Feel so cold

      Огонь своим потрескиванием обогревал меня. Вытянув босые ноги в золотых браслетах, я потянулась. Тепло летней ночи окутывало мои плечи. Я и не знала, что отсюда видны звёзды. Лес казался неприступным и тёмным со стороны, но зайдя в него, ты становишься его частью, и страх уходит.       Я провела рукой по распущенным волосам. Ощущение свободы от этого только усилилось. Свободное платье, свободные помыслы, какая разница. Тихо напевая что-то под нос, я подложила дров в костёр.       - И давно ты тут сидишь? – тихо спросила я уже знакомую тень, устроившуюся напротив меня. Она промолчала. Порывшись в сумке, я достала сочное яблоко. Аккуратно разрезав его пополам, одну половину я кинула в сторону гостя. Он ловко поймал её. Расправившись со своей частью, я облизала пальцы, и кислый сок, тёкший по ним, заставил меня наморщить нос и тихо хихикнуть. Такое поведение так разнилось с моим воспитанием, что я витала от слепого ощущения свободы.       Подняв голову, я внимательно стала рассматривать звёзды.       - Вот это, - я указала пальцем на желтеющую вдали планету. Посмотрев на спутника, я убедилась, что он тоже поднял взгляд на небо, – видишь? Это Ванахейм.       - Скучаешь, - равнодушно сказал голос. Я не знала, был ли это вопрос или утверждение, но решила всё же ответить.       - Ни капли, - ложась на сырую траву и открыто улыбаясь, сказала я. – Одна клетка или другая, какая разница, - темнота молчала, безмолвно изучая меня. – А вот там видишь? – я указала на серебристое, едва заметное пятно на чёрном небосводе. – Это свобода.       - Что там? – теперь я слышала в его голосе заинтересованность. Но солнце уже стало вставать.       - Прости, - медленно поднимаясь с земли, сказала я, – но мне пора просыпаться.       Стоило мне открыть глаза, я поняла, что нужно бежать. Бежать быстро, как ветер, не оглядываясь бежать. Вчера я сказала себе, что всё обдумаю, но свобода стучала в висках, в крови, болью отдаваясь в сердце.       Я бы осталась. Я повторяла это себе, не переставая. Я бы осталась, если бы не вчера.       Я не могла быть больше в этом дворце с предрассудками, которые не касаются меня, с жизнью, которая не касается меня. Я стала бояться потерять себя в этом вечном счёте, потеряться в этой вечной боли.       Я всегда носила мамин подарок с собой. Простенький порошок перемещения, но в такой концентрации, что может унести меня из Асгарда куда угодно.       Заря только занималась, когда я заплела тугую косу и оделась в костюм для конной езды. Насколько я знала, так я хоть не сильно привлеку внимание мидгардцев.       И, сжав серебряный порошок, я просила прощения у всех. У сестры, за столь редкие и нужные ей разговоры. У отца, за то, что не оправдала надежд, возложенных на меня. У мужа, за то, что бросаю его в этом гадюшнике, полном сплетен и предрассудков. У себя, за то, что не смогла быть достаточно сильной.       - Домой, - тихо сказала я, бросая песок себе под ноги.

***

      Что-то не сходилось.       Он это понимал, поэтому на секунду оторвался от воспоминаний жены, осознанно заглядывая в её серые глаза. Она дрожала в его руках, крепко схватившись за лацканы его чёрного пиджака.       - Нет, не надо, - только и повторяла она, - прошу.       Он что-то пропустил, она что-то спрятала. Посмотрев на свою испуганную жену, он, пожалуй, впервые увидел её усталый взгляд. За все те годы, что они были вместе, он толком не рассмотрел её лица.       Он желал узнать, от чего она бежала, это для начала. Затем, он поклялся разорвать наглого Фандрала на куски, да хоть при самом Всеотце. Брать его вещи, даже столь неважные для него, не смел никто.       Вновь шепот сорвался с его губ, и прежде чем окунуться в её воспоминания, он почувствовал её холодные пальцы, с надеждой сжимающие его ладонь.

***

      - Обожаю непокорных девиц, - знакомый голос, оставляя липкие следы грязи, достиг моего сознания. Теперь он пришёл в библиотеку. Резко захлопнув книгу, я медленно встала.       - Что вам нужно, - твердо спросила я, заранее зная ответ. Зная, что я не смогу отбиться, что не смогу убежать, не смогу рассказать, не смогу забыть.       - Ты, - и после этих слов мой мир рухнул.       Он слишком быстро схватил меня за руки, слишком резко закрыл мой рот своим, слишком быстро поднял подол моего платья. А что оставалось мне? Считать.       На секунду я задумалась, неужели я правда могла рассчитывать на защиту со стороны мужа. Я всегда хотела быть его опорой, мой план всегда был для нас двоих. Не важно, что он не знал этого. А может, я просто пыталась уверить себя, что поступаю так не из эгоистичных побуждений.       В какой-то мидгардской книге я прочитала странную поговорку. Бьёт - значит любит. Я рассчитывала на её правдивость и немного другой контекст. В случае с моим мужем бьёт – значит его собственность. Значит, он не даст меня в обиду другим.       Его пытки я была готова переносить, извиняя его в своих глазах, говоря, что сама пошла на это.       Но похотливые прикосновения другого аса, его противные влажные губы и стоны не были моим решением. Не я разрешила ему прикасаться ко мне, он взял это силой. Доставляя мне не только боль, но и унижение. Доказывая себе, что все ваны таковы, хоть моего согласия и не было.       Когда он оставил меня на полу библиотеки и посоветовал никому не распространятся о том, что произошло, я решила, что нужно бежать. Решение было глупым и непродуманным. Оно лежало на поверхности.       - Я подумаю до завтра, - тихо, самой себе, сказала я, продолжая лежать на полу и стараясь спрятать себя ещё глубже за доспехи, увести себя в самую тёмную тень. Потому что осознавать, что нет никого, кто хоть как-то защитит тебя от этого ужасного мира, полного похоти, распрей и ненависти, было слишком больно.       Он даже не заметил моего неподобающего вида. Просто читал что-то, расположившись в кресле у камина. В последнее время он просто перестал меня замечать, и это больно кололо мне сердце. Я не могла ответить ему таким же безразличием, поэтому, поклонившись, я всё же зашла к себе в комнату.       Я подумаю до завтра.

***

      Ненависть горела в нём огнём, заставляя придумывать более изощрённые казни для аса.       Он не сразу заметил, что вместе с женой они сидели на полу, а она жадно глотала ртом воздух. Как будто очнувшись, он взял в свои руки её лицо. Она стала ещё бледнее. Слёзы ручьём текли по её щекам, а в глазах застыл ужас. Он ведь заставил пережить её всё заново.       - Сигюн, - тихо позвал он, ловя на себе её испуганный взгляд. Она думает, что получит наказание? - Сигюн, - так же спокойно повторил он, большими пальцами вытирая её слёзы, – считай со мной.       И они продолжили свой бесконечный счёт.