Меня тут не ждали? Вам же хуже.

***

- Кец! Кец-кец! — откуда-то издалека донесся глухой голос. — Ткеал циву! — громкий выкрик резанул по ушам. — Кец! Текал цикта выкце! — кричал и причитал кто-то надо мной, безбожно тряся за плечи и хлопая по щекам. Сил шевелиться не было совершенно, я только и смог, что вяло мотнуть головой, уходя от ударов. Сознание, не выдержав подобной встряски, медленно, но верно возвращалось. Сквозь туман и вату, забившую черепушку, я чувствовал чьи-то жесткие пальцы, что больно сжимали бока. Пришло осознание, что меня зачем-то приподняли и перевернули на живот, укладывая кому-то на колени. Какое-то смутное воспоминание мелькнуло перед глазами, и я неуклюже заёрзал. Прохладная ладонь легла на поясницу, удерживая на месте. Я устало повис вниз головой, пытаясь собраться с мыслями и прочим ливером. Но мысли тоже устали и явно забастовали, потому как на собрание ни одна не явилась. Только звездочки кружились перед глазами, складываясь в какие-то похабные картинки. Я даже засмотрелся. Дышать у меня почему-то не получалось, да я и не пытался особо, блаженно погружаясь обратно в сонную черноту. Навязчивые крики сменились глухим бормотанием, убаюкивая. И вдруг меня ни с того ни с сего лупцанули по спине между лопаток. А потом ещё и ещё. Из горла хлынула соленая вода, я закашлялся, сгибаясь пополам, и свалился кулем на пол. Гулко кашляя, я жадно хватал ртом воздух, словно пытаясь надышаться про запас. Липкий дурман смерти отступил, и, внезапно осознав это, я хрипло рассмеялся, запрокинув голову и подставляя лицо холодному дождю. Живой, слава тебе, Господи! И плевать, что глаза дерёт, словно рядом лук режут, легкие и горло печёт огнем, а в голове – жуткая какофония и карусель. Да что там «в голове», мне казалось, что весь мир сошел с ума, и я то взлетаю, то падаю обратно, то верчусь, как в водовороте. Но я был счастлив. Я жив! Не успел я немного отдышаться, как внезапно скрутило живот. Меня подхватили под мышки, перекинули через какую-то палку и, пока я избавлялся от воды, придерживали за пояс. Проблевавшись, я попытался выпрямиться, но мир снова покачнулся, и я чуть не рухнул на пол. Крепкие руки помогли усесться, в губы ткнулось узкое горлышко. Слепо сделав пару глотков горького пойла, я отстранился, благодарно улыбнувшись. В бедной головушке уже не так звенело, но глаза категорически не открывались, ресницы словно слиплись. С этим надо было что-то делать. Со стоном сжав переносицу, я сильно зажмурился и осторожно проморгался, разгоняя противные черные мушки. - Какого... — прохрипел, ошеломленно уставившись на стену пенящейся воды, воткнутой под странным углом в черное небо, по которому клубились синюшно-чернильные тучи, раздираемые молниями. Это было нечто. Передо мной разворачивалось невероятное представление. Вот мир снова плавно наклонился, и стена воды сменилась чернотой безумного неба. Нервно оглядевшись, я рассмеялся, запоздало сложив воедино всю картину происходящего: оказывается, это не у меня внутри всё вертится, а шторм всё ещё бушует на море, и это не мир сейчас наклонился, а лодка, в которой я очнулся, скатилась с огромной волны и вновь взлетела вверх. - Цой-ите, цой-ите, — меня успокаивающе погладили по руке. Я испуганно шарахнулся в сторону от незамеченного мной незнакомого мужчины и больно ударился боком. Незнакомец осторожно придержал меня, усаживая обратно, и что-то успокаивающе прощелкал на непонятном языке. За его спиной маячил тенью ещё один. Они тревожно всматривались в мое лицо, почти невесомо касались запястья прохладными пальцами, шевелили губами, что-то шепча. Вспышки молний причудливо вычерчивали их темные силуэты, капли дождя брызгами разбивались о замершие плечи, мокрые волосы странными змеями лежали на плечах, глаза по-кошачьи сверкали в темноте. - Спасибо, — опомнившись, прохрипел я, вяло ворочая языком, и снова зашелся болезненным кашлем. — Спасибо, — повторил по-лидански, устало прикрывая глаза. - Не стоит, — отозвался незнакомец и, улыбнувшись, положил руку мне на грудь. Внезапно прижгло горячим, и дышать сразу стало намного легче. — Хорошо? — заглянул мне в глаза, я кивнул, вздохнув полной грудью. - Спасибо, уже лучше, — глухо поблагодарил, сжав ему руку. Мужчина, потрепав меня по плечу, подвинул в сторону какие-то высокие плетеные корзины, накрытые крышками, помог мне улечься на бок и выпрямить ноги. - Вот, лежи тут. Чудо просто, что Кецито уговорил меня выйти нынче ночью в море, так бы ты и утоп... Как же ты так оплошал-то? - Не знаю... Не помню... — пробормотал, зябко дрожа всем телом. Всё болело, словно меня в центрифуге раскрутили, а потом катком прошлись раз этак пять, если не десять. Лодка в очередной раз взлетела на чуть светящийся гребень волны, вода плеснула через борт. По сравнению с ледяным дождем она показалась мне теплой, почти горячей, даже мелькнула мысль, что хорошо бы снова забраться в воду, чтобы согреться. Потому как продрог я не на шутку, ещё немного — и воспаление легких схлопочу. К тому же меня жутко клонило в сон, но я упрямо держался. - Всё-всё, молчи. Всё вспомнишь, как отдохнешь. Живой, а это самое главное! А к рассвету на берег вернемся, твоих поищем, — мужчина похлопал меня по плечу. Кивнув и сказав пару слов своему напарнику, что молча уселся на нос лодки, он достал из закутка под лавочкой сверток. Сверток оказался широченным плащом, и меня укутали в него по самый нос. Плащ был кожаным, мягким и теплым и приятно пах какой-то травой. А самое главное — он был сухим и не пропускал воду, отлично защищая от морских брызг и ливня. Блаженно вздохнув, я, пробормотав слова благодарности, растянулся во весь рост, прижимая руки к бокам, чтобы им не мешать. Лежать на дне их лодочки было не слишком удобно, в спину врезались какие-то веревки, но я и не думал жаловаться, потому как это – однозначно лучше, чем комфортно любоваться подводными красотами. Спать хотелось неимоверно, но я боялся, что снова буду тонуть и проснусь в воде. А потому упрямо лупал глазами, вглядываясь в буйство стихии. Это было фантастическое зрелище. Я думал, что ночью, да ещё и в шторм, должно быть темно, как в брюхе у дракона, но гребешки волн светились голубоватым огнем, от капель дождя по воде расходились фосфоресцирующие фиолетовые круги, какие-то мерцающие белым небольшие шарики медленно летали в метре над водой. Светились желто-зеленым высокие края лодки, а над кормой и носом потрескивали заряды. Молнии, то и дело бьющие с небес, слепили глаза, но я не мог насмотреться. Происходящее казалось продолжением моего сна. Бушующее море, молнии, рассекающие ночное безумие, шквальный ветер, бросающий брызги в лицо… И посреди этой вакханалии, как ни в чём не бывало, двое храбрецов бесстрашно гребут, налегая на весла, словно не замечая беснующегося моря и шквального ветра. Я, пользуясь тем, что они заняты, принялся нагло разглядывать своих спасителей. Мужчины, вернее даже будет сказать, парни, волею судьбы или моей безумной удачи оказавшиеся рядом, были одинаково загорелыми, высокими, худощавыми, даже жилистыми. Из одежды на них были только узкие светлые штаны, обрезанные у колен. Светлые длинные волосы сваляны в какое-то подобие дредов. На загорелой коже предплечья белой краской выведены непонятные геометрические узоры. Сама лодка была длинной, метра четыре, и узкой – я локтями мог упереться в борта. На носу и корме — широкие настилы, по центру — широкая поперечная скамья, под которую меня и положили. Один из парней, тот, что говорил со мной, сидел в центре, названный Кецито — на носу, и грёб спиной вперед. Лодка снова слетела вниз, и мужчины расслабились. - Вот, попей еще, это полезно. Тебе надо, — парень протянул мне фляжку. — Ты счастливый родился, — улыбнулся он. — Ты не успел воды надышаться, внутри воздух остался, ты сверху плавал. Мы тебя увидели, Кецито за тебя подышал, ты и очнулся. - Спасибо, — кивнув, я сделал глоток. Я не мог найти слов, чтобы выразить им свою благодарность. Горло продрала уже знакомая горечь. — У-у-ух... Что за забористая херня, — невольно поморщился под смешки моих спасителей. Пойло и впрямь было убойным, зато в голове наконец-то окончательно прояснилось, мешанина развеялась. Даже кровь, казалось, побежала быстрее и меня бросило в жар. - Пожалуйста, — хохотнув, парень забрал фляжку и, подмигнув мне, хлебнул, крякнул, поморщился и передал другу. — Полезно, согреешься! — пообещал мне. - Уже, — усмехнулся я, укладываясь поудобнее и накрываясь плащом с головой, оставляя снаружи лишь кончик носа. Лежа в тепле посреди утлой лодчонки, я наконец-то осознал, что жив и почти здоров. Как наяву увидел прошлый вечер и мужей, что целовали перед сном. Картинки произошедшего одна за другой мелькали перед глазами. И дурной сон, и пробуждение в море, и безумный страх утонуть, и бешеную надежду на спасение... Подумать только, это было всего лишь пару часов назад! Жгучей волной накатили отчаяние и страх за своих родных, и я едва сдержал скулеж, зажмурившись и свернувшись клубком. Надо, надо верить, что с ними всё хорошо, всё в порядке, что ещё немного, только лишь гроза пройдёт — и я увижу своих родных. Ведь удача на моей стороне. Но всё равно меня нехило колотило. Постаравшись успокоиться, я выполз из-под скамьи и, снова закутавшись в плащ, уселся, оперевшесь спиной о борт. Странное пойло разогрело кровь и я уже не трясся, как лист на ветру. Выжав косу, я перекинул её на грудь и принялся наблюдать за парнями, сосредоточенно гребущими вперед. Вдруг Кецито что-то гортанно воскликнул, указывая рукой куда-то в глубину, бросил весла, оставив их болтаться в петлях, и свечкой сиганул за борт. Другой, белозубо улыбнувшись, осторожно перешагнул через меня и достал корзину. Поставив её на широкую скамью, он замер, напряженно вглядываясь в черные воды. Ветер трепал его волосы, извивающиеся, словно змеи, отчего-то светились узоры на темной коже. Я невольно засмотрелся: он казался каким-то нереальным, волшебным. Заметив ныряльщика, парень резко дернулся вперед всем корпусом, перевалившись через борт. Через мгновение он выпрямился и, уперевшись одной рукой в бортик, вытащил Кецито, крепко держа его другой рукой за длинные волосы. Однако парень против такого обращения со своей шевелюрой ничуть не возражал, словно это проделывалось не в первый раз. И как только его приподняли выше уровня бортика, он выставил немного вперед скрещенные на груди руки и уперся локтями в бортик лодки. Оставшийся на лодке шустро подставил корзину, и Кецито разжал руки. В корзину плюхнулось что-то большое и скользкое, фосфорецирующее в темноте. Тем временем первый вцепился за пояс брюк Кецито и одним рывком перетащил его в лодку, уронив на меня. Я невольно охнул: парень оказался тяжеленным. Смущенно глянув на меня, он уперся руками о борта и осторожно поднялся на колени, стараясь не толкаться. И задорно улыбнулся, подмигнув мне. Я лишь напряженно усмехнулся и покачал головой, чувствуя себя каким-то столетним дедом. Выпрямившись, Кецито на пару мгновений замер напротив друга. Я уж было испугался, что он что-то не так сделал, как вдруг парни безумно заулыбались и, радостно заорав, бросились обниматься, хлопая друг друга по спинам. Наобнимавшись, они, возбужденно переговариваясь, осторожно накрыли крышкой корзину с уловом и поставили её под настил на корме. Я, не очень врубаясь в причины их праздника, старался не шевелиться. У меня так и не включилась пока соображалка, и я решил не париться, тихонько лежать и не отсвечивать. Даст бог, за борт не выкинут, шторм когда-нибудь закончится, и мы куда-нибудь приплывем. - Это цуцерке! Понимаешь? Цуцерке! — радостно просветил меня парень, плюхнувшись на своё место по центру. — Небывалая удача! Да ещё и такой большой! - Здорово, — хрипло пробормотал я, натужно улыбаясь. - Ой, забыл я насовсем! – он подпрыгнул на месте, встряхнул дредами. – Меня Цкуаве звать. Брат – Кецито. Я знаю твой язык, брат — нет. - Приятно познакомиться. Я Ниэл, — приподнявшись, протянул ему руку. Тот удивленно глянул на неё и как-то осторожно пожал. — Что-то не так? — удивился я немного, укутываясь обратно в безразмерный плащ. - Эм... — Цкуаве почесал скулу. — Ну, ты же цувыес... Этот, как его... Господин, вот. А я рыбак лишь. Не положено. - Пф, не положено... Фигня какая. Ты и твой брат – мои спасители, и я вам очень благодарен. Если бы не вы... — я покачал головой, не допетрив, каким макаром они во мне господина признали. — Я ваш должник. - Не должник! Ты — наша удача! — деловито возразил Цкуаве. И восторженно затрещал, размахивая руками: — Мы поймали цуцерке! Первую за ночь! И такую большую! У-у-у! Всю ночь – ни одной и рядом не было, а тут сразу – и попалась! Я рассмеялся, расслабляясь. Мне не верилось до конца, что всё происходящее – не очередной страшный сон, но, кажется, начинал верить, что всё закончится хорошо. Даже в этом сне. - Ну, тогда желаю поймать вам еще с сотню ваших цуцерок! – пожелал от души. - Не-е, нам сотню не надо, — серьезно покачал головой парень. — У нас только три корзины осталось, две уже полные, уцкелей наловили. Не выпускать же. Я лишь хрюкнул: вот кто шуток совершенно не понимает. Кецито, сидевший на корме, вдруг смешно выпучил глаза и замахал руками, указывая куда-то за борт, хватая ртом воздух, как рыба. Цкуаве вскочил на ноги и так же выпучил глаза, вглядываясь в воду. - А-а-а! — заорал он, подталкивая брата в спину. — Ткуецыш цуцерке тукай! Цеку! Цеку!! - Что там? — поинтересовался я, осторожно усаживаясь ближе к борту и кутаясь в плащ. Благодаря заботе братьев я отогрелся и чувствовал себя намного лучше, хоть горло и лёгкие ещё драло огнём. Крепко ухватившись пальцами за высокий бортик лодки, я немного перевесился наружу, пытаясь посмотреть на волнующееся море. Шторм утихал, ливень сменился легким дождиком, волны были не такими высокими, среди чернильных туч проглядывали звезды. А рядом с лодкой светилась вода. Вернее, светилась не сама вода, а кто-то в ней, подплывший к самой поверхности. Кто-то, похожий то ли на осьминогов, то ли на кальмаров — черт их разберет, я в биологии полный профан, главное, что у этих полупрозрачных светящихся существ были щупальца. — Что это такое? — прошептал я, во все глаза глядя на странных созданий. Они не были похожи на тех кальмаров, что давеча ловил Шан, уже тельцем, больше и длиннее. - Цуцерке-е... — простонал Цкуаве, заламывая руки. - А чего не ловите? Вы же за ними приплыли? - Нет... — расстроенно покачал он головой. — Они услышат наше круцти... эм, прыжок, погружение, и уплывут. Они быстро плавают. Когда один — можно подкрасться, быстро нырнуть и – оць! Поймать! А тут их много, они видят со всех сторон. - Да? Жаль... — вздохнул я с сожалением. Как бы мне хотелось, чтобы у братьев получилось наловить этих цуцерок. Вкусные, наверное. Мне, к примеру, суп с осьминогами очень нравился. Братья, не решаясь нырнуть, с горестными лицами смотрели на море, тихонько причитая. Как говорится, видит око, да зуб неймет. Пригладив мокрые волосы, я решил пересесть обратно. Но в этот момент лодка сильно качнулась, и я, неловко повернувшись, больно ударился подмышкой о бортик, одна рука соскользнула в воду. Проворчав нечто нелестное про свою неимоверную ловкость, я прижался грудью к борту и попытался сесть поровней, осторожно пошевелив в воде пальцами немного онемевшей от удара руки. И нервно взвизгнул, когда меня коснулось что-то прохладное. - И-и-и-ить! Мать-мать-мать!!! — завопил я, дергая руку на себя и заваливаясь боком на дно лодки. На меня сверху шлепнулось что-то мокрое и холодное. И снова обвилось вокруг запястья. Я отважно распахнул глаза и нервно рассмеялся: оказалось, одна из тех цуцерок, на которые пускали слюни братья, решила со мной не расставаться. - О-о-о! — восхищенно выдохнули парни. - Корзину давайте сюда... — буркнул я, пытаясь содрать с себя склизкую пакость. Да, в вареном виде это наверняка жуть как вкусно, но даже держать в руках этот шевелящийся клубок было очень неприятно. Бережно сняв с меня осьминожку, Цкуаве отправил её к своей подружке в корзину. Кецито с видом победителя торжественно опустил крышку. Полюбовавшись с минуту на корзину с уловом, братья снова радостно завопили и кинулись обниматься. Разлепившись, они дружненько обернулись, сияя от счастья, и вылупились на меня, сделав умильно-просящие мордочки. - Ниэ-э-эл, а Ниэл, — искренне разулыбался Цкуаве, усевшись на корточки и погладив меня по коленке, — ты такой красивый и ловкий, самый удачливый из рыбаков, самый невероятный счастливчик! - Ну-ну, расскажи-ка давай мне о моих достоинствах, — с усмешкой покачал я головой, поправляя свалившийся с плеча плащ. Очередная адреналиновая встряска от встречи с цуцеркой сменялась усталостью, наваливающейся тяжеленной плитой, и мне безумно хотелось завалиться в какое-нибудь сухое и теплое местечко. - Ниэл, а давай ещё раз ручки свои опусти в воду, а? — умильно задрал брови парень, просительно склонив голову, отчего мокрые дреды встопорщились под странным углом. - Ага, а они мне руку и откусят... — проворчал я, скрывая улыбку. - Нет, ты что! Не бойся! — усиленно замахал Цкуаве руками. — У них рот маленький очень, вот такой! — он показал на пальцах. — Это совсем-совсем не опасно! Они мелких рачков едят. И всё. - Ладно, — я лишь усмехнулся, понимая, что они не отстанут. Да и как не помочь своим спасителям, тем более, мне это совершенно ничего не будет стоить. Неуклюже придвинувшись в борту, снова опустил руку в воду. Она оказалась теплой, как парное молоко, а эти смешные цуцерки, тут же обвившие кисть, были прохладными. Стараясь резко не дергать, я вытащил руку. Одна осьминожка не удержалась и плюхнулась обратно, но парочка перекочевала в корзину. - Хватит? — вопросительно глянул на них. Братья душераздирающе вздохнули, преданно пожирая меня глазами, и сложили руки на груди в молитвенном жесте. — Эх вы, ещё одни любители селедок на мою голову. Неужели настолько вкусные? — насмешливо поинтересовался, снова опуская руку в море. - Они очень-очень-очень вкусные! — усиленно закивал головой Цкуаве, оперативно подставляя корзинку под следующую партию цуцерок. - Ну, так ловили бы в другое время, зачем ночью-то полезли, да ещё и в шторм? Нет, я счастлив, что вы этой ночью решили порыбачить, но всё же интересно. - Они далеко под водой... нет, правильно — глубоко. Да, глубоко живут. И всплывают только когда шторм. А ночью их хорошо видно в тёмной воде. - Так что же не ловите сетью? Это же просто! Сразу много попалось бы! - Нет-нет! – испуганно замахал он руками. – Это плохо! И недостойно! Гадко-гадко! - Почему? – удивился я. - Сети их режут! И они умирают. И море не поет! И не светится жизнь! - Оу. Ясно! – я воспитанно покивал головой. Про поющее море я не понял, но в их заморочки лезть не собирался. Гадко так гадко. – Получается, их надо только руками ловить? - Да! – Цкуаве усиленно закивал. – Это доблесть и ловкость, удача и слава! - И вы не боитесь утонуть? - Утонуть? — удивленно посмотрел на меня парень. — А-а, понял. Нет, мы же кцуареси, мы живём морем. Мы дышим под водой. - Но всё равно... Ночью в море? Это же опасно... - Нет, не опасно. Наши лодки... Э-э... – Цкуаве задумчиво почесал висок. – Лодкам нашептали, чтобы они не переворачивались. Они всегда на плаву, даже в сильный шторм. А чтобы лодка не разбилась ночью о скалы, уходим далеко в море. - Ясно всё, спасибо, разъяснил, — кивнул я. — Этого достаточно? — спросил, отряхивая руку над наполненной третьей корзиной. - Цек! Да! – радостно закивал Кецито и облизнулся, заглянув в корзину. - Они не подавятся в тесноте? - Нет, — мотнул головой Цкуаве. — Мы их накроем и опустим в воду. И поплывём домой. На рассвете, как и хотели, вернемся. Твоих позовем. - Хорошо... Спасибо... — устало выдохнул я, растянувшись на дне лодчонки и прикрывая глаза. Спать хотелось неимоверно. - Ты отдыхай. Ты хороший. Ты удача, — улыбнулся Цкуаве, поправляя мне плащ. - Да уж, повезло так повезло, — фыркнул я, усаживаясь обратно. — А вы не замерзнете? - А? — обернулся Цкуаве, — Нет, не переживай. Нам тепло. Плащ — это крыша, когда далеко плывем. - Ясно... Спасибо... — поблагодарил я еще раз. Хотя разве можно словами передать всю глубину моей благодарности? Если бы не они, всплыл бы я где-нибудь, синенький и пухленький. Или не всплыл бы. Бе-е... Опасаясь, что отрублюсь, если приму более-менее удобную позу, я неуклюже прислонился к борту, намереваясь бодрствовать до самого берега. Братья, закончив с делами, расселись по своим местам. - Как же ты умудрился за борт свалиться? — шутливо подтолкнул меня Цкуаве, мерно работая веслами. — Да ещё и в таком виде, м? - Не знаю... — хмуро пробормотал, глядя на практически успокоившееся море. Горизонт светлел, тонкой ниткой чернел берег. — Я спал, а потом вдруг проснулся посреди моря... - И ничего не заметил? – удивился он. Я лишь покачал головой. Эх, знал бы он, как удивился я, когда проснулся... - Нет, говорю же, спал, — отвернулся от них, уткнувшись лбом в согнутые колени. Я отчаянно не хотел ни о чем думать, гоня от себя мрачные мысли. Но перед глазами всё равно вставали картинки из моего сна-дурмана, на которые я сперва не обратил внимания: необычно бледные мужья, спящие вповалку в нашей каюте, странные тени под их глазами, темный коридор яхты, резко очерченный светом контур распахнутой двери, ведущей на палубу. Большого ума не надо, чтобы понять: меня кто-то звал, и я, как телок неразумный, послушно повелся. И сижу теперь один-одинешенек посреди моря в рыбацкой лодчонке, в одних мокрых труселях, без документов и прочего. Из ценного имущества — только серьга-блокиратор в ухе да Искра в пупке, но это богатство другие не видят. Что делать и куда бежать — даже не представлял. А ещё я безумно боялся, что с моими родными и любимыми что-то плохое случилось, неспроста же они мне такими белыми привиделись. А усугубляло все тот факт, что я их не чувствовал, совершенно, словно отрезало. - Ты куда плыл? — вдруг спросил Цкуаве, сверкая в ночи любопытными глазами. - На Жеарси... — пробормотал, выныривая из мрачных раздумий. - О, на огненный остров дракона? - Огненный остров? — я удивленно на него посмотрел, оживляясь. — А почему огненный? Ш... Муж сказал, что острова давно остыли. - Муж? — зацепился за слово парень и процокал что-то брату. - О-о-о-о... — благоговейно выдохнул тот. - Так ты муж дракона? - Эм... — я нервно глянул на них, они лишь влюбленно-восторженно на меня пялились. — Ну да, муж, – осторожно кивнул. - Ох, муж! Подумай только, Кецито! Мы помогли мужу дракона! Это же... Это же... У-у-у-уй! — он довольно зажмурился. — А ты нас познакомишь? Ну, пожалуйста-пожалуйста! Всегда мечтал встретить дракона! Они же такие! Такие! Красивые! И большие! И сильные! И-и-и, Люкца мне не поверит! - Познакомлю обязательно! — пообещал я. — Думаю, он сам прилетит, как только к берегу пристанем. - Спасибо-спасибо-спасибо!!! — закивал головой Цкуаве, как болванчик, я лишь усмехнулся, глядя на его искренний восторг. Как бы мне тоже хотелось, чтобы исполнилось так, как я им обещал. - А... Вы сможете со своими сейчас связаться? — решил я спросить. — Ну, сказать, что вы меня поймали. Глядишь, мои... Мой муж нас встречать будет. - Увы, — Цкуаве развел руками. — На воде не получится поиск и связь. Не работает. - Охо... А он же тоже плывет! Как же быть? - Не страшно, он когда-нибудь приплывет. И тогда услышит наши новости. - М-да, — расстроенно понурился я. - Ты обещал нас познакомить! Да? - Я помню, обязательно познакомлю! — улыбнулся я их непосредственности. Как дети, ей-богу. Парни что-то возбужденно-восхищенно загалдели, перебивая друг друга. Но поскольку они галдели на своем языке, я ни черта не понял. Мне была непонятна их не слишком адекватная реакция на мои слова. Но потом меня озарило, что с обычными смертными, людьми ли, оборотнями ли, я и не общался. Мужья-то у меня — как на подбор, один другого краше: райцес, дракон и лиданский аристократ, родственники новоприобретенные — тоже чудо как хороши: и богаты, и знамениты. И я, дурень такой, подобное положение дел считал нормой. А ведь наверняка многие местные дракона в глаза не видели, а райцеса считают за легенду. Так что неудивительно, что они на меня уставились, как на чудо света. Парни внезапно умолкли, уставившись куда-то в темноту бесконечного моря. - Так что там с островами? И чего замерли? — потормошил я Цкуаве, сидевшего неподвижно и бессмысленно глядящего пустыми глазами. — Эй? Что с вами? Резкой иглой висок прошила ослепительная боль, выбивая слезы из глаз. Охнув и вцепившись в волосы, я скрючился на дне лодки, путаясь ногами в веревках, к которым крепились корзины с уловом. Вдруг раздался глухой удар и лодка покачнулась. - Что за... — простонал и, вцепившись рукой в бортик, попытался подняться на колени, чтобы оглядеться. Лодка братьев со скрипом обтерлась о темный борт. Я обрадованно вскрикнул, пожирая глазами знакомый корпус яхты. Заметив опущенную лестницу позади яхты, я, недолго думая, рухнул в воду и поплыл к ней. Даже не заметил, как взлетел на борт, позабыв обо всем, подгоняемый лишь одной мыслью — скоро увижусь с родными, скоро обниму, скоро расцелую и всё будет хорошо, всё будет как прежде. И только на палубе, оглянувшись, увидел, что яхта — не наша. Шире и мощнее корпус, нет мачт на палубе, другой штурвал. Нехорошее предчувствие заставило отступить ближе к ограждению, выискивая пути отступления. Надо бы валить, покудова хозяева не проснулись. Вряд ли они обрадуются голозадому гостю. Или же, не приведи Матушка, слишком обрадуются на мое несчастье. - Ну, наконец-то! Явился! Я уже почти уверился, что всю ночь буду за ним гоняться. Разве ты, глупый птенец, не мог оставаться на одном месте? — пробурчал в темноте кто-то незнакомый по-лидански. На палубу, наперерез мне, вальяжно вышел невысокий лохматый крепыш, небрежно поигрывая увесистым ломиком. Я раздосадованно поморщился: до лестницы всего пара шагов оставалась. Тот же продолжал ворчать, обращаясь к кому-то: — Можно подумать, мне больше делать нечего, как твоего, Нилауш, беглеца ночью ловить! Всё у тебя наперекосяк выходит, даже сегодня облажался! — хохотнул он. — Я даже почти удивлен, что сегодня у тебя получилось. - Замолчи, — раздался раздраженный голос за моей спиной, я, чуть не подпрыгнув, резко повернулся. Темные волосы, бледное лицо, черная одежда. Холодный цепкий взгляд прошёлся сканером по мне, я невольно поежился. Сообразив, о чем ругался крепыш, у меня похолодело в груди. Я «глупый птенец»? «Беглец Нилауша»? «Сегодня получилось»? Что это значит? Кто такой этот Нилауш? Зачем я ему? Неужели он — тот маг, который... Это он всё задумал? Как давно он за мной охотится? - Кто вы? — разлепил я непослушные губы. — Что вам от меня надо? - Замолчи, — оборвал он меня. — В каюту, живо, — мотнул головой, взглядом приказав мне пройти. - И не подумаю! — упрямо возразил, затолкав страх подальше. — Дайте пройти. Вы не имеете никакого права меня задерживать. - Глупый болтливый птенец, — недобро усмехнулся незнакомец, чуть склонил голову и посмотрел мне в глаза. — Спать! И я послушно отрубился, падая на палубу. Очнулся я на кровати. Голова раскалывалась, перед глазами плыло, в горле першило, руки-ноги ломило. В общем, был свеж, как маринованный прошлогодний огурчик. Убедившись, что никого из посторонних рядом нет, я осторожно уселся, оглядываясь. Темная каморка два на полтора, низкий потолок, маленькое круглое окошко-иллюминатор, такая же круглая дверь-люк с вентилем посередине, из мебели — только кровать, тумбочка, стол и стул. Негусто, в общем. Пошатнувшись, я встал, подошел к двери, подергал за вентиль, попытался покрутить его, но тщетно, он не сдвинулся ни на сантиметр. Касаясь пальцами стены, обошел по периметру свою камеру, по-детски надеясь найти какую-нибудь секретную кнопку, что открывает секретный лаз. Поковырял круглую раму окошка. Вяло упал обратно на койку. Перевернувшись на спину, тщательно себя ощупал, опасаясь, что, пока я был без сознания, моим положением кто-нибудь воспользовался. В общем, итоги краткой ревизии были не самыми утешительными. Меня не попользовали в свое удовольствие. Все моё имущество, а конкретно — труселя, серьга и Искра, — на месте. И это хорошо. Но на этом хорошее заканчивалось. Во-первых, меня заперли. Во-вторых — мы всё ещё в море. В-третьих — я без понятия, который день на дворе. В-четвертых, что с парнями-рыбаками, вытащившими меня из воды — неизвестно, но я сильно надеялся, что они не пострадали. В-пятых, также неизвестно, где мои мужья и что с ними. В-шестых, непонятно, как скажется мой ночной заплыв на здоровье. Очень хотелось мне надеяться, что я ничего экзотического не подхватил и воспаление легких мне не грозит, ну а многочисленные синяки и ссадины — тьфу, пустяк, Рилу на одно касание, добраться бы только до него. Ну и в-седьмых... Кто бы сказал мне, в какую жопу я умудрился вляпаться на этот раз. Было ещё и восьмое, и девятое, но эти пункты были совсем уж мрачными, и я решил не паниковать раньше времени. Самое гадкое, что перстень с маячком остался на яхте. Снял, когда умывался. Кто же знал, что такая напасть приключится. Никто не озаботился одеждой для меня, и мне, чтобы не сверкать голыми телесами, пришлось завернуться в сероватую простынь, как в тогу. Напившись из кувшина, что стоял на тумбочке, я ещё раз облазил каюту, изучил все углы, подергал дверь, окно, выпотрошил тумбочку и прощупал матрац с тощей подушкой. Убедившись, что никаких зацепок как не было, так и нет, спасать меня никто не спешит, выбраться из заключения тоже невозможно, я уселся обратно на узкую койку. Мозги упрямо отказывались напрягаться, словно вместо них — кисель какой-то. Но, посидев некоторое время, тупо уставившись в стену, я встрепенулся, вспомнив про свои крылья: было бы здорово разрушить перегородки и дверь, как стены в поместье Наивер, и выбраться отсюда. Но все мои попытки снять серьгу ни к чему не привели, тонкое колечко сидело намертво, ни петельки, ничего похожего не было. Повздыхав о невозможном, я отступился. Хотя, наверное, это и к лучшему, а то неизвестно, что случилось с ними. Вдруг только зря бы их изломал. Затем меня озарило, что я совершенно позабыл про свой бережок. Радостно покряхтывая, я доскребся до двери, уперся в неё спиной. Передохнув пару минут, я зажмурился, представляя цель. Как назло, перед глазами плыло, но я надеялся, что всё получится. Выдохнув, я сделал три шага. И долбанулся лбом о стену. Зашипев от боли, я развернулся, потирая ушиб, и, постаравшись сосредоточиться, сделал ещё одну попытку. Такую же неудачную. После пятой шишки на лбу я решил устроить перерыв. Потому как в голове царил теперь звенящий кисель. Но сдаваться я не собирался. Улегшись обратно на койку и вытянув ноги, я постарался очистить голову и расслабиться. Луакцоль уверял меня, что для погружения в транс, дабы раскрыться и прочувствовать связь с миром, этого достаточно. Но, увы, как я не рыпался, ничего не получалось. Только шум и звон. Обессиленно побившись затылком о подушку, я закусил губу, сдерживая стон. Все мои попытки ни к чему не привели. Я сперва списал всё на усталость и полученные травмы, а потом вспомнил, как именно оказался в воде. С чего всё началось-то. По всему выходило, что кому-то каким-то образом получилось выманить меня из спальни... Ведь я до сих пор лунатизмом не страдал, а тут получается — сам встал, сам, не просыпаясь, вышел на палубу, сам за борт сиганул, спеша на зов. Задурманили мне голову, сволочи. До сих пор сосредоточиться не получалось. Было ли это последствием вчерашнего воздействия, или же мне по-новой прополоскали мозги — я не знал. Как я не знал наверняка, кто в этом виновен. Хозяева этого судна? Скорее всего... Вообще это было странно: меня выманили на палубу нашей яхты, но никто не озаботился тем, чтобы не дать мне свалиться за борт. Ясен перец, что этот Нилауш с дружком действовали на расстоянии, иначе бы Шан заметил. Может, им гроза помешала быстро приблизиться и забрать меня с яхты? Или же та гроза — их рук дело? А может, они думали, что я на палубе их подожду и хлеб-соль предложу? Бред полный... Ведь по-любому выходит, что без своевременной помощи Цкуаве и его брата был бы я сейчас покойничком и рыбок кормил. Или же Нилауш на это и рассчитывал? Ну, что кто-нибудь посторонний будет крутиться рядом и спасет меня? А он лишь подберет у них незадачливого пловца? Если так, то сколько рыбаков загорелись желанием в шторм выйти на море? Каким образом он узнал, что меня нашли? Как нашёл нас посреди шторма? Как бы то ни было, я был более чем уверен, что братья-рыбаки, вытащившие меня из воды, с мудаками-похитителями никак не связаны. Ведь они вели себя очень естественно и искренне, радовались предстоящему знакомству с драконом. И если бы удача не отвернулась от меня, мы бы благополучно разминулись. А зачем я Нилаушу вообще понадобился? Хотя... Что значит «зачем»? Известное дело, зачем... Плевать... Главное, что мужья мои живы, иначе и быть не может. Ни за что не поверю, что их можно так просто убить. И уж тем более не поверю, что они оставят всё, как есть и не кинутся меня искать. И я жив-здоров, а там разберёмся. Нилауш с компанией не могут плыть вечно, и связь с мужьями возобновится, стоит мне ступить на землю. Льиор прибудет сразу же, он в таком деле не промахивается, уже проверено, хоть и на небольших расстояниях. Да, рано или поздно меня найдут. Лучше, конечно, рано. Немного успокоившись, я решил ещё раз пройтись с осмотром помещения. Мало ли что я мог в первый раз пропустить. Туман в голове немного развеялся, и я надеялся, что после внимательного осмотра найду зацепку. Увы, ничего нового не нашлось. Дверь — капитальная, заперта надежно, в стенах — ни щелочки, круглое окно-иллюминатор вообще намертво вделано в корпус. Да и крохотное оно, мне не протиснуться. Мне ничего не оставалось, как дожидаться хозяев. И постараться их разговорить в надежде узнать планы касательно меня. Ну и вдруг проболтаются про моих мужей? Время тянулось, как резиновое. Целую вечность солнце поднималось к зениту. Я весь извелся и извертелся, надумывая себе страхов и раз за разом убеждая себя, что всё — фигня и мне всё по плечу. Хуже всего было то, что в каюте, и так крохотной и душной, к обеду стало жарко, как в сауне, даже внешняя стена нагрелась. Солнышко жарило прямехонько в окошко и радости мне не прибавляло. Зверски хотелось пить, но заветной воды в кувшине было всего на два глотка, и я их давно выдул. К тому же после пребывания в соленой морской воде кожа чесалась и зудела. В довершение всего живот вспомнил, что его давно не кормили, и принялся выводить жалостные рулады. Но, как назло, про меня словно забыли. Я, как последний идиот, тарабанил в дверь и орал, требуя выпустить, но только пятку отбил. Никто даже не откликнулся. Через полчаса мучений у меня нарисовалась ещё одна проблема — мне захотелось в сортир. Но, блин, ни горшка специального, ни чего другого похожего в каюте не было. Не ссать же в кувшин, из которого воду пил. А вдруг мне в нём снова воду принесут? Ну а по углам метить, как кот - уж извольте, я ещё не так отчаялся. Ещё через полчаса я дошёл до точки и уже был готов пойти на преступление, как за дверью раздались шаги, и она распахнулась. Медно-рыжий взъерошенный мужик самой пиратской наружности, радуясь непонятно чему и насвистывая под нос корявый мотивчик, локтем придерживая дверь, поставил на тумбочку поднос с тарелкой, кружкой и ломтем хлеба. - Куцтеави... Э-э... — он почесал лоб и махнул рукой. — Пошли! - Куда? — напрягся я. Мужик снова почесал тыковку, пожевав губы, и опять махнул рукой. - Пошли. Тебе нужно. - Эм... — я нерешительно помялся. Выяснять, куда именно мне нужно — гиблое дело, у этого мужика с лиданским ещё хуже, чем у меня. Но нужда давила на клапан, и я решил довериться рыжему. — Ну хорошо. Веди. Мои молитвы были услышаны, и он привел меня именно туда, куда мне так хотелось. Нужное помещение оказалось в конце коридора. Не передать, какой камень у меня с души свалился. Просто пятитонный. Я даже успел ополоснуться по пояс под раковиной, пока мой охранник ждал под дверью. - Тэекцо! Иди! — стукнул он в дверь. - Иду! — закутавшись обратно в простынку, я поспешил на выход. Мужчина, жестко вцепившись в плечо и пресекая попытки вертеть головой, без лишних разговоров провел меня обратно в каюту, подтолкнул внутрь, вышел и запер за собой дверь. Расстроенно вздохнув, что не удалось улизнуть от охранника, я уселся на кровать. После туалета и незамысловатого душа мне значительно похорошело, даже духота в каюте стала восприниматься намного легче. Воодушевившись, я слопал нехитрый обед. Каша, хлеб и вода — вот и всё, что мне выделили щедрые хозяева. Но каша была вкусной, а хлеб — свежим. Так что я от всей души поблагодарил их. Могли бы, в общем-то, так не напрягаться, их никто не заставлял. Время шло, солнце закатилось за середину, а ничего не менялось. Про меня как забыли. За окном — всё та же вода, мерно покачивался пол под ногами, на небе ниткой вытянулись редкие облака, вокруг было тихо и спокойно, не слышно ничьих голосов или шагов, даже птицы не летали. Я весь извелся, сидя взаперти. Спать не хотелось, несмотря на бестолковую ночь. Я не раз и не два пытался "шагнуть" - безрезультатно. И сейчас от тоски был готов уже взвыть. Все мысли передумал по сто раз и теперь рассеянно ходил из угла в угол, кусая кулаки. Вдруг резко распахнулась дверь, и в каюту стремительно вошел господин Нилауш собственной персоной. Наконец-то я смог нормально его рассмотреть, при свете дня. Он был высоким и худым, но не тощим, а изящным, словно сказочные эльфы. Темные волосы, обрезанные под каре, перехвачены тонким черным обручем, одежда, чем-то похожая на униформу, серого цвета с темно-серыми и черными вставками, аккуратно упакована и застегнута на все пуговички. Смерив меня ледяным взглядом, мужчина бросил взгляд по сторонам, дернул щекой, негромко окрикнул кого-то и ушел. Уже знакомый мне рыжий пират молча схватил меня за руку и подтолкнул к выходу. - Тэекцо! - Иду-иду! — я послушно поспешил на выход. Мужчина глухо топал позади меня, подталкивая в спину. Я, стараясь не оборачиваться и не отвлекаться, шел и вертел головой, запоминая обстановку. Да, сейчас было понятно, насколько сильно я ошибся ночью, приняв здоровенный корабль за нашу яхту. В трюме у него располагалось несколько помещений, соединенных длинным коридором, а на палубе — жилые каюты. В одну из таких меня и привели. Рыжий затолкнул меня в одну из кают и закрыл за собой дверь. Я, поправив простынь, осмотрелся. Каюта была большой и светлой, прохладный ветер врывался в приоткрытое окно. А на диване, расставив ноги и лениво откинувшись на спинку, по-хозяйски развалился Нилауш. Я внезапно успокоился. К чему психовать и истерить? Это ничего не изменит. Всё уже случилось. Развернувшись к нему лицом, я поплотнее запахнул полы самодельной тоги с таким видом, словно поправлял царские одеяния, и чуть склонил голову вбок, показывая, что приготовился слушать. Мужчина раздраженно дернул бровью. - Ну, что же, Даниил Стрельцов... — он сжал губы. — Не скажу, что наша встреча доставила мне массу удовольствия. Но я рад, что эта глупая суета вокруг тебя наконец-то прекратится. Я, не зная, что ему ответить, просто молчал. - Молчишь? Ну-ну. - Я не знаю, о чем с вами разговаривать, — ровно ответил. — Я даже не знаю, как вас зовут. - М-да? Ну, если тебе будет легче, то меня зовут Нилауш. - А вашего друга? — решил я поинтересоваться. - Друга? - Да, я видел его ночью. - А, этот... — он презрительно поморщился и махнул рукой. — Уже неважно. - Почему? — удивился я. - А зачем тебе знакомство с покойниками? — он надменно выгнул бровь. - Оу... — я стушевался. — Но почему? - Почему? — Нилауш едко усмехнулся. — А ведь все из-за тебя! — я недоуменно посмотрел на него. — Да-да, из-за тебя. Если бы ты, гаденыш, не улизнул от меня на Пустоши, мне бы не пришлось сворачивать весьма и весьма прибыльное дело и избавляться от лишних глаз. Подумать только, из-за одной минутной задержки, — он покачал головой и раздраженно фыркнул. — А всё эта драная девка! - Какая? — нахмурился я, перебирая всех знакомых мне здешних дам. - Такая! — рыкнул мужчина, смачно хрустнув переплетенными пальцами. — Уж думал, всё, занял дурную лису надолго, так нет же, ей приспичило на новенького посмотреть! - Вы вообще о чем? — я осторожно спросил, не понимая, в какие дебри его понесло и о каких лисах он тут треплется. - Ай, не обращай внимания! Глупости всё, — он откинулся на спинку дивана и приглашающе махнул рукой. — Ах да, присаживайся. - Спасибо, — я уселся в единственное кресло. - Да пожалуйста. Вижу, ты с пользой провел тут два месяца, — он оценивающе оглядел меня с ног до головы. — Похорошел, обрёл лоск и шарм. Да, замужество пошло тебе на пользу. Изумительно выглядишь. Вот что взаимная любовь творит. - Вашими стараниями, — я вежливо кивнул. Мужчина рассмеялся, запрокинув голову. - Ну-ну... — он покачал головой и вдруг спросил: — Не боишься меня? — я вопросительно задрал брови, мол, а чего бояться. Нилауш усмехнулся. — Напрасно. Я зол на тебя, мелкий проныра. Из-за твоей глупости мне пришлось унижаться перед заказчиком, чтобы он согласился на замену. Хорошо хоть, был вариант. А то бы... - Уверен, вы бы выкрутились. Такие, как вы, не тонут. - Прав, конечно же прав, — он покрутил в воздухе рукой. — Выкрутился. И даже благодарен тебе, о, юный хранитель! — издевательски пропел. - За что? — удивился я. - А хотя бы за то, что давненько я так не развлекался. Уже и забыл, каково это — охотиться на разумных. За столько-то лет всё было отлажено до мелочей, прописан каждый шаг исполнителей, только и оставалось, что проследить исполнение моих распоряжений. Скукота... - Так если это такая скука, неужели не могли придумать себе занятие поинтереснее? — как можно небрежнее поинтересовался я, пользуясь его расположением. А что? Заболтаю его, а времечко-то идет. Глядишь, там и мои мужья подоспеют, наваляют болтливому мужичку по тыковке. - Нет, ты что! Разве можно было такое бросать! — воодушевленно воскликнул он — Пф, это же как... Как конфетку у ребенка отобрать, так, кажется, говорят на Земле. Всего делов-то — вовремя забрать младенца. И всё. Да ты, вредитель этакий, мне все планы порушил. Уж слишком удачливым оказался. Защитников себе нашел. С мерзким Луакцолем пересекся. А этот умник, чтоб его демоны драли, сообразил, что к чему, принял меры, перекрыл мне все лазейки. Впрочем, я не в накладе, — он довольно разулыбался. — Ведь у меня есть ты! - Эм... Но... Если вы думаете, что сможете от меня что-то получить... Ну, на ложе... То, боюсь вас разочаровать, от меня в этом смысле толку практически никакого. - Ай, да знаю я, — он махнул рукой. — У меня свой милашка есть, так что не волнуйся раньше времени. Ты для другого сгодишься. Кстати, есть хочешь? Выпить не предлагаю. Сам не пью и не угощаю. Есть я точно не хотел, его откровения весь аппетит перешибли. - Нет, спасибо... Если можно, воды. - Кувшин там, — мужчина показал глазами. — Мне соку принесешь. - Хорошо... Налив себе воды и соку для хозяина, я вернулся на место, протянув прозрачный высокий стакан Нилаушу. - Спасибо... - Не за что, — сделал глоток. — А как же вы узнавали, когда и где родится Хранитель? Ведь их сила не сразу раскрывается. - Да всё просто... Шетикав, чтобы его крицти не сильно кусали, был Видящим. - Шетикав... Это тот, которого я... - Да, ты его видел, болтуна этакого. Гонору — с океан, а дел — на кончик иглы. Только и толку было его держать, что он как раз таки знал, кто и где родится. Ну а поскольку благодаря тебе мне тут поживиться больше нечем, я покидаю этот мир. - Ясно... И когда же это произойдет? — спросил я, надеясь, что до того времени помощь придет. - Да уже скоро, — отсалютовал мне бокалом. — Думаю, через час будем на месте. - Как через час?! — вырвалось у меня. Ведь, когда шли по палубе, я обратил внимание, что мы до сих пор в открытом море и на горизонте - ни клочка суши. - А так, — Нилауш пожал плечами. — Чего тянуть? — я не смог скрыть досады, и он рассмеялся. — А-а-а, мальчик ждёт своих мужей? Не жди, не придут. - Они... — я насилу сглотнул. — Они живы? - Живы. Эх, силен твой дракон, ух, силен! — восторженно воскликнул он. — Просто чудо, как хорош! До последнего не мог к тебе, пакостник, подобраться. На мое счастье, не иначе, тот шторм приключился. Всю внешнюю защиту на вашем кораблике вмиг смело! - маг щелкнул пальцами. - Не устоял против моих сонных мороков, заснул, как и другие твои красавцы-мужья. Так что мне только и оставалось, что позаботиться о тебе, нагнать рыбаков в море да сигналки на их лодчонки поставить, чтобы знать, у кого тебя забирать. - С ними все в порядке? - Рыбаками? Конечно, — он пожал плечами. — Они мне не нужны были больше, я их отпустил. Тем более, они ничего не вспомнят. Впрочем, как и ты, — зловеще закончил. Я невольно поежился. - Эм... Вы потому со мной и откровенничаете, да? - Ага, — он легкомысленно кивнул. — Скучно мне... С капитаном этого корабля разговаривать не о чем, он туп, как шашор, да и мастью такой же. А с тобой — веселее. Ты так отчаянно меня не боишься, так надеешься на чудо, — хохотнул маг. — Забавный ты. Поверь, мужья твои не придут. Они не найдут тебя, не смогут. Не успеют. - Что со мной будет? — глухо спросил. - А что с тобой будет? Мне ты не нужен. Но и отпустить тебя не могу. И не хочу. Всё же ты обидел меня. Убегал зачем-то. Так что ты вернешься пока обратно, на Землю. Надо же тебе избавиться от этой дурацкой Вессы. За пару недель от твоего пребывания здесь не останется и следа. И тогда я отправлю тебя к одному моему знакомому. Он давно мечтал о Хранителе. Правда, у него скверный характер, и я прежде ему отказывал. Увы, обращение к Хаосу никому на пользу не идёт. Он продолжал заливаться, а мне поплохело. Я не хотел возвращаться на Землю, категорически, абсолютно, ни за что на свете. Мой дом был тут, рядом с мужьями... Вспомнив, что дверь за мной не запирали, я вскочил и бросился прочь. Уж пусть лучше я утону, чем покину Вессу. Не добежал. Ноги просто отказали, как их выключили, и я рухнул вниз, основательно приложившись головой об пол. - Эх, ты, — пожурил меня маг, поцокав языком и пригрозив пальцем. — Непослушный какой. Опять побежал, — он покачал головой. — Ну, не хочешь поговорить, как хочешь. - Отпустите... Прошу... — пробормотал, чуя, как с каждым новым вздохом немеет тело. - Не-а. Прощай... — он хлопнул в ладоши и встал, уходя из поля моего зрения. Отчаянный ужас затопил с головой. Я не хотел уходить. Только не так. Не сейчас! Но моего мнения никто не спрашивал, и тяжеленная ледяная плита наваливалась, выдавливая воздух из легких, вымораживая кровь. Что-то огненное зашевелилось в животе, царапая внутренности, ослепительная боль прошила насквозь. Не в силах вынести больше, я погружался в спасительную тьму. «Не хочу...» - мелькнула последняя мысль. «Терпи», - шепнул кто-то в ответ.