"Малышка Гретхен"

В рассеянном свете ниодиевой подсветки замершая посреди коридора фигура казалась иллюстрацией, сошедшей со страниц древних книг. Рейф замер и целых пять минут потратил на наблюдение. Ждать помощи от бортовой сети не стоило, «Малышка Гретхен» обычно отзывалась неохотно, даже вяло, и связываться с ней значило только лишний раз провоцировать головную боль. — Страдаете лунатизмом, рядовой? Новенький, только сегодня прибывший для прохождения дальнейшей службы младший палубный техник едва заметно вздохнул. Оторвал палец от пластиковой обшивки коридора, в которой то ли пытался проковырять дыру, то ли стачивал отросшие ногти, и повернулся на голос. На секунду Рейфу показалось, что темные глаза насмешливо блеснули, и он приготовился услышать что-то вроде: «Я лунатизмом не страдаю, я им наслаждаюсь», но новый член экипажа надежд не оправдал. — Никак нет, сэр, — сказал он. — Разрешите идти, господин капитан? Голос у него оказался приятным, под стать внешности. Этакий мальчик-скаут, правильный до зубовного скрежета и положительный до отсутствия индивидуальности. Даже челка, фривольная длинная челка, которая так и норовила упасть на глаза, как ни странно, работала на этот образ. — Идите, — разрешил Рейф и улыбнулся так многообещающе, как только смог: половина лица до сих пор была почти лишена мимики, шрам убрали, а нервные окончания еще не восстановились. Новичок на оскал не повелся, не застыл соляным столбом, не выкатил в ужасе глаза, а просто кивнул и побрел по коридору в сторону жилых блоков. Палец от стены он так и не оторвал. Рейф набрал в легкие побольше воздуха, чтобы гаркнуть и приструнить — нарушение же налицо, — но на расстоянии ссутулившаяся фигура выглядела почти жалко. Мальчик-скаут, видать, пока не смирился с поворотом судьбы, занесшим его на корабль рядовых штрафников и разжалованных офицеров. Долгие десять секунд Рейф чувствовал острую жалость, потом приступ прошел, но засранец был уже далеко. Пришлось выдохнуть и напомнить себе, что невинные ангелочки на «Малышку Гретхен» не попадают. Значит, было за что упечь красавчика. Значит, было… Рейф сжал кулак и стукнул по мягко спружинившему пластику. Боль в костяшках слегка отрезвила, позволила снова задвинуть подальше личное. Сам он немногим отличался от подчиненных, такой же неудачник, как они, вынужденный тянуть лямку на краю Вселенной. И если у кого-то и был шанс вырваться, вернуться к прежней жизни — часто высшее руководство великодушно сменяло гнев на милость, — то в его случае гуманизма и ждать не стоило. Вина не доказана, но… По ногам прошла едва заметная волна дрожи, больше похожая на щекотку. Рейф выругался и поспешил на мостик — ни на минуту нельзя оставить этих даунов без присмотра! До точки выхода из подпространства оставалось по расчетам не меньше восьми часов. Казалось бы, что можно испортить, если всего и требуется наблюдать за приборами? — Ну, у кого зачесались шаловливые ручки?! — рявкнул Рейф, влетая на мостик. Вахтенный вскочил, запнулся за изогнутую ножку, едва сохранил равновесие и, покраснев, вытянулся в струнку. Рейф сжал кулаки и медленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Получилось не хуже, чем у пробитого баллона с воздухом, но помогло слабо. — Где третий помощник? — Рейф, наконец, смог сформулировать более-менее связный вопрос и даже не выругаться. Ругаться выходило себе дороже. У «Малышки Гретхен» был пунктик про обсценную лексику, она фиксировала любые нецензурные слова, произнесенные хоть шепотом, хоть просто выразительно проартикулированные, и стучала в штаб. Рейф представлял как ржали связисты, передавая дальше кляузы искина, и каменные лица адъютантов, готовящих справки для штабных чинов. Он бесился, но ничего поделать не мог — с кораблем было сложно, гораздо сложнее, чем с экипажем. К любому, даже самому нахальному человеку можно подобрать ключик, найти уязвимое место, взять на слабо или назначить взыскание, то есть показать кто здесь хозяин, но что делать с кораблем, который не хочет признавать твое главенство? Рейф не знал, как не знали и пара десятков специалистов, которые только и смогли посоветовать набраться терпения и ждать. Пока вахтенный пытался выгородить третьего помощника и мямлил что-то совсем уж невразумительное, стул медленно поплыл очертаниями, вытянулся и принял очертания кушетки — блядский искин уловил нестерпимое желание капитана запереться в каюте и провалиться в сон часов на пять. Рейф сосредоточился на связи, узлы нейросети запульсировали и выстрелили короткими протуберанцами энергии. Виски обдало болью, но кушетка все же трансформировалась во что-то похожее на барный стул. — Капитан? — сзади подкрался третий помощник. — У нас проблемы? — У вас проблемы, Хикс. Отсутствие на дежурстве во время поляризации векторного потока, искин, зафиксировать! Вечность спустя бестелесный голос прошелестел: «Зафиксировано». Рейф продолжал ощущать пульсацию в висках, нейросеть оставалась подключенной напрямую. — Это несправедливо! Малую нужду куда справлять прикажете?! — За справедливостью в гражданские суды по правам разумных, а здесь у нас военное судно и субординация. В следующий раз советую надевать на вахту легкий полетный скафандр, который вполне справляется с утилизацией продуктов жизнедеятельности. Еще вопросы? — Никак нет! Разрешите приступить к обязанностям? Рейф еще раз посмотрел на экран монитора, показатели выровнялись, и можно было вздохнуть свободнее, но в висках по-прежнему стучало. Он чувствовал напряжение нейросети, корабль как будто застыл в ожидании. Чего? Рейф не знал. Опасности ждать было неоткуда, их курс проходил вдали от оживленных трасс, но в хорошо изученном секторе вселенной — так что сюрпризов быть не должно. — Разрешаю, — спохватился он, когда молчание стало совсем уж неловким, и поспешил уйти, пока на мостике не сформировалось что-нибудь похлеще кушетки. Пусть третий помощник сам разбирается с искином. Каюта встретила красноватым полумраком. Искусственный разум решил, что для отдыха капитана нет ничего лучше клокочущих венерианских пейзажей. Рейф со смирением и чувством, отдаленно похожим на благодарность, рухнул на узкую кушетку — слава богу, кровать была похожа на кровать и даже вполне сносно подходила по длине, все-таки «Малышка Гретхен», хоть и имела извращенное чувство юмора, границ старалась не переходить. Другое дело, что эти самые границы вид имели самый размытый, но с этим приходилось мириться… Во сне Рейф крутился, то наматывая на себя тонкое одеяло, то сбрасывая его на пол. Сонный мозг не мог решить проблему температурного режима, и в каюте знойная духота сменялась прохладным морским бризом. Искин в своей извращенной манере пытался удовлетворить физиологические потребности капитанского тела, поэтому проснулся Рейф, бодро стуча зубами. Психолог с Клето-7 в свое время уверял, что во всем нужно искать положительные стороны, и травил байки про неких мудрецов, способных со смирением и благодарностью извлекать ценный опыт из полного дерьма. Если бы не страховка третьего Космофлота и обязаловка от медицинской комиссии, то ноги бы его не было у этого «специалиста». — Положительное, положительное, — повторял Рейф, энергично отжимаясь от пола. — Спать не хочется? Будильник не нужен? Зарядка, без которой не согреешься? В каюте постепенно теплело. Пейзаж на стенах сменился тропическим дендропарком, и Рейф решил, что пора бежать в душ, пока подлый искин не окатил разгоряченное и потное тело проливным дождем, уж очень тучи на потолке выглядели натурально и живописно. В пищеблоке по раннему времени было немноголюдно — все свободные от дежурства старались подольше поспать, пользуясь тем, что по какой-то странной логике искина на завтрак отводилось аж три часа. Рейф сухо кивнул в ответ на нестройное приветствие ранних пташек и сел за столик в углу. Сегодня пищеблок напоминал столовую в летной Академии, отчего накатила ностальгия. Рейф старательно потыкал в пиктограммы меню и вздохнул: полученная еда могла кардинально отличаться от заказанной, и оставалось утешать себя тем, что хотя бы была съедобной. И полезной. Наверное… Через стол от Рейфа сидел новенький и сосредоточенно что-то изучал на экране комма. Даже появившуюся рядом большую чашку он заметил не сразу и слепо нашарил рукой спустя добрых пару минут после того, как она появилась. Густая молочная пенка оставила след на верхней губе, и Рейф испытал острый приступ зависти — с подачи искина автоповар осчастливил его жидковатым чаем с молоком. Яичница с беконом была неплоха, и он даже с удовольствием очистил тарелку, со злорадным удовольствием наблюдая, как новенький доедает кашу. Нестерпимо хотелось кофе. Бескофеиновая диета настолько обрыдла, что Рейф задумался о покупке портативной кофеварки, когда придет время загонять «Малышку Гретхен» в доки. Другой вопрос, что до планового осмотра было еще долго, а эспрессо или капучино хотелось прямо сейчас. Не синтетического апельсинового сока, не ягодного морса и даже не прохладной и чистой, как слеза младенца, воды, а именно банального кофе! Тем временем автоповар выдал новому члену экипажа огромный стакан латте… Рейф скосил глаза на бортовой хронометр: до начала следующей смены оставалось сорок шесть секунд. Новенький не торопился. Абсолютно погруженный в свой комм, он выпал из времени и реальности. Остальные в большинстве своем уже закончили завтрак и разбрелись по местам, скоро начнут подтягиваться те, кто сменился с вахты. Четыре, три, две секунды до начала, и Рейф бесшумно поднялся с места. — Младший техник, вы хотите в первый же день заработать взыскание? — вкрадчиво спросил он, остановившись у стола. — Никак нет! — тот вскочил и вытянулся, прижав комм к груди. — Ну так и не стойте столбом, — Рейф приподнял верхнюю губу в устрашающем оскале. — На первый раз сделаем вид, что я ничего не видел. Напомните ваше имя, техник. — Нотэм, сэр! Адиз Нотэм! — новенький назвал имя, и это было странно, но Рейф не обратил внимания: — Бегом марш, Нотэм! Новичок сорвался с места. Рейф посмотрел ему вслед и, небрежно подхватив со стола стакан с латте — не пропадать же! — неспешно отправился на мостик, смакуя кофе. Он оказался превосходен. — Капитан, — поприветствовал его штурман и тут же вывел на консоль карту маршрута. В глазах зарябило от обилия ярких точек — пометок, поправок и уточнений. Рейф сделал усилие и сосредоточился, в висках привычно запульсировала боль. — Из штаба пришло распоряжение патрулировать устье червоточины А2*в369176в/13 с углом отклонения не более семи градусов, — продолжал штурман. — Курс проложен, расчетное время прибытия трое суток. Рейф сухо кивнул. Ожидать от «Малышки Гретхен» сверхдлинного гиперпрыжка не приходилось. Нет, как сторожевой крейсер она была на это способна, но приходилось учитывать особенности и какую-то маниакальную тягу искина рыскнуть с курса на пару-тройку звездных миль в сторону. И чем больше было расстояние, тем менее точной оказывалась точка выхода. — Наверх доложили, ждем следующего сеанса связи, — штурман закусил губу и убрал яркость до минимума. Глазам стало легче, и в рубке воцарилась привычная атмосфера. — Хорошо, — Рейф одобрил действия штурмана и от души бы пожал его руку — маршрут был составлен идеально, так, что следующий сеанс был возможен только по прибытии на место. Лучше один раз постфактум объяснить высшим чинам, почему пришлось поступить так, а не иначе, чем оправдываться и получать нагоняи перманентно. Тихое гудение приборов успокаивало и настраивало на рабочий лад. Рейф устроился в кресле и попросил искина скинуть последние сводки; против ожидания, тот подчинился без сопротивления, если не считать задержку в пару десятков секунд, что вполне при желании можно было списать на особенности прохождения сигнала по нейросети. Среди вороха информации попадалось всякое. Искин имел свое представление о том, с чем необходимо ознакомиться капитану. Рейф как всегда попытался найти что-то полезное среди броских заголовков типа «Влияние цвета волосяного покрова на потенцию» и «Избыток лишнего веса приводит к ожирению», но это было сложно. Но где-то среди всего этого мусора должен был таиться ответ на очень важный вопрос: зачем же их отправляют сторожить устье никому не нужной червоточины и почему именно их. — Капитан? Рейф покачал головой: пока ничего, — и продолжил изучать новостную ленту. Робот-уборщик вполз на мостик внезапно. Его узкое длинное тельце, напоминавшее недокормленную цифру восемь, извивалось и подергивалось в поисках мусора. Рейф приподнял ноги, и умная машинка сразу метнулась туда, радостно зажужжав, всосала микроскопические частицы пыли. Черные метелки, выглядывающие из-под корпуса, казались многочисленными ножками, принадлежащими живому существу. Рейф против воли улыбнулся. — А где техник? — с недоумением спросил штурман. — Борбу, — начал было Рейф, чтобы указать на очевидное — техника в поле зрения не было, но махнул рукой и встал. Тело заныло, поминая разом и неудобную позу, и слишком прямую спинку командирского кресла — в этот раз искин скорее всего вдохновлялся эпохой ренессанса, эклектично перенеся на него минималистичный стиль более поздних эпох. Рейф хмыкнул про себя — память странная штука, отношения с подругой-искусствоведом остались в далеком прошлом, но порой давали о себе знать вот таким вот причудливым образом. Младший палубный техник обнаружился в коридоре, он сидел на полу, привалившись спиной к стене, и увлеченно тыкал в планшет. Рейф бесшумно подошел ближе и заглянул в расчерченный на множество мелких квадратов экран. Примерно четверть из них была покрыта слабо мерцающими зелеными точками. — Нотэм, чем вы занимаетесь? Техник поднял голову. Дурацкая челка прикрыла один глаз, зато второй непроницаемо черный уставился на капитана. Рейфу на секунду стало не по себе, но техник моргнул, мотнул головой, откидывая волосы с лица, и ощущение пропало. — Руковожу уборкой, сэр! — При этом он даже и не подумал встать или хотя бы сменить позу. Рейф оперся рукой о стену прямо над головой наглеца и вкрадчиво спросил: — И как успехи? — Спасибо, сэр, отлично! Тридцать восемь процентов за неполные два часа! Разрешите продолжать, сэр? — Продолжайте, но на досуге изучите боевой Устав и Положение о воинской службе… — А также наставления о корабельной службе и реестр дисциплинарных взысканий, — охотно подсказал техник и расплылся в улыбке, Рейф оскалился в ответ, но если других подчиненных его гримаса пугала до потери пульса, то этому все было нипочем. — Я вижу, вы опытный… — Рейф запнулся, подбирая слово. — Боец. — Так точно, сэр! — Ваш девиз — «ни дня без взысканий»? — Зрите в корень, сэр! — Какая бесшабашная смелость, — восхитился Рейф. — Можно ведь изрядно попортить себе репутацию и осложнить жизнь. — Серьезно? Бросьте, капитан. Падать ниже младшего палубного техника, пусть даже и на этом чудесном корабле, уже некуда. К тому же, — Нотэм вытянул губы трубочкой, а затем снова улыбнулся: — Карцера, как и гауптвахты, на «Малышке» не предусмотрено. — Однако! — Опыт, сэр, — скромно сказал Нотэм и потупился. Рейф закашлялся, чтобы скрыть смех. Надо было бы повнимательнее изучить личное дело Нотэма, сделать запрос, но сейчас это было невозможно. Рейф напряг память: «Нарушение субординации»… Формулировка слишком обтекаема, но, судя по поведению, таких нарушений у младшего техника миллион и немного сверху. — Так за что тебя к нам? — Рейф не удержался от любопытства. — Прилюдно усомнился в уме и сообразительности одного хлыща. — Даже так? — Угу, — Нотэм совсем расслабился, сидел, запрокинув голову, глядя на капитана снизу вверх, и не испытывал сколь-нибудь видимых неудобств. Неудобство испытывал сам капитан, чувствуя себя занудой, оскорбленным высшим чином и просто любопытным болваном — и все это одновременно. Младшего техника стоило бы осадить, поставить на место и однозначно подать рапорт — пусть разбираются с его поведенческими особенностями когнитивные психологи при штабе, не место ему в армии. Но вместо этого Рейф неожиданно для себя присел рядом на теплый и внезапно ставший мягким пол… Пришлось признать, что любопытство победило. Нотэм уставился на него с изумлением и от этого самого изумления забыл ерничать, сразу став беззащитнее. И старше. Это длилось недолго, уже знакомое выражение лица скрыло правду, но Рейф был уверен, что понял и почувствовал странную смесь эмоций, разобраться в которой не было возможности, только барахтаться, ощущая то острую жалость и желание помочь, то желание наорать и заставить слушаться. Рейф усилием воли взял себя в руки. — Так откуда тебя к нам занесло, техник? — ровно спросил он. — Из Высшей Академии Первого Космического флота, — после паузы ответил Нотэм. Рейф присвистнул: — И младшим палубным техником? Вам же там довольно высокие звания присваивают, чтобы вот так, в рядовые? — Я на выпуске отличился, еще не успели присвоить, — Нотэм усердно изучал ползающие по квадратам зеленые точки, которых стало изрядно больше. — Больше половины корабля уже убрано, остался пищеблок и личные каюты. Разрешите идти, капитан? — Иди, — отпустил его Рейф и спросил уже вдогонку, разглядывая обтянутую серым комбинезоном спину: — И на кого же ты учился, техник? Нотэм развернулся, сдул лезущую в глаза челку. — Папенька хотел видеть меня дипломатом, — чопорно сказал он и отвесил шутовской поклон.