•••
Этот вечер в Айове ничем не отличался от остальных точно таких же вечеров. Тихий семейный ужин, приятная, ничем не обременительная беседа. Теплая и пушистая кошка по кличке Долли на коленках. Трогательное и ничем не примечательное семейство Уэбб частенько вот так собирается по вечерам в гостиной, нагруженные тарелками с разными вкусностями. По традиции их пятилетняя дочь выбирает мультфильм, который они будут смотреть. Долли тоже не отстаёт от своих хозяев, примостившись к ним сбоку. И так они сидят до тех пор, пока маленькая Мерси не уснет прямо там, на диване. Но в этот раз все идет как-то наперекосяк. Мерси плохо себя чувствует весь день, капризничает, ссылаясь на головную боль и покалывания во всем теле. Ко всему прочему, техника барахлит настолько сильно, что складывается ощущение, будто в доме завелся полтергейст. Старенький телевизор то включается, то снова выключается. Тоже самое творится и с радио, и со светом. Но никому невдомек, что вся эта неразбериха напрямую связана с ребенком. Мистер и миссис Уэбб вызывали утром электриков, но те лишь пожали плечами и сказали, что вся техника исправна. — Мерси, милая, ты уже выпила таблеточку, она должна помочь, — сидя возле кровати дочери, говорит Шелли Уэбб. Женщина выглядит взволнованной, ведь никакие таблетки почему-то не помогают. И это подтверждается в тот самый момент, когда Мерси вновь начинает громко плакать, сжимая между ладонями свою голову. Лампочка возле кровати неприятно трещит из-за резких перепадов электричества. Рядом с ребенком лежит заботливая и преданная кошка, которая всеми своими силами пытается забрать боль Мерси. Обессиленная и ничего не понимающая женщина, в последний раз посмотрев на дочь, выходит в коридор, где ее ждёт такой же взволнованный муж. — Не понимаю. Ни температуры, ни других признаков простуды, — вздыхает Шелли. — Я позвонил доктору Нортвуду, он будет у нас через час или около того, — мистер Генри Уэбб осторожно заглядывает в комнату, где вновь погас свет. На кроватке тихо посапывает Мерси, вымученная непонятными и далеко не приятными ощущениями и непрекращающейся головной болью, а рядом с ней мурлычет Долли. — Давай оставим ее в покое, — супруги вместе спускаются на первый этаж и начинают заниматься каждый своим делом. Шелли Уэбб принимается мыть посуду, при этом включив дробилку в раковине, а Генри Уэбб возвращается в гараж, где берется за лобзик. Пусть дом и новый, но кое-что все же нужно ещё сделать. Тем временем маленькая Мерси просыпается в своей комнате от ужасно неприятного треска настольной лампы. Ничто бы не предвещало беды, если бы не это странное покалывание, словно тысячи малюсеньких наэлектризованных иголочек проходят через каждую клеточку в организме ребенка. Малышка поднимается с кровати и уже хочет подойти к двери, чтобы выбежать наружу, подальше от шума электроприборов, когда покалывание в теле достигает своей кульминации. Электрический ток концентрируется в каждом дюйме кожи Мерси и с колоссальной силой обрушивается на весь дом, обволакивает каждый дюйм двухэтажной постройки. На улице в этот момент взрывается несколько лампочек уличных фонарей. Часть дороги и двор дома погружается в темноту. Эта волна электричества, выброшенная Мерси, не требовала ни эмоционального всплеска, ни физической нагрузки. Просто латентный до сегодняшнего дня ген Икс даёт о себе знать. Да, в такой изощрённой и ужасающей манере. Немного оклемавшись от шока, ребенок поворачивается в сторону кошки, которая, как лежала на кровати, так и продолжает лежать. Только вот малышке невдомёк, что больше ее домашний питомец не заурчит рядом с ней, не потрется мордочкой о ее ладонь. Считая Долли спящей, Мерси подхватывает ее на руки и выбегает из комнаты. Малышке стало легче, голова почти перестала болеть, а все тело кажется лёгким, словно никакого покалывания и не было. — Мам, пап, — Мерси начинает звать родителей, но ответом служит тишина и темнота. В доме вылетели пробки. Ещё бы. После такого невероятного скачка электроэнергии должен был погаснуть свет во всем квартале, а не просто в одном доме. Из-за темноты ребенок не видит ни мамы, которая сползла на пол, поражённая током, ни, тем более, отца, который рухнул прямо в гараже на бетонный пол. Электрический разряд поразил их в тот самый момент, когда случился всплеск силы. Полиция нашла Мерси, сидящей на ступеньках дома, плачущую и сжимающую в маленьких ручках тельце мертвой кошки Долли.•••
— Хватит на сегодня, Мерси. Мне так жаль, — страдальчески жалостливый голос Чарльза приводит меня в чувства, а мысли кажутся впервые за все время такими чистыми. — Нет не хватит, — только сейчас понимаю, что со всей силы сжимаю подлокотники кресла. — Я хочу вспомнить все, — с уверенностью смотрю в глаза Ксавьера. То чувство… чувство покалывания. Я помню его так отчётливо. Не только из того рокового дня. Оно преследует меня на протяжении всей моей жизни. И вот сейчас оно ощущается куда сильнее обычного. Кончики пальцев начинают чесаться, а в голове словно щелкает какой-то тумблер. Когда-то я развивала все эти силы, пробовала что-то новое. Только вот что… — У тебя идет кровь из носа, Мерси, нам нужно остановиться, — настаивает Чарльз, после чего смотрит мне куда-то за спину. — Эрик, помоги дойти ей до комнаты. — Нет, Чарльз, — сквозь зубы шиплю я и тыльной стороной ладони стираю кровь из-под носа. В этот момент включается радио, ежесекундно меняя радиоволны. Эта какофония только сильнее сводит меня с ума. Как ещё мне пережить все те события, которые были так давно и так недавно одновременно? — Ты покажешь мне все, — покалывание распространяется от кончиков пальцев по всем рукам. — Большинство из остального ты знаешь, — по тону могу понять, что Чарльз вот-вот сдастся. — Тогда покажи то, что я не знаю, — продолжаю гнуть свою палку. Я обязана знать, что я ещё успела натворить в своей жизни. Не зря же Марсланд обвел мое имя чертовым красным маркером. — И ты покажешь мне.•••
На детский дом Святого Марсланда опускается ночь. Дети после вечернего обхода уже лежат в своих постелях и пытаются уснуть. Это получается очень плохо, ведь ни обстановка, ни сама атмосфера жилых комнат не способствуют быстрому засыпанию. Если внешне интернат ещё и похож на какое-то подобие нормального здания для детей-сирот, то внутри все кричит о схожести с тюрьмой. Тяжёлые двери с защёлками с обратной стороны ведут в каждую комнату. А сами спальни также небогаты на мебель, как тюремные камеры. Небольшие железные панцирные кровати, поверх которых лежит тонкий матрас, обшарпанные столики для выполнения домашних работ и такой же старенькие стулья. Окна не скрыты ни за какими шторами, которые хоть как-то могли превратить это место в более жилой вид. Обезличенные и холодные спальни, в которых тут и там ютятся дети от пяти до восемнадцати лет. Сейчас их здесь немного, всего лишь около двадцати. И самой странной из них все равно считают Мерси Линетт Уэбб — девочку, которая попала в интернат пять лет назад. Ни толком сил, ни желания что-то менять. Ребенок долгое время считал, что родители обиделись на нее за что-то, поэтому отдали в это ужасное место на перевоспитание. Со временем, правда, понимание реальности пришло, а вместе с этим и закалился характер. Спартанские условия жизни только быстрее превратили маленькую и хрупкую девочку в закаленного солдата с миллионами планов побега в голове. В возрасте десяти лет она впервые и попыталась убежать. Взломала замок двери и вышла в коридор, где ее уже поджидал один из охранников. Заметив высокого и сильного мужчину с увесистой дубинкой в руках, Мерси замерла в испуге. Все случилось само собой, электричество прошлось по всем конечностям, сконцентрировавшись в ладонях. Хватило только одного прикосновения к охраннику, как он рухнул на пол, храпя на весь коридор. Если бы Мерси была постарше и изучала природу своего икс-гена, то смогла бы запросто понять принцип работы подобных прикосновений. Все намного проще, чем может показаться. Как и у большинства способностей, у электрогенеза есть множество побочных свойств. Так, например, манипулируя электромагнитными волнами мозга человека Мерси способна усыпить или разбудить человека. Секрет таится в частоте волн. При определенной частоте мозг человека погружается в сон, в противном случае, наоборот, просыпается. Ребенку просто остаётся поубавить частоту волн, чтобы усыпить своего обидчика. Так Мерси преодолела своего первого охранника. Она была уже у самого выхода, когда из ниоткуда выскочило сразу несколько взрослых мужчин. Первые синяки и растяжения в наказание за попытку побега и одно из самых суровых сеансов изгнания демона за причинение вреда работнику интерната. Так сказал Святой Марсланд, когда к нему привели ребенка. По правде говоря, мужчине далеко все равно на судьбы самих детей. Для него первостепенным является изничтожение «выродков Люцифера». Тем не менее, он не держит всех в комнатах целыми сутками. Приглашенные преподаватели ведут уроки, задают домашнюю работу, проводят контрольные и, если надо, экзамены. Но на этом и заканчивается вся «забота» о дальнейшей жизни постояльцев детского дома. Мерси ещё не раз совершала побеги, совершенствовала свои навыки, выводила из строя все больше надзирателей. Но и наказания за действия с каждым разом становились всё ожесточеннее и безжалостнее. Каждые удары, каждые травмы и ссадины отпечатались в мозгу, словно татуировка. А ненависть к людям, идущим против мутантов, только росла, подпитывалась извне, благодаря «милосердному» и «отзывчивому» Дилану Марсланду.•••
— Все! Хватит! — слышу свой крик, после чего прихожу в себя. Голова болит так, словно все воспоминания грозят раскромсать мою черепушку и выскочить наружу, а во рту стоит тошнотворный привкус крови. Прокусила нижнюю губу. — Это ужасно, — обессиленно опускаю ноги на пол. За время этой терапии по возвращению моей памяти успела забраться на кресло с ногами. — На сколько посадили Марсланда? — с вопросом смотрю на Чарльза, который сейчас выглядит не лучше моего. Побледневший, словно только что именно с ним провернули все то, что я терпела в детстве. Сейчас, только начав, профессор словно открыл пробку. И сейчас из этой дыры текут абсолютно все мои воспоминания. Они накладываются на то, что я когда-то сама придумала. Я была другим человеком все эти десять лет. Сейчас же, вспомнив все гонения Марсланда, все его пытки, да и собственные попытки избавиться от мучений, чувствую себя по-другому. Нет, уверенности в себе нет, но и страха тоже. Конфабуляции была удобным защитным механизмом, который закрывал от меня все эти мрачные и ужасающие картины, которые спустились ко мне будто бы из средневековья. — Два пожизненных, — из угла комнаты появляется Эрик, который абсолютно не понимает, что только что произошло. Но он сидел все это время молча, за что я ему несказанно благодарна. — Но из-за пожилого возраста и проблем со здоровьем содержится в специально отведенной больнице. Ну, что, Уэбб, есть предположение, что для тебя приготовить, чтобы ты нас всех не прибила? — мужчина вскидывает бровь. — Эрик, не сейчас, — вмешивается Чарльз, но в моей голове уже зародился ответ на вопрос Леншерра. Может, я сейчас и нахожусь несколько в нестабильном состоянии, но ответить метателю монеток я пока ещё способна. — Резиновый комбинезон, — со слабой улыбкой на губах отзываюсь я и поднимаюсь на ноги. Голова идёт кругом, но я хотя бы сразу же не приняла горизонтальное положение. Иначе я бы чувствовала себе куда хуже, чем сейчас. — Тогда мне стоит заехать в магазин для взрослых, там они точно смогут подобрать что-нибудь под твои параметры, — самодовольная улыбка появляется на лице мужчины. Чарльз устало потирает виски, при этом внимательно следя за нашей с Эриком словесной перепалкой. — Я сказала резиновый, а не латексный, милый Эрик, — поддеваю Леншерра, после чего, окончательно запутавшись в своих мыслях, опускаюсь на кресло. — Что-то мне нехорошо, — мир вертится вокруг меня с такой скоростью, словно ахренеть как хочет выкинуть меня за борт. — Тебе стоило послушать меня и остановиться на чем-то одном, — укоризненно подмечает Ксавьер и помогает мне поднялся на ноги. — Эрик, если мне не изменяет память, ты ещё пока работаешь здесь. Так почему твои ученики бесцельно бродят по саду? — Уже ухожу. Не забудь изолировать Уэбб от остальных. Она может быть опасна для окружающих, — тихая усмешка слетает с губ Леншерра, что несколько выводит меня из себя. Буквально слышу, как по моим волосам проходят крохотные разряды тока. Но только я хочу что-то сказать, как этот лепрекон-переросток скрывается за поворотом. — Мне очень жаль, что тебе вновь пришлось все это пережить, — как только мы с Чарльзом оказались одни, меня окутывает небывалое спокойствие и умиротворение. Незабываемое чувство. В очередной раз убеждаюсь, что Ксавьер настолько уютный и душевный мужчина, что хочется просто взять и окунуться в это ощущение комфорта. Окажись на моем месте какая-то другая девушка, она бы, как и я, оказалась на перипетии между заботливым и внимательным Чарльзом, нахождение с которым превращает твои мысли в приятное и томительное течение, и самовлюблённым и рисковым Эриком, который, кстати, тоже не лишен своего обаяния. Этот магнетизм чувствуется за несколько метров от него. — Это чувствовалось, словно впервые, — пожимаю плечами, с удовольствием утопая в теплых и мягких руках Чарльза. Он аккуратно придерживает меня за талию, чтобы я не распласталась прямо посреди коридора. Пусть мужчина и сам выглядит не лучшим образом, но он продолжает заботиться об окружающих, в частности обо мне. Сложно не обратить на это внимание. — Я ещё долго не смогу свыкнуться с этим всем, — разочарованно вздыхаю, смотря себе под ноги. — Никто и не ждёт от тебя, что ты завтра же начнёшь жить по-новому, — успокаивает меня Чарльз, мерно поглаживая меня по спине. Головная боль никуда не девается, но от аккуратных прикосновений мужчины моя трепетная женская душа приходит в дикий восторг. — А сейчас тебе нужно выспаться. — Боюсь, что из-за всех этих потрясений и глаз не сомкну, — усмехаюсь я, проведя рукой по спутанным волосам. — Меня ведь и саму должны были посадить в тюрьму, — голос становится тихим и каким-то чужим. — Маленький ребенок-мутант, убивший всю свою семью. Прямо вижу этот заголовок во всех газетах, — очередной истеричный смешок слетает с губ. — Все будет в порядке, мы разберемся, — Ксавьер подталкивает меня в сторону моей комнаты и открывает передо мной дверь. — Постарайся поспать, впереди тебя ждут не менее сложные дни. — Как скажете, профессор, — благодарно сжав руку Ксавьера, захожу к себе в комнату. И тут-то меня и захватывает истерика в свои тугие сети. Впервые я вижу, на что способна. Лампочки, вторя моему смешанному настроению, неистово мигают. И это придает всей картине только более ужасающий вид. Я попала в фильм ужасов. И что-то мне подсказывает, что выберусь я из него не так уж и скоро.