Feel so cold

      Всё оказалось не так безоблачно, как я ожидала.       Конечно, перемещение для людей может пройти с крайне неприятными последствиями. Но я же вроде как не человек.       Поэтому подступившая к горлу тошнота и предавшие ноги застали меня врасплох. Мир немного покачнулся перед глазами, и я даже не успела ни за что схватиться.       Тёплые руки тут же подхватили меня за талию, позволяя удержаться на ногах, и, кажется, никто даже не заметил моей секундной слабости.       А я же была крайне благодарна супругу.       - Сигюн! – о боже, опять этот писклявый голос. Как тут оказалась Фрейя? Она подлетела к нам, но всё же не решилась подойти слишком близко. Я замечаю, как она бросает быстрый взгляд на моего мужа. – Ты в порядке? – тихо спрашивает она, как будто задаёт вопрос, крайне интимный и неприличный.       - Да, - отвечаю я, медленно кивая головой и снова чувствуя головокружение. Тут же чувствую крепкие объятия мужа. – Я немного утомилась, - вот тут я не вру. Мне действительно следовало бы прилечь, и как можно быстрее. – А где…       - Отец прибудет, как только сможет, - как будто оправдываясь, перебивает сестра. – Мы можем переговорить?       - Давай чуть позже, - едва выдыхаю я и выдавливаю из себя слабую улыбку. Посмотреть на мужа за весь наш разговор я так и не решилась.       Он же, отнекиваясь от расспросов матери и прочих сплетников, быстрым шагом повёл меня в сторону своих комнат. Я едва поспевала за ним. Уткнувшись взглядом в пол, я крепче сжимала его ладонь, то ли боясь навернуться, то ли того, что он отпустит.       Я рассчитывала, что он благородно позволит мне жить в моих старых покоях за дверью рядом со стеллажом. Почему благородно? Я просто не смогу смотреть на него как прежде. Это так неправильно, неразумно с моей стороны, но я ничего не могу поделать с собой. В сознании всё так же мелькали его зелёные глаза и мягкая правда, укрывающая мои сомнения тяжёлой периной.       «Свобода – величайшая ложь»       Но больше всего меня страшило то, что я всё равно боялась его. Боялась, что он снова поднимет на меня руку, что снова сломает, сожжёт, изничтожит. Боялась, потому что я устала быть фениксом, и если от меня останется пепел, я не смогу возродить в себе жажду бороться хоть за что-то. Боялась, потому что доспехи разбиты, тень исчезла, и мне просто негде от него прятаться.       Боялась, потому что поняла, что и дня не смогу прожить без его изумрудных глаз.       Когда мы зашли в покои, он продолжал держать меня за руку. Я к собственному удивлению была крайне рада этому. Как заключённый последнему ужину.       Замедлив шаг, он молча подвёл меня к большому креслу, в котором он так любил сидеть по вечерам, и одним лишь взглядом приказал мне сесть. Послушно выполняя его указ, я понимаю, что вновь утопаю в горьком запахе мяты. Невольно вдыхаю его полной грудью, точно так же как в Мидгарде вдыхала свежий воздух дождя.       Взяв меня за кисть, он потянул руку на себя и стал рассматривать сгиб локтя, где так не к месту красовался лиловый синяк, который не сходил у меня… Я даже не помню, когда его не было.       Только сейчас я заметила, что муж снова был в своих Асгардских одеяниях. Мимолётно оглядев себя, я поняла, что его магия сработала и на меня. Тёмно-зелёное платье в пол открывало руки лишь до плеч. В остальном, всё было как прежде. Шея была закрыта, а тяжёлые складки ткани давали мне хоть какое-то ощущение защиты.       - Давно ты стала так мёрзнуть? – безразличным тоном спрашивает он, дотрагиваясь горячей ладонью до моего ледяного лба. От такого прикосновения я невольно вздрогнула и немного отшатнулась.       - Последние недели две, - честно отвечаю я, отводя глаза от лица супруга. Он вновь смотрит на мои синяки и, видимо что-то решив для себя, отстраняется и отходит к камину.       - Без моего разрешения никуда не выходить, - после минутного молчания говорит он, продолжая смотреть на языки пламени, которые красным огнём отражались в его глазах. – И я хочу, чтобы ты осталась в моих покоях, – вновь приказной тон, не просьба, не пожелание. Я не ожидала ничего другого. И хоть он не смотрел на меня, я всё равно растерянно кивнула. – В конце концов, - тихо добавляет он, пытаясь скрыть раздражение, – ты моя жена, – затем он медленным шагом вышел за дверь.       Несколько минут я только и делала, что буравила взглядом дубовую дверь, за которой скрылся Локи. Затем головная боль, как тикающие часы, стала напоминать о своём присутствии, и я неловко подобрав под себя ноги, попыталась согреться.       Закрыв глаза, я вспоминала прошлое лето в Нью-Йорке, когда даже кондиционеры не спасали от гнетущей духоты. Вспоминала, как Льюис пригласила съездить с её семьёй на побережье. Именно там я научилась плавать. Странно, что это не входило в наше с Фрейей обучение.       На следующее утро я проснулась в кровати, хотя отчётливо помнила, что заснула на тёплом кресле, которое приятно пахло мятой и чем-то ещё. Оглянувшись, я поняла, что не была в своих старых покоях, и мой муж действительно решил оставить меня при себе.       Стоило мне подумать об этом, как я уловила наивкуснейший запах. Желудок тут же потребовал свою порцию, и я нехотя встала с кровати.       В соседней комнате меня ждал завтрак явно на десятерых персон. По старой привычке несколько воровато оглянувшись, я всё же села за стол и принялась за трапезу.       Фрейя зашла в своей излюбленной манере: неожиданно, не постучавшись и чуть ли не заставив меня поперхнуться.       Поприветствовав меня, она села напротив, с взволнованной улыбкой смотря на меня.       - Не стоило мне тогда просить у тебя помощи, - мягко произнесла она, опуская глаза в стол. Её маленькие ладошки сжимаются в кулаки, и я понимаю, насколько она раздосадована. – Это должна была быть я, - тихо говорит она, и я слышу слёзы в её голосе.       - Не говори глупостей, - пытаюсь придать своему тихому и глухому голосу хоть немного уверенности. – Я знала, на что шла, - и тут же сама прячу от неё свой взгляд.       Как же мне стыдно. Я понимаю это только сейчас, когда вижу расстроенную сестру. Представляю похожую гримасу вины на лице отца. И могу только догадываться, как они волновались, когда меня не было.       А я? Я даже не задумывалась о них. Не было слезливых откровений и признаний, как в тех смешных фильмах. Я ни разу за всё это время не пожалела о своём поступке.       Неужели я настолько эгоистична? Неужели все мои мечты и далеко идущие планы настолько детские и нелогичные? Да что я такое, после того, что совершила?!       - Давай уедем, - вдруг говорит Фрейя, хватая меня за руку, и с надеждой заглядывает мне в глаза. – Мы заберём тебя домой, - с энтузиазмом говорит она, и я вижу, как её глаза загораются, точно так же, как я когда-то загоралась свободой. – Подальше отсюда, - её голос становится тише и переходит на заговорческий шёпот. Она немного перегибается через стол, как будто кто-то может нас подслушать. – К чёрту Асгард, к чёрту мир, - я как будто слышу себя и свой собственный голос. Боже, неужели я была настолько слепа? – Сигюн, прошу, - теперь она была так похожа на маму, которая уговаривала меня лечь в постель. – Просто пойдём домой.       - Я не могу, - не раздумывая, отвечаю я. Не знаю, откуда взялись эти слова, но они тут же сорвались с моих губ.       - Но почему? – взвилась Фрейя, вставая из-за стола и начиная ходить от камина к окну. Я же, продолжая жевать, внимательно следила за её передвижениями. - Он же монстр, - бормочет она. - Как он обращался с тобой, как он смел, - чуть ли не шипит она, и я наконец-то узнаю в ней свою старшую сестру. Мягкая улыбка сама появляется на моём лице. – Ты посмотри на себя! Где прежняя Сигюн, которая меняла отцовские решения всего одним словом, которая всегда помогала мне? - о, так ей не хватает опеки. Она продолжала кружить по комнате, то ускоряя шаг, то останавливаясь на несколько мгновений. – Сигюн, почему ты не хочешь сбежать?       - Потому что… - начинаю я, заранее зная ответ. И боюсь. До смерти боюсь его озвучить, потому что если я это сделаю, всё станет реальным. Для меня, для Фрейи, для всего мироздания. В частности для Локи. – Потому что… - я замираю под пристальным взглядом сестры. Не ей я должна это говорить, а тихо шептать это отражению в зеркале, уговаривая себя, что справлюсь с этим глупым чувством, что скоро разучусь. Нагло врать самой себе довольно легко. Обмануть сестру гораздо сложнее. - Я, кажется, люблю его.       И феникс вспыхнул.