Прекрасная ложь

      Что такое жизнь? Для кого-то это просто черточка между датой рождения и датой смерти. Но для некоторых это целое приключение. Пожалуй, жизнь — это то время, когда ты можешь творить все, что твоей душе будет угодно. В рамках закона, конечно же. Но. Наверное, каждый человек должен задать этот вопрос самому себе. Ведь он стоит того потраченного времени, чтобы поразмышлять.       Однако, в условиях, которые создало государство, прав и свобод становится все меньше, а вот количество страхов и опасений растет в геометрической прогрессии. Они усложняют жизнь мутантам, злят их еще больше, тем самым разжигая все большие бунты и митинги. В противовес этому обычное население уже готово прятаться в чуланах, лишь бы обезумевшие мутанты не смогли им навредить.       Чью сторону я принимаю? Скажем так, я нейтральная зона. Мне абсолютно наплевать на новые законы, они не касаются меня, как и все общество людей, которое наделено неким геном Икс, в принципе. Они живут своей жизнью, я же своей. Для меня важно, чтобы начальство платило зарплату, и я могла продолжать платить чертову аренду за квартиру, а ее дерут с меня дай бог как.       А знаете ли, работая обычным барменом в ночном клубе, рассчитывать на роскошные апартаменты не приходится. Таким образом, соседствовать мне до конца дней своих с тараканом Арчибальдом, который живет под ванной, и пауком Генрихом IV, он у меня в углу поселился, и как бы сильно я не гнала его оттуда веником, он не хочет выселяться. В конце концов, эта война закончилась перемирием и переросла в мирное сосуществование.       От серости своих будней меня спасают только заядлые выпивохи, которые бывают крайне разговорчивыми, когда выпьют пару-тройку стопок текилы. То какой-нибудь зачуханный офисный работник, который жалуется на свору спиногрызов и мудака-начальника, то очередная старая дева заливает про то, какие мужики все-таки козлы. И так повторяется в любую из моих смен.       Иногда, правда, заглядывают иностранцы. Я радуюсь им, как подарку на Рождество. Когда мне еще удастся попрактиковать языки, которые так старательно изучала в далеком прошлом? Прошло уже порядка десяти лет с тех пор, когда я копалась в старых учебниках и запоминала все тонкости немецкого, итальянского и французского языков. Но мне это нравилось. Я любила часами сидеть где-нибудь в уголке с очередным справочником.       Сейчас, к слову, мне эти знания не помогают. Без высшего образования в эти тяжелые годы сложно где-то пробиться. Моя участь — начищать бокалы и наливать всем, кто этого пожелает. Тут, пожалуй, я добилась успеха. Раньше мне нужно было потратить прилично времени на смешивание коктейлей. Сейчас же я сделаю это вам с закрытыми глазами.       — Будьте любезны, два бурбона, — несколько неуклюжие французские слова не сразу долетают до моего слуха. Вокруг стоит невероятный шум музыки, как-никак. Тем не менее, с уверенностью могу сказать, что незнакомец далеко не француз. В клубе многие пытаются выглядеть круто, выбирая некую тактику, которую я про себя назвала: «Попытка в иностранца». Именно попытка. Иначе эти жалкие пародии я описать не могу.       На автомате разливаю бурбон по бокалам с толстым дном. Лед привычно звенит о стеклянные стенки, после этого без лишних слов ставлю напитки перед новоприбывшими. Замечаю на себе крайне заинтересованный взгляд одного из товарищей. Удивил. Словно я первый день здесь работаю.       — Вы не выглядите так, словно вам не достает внимания девушек, — бросаю через плечо, уходя к следующему жаждущему выпить. — Вам это не идет, а французский хромает, — мне хватает секунды, чтобы забыть о паре друзей и переключиться на следующую компанию начинающих алкоголиков.       — Мы бы хотели поговорить с вами, мисс, — французский позабыт, и я благополучно могу узреть перед собой среднестатистического американца, который ищет в девушках возможность повысить свое либидо. Выразительно выгибаю бровь, при этом не останавливаясь ни на секунду. Работы у меня много, и я отработаю все до последнего цента, который мне положен за этот неблагодарный труд.       — Сочувствую, но я слишком занята для этого, — снисходительно улыбаюсь. Ночь подходит к концу, и сейчас я могу думать лишь о том, как скину свои косточки на скрипучую кровать, пожелаю сладких снов Генриху IV и упаду в столь недолговечный и поверхностный сон, где меня уже будут ждать мои личные ночные демоны.       — Мисс Уэбб, вы задержаны по статье 125 Единого Кодекса Мутантов за уклонение от обязательного чипирования, — в диалог вступает второй товарищ. И мне уже хочется, чтобы он заткнулся. Они оба явно побывали в другом баре, где знатно набрались, иначе реплику второго мужчины я никак аргументировать не могу.       — Не несите ерунду, — недовольно морщусь, отправляя очередные пустые стопки в раковину. — Я законопослушная гражданка и, уж тем более, я не мутант. Вы меня с кем-то перепутали, — кидаю мимолетный взгляд на мужчин, которые выглядят не так, как обычно выглядят шутники. Крайне серьезные ребята. Не хотела бы я попасться им, если бы действительно была нарушительницей порядка.       — Чарльз? — второй говоривший с вопросом обращается к своему другу. Слежу за их действиями. Может, мне стоит позвать охрану?       — Это точно она, — некий Чарльз хмурится и не отрывает от меня своего пронзительного взгляда голубых глаз. — Но мысли… они крайне размыты, — у человека явно болит голова, он страдальчески прижимает два пальца к виску и хмурится. Так и хочется предложить бедолаге выпить парочку таблеток адвила. Но, к его несчастью, с собой я сегодня их не взяла.       — Тогда будем действовать по-моему, — голос второго мужчины звучит угрожающе. Если он хоть чихнет в мою сторону, то ему будет обеспечен билет за дверь клуба. Местные вышибалы свое дело знают.       — Эрик, насилие — не выход, — вот этот мне нравится больше. Насилие и правда никогда не было в моем фаворе. Да, агрессии есть место в моей жизни, но рукоприкладством без особой надобности я не занимаюсь. Гиблое это дело. Ударишь человека однажды и уже никогда не сможешь остановиться. Войдешь во вкус.       Пока эти плохой-коп-хороший-коп разбираются между собой, стремительно выбираюсь из-за барной стойки и, крикнув своей сменщице: «Мне нехорошо», — удаляюсь к комнате для персонала. Мужчины напрягают меня. А их «красноречивые» обвинения в мою сторону крайне пугают, пусть я и прекрасно понимаю, что далека от мира мутантов. Но говорили они вполне убедительно. Еще немного, и я бы сама поверила во всю ту околесицу, которую они так старательно пытались мне внушить.       Черт возьми! Куда делась моя сумка? Открываю каждый шкафчик в поисках своих вещей. Но, как говорится, нахожу абсолютное ничего. За спиной устрашающе скрипит дверь. И затылком чувствую, что уже не одна в этой чертовски маленькой комнатке. Железная дверца за спиной без моего ведома с грохотом захлопывается. Вздрагиваю, чуть не взвизгнув от испуга. Обзавестись первыми седыми волосами в двадцать восемь? Кажется, эта перспектива уже не кажется мне такой уж нереальной.       — Что вы от меня хотите? — еле шевелящимися губами спрашиваю я, переводя взгляд с одного незнакомца на другого. — Денег у меня нет, — ну, мало ли, может, я нарвалась на банальных грабителей. Всякое бывает.       — Мерси Уэбб, вы, как было сказано мной ранее, уклоняетесь от Кодекса, поэтому Правительство велело нам отыскать вас, — от этого голоса по спине начинают бежать мурашки. Можно мне просто грохнуться в обморок? Я была бы сейчас не против подобных стечений обстоятельств.       — Это какая-то невероятно огромная ошибка, — силы вновь возвращаются ко мне, и я выпрямляюсь во весь свой не очень большой рост. — Вы правы, меня и правда зовут Мерси Уэбб, но я не мутант. И сейчас мне бы хотелось как можно скорее покинуть вас, — сказав это, делаю несколько шагов в сторону двери, ведущей на улицу.       — К вашему сожалению, нам все равно придется вас задержать, — чувствую, как мои ноги в буквальном смысле припечатываются к полу. Я не могу сдвинуться с места ни на дюйм. — Даже не пытайтесь, — предостерегает меня мистер-я-убью-тебя-одним-лишь-взглядом.       — А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? — прищуриваюсь, испепеляя мужчину взглядом. — Вы нарушаете мою свободу! — сжав кулаки, слышу, как где-то в углу комнаты взрывается лампочка. — Хватит меня пугать! — кажется, что все кошмары стали явью. Я по-доброму относилась ко всем мутантам, которых встречала. И вот во что это все вылилось. Какие-то психи абсолютно безнаказанно мне сейчас угрожают.       — Мерси, мы хотим лишь тебе помочь, — Чарльз, как назвал его второй злобный лепрекон-переросток, медленно подходит ко мне.       — У вас мигрень? — ну, не могла я это не спросить, страдает несчастный. Громкая музыка клуба любого сведет с ума. На свой вопрос слышу лишь саркастическую улыбку некоего Эрика, а на лице добродушного «копа» появляется широкая улыбка.       — Она и впрямь ничего не знает о себе, — эти слова уже обращены не ко мне. — Отпусти ее, — Чарльз неопределенно взмахивает рукой, будто отдает приказ.       — Как и мы! — сквозь сжатые зубы отвечает Эрик. Не сказала бы, что его друг очень уж рад подобному развитию событий, но мутант явно слушается Чарльза, и я вновь могу переставлять ноги. Мне осталось понять, что именно позволило ему сделать нечто подобное.       Опускаю глаза на свои массивные зимние ботинки с металлической бляшкой. Странно. Нерешительно делаю шаг в сторону выхода. Парочка психов больше ничего не предпринимает в мою сторону, и я воспринимаю это, как сигнал к побегу. Успеваю схватить с крючка свою куртку, а неподалеку замечаю и сумку. Она мне все же еще нужна.       Сердце бешено колотится в груди, когда позади уже несколько метров, которые разделяют меня и злосчастный черный выход клуба. До рассвета еще около часа, но небо уже больше не кажется таким уж непроглядно черным, а звезды и вовсе не видны. Что это, черт возьми, только что было?       Оборачиваюсь назад и в январский предрассветный час вижу два силуэта около входа. Они продолжают там стоять и чертовски пугать меня. Словно вестники смерти. Аж мурашки по коже. Не смотря под ноги чуть не поскальзываюсь, но у меня все же получается сохранить равновесие.       — Мерзкая зима, даже убежать из-за тебя не получается толком, кругом один лед, — бурчу себе под нос и укутываюсь сильнее в несколько не по погоде тонкую куртку. Будь у меня чуточку больше свободных денег, я бы обязательно обзавелась пуховиком.       Стараясь согреться, чуть ли не пробегаю несколько кварталов прежде, чем оказываюсь перед повидавшим виды домом. Осталось подняться на четвертый этаж и залезть в еще холодную кровать. Никакого чая и, уж тем более, кофе. Нет времени. Да и сил тоже. Хочется спать. А еще лучше — умереть.