Появиться

В первый раз я очнулась совсем ненадолго. Я была в больнице, это определилось по специфическому запаху. Пребывание в больнице меня совсем не удивило. Скорей удивило, что я все-таки живая и меня смогли собрать по кусочкам. Все тело болело, что свидетельствовало о том, что все есть в наличии. Про возможность фантомных болей я тогда не вспомнила, меня вырубило. Во второй раз я пришла в себя, чтобы понять, что болят только определенные части тела, а не все. Сильно дергало левый глаз, правый бок и рука были в хлам. Почему-то тянуло солнечное сплетение или где-то рядом. Кажется, все остальные повреждения уже успели устранить. Сил было достаточно, чтобы открыть единственный глаз. Я принялась разглядывать палату. Как-то она мало походила на наши государственные больницы. Может, платная? Отчим вполне мог расщедриться. Гадать можно до бесконечности, но в одном я все-таки была уверена — это больница. Теперь можно попробовать пошевелить левой рукой. Сжать пальцы в кулак у меня получилось – значит нерв не поврежден, как я боялась, и это хорошо. Когда облегчение схлынуло, я нахмурилась. Что-то было не так. Я еще раз повторила движение, пытаясь понять, что меня насторожило. Ногти были другой длины и формы, а еще не было кольца, которое я ношу на безымянном пальце. Это открытие вызвало страх. Ведь кольцо мне не просто сняли, эта рука его никогда не носила. Не было характерного следа. Страх придал сил, и я подняла руку к лицу, чтобы рассмотреть получше. Рука была явно не моя. Не было привычных мне шрамиков. Зато были другие, и их было намного больше. Я попыталась ощупать свое лицо, но наткнулась на тканевую маску. Как подсказывало зрение, цвет у нее был черный. Что за бред? Зачем в больнице тканевые маски наподобие масок из фильмов про грабителей или спецагентов? В больнице, если уж носят, то марлевые повязки, а не это. Ощупывание лица откладывалось, мешала маска, а одной рукой ее не стянешь. Впрочем, я все равно ничего бы не узнала. Ведь тактильного опыта осматривания людей у меня было немного. Зато радовала шея. Вернее, не радовала. Привычной родинки на месте не оказалось. Вариант с хирургическим вмешательством не подходил. Все равно должен был остаться след, а кожа была гладкая. Кажется, тело было не мое. Я запустила руку в волосы. Они были короткими и волнистыми. У меня были прямые, которые даже бигуди толком не брали. Уже через полдня полностью прямые. Это в очередной раз доказывало, что я в чужом теле. Одну достаточно длинную прядь удалось притянуть поближе к глазу. Волосы оказались серыми или просто седыми. Я устало уронила руку вдоль тела и прикрыла глаз, пытаясь понять, что надо выяснить в первую очередь. Как теперь уже меня зовут? Какой сейчас год? Какая это страна? Ага, если я язык вообще пойму, что далеко не факт. Еще не помешала бы куча личной информации. Кто родители? Когда день рождения? Кем работает? Есть ли семья, дети? Что случилось с предыдущей душой? Куда она девалась? И какого здесь делаю я?! Хотя, как говорится, если попаданцы попадают, значит это кому-то нужно. Еще есть вариант, что это просто глюк мироздания и довольно скоро за мной придут потусторонние сущности и отсюда изымут. Хотя «довольно скоро» – понятие растяжимое, мало ли как там время считают. А может, этот сбой вообще не обнаружат и не придет никто за мной. Поэтому надо жить и наслаждаться жизнью, пусть и чужой. Не каждый раз второй шанс выпадает. Есть еще один вариант, что с высшей сущностью я все-таки пообщалась, но это чему-то там противоречит, что память мне подправили. Надеюсь, я ничего там не обещала, а то раз не помню, значит могу и не выполнить. А потом за это огребать? Нет, увольте. От усиленной работы мозга потянуло в сон. Сопротивляться я не стала, справедливо предполагая, что утро вечера мудренее. *** В следующий раз я проснулась уже ночью, судя по темноте в палате. Кстати, еще странно. Местного персонала я еще не видела. Нет, по коридору кто-то бегал и даже раздавал команды, но ко мне никто так и не зашел. Я, наверное, не говорила, но палата была одиночная. Можно было бы обозначить свое нахождение в сознании и позвать медсестру, но сейчас ночь, и тревожить бедных медсестричек было жалко. Бок и рука уже почти не болели. Глаз и солнечное сплетение тупо ныли, но не сильно. Слабость все еще чувствовалась. Я аккуратно пошевелила правой рукой. В этот раз она была вполне целой, в отличие от прошлого пробуждения. Интересно, сколько я спала, если мне успели руку собрать. Я приподнялась на локтях, стараясь получше осмотреть палату. На стуле рядом с кроватью обнаружилась одежда. Там что-то блестело в лунном свете, это и привлекло мое внимание. Дотянулась до блестяшки я с трудом –сказывалась слабость организма. В моей руке оказалась металлическая пластина, прикрепленная к ткани. С обеих сторон на металле была гравировка. С одной стороны рисунок, спиралька, что ли? С другой были, наверно, цифры, по крайней мере двойку я разобрала. Что-то скреблось в памяти, связанное с этой штукой, но не выуживалось. — Что бы это могло быть? — вырвалось у меня вслух, и я удивилась звучанию моего нового голоса. Он был хриплым после долгого молчания, а еще совершенно точно мужским. Рука непроизвольно метнулась к паху и даже нащупала все свойственное мужчинам. Краткий ступор прервал звон упавшего на пол хитай-атэ. Я вспомнила, как это называется и что видела это в аниме "Наруто". Ой, я же здесь не выживу. Накатила паника. Я не хочу! Вдох, задержать дыхание, выдохнуть через рот. Еще раз. И еще. Вроде успокоилась. Я в мире шиноби без памяти реципиента, в теле взрослого мужчины. На спинке стула висит зеленый чуунинский жилет. Значит, ранг – чуунин и выше. Ладно я хоть в Конохе. Правда, там я помню только одного мужика в маске и с седыми волосами. Хатаке Какаши. Замечательно! Вывод напрашивался прозаичный: я не выживу. Мне позарез нужна память. Кого просить?! Кагую, Рикудо, Джуби, Ками? Кого?! Кто-нибудь! Мне нужна память предыдущего владельца! Левый глаз прострелило болью. Бинты намокли, и по щеке потекла теплая жидкость, наверное, кровь. Я же постепенно проваливалась во тьму.