Круги на воде. Часть 3: "Всегда"

      Кабинет Дамблдора почти не изменился: на тонконогих столиках всё так же жужжали и попыхивали серебряные приборы, в стеклянном ящике поблескивал меч Гриффиндора, и Распределяющая шляпа лежала на своем неизменном месте — на полке за письменным столом. Разве что насест Фоукса исчез, как и сам феникс. Да книг на книжных полках заметно поубавилось.       Она не была здесь уже несколько недель, с тех самых пор как Аберфорд забрал последние личные вещи своего брата. Вскоре здесь появится новый директор, и нужно было убедиться, что всё готово к его прибытию.       Взгляд невольно пробежал по бесчисленному количеству портретов директоров и директрис Хогвартса, украшавших древние стены, и остановился на одном конкретном в толстой золоченой раме. На короткий миг вспыхнула надежда увидеть знакомый взгляд голубых глаз за стеклами очков-половинок. Но изображенный на портрете волшебник по-прежнему мирно спал. Никто не мог этого объяснить. Но все понимали — Дамблдор был загадкой при жизни, и оставался таковым после смерти. Смерть… Нет, убийство.       Грозовое небо мрачно клубилось тяжелыми тучами, грозящими вот-вот обрушиться на землю проливным дождем. Где-то за холмом догорала хижина Хагрида — зарево от пожара всё еще окрашивало краешек неба в алый цвет. Цвет крови. Как кровь волшебника, лежащего у подножия Астрономической башни. Вокруг собрались ученики и преподаватели, в ночных халатах и пижамах, нервно оглядывающиеся по сторонам в поисках вторгшихся в школу Пожирателей смерти, которых, впрочем, в Хогвартсе уже не было. И постепенно взгляды устремлялись к распростертому на траве телу.       Минерва сбежала с крыльца школы одной из последних — нужно было убедиться, что школе и ее ученикам больше ничто не угрожает. В груди что-то неприятно кольнуло, заставляя ее на мгновение остановиться. Словно повинуясь какому-то неясному чувству, она подняла голову — в небе над замком на фоне грозовых туч клубилась Черная метка — знак того, что сегодня кого-то убили.       Чувствуя, как сердце в груди сковывает холодный липкий страх, она поспешила туда, где уже собрались все обитатели Хогвартса. Ноги вдруг сделались ватными, но она упорно продолжала пробираться сквозь шепчущуюся толпу, пока не увидела Поттера, склонившегося над телом Дамблдора. Где-то рядом подвывал, словно раненый зверь, Хагрид, молча плакала мадам Помфри, прижимая к себе испуганную первокурсницу с Пуффендуя. Будучи не в силах пошевелиться, Минерва лишь смотрела на величайшего волшебника, ее друга, лежащего на земле, изломанного, с раскинутыми в стороны руками.       Его глаза были закрыты, и, если бы не странные углы, под которыми лежали руки и ноги, могло показаться, что он просто спит. Сидящий рядом на земле Поттер дрожащей рукой поправил съехавшие с крючковатого носа очки-половинки, стер вытекшую изо рта струйку крови.       Всё происходящее казалось сном, ужасным кошмаром, от которого хотелось как можно скорее проснуться.       — Как же так… — прошептал кто-то из учеников стоящих позади. — Что ж теперь делать?       Растерянное перешептывание студентов, испуганные лица преподавателей заставили оцепенение отступить, возвращая Минерве способность мыслить. Нужно что-то делать. Нельзя просто стоять.       Рука сама потянулась к спрятанной в рукаве волшебной палочке. На ее конце, устремленном в плачущее небо, зажегся сиротливый огонек. И с каждой секундой эта крошечная искорка наполнялась светом, пока тонкий луч солнечного света не прошил грозовые тучи, а вместе с ними и Черную метку. Вскоре к ней присоединились и другие, один за одним обитатели Хогвартса поднимали вверх свои палочки, и небо светлело, пока парящий черный знак смерти не растворился окончательно в лучах живительного света.       Перед собой Минерва заметила знакомую рыжеволосую голову. Джинни Уизли стояла рядом с Дином Томасом и Симусом Финниганом, словно завороженная наблюдая за поникшей фигурой Гарри Поттера, не желающего оставлять своего учителя.       — Мисс Уизли, — Минерва осторожно положила руку на плечо девушки, чувствуя, как та вздрогнула от ее прикосновения, — уведите, пожалуйста, Поттера в больничное крыло.       Джинни молча кивнула. Но Гарри не хотел уходить. Казалось, он все еще не может поверить, что Дамблдора больше нет. Никто не мог поверить.       — Гарри, пойдем…       Ей все же удалось поднять его с земли, и они вместе побрели сквозь молча расступающуюся толпу. Когда они поравнялись с тем местом, где всё еще стояла Минерва, Поттер на мгновение остановился, чтобы взглянуть на своего декана. Встретившись с ним взглядом, Минерва невольно отступила — ей еще никогда не доводилось видеть столько боли и ненависти в одном столь юном взгляде.       — Это сделал Снейп… Снейп убил директора. Я видел.       Его губы продолжали шевелиться, но Минерва не слышала, что он говорит. Мир вокруг нее внезапно завертелся, норовя сорваться в черную бездну отчаяния. Кажется, она пошатнулась. Кто-то испуганно вскрикнул. Но почти тут же чьи-то крепкие руки подхватили ее, не давая упасть.       — Что с Вами, профессор? Вам плохо? — прогудел над ухом голос лесничего.       Это Хагрид не дал ей упасть. Одной рукой он вытирал мокрое от слез лицо, а второй поддерживали ее.       — Нет… нет. Всё в порядке, Хагрид. Спасибо.       Кого она обманывает. Ничто не в порядке. И вряд ли когда-нибудь будет.       «Это сделал Снейп… Снейп убил директора…»       Кажется сердце в груди перестало биться.       Минерва открыла глаза, судорожно вздохнув. Прошло уже несколько месяцев, а она всё еще не могла спокойно вспоминать события того вечера. А сможет ли когда-нибудь?       — Добрый день, профессор МакГонагалл, — раздался за спиной спокойный тихий голос.       Минерва похолодела, словно стоящий позади мужчина разом забрал из ее тела все тепло. Несмотря на жарко натопленный камин, в комнате вдруг сделалось промозгло и сыро, и как будто повеяло могильным холодом, заставив женщину зябко поежиться. Первым порывом было броситься к нему, умолять сказать, что он не виноват, что всё это лишь ложь, что Поттер ошибся, хотя правда и так уже была давно известна. Усилием воли она заставила себя остаться на месте. Нет, она не доставит ему удовольствия смотреть на свое унижение. На мгновение прикрыв глаза и мысленно приказав себя успокоиться, Минерва медленно с достоинством обернулась.       Она сама не знала, что именно ожидала увидеть. Раскаяние? Боль? Смятение? Любовь? Или может ненависть? Но она не увидела ничего. Глаза стоящего перед ней мужчины были холодными и пустыми, словно бесконечные темные тоннели. Не верилось, что когда-то в них светились нежность, лукавство; что когда-то они излучали любовь. Сложно представить, что этот человек вообще способен испытывать какие-либо эмоции.       Ей вдруг стало страшно. Невозможно в одночасье так измениться. Он заботился о ней, волновался… Черт, он спас ей жизнь, устроил скандал (чего с ним в принципе никогда не случалось) на глазах у членов Ордена Феникса, когда выяснилось, что она шпионит за Пожирателями смерти. И то, как он обнимал ее, его поцелуи, такие нежные и в то же время страстные — такое невозможно сыграть. Даже Северусу Снейпу такое не под силу.       И в тоже время…       Все эти годы они считали, что он на их стороне, что он лишь верный шпион Ордена в рядах Темного Лорда. И что теперь? Дамблдор мертв. От его руки. А Пожиратели смерти в Хогвартсе. Вот они, стоят позади него, брат и сестра Кэрроу, смотрят на нее полными ненависти взглядами и улыбаются. Знают, что она ничего не может им сделать. А ведь еще недавно Минерва собственноручно посылала заклятья вслед убегающей Алекто, в день гибели Дамблдора.       Альбус…       Вдруг захотелось еще раз оглянуться на портрет, вдруг он проснулся. Ну нельзя же позволить Пожирателям смерти главенствовать в собственном кабинете. В собственной школе!       Но Минерва подавила в себе это желание, спокойно глядя на нового директора. Наверное, нужно что-то сказать. Молчание затягивалось.       — Я смотрю, нас прям рады видеть. Вон, аж дар речи потеряла.       Хриплый голос Амикуса Кэрроу разбил звенящую тишину, срывая с Минервы покров оцепенение.       — Я бы на Вашем месте не была в этом столь уверена, — сухо проговорила она, поджав губы.       Вид ухмыляющихся Кэрроу ужасно злил. Запустить бы в их наглые физиономии парочкой заклятий. И будь что будет.       Рука сама потянулась за спрятанной в рукаве волшебной палочкой, но брат и сестра были начеку, моментально выхватив свои.       — Только попробуй, старая ведьма, — угрожающе прошипел Амикус. — Во второй раз лекари из Мунго тебя на ноги уже не поставят.       Глаза МакГонагалл яростно вспыхнули. Но положение спас Снейп. Встав между Кэрроу и Минервой, он обратился к последней, не спуская с нее ледяного взгляда, от которого по телу пробежала дрожь.       — Вы действительно собираетесь устроить дуэль со своими новыми коллегами в моем кабинете, профессор? Я был о Вас лучшего мнения.       Каждое слово, срывающееся с его губ, было подобно пощечине. Минерва даже почувствовала, как загорелась щека. С минуту они боролись с новым директором взглядами. Она пыталась разглядеть в его черных глазах хоть какой-то проблеск эмоций, хотя бы намек на его прежние чувства, но они были пусты и холодны, словно она смотрела на глыбу льда.       Рука сжимающая палочку опустилась сама собой, признавая поражение.       — Не сомневался в Вашем благоразумии, — усмехнулся Снейп, и это была первая эмоция, мелькнувшая на его лице с тех пор, как он вошел.       Обойдя стол Дамблдора, он медленно опустился в резное кресло. У нее не было сил смотреть на это, и Минерва отвела взгляд.       — Как Вам должно быть известно, — Снейп вел себя как ни в чем не бывало, — профессор Алекто Кэрроу будет с этого года преподавать в Хогвартсе маггловедение, заменив на этом посту профессора Бербидж. А ее брат, — при этих словах Амикус расплылся в ехидной улыбке, отвесив шутливый полупоклон, — займет место преподавателя Защиты от темных искусств. Кроме того декретом Министерства магии они назначаются заместителями директора Хогвартса. Тем же декретом Вы, профессор МакГонагалл, от данной должности освобождаетесь, — Минерва вскинула голову, даже не пытаясь скрыть изумления. — Прошу Вас передать дела и ввести коллег в курс дела в ближайшие дни. За Вами остаются должность декана Гриффиндора и преподавателя трансфигурации, — его черные глаза пронзили стоявшую перед теперь уже его столом женщину. — Мне бы не хотелось терять Ваши знания и опыт. Но если Вы решите покинуть Хогвартс, я пойму.       Минерва не могла поверить собственным ушам. От нее пытаются избавиться настолько явно, что даже не верилось. Мог бы просто открытым текстом сказать. Вон, Амикуса прям так и распирает это озвучить.       — Я не брошу своих учеников, — тихим, полным достоинства голосом проговорила Минерва, глядя на директора прямым открытым взглядом — пусть знает, что она так просто не сдастся.       Снейп чуть заметно кивнул.       — В таком случае, не смею Вас больше задерживать, профессор.       Ухмыляющиеся брат и сестра молча расступились, пропуская МакГонагалл к двери. Она двигалась медленно, словно каждый шаг давался ей с огромным трудом. Внутри всё сжалось от боли и обиды. Последний слабый огонек надежды стремительно таял, растворяясь в пучине холодного равнодушия, разбиваясь о стену черного, как сама смерть, взгляда.       — Хорошенько ты ее приложил, Снейп, — донесся сквозь закрывающуюся дверь голос Амикуса. — Сбил спесь со старой стервы. Я ее еще во время учебы недолюбливал, вечно ко мне придиралась, кошка облезлая. Но ничего, теперь она у меня попляшет. Все они у меня попляшут, — раздухарился Кэрроу.       Северус слушал его излияния о тяжелом детстве вполуха. Если бы они только знали, каких усилий ему стоило сохранять спокойствие, играя роль верного сторонника Темного Лорда. Ему было бы гораздо проще, если бы Минерва знала. Но он не вправе раскрывать тайну, от сохранности которой зависит в буквальном смысле всё. Он обещал Дамблдору исполнить всё в точности, как тот хотел. Защитить Хогвартс. А значит, защитить любимую женщину, даже если она его презирает.       За последние месяцы он множество раз представлял себе их встречу. Сколько эмоций отразилось на ее лице за эти минуты? Смятение, страх, боль… ненависть. Да, она ненавидела его. Для нее он убийца и предатель.       Но что если намекнуть, дать подсказку, что на самом деле все совсем не так, как кажется? Лишь бы только она не смотрела на него как на врага. Ее взгляд разрывал душу на части. Но нет, нельзя. Эта партия для одного актера. Он сделает это не ради Дамблдора, не ради Поттера или пресловутого магического сообщества, которому и дела-то нет до Северуса Снейпа. Они даже не поняли, кто теперь в действительности управляет Министерством. Нет, он сделает это ради конкретной женщины. Даже если она никогда об этом не узнает.       Он помнил тот день, как если бы это было вчера. Его побег из Хогвартса. Поттер преследовал их, пытаясь остановить, отомстить за смерть своего учителя. Чудо, что парень сам не погиб в тот вечер.       С той самой ночи он стал героем в лице приспешников Темного Лорда, даже Беллатриса Лестрейндж стала относиться к нему более снисходительно, наконец убедившись в его верности ее Повелителю. Впрочем, она никому никогда не доверяла, так что обольщаться слишком сильно не стоило. Безумная женщина, поглощенная своей любовью к Волан-де-Морту. Северусу было ее жаль. Он и сам когда-то был таким же. Когда-то очень давно. Это даже не любовь, это помешательство. Стремление прикоснуться к чему-то великому, стать частью чего-то большего. Так думают жалкие людишки, чей разум затуманен обидой к окружающим и жалостью к самим себе. Они слишком слабы, чтобы жить без оглядки на мир, который презрительно плюет на них. Они ненавидят этот мир и тайно мечтают уронить его на колени. Но сами они слишком слабы, чтобы сделать это. И тогда они находят того, кто сделает это за них. А они будут стоять рядом, считая, что мир пал именно к их ногам и что наконец-то их униженная гордость отомщена.       Наивные безумцы. Жалкие глупцы. Они не достойны ничего кроме презрения. Впрочем, они не достойны и этого.       Он знает.       Он был на их месте.       Даже когда он перешел на сторону Дамблдора ради спасения Лили, он всё еще был болен этой заразой. Лишь любовь к жене своего недруга помогала ему не скатиться во мрак окончательно. Она была его якорем, удерживающим его на плаву, не давая захлебнуться пожирающей его изнутри ненавистью. А потом ее не стало. А вместе с ней пропал и смысл жизни.       Очевидно Дамблдор догадывался, он всегда о чем-то догадывается. Тонкий психолог, он как никто умел убеждать. Он убедил Снейпа, что ему есть ради чего жить — ее сын, сын его врага. Что тогда двигало Дамблдором? Желание искренне помочь Северусу или сохранить для себя пешку, которую можно использовать в дальнейшей борьбе, которая, директор в этом не сомневался, обязательно начнется рано или поздно? Он уже никогда не узнает. Ведь он убил единственного человека, способного ответить на этот вопрос.       Его жизнь превратилась в простое существование, череду однообразных дней, скучных и мрачных. Он не умел жить иначе. Он и не хотел.       А потом всё изменилось. В его вязкое и топкое болото, гордо именуемое жизнью, ворвался лучик света, упрямый и гордый, с бездонными серыми глазами, с вызовом глядящими в самую его душу. Минерва пробудила его от спячки, которая не должна была никогда закончиться, растормошила, поставила на ноги и научила летать. Окружающий мир вдруг обрел краски, целый калейдоскоп удивительных цветов, таких ярких, что слепит глаза. И ты жмуришься от удовольствия, нежась в ласковых потоках солнечного света, льющегося на тебя подобно водопаду.       Кажется, он полюбил жизнь, наконец осознав что это такое — жить. Не существовать, а именно жить, наслаждаясь каждой минутой, проведенной с любимым человеком. Он был счастлив. По-настоящему счастлив.       И теперь от этого было только больнее. Испробовав раз, что такое жизнь, ему было неимоверно тяжело вновь возвращаться к прежнему мрачному существованию. Каждый день смотреть в любящие серые глаза и знать, что вскоре тебе придется разбить ей сердце. Невозможно придумать пытки хуже.       Она что-то подозревала. Удивительно, но она всегда каким-то невообразимым образом чувствовала его. Он видел в ее глазах затаенную тревогу, но она не решалась спросить, боясь разрушить ту атмосферу доверия и тепла, что окружала их в то время.       Как это было давно…       После мрачных подземелий оказаться в просторном светлом классе было непривычно. Северус остановился в дверях, наблюдая, как Минерва медленно прохаживается меж стройных рядов парт, пока еще пустых. Пройдет неделя, и класс наполнится галдящими учениками. Снова придется терпеть этих бездарей. И как Минерва выносит это вот уже сорок лет?       Каждый преподаватель привносил в этот кабинет что-то свое. Во времена Локонса по комнате были развешаны его портреты, а ученикам приходилось по ролям зачитывать отрывки из его книг. Люпин предпочитал куда более полезные предметы интерьера: класс был переполнен книгами и всевозможными приспособлениями, призванными помочь студентам в изучении предмета. При лже-Грюме класс выглядел полупустым, внимание куда больше уделялось применению непростительных заклятий и прочим атрибутам темной магии. Зато Долорес Амбридж превзошла всех своих предшественников, превратив класс в подобие наглядного пособия по защите от темных искусств, что было неудивительно, учитывая, что на ее уроках студенты изучали лишь теорию. Стены во времена ее преподавания были увешаны всевозможными обучающими плакатами и агитационными листовками, рассказывающими о том, как сильно Министерство магии заботится о будущих поколениях волшебников. В отличие от учебной аудитории, ее личный кабинет, расположенный в соседнем помещении, надо признать, был далек от тематики предмета, который здесь преподавали.       — Ты не оставил те милые тарелочки с котятами? — Минерва с ироничной усмешкой уселась в преподавательское кресло, одарив вошедшего в кабинет следом за ней Снейпа лукавым взглядом. — Тебе бы пошла смена имиджа.       — Не уверен, что мне пойдет розовый, — буркнул Северус, вспоминая, как долго ему пришлось приводить это место в порядок.       Амбридж покинула школу второпях, не потрудившись забрать с собой и половину своего барахла.       — Кто знает, — пожала плечами МакГонагалл, окидывая комнату задумчивым взглядом. Казалось, мысли ее уже витали где-то далеко.       Северус знал, о чем она думает. Тревога за него не давала ей покоя, хоть она и пыталась этого не показывать. Дай ей волю, она пошла бы к Дамблдору за объяснениями, и, зная ее упертый характер, вполне могла бы добиться результата. Но Северус благоразумно успел взять с нее слово, что она не станет вмешиваться. Она долго ворчала, поджимая тонкие губы, но в конце концов уступила, перейдя от причитаний к ироничным подколам. Час от часу не легче.       Обойдя стол, Северус облокотился о его край, глядя сверху вниз на сидящую перед ним женщину. Под его внимательным взглядом она моментально собралась, тряхнула головой и бодро улыбнулась.       — Когда переезжаешь?       — Завтра. Вещи уже упакованы, осталось только перенести. Слизнорт прибудет во вторник, так что время еще есть.       — Думаешь, Альбусу удастся разговорить его? — казалось, Минерва наконец подошла к той теме, которая ее волновала.— Он стал какой-то не такой в последнее время.       — Слизнорт?       — Дамблдор, — она бросила на Снейпа укоризненный взгляд. — Ты видел его руку? Думаю, это последствие какого-то мощного проклятья, очень темного. Я пыталась поговорить с ним, но он уходит от ответа. И ведет себя странно. Утром, когда я зашла к нему, чтобы утвердить последние списки студентов, он вдруг заставил меня пообещать, что чтобы ни случилось, я позабочусь о школе и учениках. Не знаю, — она тяжело вздохнула, — у меня было ощущение, будто он прощается.       «Рановато собрался», — Снейп мысленно фыркнул, вспоминая их с Дамблдором недавний разговор.       — Не бери в голову. Это же директор, — Северус попытался развеять ее сомнения. — Никто никогда не знает, что творится в его седой голове. Смысл его планов мы понимаем, когда они уже осуществились и мы, сами того не зная, сыграли в них свою роль.       Он встал за спиной МакГонагалл и, опустив руки ей на плечи, принялся легонько массировать. Женщина прикрыла глаза, явно наслаждаясь его прикосновениями. С ее губ сорвался тихий вздох, когда его руки скользнули ниже по спине. Открыв глаза, она улыбнулась ему чуть смущенной улыбкой.       А он смотрел на нее, пытаясь запечатлеть в памяти ее лицо, нежную улыбку, выражение глаз. Пройдет совсем немного времени, и она уже не будет так на него смотреть. Вскоре все изменится.       Если бы только можно было всё ей рассказать. Чертовы секреты Дамблдора.       — Неплохо. Есть где развернуться.       Амикус Кэрроу вальяжно обошел кабинет, где ему предстояло преподавать, и по-хозяйски развалился в учительском кресле. Его сестра в эту же самую минуту изучала собственные владения в кабинете маггловедения. Северус наблюдал за своим новым коллегой молча, стараясь сохранить на лице невозмутимое выражение. Правильно кто-то однажды сказал: «стоить дать маленьким людям какую-то власть, она ударяет им в головы, как вино»*.       — Не переусердствуй, — бросил он Кэрроу в надежде хоть немного умерить пыл Пожирателя смерти. — Нас тут всего трое против всей школы.       Судя по «теплому» приему в директорском кабинете, они явно не обретут в школе популярность. Достаточно вспомнить времена Амбридж, а ведь она всего лишь была сотрудницей Министерства.       Амикус самодовольно ухмыльнулся, задирая рукав мантии и обнажая предплечье.       — У нас есть вот это, — он показал Снейпу свою метку. — Это мощный стимул к послушанию. А если не поможет, мы придумаем другие меры воздействия. Мне кажется, в Хогвартсе всегда были проблемы с дисциплиной. Пора навести тут порядок.       Его поросячье лицо исказил хищный оскал, не предвещающий обитателем Хогвартса ничего хорошего.