легкие, наполненные морской водой

      Тёмный бушующий океан вскидывает судно на своих вспененных волнах, будто злится, что его потревожили, будто говорит, что здесь не место чужакам. Это не шторм, лишь едва начавшаяся буря, которая мрачным стальным облаком зависла в паре метров от корабля, но уже грозит неприятностями для моряков, что в море уже больше трёх месяцев. Дождевые капли смешиваются с морской водой, вместе с волнами бьют о бока судна и застилают обзор. Переполненный азотом воздух будто наэлектризованным кажется, и не даёт вздохнуть полной грудью ветер, что бросает его прямо в лицо.       Рыболовное судно, старый сейнер с чуть покосившейся мачтой, подскакивает на волнах, будто поплавок, и сомнений, что эта мелкая буря может обернуться для команды в довольно сильный шторм, почти ни у кого не остаётся. Матросы работают слаженно, будто одна семья, понимая друг друга с полуслова, даже если за пять минут до этого грызлись подобно супругам в долгом браке.       Они почти неделю простояли в штиле, и эта буря будто открыла всем второе дыхание, подкидывая на волнах вместе с судном все их сердца. Неделя штиля была изматывающей, не приносящей ничего, а сейчас они были близки к тому, что искали. Матрос, что стоит на смотровой, подает клич и рукой указывает вправо.       – Вижу хвосты по правому борту!       Со штормом океан будто оживает; едва ли есть что-то более приятное для моряка, чем ходить с трюмом полным добычи, будь то рыба, китовый жир или новые экзотические твари на продажу. На этот клич смотрового всех будто самих сносит волной – матросы суетятся и травят тали на шлюпках, собирают сети и готовят гарпуны. Но спускать вельботы на воду все же они не спешат, ожидая команды капитана для этого. Покидать судно в шторм довольно рискованное дело, но это ещё и не шторм, а добыча кажется такой близкой, что медлить не хочется – за весь путь по морским просторам им за редким исключением встречалось что-то стоящее, а тут лишь в нескольких милях, возможно, целая стая косаток или китовидных дельфинов.       Капитан даёт сигнал, и шлюпки спускают на воду; одну из них занимает он сам, сжимая крепко свой любимый гарпун, что никогда не подводил его. Капитан этого судна не сказать что заправский морской волк с белоснежной подобно морской пене бородой, нет. Это статный мужчина в годах с сетью морщин и ясным взором выжженных на солнце голубых глаз. Опыт его уже перестал исчисляться в годах, потому что сам мужчина потерял его счёт, но иссушенные солёным воздухом пальцы и загар, что въелся в кожу, говорят за себя, как и сама его репутация. Имя капитана – Томас Лоусон, и о приключениях его слагают легенды.       Подгоняемый волнующимся океаном, он одним из первых подплывает к добыче и видит хвосты, бьющие по тёмной воде. Чёрные дельфины.       – Кормушка! – Томас указывает на бликами отражающиеся в воде серебристые бока сардин, что косяком здесь плавают. – Это двойная удача.       Его матросы забрасывают сети и довольно шумят, уже замечая, что улов у них будет сегодня отличный, когда один из моряков разносит клич над океаном.       – Человек за бортом!       Все тут же начинают вглядываться в морские пучины, но темнота вод лишь шумом дельфинов и зарождающимся штормом отзывается. Поднимается суета в шлюпках, и капитан переступает через сложенные вёсла, стараясь подобраться к матросу, который этот крик поднял. Тот сидит в другой шлюпке со старпомом и вглядывается в пучину, будто стараясь найти того, кого увидел.       – Ты уверен, матрос?       – Так точно, капитан, – тот кивает и даже руку к груди прижимает, готовый поклясться. – Прямо рядом с сетями. Как бы он не задохнулся, да не утопился.       Томасу Лоуренсу хватает десятка секунд, чтобы вскинуть руку, привлекая к себе внимание всех трёх шлюпок. Он вновь оглядывает океан, – суетливо снующих рыб и выныривающих дельфинов, – он смотрит внимательно на хвосты, бьющие по воде, и на губах его растягивается довольная усмешка.       – Всем тихо, джентльмены! – его голос раскатом грома проносится по кромке воды, и все замолкают. – Что известно вам о морских легендах? О мрачных водах, в которые не стоит заплывать? О существах неземной красоты, утягивающих моряков на дно морское? О монстрах, чьи зубы острее любого клинка?       Шёпот, что проносится над шлюпками, поглощает шум ветра и плеск волн, но никому не нужно вслушиваться в него, чтобы понять, о чем идёт речь. Второй помощник капитана, стоящий у рулевого весла своей шлюпки, подаёт голос и уточняет за всех остальных, внезапно замерших в неверии и лёгком страхе.       – Вы говорите о русалках?       С этим вопросом будто ветер усиливается и подкидывает шлюпки на своих волнах, снося их в сторону от косяка сардин. Капитан же вместо ответа одобрительно гогочет, постукивая довольно своим гарпуном о днище шлюпки.       – Русалки!       – Это к беде, к несчастью! – обрывками проносит штормовой ветер по волнам ропот корабельных крыс.       Русалки. Легенда, таковой не являющаяся, но продолжающая пугать моряков похлеще сказаний о Летучем Голландце, по вине которого в морях теряются корабли, или об острове Саратан, что топит моряков, высадившихся на нем. Русалки более не были легендой, они были страшной реальностью, опасной участью матросов, с которыми им уготовила судьба столкновение. Но так же они были редчайшим и дорогим предметом торговли. Нечасто кому удавалось отловить русалку – морской народ никогда не плавал поодиночке, а в сражении превосходил силой троих здоровых мужчин, и любые попытки всегда заканчивались трагедией. Моряки не возвращались домой, утягиваемые на дно морское водяными прелестницами.       – Так и есть, мистер Корнер, – капитан Лоуренс прикладывает указательный палец к губам, призывая вести себя тише. – Это ведь такая удача, давайте не спугнем ее и отловим чертовку!       – Да, капитан, – Артур Корнер жестом велит матросам взяться за вёсла и плавно грести в сторону косяка сардин.       На лицах его подопечных нет привычного для них азарта – страх затмил все, – и мужчина не винит их. Возможно, что все они сейчас делают последний вздох, ведь русалка не дастся так просто, она не бросится в сети добровольно. Его матросы все же исполняют приказ, и дабы как-то подбодрить их, он в привычной для него манере шутливого возмущения прикрикивает на них.       – Эй, вы что, уснули там? Навалитесь на вёсла, не дайте нашей добыче уйти! Неужели никто из вас не хочет увидеть прекрасную русалку? Заработать кругленькую сумму? Лоботрясы! Кому было сказано – навалиться на вёсла?!       И будто в единый миг атмосфера из испуганной, пропитанной ужасом скорой смерти, сменяется на привычную, переполненную готовностью к охоте. Моряки засуетились и вновь уже были в полной готовности к тому, что сейчас их трюмы наполнятся доброй порцией рыбы, да ещё и русалкой в придачу.       – Действуйте осторожнее, ребята, – наставляет Лоуренс, вглядываясь в воду, где дельфины бьют плавниками по кромке океана. – Она может не показаться вовсе на поверхности, но коль увидите – сразу бросайте гарпун.       – Вам доводилось уже ловить русалок? – мальчишка-юнга задаёт вопрос почти полушепотом, но Томас слышит его и отвечает ему улыбкой, граничащей с оскалом.       – Доводилось. Эта тварь оставила довольно глубокий след после себя, – он закатывает рукав на левой руке, и зрелище на его предплечье оставляет желать лучшего – будто кусок вырвали и зашили нитями тёмными небрежно. – Но в конце она все же была моей. И эту мы тоже отловим. Поверь мне, малец.       Их ожидание не длится особо долго: над водой показывается тёмный, переливающийся сапфировым блеском хвост с плавником, похожим на плавник взрослой косатки – с ровными треугольными линиями. Его можно было бы спутать с плавником чёрных дельфинов, что сегодня приплыли на кормушку, но ни у одного бывалого морского волка нет сомнений, кому именно принадлежит этот хвост. И пока перелив прекрасного цвета индиго не скрылся в глубинах океана, Лоуренс бросает свой гарпун.       Чешуя русалочьего хвоста прочна и скользка, ее пластины плотно прилегают друг к другу, что взглядом их можно заметить лишь тогда, когда они голубым отсветы ловят в сером свечении луны через усеянное тучами небо. Потому гарпун капитана лишь проскальзывает по плавнику, едва задевая, но, возможно, все же оставляя царапину – пронзительный, красивый, почти гипнотизирующий крик разносится вместе с волнами под водой.       И теперь Лоуренс понимает, что исхода только два – либо существо рванется в атаку, либо попытается уйти на дно. Вот только едва в тёмных ночных водах вновь мягким сапфировым блеском показывается хвост, летит ещё один гарпун, попадая прямо в цель и вырывая из русалки протяжный крик боли. Наконец на поверхности появляются бледные руки, цвета морской пены, тонкие пальцы хватаются за древко гарпуна и пытаются вытащить его, когда ещё одно острое копьё пронзает плавник. Существо бьется лихорадочно на волнах, шипит и скалит острые зубы, и Лоуренс заинтересовано выгибает бровь, понимая, что перед ним не прекрасная дева с копной густых рыжих волос, а юноша, не менее очаровывающий, с россыпью голубых чешуек на плечах и скулах, что в лунном свете переливаются, будто драгоценные камни.       Мужские особи среди русалок редки, на своём веку Лоуренс никогда не видывал таковых, но сейчас, глядя, как остервенело бьется на волнах это существо, как скидывает за борт шлюпок его моряков, азарт в нем разгорается в двойном размере – за такого выдадут не просто кругленькую сумму, за него отдадут всё.       Он отдаёт приказ захватить существо любой ценой, но глядя на то, как оно вгрызается острыми зубами в шею одного из упавших за борт матросов, он чуть кривится.       – Осторожней, ребята! Не повредите его, это уникальный экземпляр! – велит капитан, крича гарпунщикам. – Парни, сбрасывайте сети!       Вот только с сетями тоже ничего не выходит – хвостатая бестия тянет за гарпун, пронзивший его плавник, и старпом оказывается в морской пучине быстрее, чем успевает сказать хоть слово. Его существо топит, удерживает под водой, пока тот не перестаёт дергаться, и гарпун, что больше не пронзает его плавник, он бросает в сторону другой шлюпки, которая сети скидывает на него.       Погибает ещё порядка трёх моряков, прежде чем русалку, наконец, отлавливают. Красивый длинный хвост шлепает по водной поверхности, выказывая ярость, а тонкие бледные руки безуспешно стараются порвать сети. Существо ранено, вымотано из сил и потому ослаблено, но Лоуренс все равно считает победу честной - он потерял пятерых, пока отлавливал эту тварь.       Юноша шипит и протяжным мелодичным звуком, похожим на песнь кита, молит о помощи, но Томас вмиг прекращает его клич, прижимая острие своего мокрого от воды гарпуна к щеке существа.       – Не стоит, ты ведь не хочешь, чтобы мы ещё кого-то поймали, верно? – существо глядит на него презрительным взглядом карих глаз, на дне которых плещутся синим проблеском звездные огни. – Русалку держать в воде, пока мы возвращаемся на корабль! Смотрите, чтобы он не вырвался, а то иначе нам несдобровать – они довольно мстительны.       Томас Лоуренс довольствуется поимкой и глядит на перешёптывающихся моряков сурово. Те говорят о плохих приметах и смертях. Те говорят о погибших соратниках и непрекращающихся попытках морского чуда, живой легенды, вырваться из плотно обмотанных вокруг него сетей. И капитан в какой-то мере разделяет их тревоги – встреча в море с русалкой сулит беду, так издавна пошло, но сейчас они не просто повстречали русалку, они поймали её. Удача должна быть на их стороне. И так и есть: раненый водяной из своих пут выбраться не может, тёмные ночные воды скрывают его вязкую капающую из раны кровь, а шипение, что он издаёт, стоит кому-то из команды задеть его веслом, едва ли уже столь пугающее.       На корабле Лоуренс тут же велит заполнить водой резервуар, что предназначен для детенышей дельфинов, если таковые угодят в невод, и поместить туда русалку. Все эти действия: заполнение морской водой ящика, таскание ее ведрами из океанских глубин и подъём добычи из шлюпки на корабль, все это занимает считанные минуты. Капитан предельно ясно дал понять, что тварь нужно переносить быстрой и твёрдой рукой, оттого промедлений ни от кого он не потерпит. И когда русалку вынули из воды, закинув на плечо одного из гарпунщиков, удержать существо удалось чудом – оно брыкалось и вырывалось из рук так, будто сам черт на свою адскую сковороду его кинул. Попытки его, хотя, и были напрасными, но они достойны были уважения – юноша своим могучим хвостом сбил с веревочной лестницы двоих, заставив их плюхнуться в воду, пока его тащили на корабль. Гарпунщика он тоже не оставил без увечий, острыми зубами вгрызаясь ему в плечо.       Оказавшись же на палубе, юноша будто бы растерянно выдохнул на мгновение, после чего тут же отправлен был в свою темницу в резервуаре. На этом вроде бы весь шум, вызванный плеском, шипением и протяжным криком из морских глубин, закончился, погребён остался под металлической крышкой резервуара. Моряки же смотрели на своего капитана в немом поражении. Поймали русалку. Самую настоящую, самую редкую.       – Поздравляю, джентльмены! – поднимаясь на капитанский мостик и чувствуя, как воодушевление его распирает, произносит торжественно Томас Лоуренс. – Поздравляю вас с самой главной добычей в вашей жизни!