле стола, расстегнул джинсы, мастерски выскользнул из них так, как только сам умел: спуская их до колен, а потом вытаскивая ноги из штанин, и отправил их туда же. Надев свою спальную одежду, Эллисон нырнул под одеяло и удобно устроился, положив голову на согнутую в локте руку и повернувшись на левый бок. Вспомнив прошедший день, он довольно хмыкнул и тут же уснул. Поэтому, посмотрев на пьяного макнэ, Илай лишь снисходительно улыбнулся и взял его за руку. - Я отведу тебя в комнату, хорошо? - Хён... Хён, прости, - Донхо прижал колени к подбородку и тихо мямлил извинения в сорок третий раз за минуту. Он пристально следил за тем, как старший ходит по комнате от шкафа к тумбочке в поисках чего-то очень сейчас важного. - Хён, что ты ищешь... Фраза, сказанная в тишине, почему-то не имела конкретной интонации, но Эллисон воспринял ее, как вопрос. - Полотенце. Тебе нужно сходить в душ и лечь спать, иначе завтра будешь выглядеть не лучшим образом, - рассмеялся он и присел к нижнему ящику, раздвигая руками завалы нижнего белья. - Хён... Я не хочу в душ... Я не хочу спать... Я нечаянно разбил, хён... - Донхо-я, кажется, мы уже выяснили этот вопрос, - старший слегка повысил голос, чтобы заставить макнэ замолчать, но в ответ ему раздались громкие всхлипы. Бросив тряпки на пол, он подбежал к кровати, сгреб в охапку опять плачущего Шина и усадил на свои колени. - Малыш, ну, чего ты! Я не со зла, просто, может, хватит себя винить во всем? Достучаться до пьяного подобно подвигу, но Илай даже не думал о том, что его могут не понять: он как мантру твердил одно и то же всякий раз, как младший плакал - "ты не виноват, хватит себя винить". Заставить слезы перестать литься равняется обладанию огромной силы воли, но Донхо устал постоянно держать все в себе, особенно когда не знал, что делать завтра - улыбаться или обратно залезать в раковину. - Хён... - сквозь шмыгания носом сказал Шин. - Хён, а ты любишь Кевина? Стойко выдерживающая до этого меткие атаки Брестская крепость внутри Илая рухнула карточным домиком. Его лицо резко побелело, а руки, гладившие спину макнэ, затряслись - он не понял, когда успел проколоться. "Он не мог знать. Не должен был догадаться". - Откуда в твоей маленькой головке такие странные мысли? - Кёндже неестественно по-доброму провел по его волосам и нервно улыбнулся. Нормальный человек тут же заметил бы эту перемену в поведении, но макнэ слишком доверял ему, чтобы сомневаться в нем. Особенно после выпитого алкоголя. Особенно после всего произошедшего. - Лидер когда-то сказал. Будто ты на него так смотришь, что кроме него никого нет в этом мире, - наивно ответил Донхо и повел плечами. "Когда-то я действительно смотрел только на него - казавшегося единственным в этом мире..." - Конечно, я люблю его. И Эйджея. И Кисопа. И Хуна с Сухёном. Они же моя семья, - Илай мило поджал губы, и макнэ понял, что тот говорит правду: Ким всегда так делал, когда смущался. А еще он потирал кончик носа и смотрел вбок после этого. "Как сейчас". - А меня? - И тебя. Я тебя тоже люблю, малыш, - Кёндже широко улыбнулся и прижал Донхо к себе, положив свой подбородок к нему на плечо. Шин вдруг почувствовал, как внутри разлилась тонна топленого сахара, превращая его сердце в леденец на палочке - сладкий и вновь опасно хрупкий. "Что случится, то случится", - думал Илай, сидя лицом к спине младшего. Ему так и не удалось уговорить его пойти хотя бы умыться, тот все время качал головой и падал то влево, то вправо, а старший его ловил и садил в прежнее прямое положение. Шин беззвучно зевал, широко открывая рот, его глаза устало закрывались, но ему все еще хотелось выяснить про эту "тайную" симпатию к Кевину. Будь он трезв, никогда бы не признал, что ревнует хёна. Причем не как обычно, по-детски, а действительно по-взрослому: ему хотелось закатить второму участнику макнэ-лайн разрушительную истерику, ведь хён принадлежит только ему, только у Донхо есть права на этого дурашливого и в меру серьезного парня, который будет его всегда поддерживать. А Кевин... У него может быть кто угодно, хоть сам Господь Бог, только не Ким. - Хён, ты точно его не любишь? Ну, как парня... - Донхо лег спиной к Илаю, чтобы не показывать свои эмоции: было бы проще, если бы старший списал такие вопросы на любопытство. Кёндже безмолвно водил тупыми ногтями по спине макнэ. Белая ткань одежды придавала смуглой коже оттенок горячей патоки, шоколадные пряди волос чуть закрывали шею, и он неожиданно для себя предположил, что перед ним экспонат из шоколадного музея: тут же захотелось откусить большой кусок, попробовать на вкус. Хотя... Он догадывался, что сладость будет с горчинкой. Чуть царапая кожу через футболку, репер нечаянно обвел круглый, двадцать первый по счету, позвонок и почувствовал, как младшего будто дернуло током - его голова резко вжалась в плечи, а сам он приглушенно охнул. - Н-не делай так... больше. На что Илай еще раз помассировал твердый шарик позвоночника, вызывая у того волны наслаждения, и рухнул рядом с ним, приминая гладкое одеяло, на котором лежал макнэ. - Почему с тобой так хорошо? Младший незаметно улыбнулся, повернулся к нему лицом и придвинулся к его уху. - Почему мне так хорошо с тобой... Донхо сухо коснулся губами серьги в мочке и шумно выдохнул на идеальные очертания раковины. Горячее, словно лавовое извержение из жерла греческого вулкана, дыхание капельками пота выступило на шее Эллисона. Он тяжело задышал, его плечи вздымались в одном ритме с бешеным биением сердца, подготовленные реплики в голове смешались в малиновый джем, подаваемый на завтрак, ему давно не было так щемяще тесно в своем теле - хотелось парить птицей в разверзнувшихся небесах и кричать чайкой, не боясь быть непонятым. - Давай попробуем, хён, - Донхо не знал, от отчаяния или от настоящей симпатии он хочет быть с Илаем, но его немыслимо тянуло к нему: только в его объятиях он был словно на пуховом облаке из воздушной ваты, только разговаривая с ним, он чувствовал действительное понимание и безграничную поддержку, только его запах умиротворял, а не раздражал рецепторы в носу резкими парфюмерными ароматами. Илай молча лежал и не спешил отвечать. Он не хотел делать ему больно не потому, что не испытывал к нему каких-либо чувств, а потому, что не хотел быть заменой. Заменой тому, кто до сих пор не оставляет его в покое по ночам в кошмарных снах. А вдруг он скажет что-то не то? Посмотрит недостаточно участливо или обнимет того, к кому не нужно подходить? Рассмеется на подкол в сторону макнэ и не успеет остановить себя в опасный момент? Миллионы сомнений копошились у него в голове, строя нерушимый муравейник. Не в силах больше мучить его, он решил испытать младшего. Испытать так, как раньше всех проверял. - Назови меня по имени, - прозвучала странная для Донхо просьба, но он уже давно находился под чарами дребезжащего голоса Кима, поэтому, совершенно не осознавая, что творит, уставился в его глаза и облизнул губы. - Илай. - Неформально, дерзко, будто вызов было брошено четыре буквы в воздух, но хён не открыл глаза. - Корейское имя. Мне нужно только оно. Внутри младшего трусливо затрепетало сердце. "Как корейское?" Он еще никому в группе не разрешал его так называть. Оно было сугубо семейным, не для группы или друзей, и тем более незнакомых. А теперь он просит Донхо назвать его так. В такой... достаточно для них интимной обстановке. - К-Кён.. Дже... Кёндже... - робко, вязко это слово колыхало воздух и волнами раздавалось в ушах старшего. Магия... - Никогда теперь не зови меня по-другому. Даже при всех только так, хорошо? - Илай привязывал его двигающимися влажными губами, Донхо укрощал того покорными кивками в ответ. "Это значит, что мы попробуем". Соединение было установлено. Обозначенная неделя прошла.