Петунья Эванс была по-житейски умна

Петунья Эванс была по-житейски умна. И когда утром она обнаружила у своего крыльца письмо из плотной бумаги и прилагающегося к письму младенца, она сразу поняла, что отвертеться не получится. Вернон пытался вчитываться в текст письма, искал телефон ближайшего приюта, ругаясь под нос, что их ликвидировали, читал одолженный у соседей сборник законов… Нет, она сразу знала, что младенца придется оставить. Все-таки, Петунья Эванс была действительно по-житейски умна. И, наверно, именно поэтому женщина прекрасно понимала, что если она действительно последует «совету» Дамблдора, который он так любезно изложил в своем письме-инструкции, то в будущем велика возможность получить второго Джеймса Поттера. И не пакостившего от скуки, а целенаправленно мстящего. И Петти решилась на грандиозную мистификацию. Собственно, ей надо было осуществить две своих цели: вырастить Гарри, как своего родного сына, чтобы мальчишка даже и не думал использовать магию против них, и заставить верить Дамблдора, что она его послушалась. Достичь этого будет сложно, это женщина понимала, просто видя поведение Вернона — того мальчишка неимоверно раздражал. Но кем бы она была, не зная, как утешить мужа? Уж точно не Петти Эванс. Закончив обдумывание ближайших шагов, Петунья быстро оглядела комнату. Дадли в манеже, Гарри — в корзине, оба ее стараниями сыты и, кажется, даже оба спят. Отлично. Тогда время для Вернона. Дурсль, красный от гнева и не по-утреннему деловитый, в который раз вчитывался в злосчастное письмо. На часах было без четверти восемь. Значит, осталось десять минут — и либо она выпроводит мужа, или Вернон все-таки опоздает на работу. И он ей этого не простит. А еще хуже — обвинит Гарри, чего допустить нельзя, смотри цель номер один. — Вернон, любимый, — голос не слишком громкий, он и так рассержен, не хватало скандала, — давай я принесу тебе сэндвич с собой? Съешь, пока будешь стоять в пробке. А то осталось всего десять минут, иначе не успеешь в офис, а там этот Джордж снова может обвинить тебя в недостаточном усердии и уважении к дисциплине. И не видать прибавки к зарплате. Ключик был верным, муж тут же встрепенулся, подтянул галстук и, последний раз неприязненно взглянув на письмо, повернулся к Петти. — Да, ты права. Сэндвич точно не помешает. Я тогда в гараж, — деловито произнёс он, подхватывая портфель. Все-таки, Джордж, владелец Граннинга, и, тем самым, начальник Вернона, был куда большим раздражителем, чем племянник. И задачей Петуньи было сделать все, чтобы это так и оставалось. Через пять минут Петти уже стояла на крыльце, протягивая мужу сверток и ожидая, когда тот «клюнет» ее в щеку. Когда этот нехитрый ритуал был произведен, а Вернон уселся в свою старенькую, но от того не менее любимую им машину, завел двигатель и выехал по направлению к Лондону, женщина развернулась и вновь вошла в дом. Все надо было тщательно продумать. И, в первую очередь, нужно было понять, что делать с магией. Уже говорилось, что Петунья Эванс была по-житейски умна? Если да, то никто наверняка не удивится, что книги по магии, так любезно забытые сестрицей, когда та выходила замуж и исчезала с радаров, женщина не выбросила. Просто хорошо спрятала. А теперь просто открыла обычную магловскую коробку, стоящую в окружении точно таких же магловских коробок на обычном магловском чердаке, и достала оттуда книгу «Тысяча магических растений и грибов». Нет, это определенно было не то. «То» было найдено не сразу, так как выглядело на диво непрезентабельно. Честно говоря, учебник по «Теории магии» был самым засаленным и запользованным в нехитрой коллекции Петуньи. Видимо, это были те самые основы основ, к которым возвращались раз за разом, и оттого использовали почти постоянно. Определенно, то, что надо. В самом начале была совсем краткая справка «для маглорожденных». Кратко все сводилось к тому, что магия действительно существует, может не все, но на кое-что в умелых руках способна. Но ведь дьявол в деталях. И Петти со вздохом погрузилась в формулировки о «магической субстанции в вас, дорогие юные читатели» и «великой цели и благословении, которые нам, магам, дарует магия». Впрочем, погружением это назвать все-таки было сложно. Так, окунулась в холодную воду, чтобы потом как можно быстрее выбежать и не быть застигнутой ледяной волной. Ну или истошным криком одного из младенцев. Поблагодарив Бога (или Мерлина, маги же вроде в его юрисдикции?) что этому «Волдеморту» не приспичило убить ее сестру, когда Гарри было бы, например, пара месяцев, и что, скорее всего, она может надеяться хоть на пару-тройку часиков сна в день, Петти спустилась вниз. Картина не была уже такой умиротворенной, как каких-то пятнадцать минут назад, но к уровню опасности «Что делать, меня к этому жизнь не готовила!» еще не приближалась. Потому и можно было выдохнуть, и просто пересадить Дадли обратно в манеж, и включить ему телевизор. Понятно, что вредно. Но сегодня экстренная ситуация. Потом же, придирчиво осмотрев Гарри, заключить, что на Дурсля он не похож совсем. А раз не похож, значит все время будет несколько чужеродным. И если волосы-то ладно, можно убедить Вернона, ведь она тоже не блондинка, то со шрамом срочно надо было что-то делать. Странная отметина была воспалена, это Петунью, как женщину, старающуюся быть примерной хозяйкой, беспокоило. Сходив за аптечкой, она быстро намазала шрам хорошим кремом. Не понятно было, что там за магическая зараза такая, но от прикосновения к шраму ребенок буквально взвыл. Проблема. Ладно, это пока терпит, еще хорошо, что Гарри пережил ночь на улице и не заработал пневмонии. Вот уж действительно магия. Лили, помнится, тоже никогда не болела. Пересадив Гарри к Дадли и удовлетворенно удостоверившись, что оба с упоением погрузились в мир телевизионного ящика, Петти взглянула на часы, засекла еще пятнадцать минут и вновь попыталась углубиться в книгу. Стоит ли говорить, что ей не дали? Дадли нашел пульт, Гарри заинтересовался новой игрушкой. Результат — разгорающаяся «драка». Пока Петунья использовала все свои дипломатические навыки, чтобы объяснить детям, что им обязательно надо стать лучшими друзьями, наступило время предобеденной прогулки. Пока примеряла Гарри комбинезончики Дадли, его собственные Дамблдор прихватить забыл, поняла, что младшему надо бы поправиться, ведь пухлые дети такие милые… Ну и любила Петти мужчин «в теле», что теперь, судить ее за это? Потом, уже на прогулке, Дадли запросился на площадку, мальчишки начали было забираться на горку, когда Гарри, пытаясь обогнать брата, чуть не взлетел. Потом пришлось уговаривать детей идти домой, кормить обедом — даже это теперь было проблемой, дети предпочитали бросаться едой друг в друга. Хорошо хоть, от конфет никто не отказывался, а послеобеденный сон продлился больше тех самых пресловутых пятнадцати минут. Она даже успела перемолвиться словечком с соседкой, узнать последние новости их улицы и, в особенности, не прибыло ли в их полку, не решил ли кто-нибудь переехать на Тисовую улицу, ведь Дамблдор должен был отправить за ней соглядатая. К четырем часам, когда мальчишки вновь затребовали ее внимания, Петунья уже была похожа на выжатый лимон, ведь буквально за пять минут до пробуждения Дадли она успела убрать во всех спальнях и вычистить кухню. А ведь впереди еще девять таких лет, с грустью подумала женщина. Ладно, лучше уж так, чем вернувшийся в семнадцать лет племянник, которому взбрело в голову убить их троих этой своей «Авадой Кедаврой».