Петунья Эванс была по-житейски умна

Петунья и сама не была особо легкомысленной, но, прислушавшись к совету Вернона, решила и вовсе не отпускать руку Гарри все то время, пока они знакомились с садиком. Поначалу это было совсем несложно: все та же болтливая заведующая, с которой Петунья говорила, когда записывала Гарри в садик, велела родителям с детьми выстроиться полукругом. Петунья мгновенно поняла, что намечается праздничное открытие: точно будет какая-то или речь, или, если не повезёт, даже несколько. Микрофонной стойки внутри образовавшегося каре не было, но, Петунья помнила, что Лили умела усиливать голос и без всяких микрофонов, а потому терпеливо продолжала ждать, рассматривая гостей. Их было немного, но достаточно, чтобы занять время. Стояли одни несколькими группами. В самой правой, кроме женщины, которую Петунья уже успела идентифицировать, как воспитательницу, было также высокая светловолосая дамочка в ярких, даже слишком ярких очках. Петунья поморщилось — ей такой стиль не особо нравился. И даже не потому, что был кричащим, скорее наводил на интересные подозрения. Ведь если человек готов одеться таким образом, то ему, скорее всего, все равно, что о нём подумают окружающие. Либо же он своим внешним видом наоборот бросает им вызов. Витавшее рядом с женщиной перо — тоже яркое и большое, с лохматыми кончиками, а также застывший невдалеке мужчина с большой допотопной камерой наводили на мысли об интервью. Ну что ж, пригласить журналистов на открытие какого бы то ни было заведения — вполне обычная практика у маглов. Почему бы волшебникам не поступать также? Потому, как раз эта кучка вызывало у Петунии наименьшее количество вопросов. Вторая тоже казалось вполне себе обыденной: невысокий брюнет, неизвестная пухлая дама и мужчина в строгом деловом костюме что-то активно обсуждали между собой, то и дело подходили то к стене самого здания сада, то к веранде, чтобы потрогать дерево, из которого она была сделана, то рассматривали небольшой фонтан в виде неизвестного Петунье, явно магического животного. «Спонсоры, — заключила она, когда до ее ушей донеслись слова мужчины в костюме о ценных на землю и трудностях с оформлением. — Явно пришли взглянуть и оценить правильность вложений». Все трое, как и вообще большинство присутствующих, были в отчётливо магловской одежде, строгой и деловой, которая не показалась бы неуместной ни в Сити, ни на Джеймс-стрит. Магловская мода вообще превалировала, и сама Петунья как-то даже не подумала, что в магический детский сад следовало надеть мантию. Видимо, большинство родителей также сочли это необязательным, оставшись в привычном гардеробе. Да и, скорее всего, многие собирались сразу же после церемонии отправиться на работу, на переодевание не осталось бы времени. Тем страннее смотрелся на данном фоне высокий и стройный мужчина с длинными светлыми волосами. Вот уж как раз на нём была мантия! И не такая, какие, по воспоминаниям Петуньи, предпочитал Джеймс Поттер: из грубой, чем-то похожей на плащ, ткани, и без застёжек — такие можно было носить поверх магловской одежды, а что-то вроде облачения Северуса Снайпа, как Петунья помнила его в далёком детстве, ещё в том неразумном возрасте, когда дети не заявляют о своем желании или нежелании носить что-либо. Точно также она доходила от ботинок до самого горла, застёгиваясь на небольшую цепочку в районе груди. Камни на цепочке блестели зелёным, гармонируя с глазами змеи, обвившей наконечник трости мужчины. Рядом с ним, вполоборота к выстроившимся в каре родителям, стояла его собеседница в такой же глухой мантии, надёжно скрывавшей всё, что было ниже подбородка, но только не чёрной, а синей, с эмблемой в виде большой буквы «М» и распахнувшей крылья птицей на груди. «Форма», — мгновенно поняла Петунья, и поспешно отвела взгляд. Не хватало ещё, чтобы эти двое её заметили. Впрочем, могла и не отводить: тройка попечителей уже направилась к ним, надёжно отвлекая от собравшихся родителей с детьми. Да и самой Петунье уже нашлось, чем заняться. Гарри, до того стоявший смирно, вдруг начал крутиться, пытаясь вырвать руку. — Постой пожалуйста ещё чуть-чуть. Сейчас заведующая садиком скажет пару слов, и я тебя отпущу, — пообещала Петунья. — Ну мама, но я хочу туда! — заныл Гарри, указывая на те самые миниатюрные каналы и дамбы, что так понравились самой Петунье. Теперь они выглядели ещё более занимательно: над каналами парили миниатюрные фигурки драконов, то и дело ныряющие в воду и брызгающиеся струями воды, стоило к ним кому-то приблизиться. С минуту Петунья пыталась уверить себя, что она взрослая, чопорная женщина, которая не нравится всякие детские глупости. Но потом она сдалась и призналась, хотя бы для самой себя, что тоже не отказалась бы поиграть в нечто подобное. — Ну можно, мам? — продолжал клянчить Гарри. — Только когда все пойдут играть, — покачала головой Петунья. — Ну ты же сказала, что когда дир… дилектриса договорит речь, — запнувшись и окончательно переврав слово, заметил Гарри. — Я сказала, что, когда директриса договорит речь, то я отпущу руку, а не… Договорить Петунья не успела, та самая директриса с небольшой светлой палочкой в руках вдруг воздвигалась посредине каре и широко улыбнулась. — Я приветствую всех вас на открытии первого магического детского сада, — произнесла она, предварительно взмахнув палочкой. Голос мгновенно стал громче. — Подумать только, ещё каких-то полгода назад я и не подозревала, что нечто подобное будет возможно! Но когда лорд Малфой … — она указала на того самого длинноволосого блондина, так заинтересовавшего Петунью, и тем повергла её в шок. «Малфой… Малфой… Нет, я точно где-то уже слышала эту фамилию», — тщетно пыталась вспомнить Петунья, прокручивая в уме фамилии всех друзей Лили. Никаких Малфоев там не было. Но кто он тогда? –… сообщил, что, глядя на то, как растёт его собственный сын, задумался о детских годах юных магов, живущих в магловском мире. Именно тогда ему пришла идея создать для них место, где они, продолжая жить в семье, с родителями, тем не менее могли бы познакомиться с традициями мира магического, впитывая культуру, которая станет для них родной, с детства! Директриса ещё раз ослепительно улыбнулась, и среди родителей раздались сначала довольно жидкие, но с каждым хлопком все более бурные аплодисменты. Петунья тоже похлопала, попутно пытаясь вспомнить, говорила ли что-нибудь про впитанные «с молоком матери» традиции Лили. — А теперь я очень прошу вас всех пройти сюда, ближе к садику, и приготовиться к фотографированию. Редакция Ежедневного пророка попросила у нас дать возможность запечатлеть это знаменательное событие, — добавила директриса, тут же вместе с фотографом и журналисткой начав выстраивать в необходимую композицию родителей с детьми. Петунья, прекратив хлопать, хотела было взять Гарри за руку и отвести его ближе к садику, но внезапно поняла, что ребёнок исчез.

***

У Северуса Снейпа болела голова. Он не любил, когда его вызывали в кабинет директора. Каждый такой визит сулил новый ворох проблем, но больше всего он не любил, когда его вызывали в кабинет директора для того, чтобы провести педсовет. Если обычные беседы с Дамблдором всегда ограничивались долгим и нудным вещанием того самого директора, то на педсовете обязательно выступала также Минерва, резкий командный голос которой наводил на мысли скорее о квиддичном матче, чем об уроке трансфигурации, тонкий, как для гоблина — даже слишком, голос Флитвика, жуткий запах навоза, который источала мантия Помоны Спраут, а также вопли Сибиллы, сбивчивый шепот Квиррела, сонные кивки профессора Бабблинг… Старушка преподавала не только ещё самому Северусу, но и парочке поколений до него, и на педсоветах явно не горела желанием не то, что обсуждать свою программу, но и даже признавать, что директор теперь Дамблдор, а не Диппет. Впрочем, в данный конкретный момент Северус с удовольствием бы к ней присоединился, отключившись прямо в мягком кресле с высокой спинкой, что были расставлены в кабинете Дамблдора для посетителей — или, скорее, заботливо трансфигурированы за пару минут до их прихода. Проблема была в том, что он не умел спать с открытыми глазами. Из развлечений была одна лишь забытая на Дамблдоровом столе газета, сегодняшняя, утренняя. Но её Северус уже давно прочитал, а перелистнуть страницу, не привлекая внимания, не мог. Точнее, сначала не решался. Но когда в разговор вступила Синистра, поделившаяся великолепной историей о том, как пятый курс Гриффиндора сорвал ей урок, и что снятых с них за это пятидесяти баллов не много, а наоборот — мало, Северус всё-таки плюнул, и, спрятав палочку в рукаве, лёгкой Левиосой подцепил тонкий газетный лист. «А ведь Лестрейнджи учили меня этому приему на случай засады, — с грустью подумал он. — Знали бы они, что в результате я таким образом буду отлынивать от необходимости слушать директора, заавадили бы ещё там, на тренировке». Мрачные мысли стали ещё более мрачными, стоило Северусу взглянуть на открывшуюся страницу. «Дракклов магический детский сад», — чуть не взвыл он. Об этом «проекте» Люциус рассказал ему ещё пару месяцев назад, когда уже успел протолкнуть предложение через Министерство магии, подобрал персонал и даже вынудил магловских крючкотворов выдать ему разрешение на строительство. Дамблдор узнал о нём на месяц позже, но и за этот месяц успел прожужжать Северусу о нем все мозги, представляя его не как очередной магло-магический бизнес Люциуса, а чуть не как победу Волдеморта. Самому Северусу на детский сад, малфоевские проекты и даже, кажется, победу Волдеморта, сейчас было совершенно наплевать. Ему лишь было обидно, что все его усилия оказались зря. Статью Скитер сегодня за завтраком зачитывала за преподавательским столом МакГонагалл, то и дело поджимая губы и глотая ругательства. Потому из незнакомого здесь была лишь картинка: групповая фотография родителей с детьми, теми самыми, которые должны были стать первыми воспитанниками садика. Северус бегло просмотрел её, разыскивая подосланного директором соглядатая — ну кто-то же должен был отслеживать и сообщать, чему учат маленьких маглорождённых в Малфоевском садике. Но нет, знакомых лиц не было. Или Северус не знал кого-то из Ордена, живших за барьером? Для верности всмотревших в лица родителей ещё раз, Северус вдруг поморщился. Светлые волосы, длинная шея, лошадиное лицо… И глаза, Северус мог поклясться, что такие глаза были только у одного человека на всём белом свете. У Лили. Даже у её сестрички Петунии они казались какими-то другими, будто более блеклыми. Впрочем, на чёрно-белой газетной фотографии такие нюансы было не разобрать. Северус отвел было взгляд, но тут же вновь принялся рассматривать фотографию, параллельно вспоминая высокую девчонку в строгом платье и с косичками. Нет, он не стал бы клясться, что это она. Но Мэрлин, как же похожа! Предполагаемая Петунья стояла в группе родителей, и Северус пытался отыскать ребёнка, которого она привела. И тем страннее было, что как раз рядом с ней никаких детей не наблюдалось.