***
Последовавшие за тем случаем, слухи о дальнейшей разрухе Томоэ так и не услышал. Несмотря на то, что стояли густые сумерки, а над реками бледным полотном ползла мгла, размывавшая горизонт с неяркими звездами, на крыльце при слабом освещении лампы, облепленной роем мотыльков, выжидал Демон Лис с дымящей трубкой во рту. Со скучающим видом он, не шевелясь скосил глаза, когда рядом тенью бесшумно села Шизуку, сведя ладони в замок и сложив руки на коленях. — Что шепчут в городе? — спросил Лис, пожёвывая конец трубки во рту. Его неуважительный тон звучал так часто, что Шизуку удавалось забыть, что она здесь всего лишь прислуга. — Чибу я вернул в целости и сохранности, потому прекрати смотреть на меня так, словно я один жизнь тебе сломал. Гордая женщина медленно сомкнула ресницы, со строго выравненной спиной отворачивая тонкие плечи, объятые темной тканью, и неспешным отстранённым тоном ответила: — Ничего важного. Не думаю, что кому-то хватит смелости выдвигать обвинения против вас, господин Томоэ, — сказала она не забыв о приличии поправляя дымчато-черные пряди за уха. — В Чайном Доме всё улеглось. Ни вам, не тем более Чибе ничего не грозит. Та женщина… — она пожевала не осознано губу -…Урю кажется? Когда я принесла ей ваши извинения за учинённый беспорядок, она лишь отмахнулась, словно произошедшее — сущий пустяк. А вот Акура-Оу… — Что Акура-Оу? — потребовал ответа Томоэ, объяв гибкими фалангами середину вытянутого предметы. — Он ищет Чибу, — заключила она, пальцы её светлых руку задрожали, хотя выцветшие едва заметно приоткрытые глаза оставались неподвижны, точно льдинки. — Говорят, как только пришел в себя, носился по всему городу, как ужаленный, крича и приставая к каждому, расспрашивая про неё. А вас для него там будто и не было вовсе. Ночь порывисто ложилась на поделённые детали мрачного горизонта, оставляя в дали чёрные силуэты далёких лесов. Её тьма оживлялась тяжким пением ночных птиц, речных жаб и стеклянным плеском бьющихся рыбок. Прохладный ветерок окутал босые ноги Томоэ, лёг так легко, как мог только дорогой шелк. Его гладкое касание могло исполосовать ухоженную кожу, когда ёкай принимал приближённый человеческий облик ради привычных удобств. Со второго этажа донёсся гневный выкрик. Ёрзая, Шизуку старательно прошептала: — Всё ещё беситься? Ответ на вопрос, сумевший слететь с уст Томоэ, оказался до предельности прост. — За коня своего переживает, — негромко сказал мужчина, вжав голову в плечи. — Я сказал, что верну его, когда Акура перебеситься, а она не в какую. — Он печально вздохнул. — Э-э-эх. А у них так всё хорошо шло, — Томоэ повторно, но уже от отчаянно выдохнул, подавшись вперед, выпуская передние пряди к ветру. — Я уже было думал, что они поладят, ну… как братья, — тут он выдавил из себя глупую усмешку, а после стих, так и не поняв, над чем пытался посмеяться. — Ну, зачем он к ней полез? Я, конечно, подозревал, но не думал не гадал что она ему так в душу западёт! — Может, это любовь? — насмешливо вопросила Шизуку с легкой улыбкой, отдававшей, скорее, горечью, нежели радостью. Просторный голос зрелой женщины подрагивал. Она прикрыла рот, выпуская редкую улыбку в ладонь. От легкого стука упавшей трубки треснула сама суть реальности. Томоэ с раскрытым от удивления ртом замер на месте, не смея вздохнуть, и край его кимоно, болтавшийся у ключицы съехал вниз. Подобно сове, он неторопливо развернул голову с оторопевшим взглядом. В области чёлки несколько волос отделились, поднявшись торчком ввысь. Лис втянул носом побольше кислорода, и сиреневые жилки на его шее вздулись под прозрачной кожей. Вся внутренняя злость чистокровного ёкая вырвалась маниакальным свечением в синих глазах с полыхнувшей лазурью лисьего огня, рождённого магией бессмертного. — Ты сама слышишь, что говоришь, женщина? — прошипел Томоэ, выявляя свои животные черты. — Не смей забывать, кто мы такие. Ёкаи — не люди, нам не нужна такая… штука, как любовь, — высказавшись, Лис выдохнул струйку белого пара и посмотрел в ночное небо. Даже говоря эту речь, Лис выглядел на удивление подавленным. — Не говоря уже об Акуре-Оу. Такой, как он, никогда… — Я это понимаю, — быстро отозвалась собеседница, согнувшись. Уголки сухих губ опустились, руки обняли колени. — Он просто хочет её как женщину, — что-то мерзкое поползло по спине женщины. Пытаясь отвлечься на вечерний мороз, она лишь пошевелила губами, приподняла туго сжатые бедра вывела вперед лодыжки, оголяя ноги до колен. — И это не даёт мне покоя. Когда такие вещи очевидны, становиться только страшнее. — Хуже всего то, что с этим ничего нельзя поделать, — вздохнул Томоэ. — Я сильнейший ёкай. Я могу управлять огнем, сжечь целые города. Мне под силу превратить себя или кого-то во что угодно, — он не мог двинуться от раздражения, снова и снова пряча лицо. У него всегда была такая привычка в подобные моменты, если кто-то был рядом. — Но я никогда не смогу остановить Акуру. Его желание сильнее лисьего огня. Всё, что мы сейчас можем, это отгородить Чибу. Шизуку неверующие моргнула, бросая на уже возвышавшегося над ней Томоэ растерянный взгляд. Не говоря и не отвечая, они обменялись согласным безмолвием в шуме подвижных деревьев, да так и разошлись по разным сторонам общего дома, где всё казалось чуждым в данные мгновенья.***
Чиба яростно махала деревянными палочками, отбрасывая кусочки варенных овощей в углублённую фарфоровую тарелочку с синими полосками по верхней гладкой поверхности. Соевый соус, подлитый в овощной салат, имел приторный кислый вкус, откуда девушка вылавливала нарезанный имбирь, сонно подставляла к губам, слегка надкусывая. — Госпожа Чиба, вы можете нормально есть? — Фиолетовый огонек покружил над поверхностью стола. Капли соуса попали на пылающую поверхность, с шипением испарившись. Хикари возмущённо взвыл. Ярко-голубой огонек Хино сочувственно покрутился в воздухе, ловя летевшие кусочки. Кухня тоскливо пустовала без истиной хозяйки, на скоростях приготовившей завтрак, обед и ужин. Чиба упорно делала вид до зубного скрежита, что её всё устраивало. Когда она, не успев продрать глаза столкнулась с куда-то пылко убегающей Шизуку, та мельком покосилась на племянницу, поддернув низ темного кимоно и выбежав из дома, громко стукнув входной дверью. Никто и доброго утра не пожелал! Откинув в сторону волосы, Чиба в раздражении щелкнула языком. Оперевшись локтями об край обеденного стола, она разогнула спину, шею и плюхнулась назад, раскинув руки. На возмущение двух необычных нянек она продолжала молчать, глядя в потолок, расслабленно взмахивая ресницами. Несмотря на то, что эту еду ей приготовила тетя, Чиба не имела ни малейшего желания прикасаться к ней, а уж тем более есть.***
Что-то воняло. Воняло так сильно, что перебивало втянутый ежеминутно кислород, выстроив стенку у слизистых путей. Сжав кончики пальцев на носу, Чиба перевалилась на бок, зажмурив глаза, вокруг которых о чертились глубокие морщины. Картина растущего алого огня, фигура женщины тянущей к ней руки на фоне алого потока, поедавшего комнату, а после звонкий крик: «Беги, Чиба!» Сознание вышло из грез от нестерпимо тяжелого ощущения потустороннего ожога, от дерганья колен, потной руки, от дискомфорта, прорезавшего те прикосновения далёкого призрака женщины, продолжавшей истошно кричать где-то в ушах. Сколько бы раз она не перекрикивала его мысленно, как бы не затыкала уши, пульсирующими ладонями, ведение не переставало кричать и, казалось, нарочно вопило во всё горло. Картина становилась реальней, чем в обычных кошмарах, терявших краски после пробуждения. Страх не умеет кричать, а значит силуэт в её голове живой. И руки так тянет хотя девушка специально зажмурила глаза. Как ей удаётся оставаться видимой?! Огонь слишком абстрактен и символичен. — Я тебя не вижу. Я тебя не вижу. Я тебя не вижу. — Чиба прикусила губу и решительно повторяла слова в надежде прогнать настойчивое видение. Всё так-же лёжа, девушка поджала колени к груди, глаза закрывали плотно зажатыми ресницами, сведёнными у середины носа бровями и дрожащими губами, бледно-розовыми, подобно молоденькому цветку яблони. Оголённые из-под широких штанов лодыжки с выступающими костями блестели от бесцветного пота; неправильно выгнувшаяся шея и нежные ключицы, приютили миниатюрный подбородок. Худощавость делала её тело слишком воздушным, настолько хрупким и в тоже время сломанным, неподвижным из-за видимой слабости. Она так углубилась в своей странности, что не расслышала первых надрывных стуков, голосивших за пределами кухни. — Госпожа Чиба, это не господин Томоэ, — предугадал Хикари подплыв к окну. — И не Шизуку, — поддержал Хино. — По приказу господина Томоэ к чужакам у нас особое отношение, — продолжал огонёк уже с недружелюбной ноткой. — Только прикажите, и мы избавимся от недоброжелателя. Чиба, ничего не сказав, устало выдохнула, коснувшись руками пола, медленно поднялась на ноги. Пока она поднималась, одежда следовала за её движениями; помятая и неровно расходящаяся ткань ничуть не портила юную фигуру. Небольшими шагами девушка дошла до двери, не до конца раскрыв слезившееся глаза. Хино и Хикари порхали рядом, разогревшись и предав своему разноцветному пламени более яркий оттенок. — Чиба! Чиба! Я так и знала, что ты дома! Но какое счастье, что ты и в самом деле здесь! В отворённое пространство навстречу прямо в робкие от неожиданности объятия влетела миловидная девушка-тануки в шуршащем на ходу кимоно, темных, практически черных оттенков у основания и, как видно, старательно вышитых узоров. Было тяжело определиться с самой картинкой. Чиба была застигнута врасплох, потому глупо вылупила взор, выставляя на показа всю красоту двух редких сапфиров в свете дня. Отдалившись назад на несколько шагов с девушкой в руках, она не поворачивая головы, перевела шустрый взгляд по разным сторонам. Все что она могла выдать это невнятное «э-э-э». — Чиба, я так рада! Боялась не успеть, — абсолютно не приветствуя, ликовала тануки, уткнувшись влажным носиком в остолбеневшую Чибу, глядевшую за её ушастую макушку с втянутыми губами. — Ты даже не представляешь, как тяжело пешком добираться до вас. У вас с Шизуку есть прислужники, а вот мне… Заметив, что ей так и не ответили, она, отдышавшись подняла голову, и по-детски приветливые глаза уставились на Чибу. — Ты что, меня не узнаешь? — угадала тануки, отпрянув и выпрямив спину. — Это же я! — Чиба переглянулась с огоньками, подозрительно выгнув губы, оценивающе поднимая одну бровь. Девушка продолжала смотреть на неё светлым взором, растерявшись. — Ну это то ты должна была запомнить. Со словами она провела пальцем по пухлой щеке, указав на неровные борозды трех бледных шрамов, тянущихся от подбородка до виска. Заключительную их часть скрывала челка коротких, криво подстриженных волос грязно-желтого цвета, делавших их русыми, как не сорванная пшеница, дотянувшая до поздней осени. — Куреха! — радостно вскрикнула Чиба, после недолгой паузы снова кидаясь в дружеские объятья. Её холодность быстро сменилась радушной улыбкой, грея сердца. — Я тебя и не узнала из-за короткой прически. — Ага, пришлось отстричь, — с печальной улыбкой сказала Куреха, демонстративно прикоснувшись к самой длинной пряди у плеча. — Мы не виделись полгода, и мне есть, что тебе рассказать. Но Чиба, у меня к тебе просьба. Ты мне поможешь? Чиба, всё так-же улыбаясь, похлопала подругу по плечу, предлагая пройти во внутрь, размашистым жестом прогоняя недовольных огоньков. — Разуметься! Могла и не спрашивать. — Прости, что начала с этого, — неловко заговорила Куреха, стыдливо опуская голову в отчаянном поклоне. — Мы давно не виделись, а я пришла со своими проблемами. Чиба отрицательно повела головой. — Не говори ерунды! — сказала она, шире улыбнувшись. — Если у моих близких проблемы, я сделаю всё возможное, чтобы помочь! Просто скажи, в чём проблема, и я помогу. Предложение Курехи звучало не сложно и слишком прямо. Рядом со свей давней подругой Чиба чувствовала себя естественно окрылённой. В разговоре, прогулке, прикосновениях эти перья раскрывались нежно, кусаемые аурой дружбы, в которой сама Чиба нуждалась как никогда. Куреха была из немногих ёкаев, кто знал секрет «детёныша Демона Лиса». И пусть несколько лет назад Томоэ пригрозил сжечь девочку дотла, Шизуку, работающая вместе с её материю, перекрестила душу и тело, дав обещания хозяину, что она ничего никому не расскажет. Это было нежелательно, но Лис согласился. — Тебе нужна замена в Чайном Доме?! — воскликнула Чиба, сидя с подругой за столом с чашками свежего дымящегося чая. Лицо тануки погрузилось в серые краски. Не смея поднять глаз в сторону девушки, она сжала чашку, неуверенно переменная ноги, будто ей могли навредить за одно неверное слово. — Да, — тихо подтвердила Куреха, несмело покосившись на развалившуюся рядом Чибу, глотающую чай. — Моя мама тяжело болеет уже неделю, и мне надо в соседний город за специальными отварами. — Если надо, то просто иди, — легко отмахнулась её собеседница, не вдаваясь в подробности. — Не могу, — Куреха подняла голову, глядя только на девушку. Концы её непослушных коротких волос всегда бесконфликтно откидывались, а сейчас на них и дунуть не захочешь. — Меня на работе особо не любят, а главная терпеть не может мою мать. Я её три дня умоляла, а маме становилось всё хуже. И тут пришла твоя тётя, — прекратив пить, Чиба приподнялась с пола; её голубые глаза неожиданно вспыхнули от удивления. Куреха, не обращая внимания, продолжила: — Шизуку заступилась за меня и кричала на главную несколько часов. И та согласилась с условием, что я должна найти себе замену на день отсутствия. Так что… — Да без проблем! — улыбающаяся мордашка Чибы в ту-же секунду возникла перед Курехой, от неожиданности упавшей назад, но по-прежнему сжимающей полную чашку. Она буквально придавила девушку к полу, нависнув сверху с опущенным хвостом волос. Лицо тануки перепугано дёргалось, она пыталась что-то сказать, но Чиба поспешила прикрыть ей рот. — Я все равно дома тухну, а помочь лучшей подруге, это как дар с небес! — Куреха немного сжалась от непривычного, но столь родного звона. Голос подруги с прерывистым смехом всегда поднимал на ноги. Уверенный, крепкий как сталь, но и в тоже время чистый и переливающийся, как роса. — Так что мне нужно делать?***
Временами ему казалось, что он и сам переставал понимать, что вокруг него происходит какая-то явная хрень. Зачем приходить в здание, которое было разрушено по твоей вине? Зачем вести себя тихо и кротко, если настроение не плещет? Он думал долго, пока ему наливали очередную порцию саке. Пока гейша трясущимися руками придерживала бутыль, а её черные волосы шаловливо соскользнули с плеч, его зрачки мгновенно сузившись в тонкую нить. Акура не стал хватать юную кисть ухоженной руки, потому-что лицо было не тем, которое он искал затухшими глазами. В девке напротив не было ничего привлекательного для него. Она всё время посматривала на демона с незнакомой мольбой, приоткрывала плечи и шею соблазняя чистой кожей и запахом диких цветом. Но в ней нет нечто иного: голубых, как летняя гортензия, глаз, худенькой, но ставшей столь манящей фигуры, или той же беззаботной любезной улыбки с чрезмерно разукрашенными губами, показывавшими всю ту детскую сторону, что порой не хватало женщинам. Из окна подул легкий ветерок. Ноги Акуры беспричинно ослабели и он даже не пытался подняться. Сдерживая дыхания, Король демонов ощутил, что в него попала ярка стрела. — Господин Злой Король, вы сегодня один? — нарушителем умиротворения со столь поддельным голоском, слащавым и усталым, оказалась Урю. В дверях она прошептала сзади стоявшим девушкам, и те молча удалились по разным сторонам, не забыв про поклон хозяйке. Заметив девушку, её накрашенное лицо посуровело и интонация не была столь мила. — Ты что расселась? Не видишь что господин в тебе не заинтересован? Оставь нас одних. Гейша в последний раз оглянулась на непробиваемого Короля, встала в обнимку с бутылью, прошла мимо старшей с опущенной головой. Урю, не дожидаясь грубо вытолкала девушку, захлопнув за ней дверь. На звук падения и разбитого стекла она лишь нахально хмыкнула, гордо вздёрнув подбородок. — Долго тебя не было Урю, — подметил Акура, постукивая ногтями. Стук немного напрягал, однако женщина, не сказав ничего, поправила раскинутое дорогое кимоно, мягким шуршащим шагом прошла по комнате и, остановившись у окна, заговорила: — Не так уж и долго, — покачала в отрицании Урю. — Полдня, — голос Акуры-Оу захрипел от гнева. — Я ждал тебя полдня. С самого утра сижу здесь, как дурак. — Могли уйти, — спокойно парировала она, пожав плечами и вдыхая свежий вечерний воздух. — Вас здесь силком никто не держал, — Урю повернула голову на злобное цыканье. От неё не ускользнуло чувство отчуждённости, что витало вокруг Злого Короля, жалко напивавшегося в одиночку. — У меня после вашего последнего разрушительного прихода дел по горло. Здание кое-как восстановили, хорошо что на клиентах не отразилось, — на фырканье мужчины она ехидно усмехнулась, облокотившись на подоконник. — Хотя, к чему это я? Вам всё равно ничего не предъявишь, — Акура с пиалой в пальцах посмеялся в ответ подобной шутке, заставив Урю смягчиться в лице. — А где ваш прошлый компаньон? Ёкай нервно дернулся, когда тело женщины прильнуло к его плечу, нежной подушечкой пальца пересчитывая прикрепленные вороные перья. Уперев локоть в стол и удерживая тяжелую от распущенных волос голову, демон с беззаботным видом сонно прикрыл глаза, лениво потянув спину, а затем зевнул. — Томоэ сказал, что Чиба уехал в соседний город с тёткой и вернутся только через несколько дней, — протянул Акура, скрыв клыки. Он минуту другую смотрел на гейшу с плотоядным оскалом. — А что такое Урю? Неужто мальчишка тебе приглянулся? Сама гейша гадко улыбнулась, закинув голову ему на плечо, блаженно закрыв глаза и встряхнув ресницами, как неловкий мотылёк. — Ну, вы сам знаете, что я люблю молоденьких. А детеныш Демона Лиса как раз в моём вкусе. — Ты только поаккуратней, — хитро предостерег Акура. — У Томоэ достаточно острые зубки и пылкий нрав, когда дело касается его отпрыска, — не услышав ответа, он пригубил пиалу с неслышным глотком. — Не думай, что я тебя обижаю, но боюсь Брат не отдаст своего лисёнка на растерзание такой женщине, как ты. — Вот как, — безучастно заговорила Урю, прищурившись. — Похоже Господи Лис уже предупреждал сыночка о таких, как я. Мальчик не проявил ко мне никакого интереса, как бы я не старалась ему угодить, — хотя их беседа не звучала убедительно, они друг друга слишком хорошо понимали. Продолжая сидеть в не потревоженной позе, Урю, напыжившись, заговорила: — Когда я предложила свои услуги за своей счёт, он даже не прикоснулся ко мне. Знаете, как к женщине, мне было очень обидно. Демон согласно кивнул. — Не принимай это близко к сердцу, — посоветовал ёкай, предложив пиалу. Урю с расстройством выхватила посудинку. — Мальчишка всю жизнь рос с мечом в руке вместо саке, в дорогих одеяниях и строгих манерах, совершенно позабыв о мужских потребностях к сражениям и женщинам. С таким поведением он истинный сын своего отца, — оба некоторое время размышляли, не двигаясь. Акура-Оу с рыком нарушил тишину. — Может я и жесткий, но мальчика мне искренне жалко. Я не хочу, чтобы он вырос вторым Томоэ. — И потому так бегаете за ним? — Если я не займусь его воспитанием сейчас, пока он так молод, дальше процесс станет необратимым. Я вижу, что Чибе ещё сложно под всё это подстроиться, но ничего, побудет со мной годика три, и я сделаю из него мужика под стать мне. Вздохнув полной грудью и всё так-же держась подбородком за холодное плечо, утыкиваясь в распахнутой ворот, Урю хотела сказать, что Акура-Оу говорит одно, но слишком хорошо видно, что думает он о другом. — А что по этому поводу думает сам господин Лис? — она умно перевала тему, ровно сев для приема жгучего напитка. — Не думаю, что он будет доволен. — Да он только и делал, что читал мне сегодня лекции о том, чтобы я оставил его ребёнка в покое. Мол, ещё мал, неопытен и всё такое. Вот если бы только вытащить Чибу из той изнеженности, в которой растит его Брат. — Может мальчик и не так силен, как вы, господин Акура, но он необычайно красив, как и его отец, — возбужденно проговорила гейша со светлым румянцем. Своими движениями она нехотя раскачивала демона, от чего взятая в палочки закуска вылетала так и не попав в рот. Акура закусил лишь концами деревянных палочек клацнув клыками. — Стройное юношеское тело, бледная гладкая кожа, ухоженные смоляные волосы, а какие у него голубые глаза… Чистые, тёплые я словно плыву в прозрачном море! Пара перестала вести беседу из-за грохота на верхнем этаже. Они слышали, как девушки бежали на яростные крики борьбы, кто-то визжал, пытался растащить, судя по спокойным просьбам с тянутыми выражением, как будто сжали горло. Дальше перевернулся стол, разбилась посуда, шмякнула еда слишком, сильно завоняло вином. — И всегда такой грохот у твоих клиентов? — саркастично поинтересовался Злой Король, вскинув алые брови. — Нет, такой шум впервые! — непривычно обеспокоено призналась Урю, вскакивая с места. Она подхватила подол юбки кимоно и кинулась к дверям. Акура, сипло пробормотав сквозь стиснутые зубы с застрявшей в дёснах занозой от палочки, встал на ноги и широкими шагами бросился за ней. Вылетев к лестничному проёму ведущий на верхний этаж навстречу им, как плотный мешок овощей, кверху ногами переваливалось полное тело в порванной одежде и с исцарапанной усатой мордой одноглазого слона. На выходе с этажа у края деревянной лестницы столпилось разноцветное море юкат и кимоно в блекло-жёлтом свете коридора. Клиенты и гейши смотрели на побитого ёкая, кто с жалостью, кто с досадой, но было хорошо заметно, что некоторые особы были не менее испорченными в плане внешности. Прижавшись друг к дружке и слегка похныкивая, они опускали сомнительные взгляды ни на потрясённого Акуру или раскрасневшуюся от гнева Урю, а на лежащего на полу с тяжелым хрюканьем. — Ещё раз, — это были просто слова, но судя по искорёженным от страха ёкаям это был не голос, а ядовитый шёпот виверны. От угрожающего рычания толпа быстро расступалась чтобы пропустить воплощение сегодняшнего кошмара. — Ещё раз тебе хватит наглости ударить девушку, и я… Незнакомка важно выпятила грудь, воинственно затрясла кулаком и прежде чем она успела сказать что-то ещё, кукольное воплощение дракона, представшее перед всеми, окольцевали за руку девичьи ладони с крохотными пальцами. — Хватит! Прошу тебя, Чисе, не надо. Я сама виновата что подала не то вино, — умоляла маленькая гейша, повиснув на своей заступнице. — Сегодня же твой первый день, а ты уже… Девушка по имени Чисе сплюнула кровь из разбитой губы, разъясняя ситуацию, однако Акура-Оу перестал слышать её грубые слова, когда в голове прозвенел колокольчик. Блестевший в сиянии лунного потока тонкая фигура в нежном кимоно, падающая на него в ночи яркой звездой. В ней не было той невинной красоты, хотя фигуры подозрительно похожи по росту и строению. Мраморное личико припудренное так не заметно, красивые губы покрытые слоем красной помады и удлинённые тушью ресницы, превратили её в настоящую женщину, хотя она была молодой девицей, не достигшей и двадцати лет. Юката обтягивала выступающие бедра, обостряя женскую талию. Гладкие черные волосы переливались синими оттенками, не портило их и то что несколько прядей со всей чёлкой были чисто белыми. В такой элегантной позе, с таким ясным взором она истончала аромат зрелости и манила мужчин, как роза. Чисе перестала немо распинаться, тряхнула прямыми волосами и, переведя глаза вниз, резко передернулась. Надменность в небесных глазах потухла, как новорождённая искра. Яд виверны потерял весь свой цвет, став обычной водой. Драконы поменялись местами. Девушка едва могла выдавить из себя хоть звук, и тут ей на встречу стуча каблуками поднимался Акура-Оу. Горячие кандалы в виде широких мужских ладоней сомкнулись на прижатых к груди кистях. Чисе вскрикнула от силы потянувшей её. Она обнаружила, что хочет говорить, но не может. Она крепко вжалась в чужое тело дрожа приподнимая подбородок на её лице застыла растерянность. Если большие глаза девушки плескались от страха, как чистый родник, отражавший небеса, то тёмные очи Короля сияли невесёлым отблеском. Издевательская улыбка лучилась высокомерным светом.***
— Чиба ещё не вернулась? — спросил обеспокоенный Томоэ, выглядывая в окно на кухне. В наступившей ночи сложно проглядывались загородки вокруг дома. Звезды таинственно помигивали, потихоньку передвигаясь на черном полотне, воссоздавая коллекцию созвездий. Как и замечалось раньше, погода летняя, а ночи стали на удивление холодными. — Когда я уходила, она была ещё дома, — ответила Шизуку спокойно, не отрываясь от нарезания овощей. В кастрюле булькал кипяток. Бросив туда овощи и крупно нарезанную рыбу, она посмотрела на Томоэ. — Девочка уже не маленькая, думаю погулять и сама может. — Слишком долго гуляет, — не унимался Лис. — У меня с утра не хорошее предчувствие, но я как-то не обратил на это внимание. — Вы ей ещё вчера сказали, что уйдете по делам, — женщина наклонилась над столом, раскладывая тарелки для ужина. — Вы сами должны понимать, что у Чибы сложный переходный возраст, плюс — она от природы ещё та сорвиголова, — закончив с посудой, она подошла к ёкаю и с лёгкой улыбкой поправила воротник кимоно. — Будьте терпеливей, господин Томоэ. Чиба это перерастёт. Просто ей нужно больше времени, а вам побольше отдыхать и общаться с дочерью. Шизуку смотрела на Томоэ, странным образом успокаивая его. В любом случае, эта женщина здесь не чужая и она знала, как ловко на всё повлиять. Томоэ оставалось лишь сдать позиции. — Думаю ты права. Я и в само деле много переживаю, — признался ёкай обходя довольную прислугу. Сев на колени за их уютный столик, он облечённого вздохнул, размяв плечи. Длинные волосы от ушедшего напряжения воздушно колыхались на его спине. — Подождём ещё не много. Дверь с небывалым грохотом раскрылась и из прихожей донеслись приглушенные от плача крики: — Тётя Шизуку, господин Томоэ! Шизуку на скоростях должна была встретить гостя, но он прибежал раньше на пару с двумя огоньками Хикари и Хино. — Куреха? — изумилась Шизуку, приобнимая задыхавшуюся от бега девушку, того и гляди готовую упасть на колени. — Что случилось?! Ты вся мокрая! — Женщина прижала руку к губам, словно резко решилась дара речи. — Неужто твоей маме плохо?! — Нет… Мама хорошо… Там… Кхем! Гхм!.. Дом… Чиба! — молодая тануки, дрожа, сжала пальцы рук переполошённой женщины; откашливая воздух, она путалась в словах. — Что с Чибой? — прикрикнул Томоэ, не выдержав, стоило только услышать имя дочери. Сам голос, с которым Куреха прокричала её имя, заставил Лиса не столько встать с места, сколько приготовиться перевернуть весь мир с ног на голову, лишь бы обезопасить ребёнка. — Где она?! Что с ней?! Шизуку не могла не переживать за племянницу, но позволить Томоэ так угрожающе разговаривать и так с замученной девушка не позволила бы. Однако Куреха, не дав себя заслонить, виновато подняла на разъярённого Лиса заплаканные глаза. — Чиба… он забрал, — едва различимо промычала Куреха. Слезы потекли по влажным щекам; сжав губы она проскулила, втянула воздух и немного поколебавшись, заговорила вновь: — Чиба в беде! Её забрал Акура-Оу!