Nine mistakes we might have made

      Даже несмотря на нетрадиционный подход Дерека к жизненным советам, Тео все равно пятнадцать минут стоит на углу Мэйпл и Элм, разрываясь.       Слева — дом МакКоллов и место для парковки его пикапа перед домом Джеймсонов, справа — самый короткий путь из Бейкон-Хиллс и шоссе 20, по которому он может проехать большую часть дороги в Орегон. Он провел последние двадцать четыре часа, сражаясь с кучкой отравленных страхом фанатичных охотников, исповедуясь разным членам стаи Скотта и слушая исповеди от них, и каждая кость в его теле кажется тяжелее свинца. В замкнутом пространстве салона, впервые оставшийся один с того момента, как опасность миновала, он все равно чувствует на своей одежде и коже запахи завтрака стаи, их теплых ото сна тел и удовлетворения. Но также он помнит то чувство, с которым он смотрел на свой телефон, держа большой палец над номером Скотта, прежде чем его поймали охотники Монро.       Сейчас у него такое же чувство, металлическое и острое, на задней части горла; может быть, может быть, может быть, потому что он не знает, что произойдет дальше.       Он сглатывает, опускает лоб на руль и просто дышит. В его голове роятся мысли, эмоции и воспоминания о его разных недавних разговорах, смешивающиеся и сочетающиеся, все они слишком быстрые, слишком скользкие, чтобы он мог за них ухватиться. Когда Тео приехал в Бейкон-Хиллс с Ужасными Докторами, у него был план, ресурсы; он знал, что идет на войну. В этот раз он не знает, какого черта он делает.       Спустя несколько глубоких вдохов Тео хмурит лоб и раздувает ноздри, когда его внимание привлекает тонкий аромат. Он поворачивает голову к пассажирскому сиденью и думает: Лиам. И тогда Тео вспоминает, как запихнул бессознательного Лиама в машину после того, как вырубил его, чтобы он не убил Нолана. Тео был уверен, что очистил большую часть крови, но, видимо, нет: ее запах слабый, но достаточный, чтобы в груди у Тео что-то сжалось.       Тео смотрит на пассажирское сиденье еще секунду, а потом поворачивает налево.       Вернувшись к дому МакКоллов через двадцать минут, он выявляет дом Джеймсонов главным образом потому, что он единственный поблизости, парковочные места вокруг которого еще не заполнены машинами. Тео видит джип Стайлза на его гордом месте на подъездной дорожке МакКоллов и потрепанный седан мисс МакКолл рядом с ним. Машины Лидии, Малии и Дерека припаркованы на улице с обеих сторон, поэтому Тео проскальзывает за машину Дерека, остановившись, предположительно, перед гортензиями Джеймсонов, и выключает двигатель.       Он замирает на мгновение, подбадривая себя — часть его бравады с угла-между-Мэйпл-и-Элм снова пропала, — но внезапно дверь с пассажирской стороны резко открывается. Он подскакивает и молча таращится на Лиама, который забирается в его пикап и без единого слова протягивает руку, чтобы схватить ключи Тео. Он выдергивает их из зажигания, а потом отклоняется назад, чтобы выбросить их из до сих пор открытой двери, после чего захлопывает ее и, скрестив руки на груди, опирается на нее с мятежным выражением лица.       — Серьезно? — наконец произносит Тео, хотя ему приходится выдавить слова через неожиданно сжавшееся горло. — Ты осознаешь, что это ты будешь их искать?       Лиам игнорирует его.       — Где ты был?       Тео прищуривается, глядя на него, и неопределенно обводит рукой машину, в которой они оба сидят.       — Забирал свой пикап. Я уверен, кто-нибудь сказал тебе.       Но Лиам неудовлетворенно качает головой.       — Стайлз и Дерек вернулись двадцать минут назад. Где ты был?       — Лиам, — раздраженно говорит Тео, но улавливает внезапный скачок в собственном запахе, а это значит, что Лиам тоже его чувствует.       — Ты собирался уехать, — обвиняет Лиам; его запах становится жгучим.       — О чем ты говоришь, я прямо здесь, — возражает Тео, но Лиам уже снова качает головой, его запах быстро превращается из гневного в яростный.       — Я слышал, как ты говорил со Скоттом, прежде чем уехал. Ты сказал, что «должен идти». — Тео слышит воздушные кавычки, которыми Лиам окружает два последних слова, и чувствует, что его плечи пытаются сгорбиться. — Скотт слишком хороший человек, чтобы понять, что ты гигантский мудак и что ты имел в виду то, что собираешься сбежать!       Тео по-прежнему слишком сосредоточен на настроениях Лиама, слишком привык быть его испорченным Сверчком Джимини — самый абсурдный поворот столетия; всепоглощающий запах ярости Лиама и чересчур быстрый грохот его сердцебиения в замкнутом пространстве пикапа кружат Тео голову. Все, о чем он может думать, — его собственные слова, сказанные Лиаму пару дней и несколько тысячелетий назад: вот почему ты злишься, когда тебе страшно. Лиам может выглядеть злым, может вонять злостью, но он не злится.       Тео знает, что он не злится.       — Лиам, — начинает он, сжав пальцами руль, чтобы не дать себе протянуть руку.       — Не пытайся отрицать, я слышу твое сердцебиение, — пылко перебивает Лиам, и Тео морщится.       — Лиам, — еще раз пробует он, и в этот раз, когда Лиам пытается перебить его, Тео бросается к нему и закрывает ему рот рукой.       Другая его рука приземляется на окно сбоку от головы Лиама, и Тео мгновенно понимает, что теперь держит его почти что в клетке, но он заталкивает внутрь вспышку смущения, вызванную этим осознанием, и вместо этого смотрит Лиаму прямо в глаза. Когда Тео оказался рядом, Лиам поднял руки, и сейчас каждая из них похожа на клеймо: одна лежит на его бицепсе, другая поверх его — его сестры — сердца, — они чувствуются даже сквозь его дешевую хлопковую футболку.       — Ты прав, ладно? — признается он. — Ты прав.       Глаза Лиама над ладонью Тео расширяются, как будто он, возможно, не ожидал, что Тео настолько легко признает это. Ощущение влажного дыхания Лиама на его ладони официально начинает доминировать в его мыслях; Тео переносит вес назад, пытаясь снова отодвинуться, но обнаруживает, что не может — пальцы Лиама вцепились в его футболку и держат его на месте. Тео замирает, его пульс подскакивает, и его чувства рассеянно отмечают, что с пульсом Лиама происходит то же самое.       Находясь так близко к Лиаму и сосредоточившись на попытке прочесть то немногое, что он видит в выражении его лица, Тео замечает конкретный момент, когда Лиам приходит к решению. Он сужает глаза, а потом использует ту руку, которая лежала на плече у Тео, чтобы оттащить его ладонь от своего лица, другой рукой выдергивая Тео из равновесия и наклоняя к себе, пока у него не получается притянуть рот Тео к своему.       Учитывая то, что Тео как минимум частично опирался на Лиама, их губы сталкиваются с большей силой, чем Лиам, вероятно, предполагал. В следующее мгновение Тео чувствует вкус крови, крови Лиама, и беспомощно стонет, прижимаясь к нему сильнее, и, преследуя этот вкус, запускает язык ему в рот, когда Лиам открывает его. Обе руки Лиама теперь оказываются у него в волосах, на задней части шеи; его кожу покалывает намеком на когти, когда Лиам удерживает его на месте, не дает ему отстраниться даже на дюйм.       Мышцы горят от неудобной позы, и Тео отворачивает голову, задыхаясь Лиаму в уголок губ.       — Подожди, иди сюда, сядь.       Одной рукой он обхватывает затылок Лиама, другой скользит по его лопатке, пока не заставляет его сесть ровнее, ближе к нему; они оба встают на колени в середине сиденья, одно колено Лиама между Тео и спинкой кресла, другая нога опирается на коврик на полу. Тео сжимает затылок Лиама и снова сталкивает их рты вместе, а вторую руку роняет, чтобы обхватить Лиама за талию и притянуть его ближе, понадежней усадив его к себе на колени.       От этого движения твердый член Лиама упирается ему в живот, и Тео, оторвавшись от его губ, с приглушенным всхлипом роняет голову, опускает лоб Лиаму на плечо и тяжело дышит, чувствуя, как его бедра сами по себе прижимаются к заднице Лиама. Лиам не дает ему возможности передохнуть, наклонившись вниз и укусив его в шею; одна его рука проскальзывает Тео под воротник, чтобы царапнуть голую кожу спины.       — Я думал, что ты уехал, мудак, — рычит Лиам, продолжая толкаться к нему бедрами.       — Почти, — бессильно признается Тео, уронив обе руки Лиаму на бедра, чтобы сильнее притянуть его к своему ноющему члену, чтобы притянуть его ближе и дать ему тоже обо что-то потереться. — Я сидел на том дурацком повороте пятнадцать минут, а потом я почуял тебя.       У Лиама перехватывает дыхание, и Тео подскакивает вверх, чтобы снова поймать его рот.       — Твоя кровь еще осталась где-то в моем пикапе, придурок, — говорит Тео ему в губы, но единственное, чем отвечает Лиам, — жестко ухмыляется, вспыхивает на него золотыми глазами и, опустив руки на плечи Тео, толкает его вниз.       Голова Тео чудом не встречается с водительской дверью, но это позволяет Лиаму оседлать его, и он выглядит довольным собой. Тео пронзает желание; он поднимает одну ногу с сиденья и коленом пихает Лиама вперед, чтобы идеально усадить его задницей на свой член, после чего со стоном толкается ему навстречу. Но Лиам замирает и медленно наклоняется вниз, опираясь на плечи Тео, пока его губы не оказываются прямо над губами Тео; вся злость в его глазах становится озорной.       — Попробуй вышвырнуть меня после этого, — выдыхает он и тянется вниз, чтобы сжать член Тео.       Вероятно, это должна была быть угроза, но Лиам точно никогда не был Макиавелли; Тео сдерживает вскрик и напрягается в его хватке, думая: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Лиам целует его, однако Тео едва может ответить, приоткрыв рот и ощущая, как наслаждение внутри становится все сильнее и сильнее, поэтому в конце концов Лиам по сути просто кусает его за челюсть и оставляет засосы на шее. Тео чувствует, как костяшки Лиама скользят по его животу, чувствует, как сам Лиам беспомощно толкается ему в бедро. Он закрывает глаза, одной рукой стискивает дверную ручку у себя над головой, другую запускает в нелепые волосы Лиама и кончает.       Лиам поглаживает его во время этого, а потом отпускает, когда Тео протестующе стонет от ставшего неприятным ощущения и отбивает его руку другим коленом. Даже сквозь сонливость после оргазма Тео чувствует, что Лиам практически дрожит, ухмыляется и обнимает руками его голову, чтобы снова притянуть его губы к своим и как следует поцеловать.       Затем он подбирается, обхватывает Лиама и переворачивает их одним плавным движением. Лиам с испуганным вздохом приземляется на спину, и Тео ухмыляется, глядя на его глаза, ставшие яркими и широкими от возбуждения. Наклонившись вниз, Тео опять его целует и опускает руки ему на бедра, слегка надавив.       — Сядь для меня, ладно? — бормочет Тео ему в губы, продолжая подталкивать его бедра, пока Лиам частично не опирается на дверь с водительской стороны; он смотрит на Тео в безмолвном ожидании, уже примерно представляя, к чему идет дело. — Если шериф выйдет и арестует нас за непристойное поведение, я скажу ему, что это была полностью твоя идея, — грозится Тео, но ухмылка в его голосе разрушает все впечатление.       Лиам до сих пор отчаянно и бессильно кивает, когда Тео наклоняется и берет его в рот. Здесь для этого совершенно нет места, серьезно; у Тео большой пикап, но не «два-взрослых-человека-устроили-свиданку-на-переднем-сиденье» большой. Тео наполовину на полу, наполовину корчится на сиденье. Однако, какой бы дискомфорт он ни чувствовал, он исчезает при первом сломленном стоне Лиама, который запускает руки ему в волосы и в основном проваливает попытку упереться ногой в пол рядом с бедром Тео.       Шутки в сторону, Тео правда не хочет искушать судьбу или шерифа, поэтому он заглатывает Лиама так глубоко, как может, и закрывает остальное кулаком. Лиам продолжает делать беспомощные маленькие рывки, и Тео кладет свободную руку ему на бедро, ободряюще сжав его.       — О боже, серьезно? — стонет Лиам, но либо это риторический вопрос, либо он ничего не может с собой поделать, потому что он принимает предложение Тео, и его рывки становятся толчками.       Лиаму требуется всего несколько таких толчков, прежде чем он кончает, приглушив свой вскрик запястьем, которое он запихивает в рот в последний момент. Тео сглатывает и бережно выпускает его член, а затем снова осторожно садится, по пути натягивая тренировочные штаны обратно на Лиама. Лиам продолжает задыхаться у двери; выражение его лица становится открытым и расслабленным, но ему удается выбросить руку и схватить Тео за воротник, чтобы притянуть его к себе и поцеловать.       Они проводят так еще несколько долгих минут — просто целуясь, пока их сердцебиения приходят в норму. В конце концов Тео мягко отстраняется, прикасается лбом ко лбу Лиама и закрывает глаза, выдыхая.       Он открывает их, когда Лиам подает голос — грубый после секса, но также просто грубый; в него просачивается часть предыдущих эмоций, когда он повторяет:       — Я думал, что ты уехал, мудак.       Тео крепко зажмуривается и сильнее прижимается ко лбу Лиама своим.       — Я знаю, прости.       Потом Тео застывает, что-то накрывает его, и прежде чем успевает остановить это, он опять садится и бессильно смеется — тем глубоким, идущим из живота смехом, который сотрясает все его тело. Лиам озадаченно косится на него, и Тео, протянув руку, обхватывает его за шею; дело не в тебе, я смеюсь не над тобой.       Несколько минут спустя Тео возвращает себе контроль, хотя по-прежнему периодически фыркает, пока пытается объяснить:       — Знаешь, сколько разговоров — признаний — у меня было за последние двенадцать часов? — говорит он и видит, как Лиам хмурит лоб. — Много. Думаю, девять, включая этот.       На лице Лиама появляется такое выражение, будто он подумывает сказать что-нибудь непристойное, например: мы что, правда называем это разговором? — но сдерживается.       — Ладно.       Тео опять фыркает и расслабляется, опуская голову, поэтому теперь он говорит с грудью Лиама, с его сердцем:       — Все эти признания, и это первый раз, когда я действительно сказал слово «прости».       Его плечи вздрагивают от еще одного смешка, но внезапно это становится совсем не смешно; ему приходится прикусить язык, чтобы не дать своему смеху превратиться в слегка истерический. Лиам, уловив изменение в его запахе или, может, неожиданный скачок в его сердцебиении, тянется вперед, кладет ладони Тео на руки и наклоняет голову, чтобы заглянуть ему в глаза, пытаясь увидеть, что не так.       — Но все равно прости, — говорит ему Тео, и вот теперь появляются слезы, разумеется, потому что этот день не был достаточно невероятным. — Мне так жаль.       Лиам изучает его несколько долгих секунд, а затем резко целует, использует это давление, чтобы наклонить голову Тео назад и заставить его выпрямиться. Как только Тео перестает прятаться под сгорбленными плечами, Лиам отодвигается и улыбается ему.       — Я знаю, я знал, — тихо говорит он, после чего, поколебавшись, оглядывается на дом МакКоллов. — Мы все знаем.       Тео тоже смотрит через плечо на дом, а потом снова на Лиама. Лиам улыбается ему, легко пробегает пальцами по его лицу и раскрывает руки, когда Тео прижимается к нему и закапывается лицом в его грудь. Они остаются в такой позе еще несколько минут, пока их сердцебиения не успокаиваются, а глаза Тео не перестает жечь.       — В какой-то момент нам придется зайти внутрь, — наконец бормочет Тео, отстраняясь.       Он имеет в виду в целом, но и конкретно сейчас, потому что, хотя Тео джентльмен и довел Лиама до оргазма эффектным и чистым способом, увлеченная мастурбация Лиама придала футболке Тео довольно неприглядный вид. Лиам опускает на нее взгляд и самодовольно ухмыляется.       — От нас будет вонять сексом, — замечает Лиам, ведь даже если Тео снимет футболку и сумеет спрятать очевидные пятна, стая состоит в основном из сверхъестественных существ со сверхъестественными чувствами, но даже если бы это было не так, то по запаху из салона догадаются даже люди.       Тео вздыхает и откидывает голову, но затем снова поднимает ее, чтобы критически взглянуть на Лиама.       — То, что я почувствовал в твоем кармане, — это ведь был телефон, да?       У Лиама на лице опять появляется выражение «отчаянно-сопротивляюсь-желанию-сказать-грязную-шутку», но он подавляет порыв, тянется к карману и вытаскивает телефон, демонстративно помахав им перед лицом Тео. Тео отбивает его руку от своего носа и в отместку кусает Лиама за челюсть.       — Напиши Мейсону, и посмотрим, принесет ли он нам новую одежду. Это не полностью сотрет запах, но поможет.       Поскольку Тео так от него и не отодвинулся, Лиам в итоге пишет Мейсону из-за его спины, положив подбородок Тео на плечо и обхватив его руками. Его запах быстро начинает вновь скользить в сторону возбуждения, пока Тео ласкает его шею, а его руки пробираются под подол футболки Лиама, чтобы почувствовать голую кожу, и слегка царапают бедренные косточки. Закончив писать Мейсону, Лиам роняет телефон и становится активным участником действий.       Однако Тео останавливает их, когда слышит, как открывается передняя дверь дома, и распознает шаги Мейсона, приближающиеся к пикапу. Лиам протестует, когда Тео отстраняется, но Тео игнорирует его, хватает его одной рукой за футболку, снова сажает полностью прямо и насильно запихивает на пассажирское сиденье, после чего переползает через него на место водителя и открывает все окна. Эти усилия почти наверняка будут бесполезны, потому что Мейсон не идиот, и зачем еще им могла понадобиться новая одежда? Но есть разница между принятием неизбежного и пиханием его прямо Мейсону в лицо, поскольку Тео догадывается — если судить по его опыту, — что позже ему понадобятся некоторые отмазки от тюрьмы.       — Привет, ребята, — говорит Мейсон, когда доходит до пассажирской двери; он просто ужасно скрывает довольную ухмылку, а значит, бестолковые ухищрения были совершенно бесполезны, отлично.       Тео закатывает глаза и знаком велит Мейсону отдать упаковки с одеждой. Мейсон протягивает их Лиаму, а тот, сыграв посредника, передает одну Тео, который, игнорируя их обоих, начинает разрывать упаковку.       — Вы вовремя, — сообщает Мейсон Лиаму, когда Тео сдергивает свою футболку через голову. Разговор замирает, и Тео, повернувшись к Лиаму и Мейсону с футболкой в руке, видит, что они оба пялятся на него. Ну, на некоторые его части, во всяком случае. Тео еще раз закатывает глаза и бросает старую футболку Лиаму в лицо, не обращая внимание на его приглушенное «эй!», и натягивает новую.       — Вовремя? — уточняет он, когда футболка оказывается на нем, а Мейсон так и не продолжает.       Мейсон заметно встряхивается и говорит:       — Эм, да. Мисс МакКолл как раз собиралась заказать пиццу, и все внутри спорят о начинках и о том, какую газировку взять.       — Пепперони и луковую, — моментально отзывается Лиам, но Тео его перебивает.       — Отлично, — громко говорит он, заглушая слова Мейсона: не говори мне, это не я заказываю. — Тогда я закончу переодеваться. — Тут он делает паузу, выразительно посмотрев на Мейсона; он до сих пор еще даже не пытался надеть новую пару штанов, которые держит в руках. — А потом я пойду наверх принимать душ, пока мы ждем еду.       Лиам мгновенно вовлекается в этот план, и Тео четко видит, куда сворачивают его мысли; его взгляд падает на колени Тео, и его абсолютно не смущает то, что Мейсон ухмыляется всего в полуметре от них. Но Тео прерывает любые грязные планы, которые он явно сейчас строит, пихает упаковку одежды Лиаму в грудь и держит ее там, пока Лиам не поднимает руки, чтобы схватить ее.       — А ты, — многозначительно говорит он Лиаму, — пойдешь искать ключи от моего пикапа.       Полсекунды Лиам кажется испуганным, а потом он, похоже, вспоминает, что да, он действительно забросил ключи Тео куда-то во двор Джеймсонов. Тогда он начинает хихикать, и это становится началом еще одной десятиминутной потасовки, которая быстро принимает грязный оборот, когда Тео бросается на него. Мейсон исчезает с поспешным: тогда я просто оставлю вас вдвоем, чтобы они закончили переодеваться.       Тео оставляет бормочущего себе под нос Лиама охотиться во дворе Джеймсонов, машет стае, которая с энтузиазмом приветствует его, когда он проходит в дом, и в самом деле отправляется в душ. А когда через несколько минут Лиам присоединяется к нему, пройдя через предусмотрительно незапертую дверь ванной и шумно уронив ключи Тео на пол, он не говорит ни слова — просто прижимает Лиама к плитке и целует его.       Тео просто обхватывает Лиама рукой за шею, чувствуя, как он крепко сжимает его плечи, и целует его.