***
Увиденное, очевидно, так впечатлило Брэда, что он вообще не стал ничего спрашивать ни про утреннюю сцену, ни про вечеринку. Он вообще будто бы старался избегать Мэтта. Тот не особо возражал. Не получив нагоняй от родителей, младший Уолст тем не менее вёл себя скромно, тихо и покладисто, словно нашкодивший кот, пойманный на месте преступления — в мокрых тапочках хозяина. На выходных он покидал пределы своей спальни только ради еды, в остальное время тупо смотрел в стену. Ему о многом предстояло подумать. Как он и предположил, Гонтье не придал особого значения его выходке. Он несколько раз пошутил об этом, но в остальное время болтал о более приземленных вещах. И лишь неделю спустя, оставшись наедине с Мэттом после репетиции, Адам все же поднял тему вечеринки: — Как ты вообще? Нил не убил тебя? — А должен был? — Мэтт нахмурился. — Зря ты так, — Адам затянулся с философским видом. — Я думал, ты его засосешь, и исчезнет это ваше сексуально-гейское напряжение. Но нет, ты непредсказуемый. — Отвали, — буркнул Уолст. — Тебя никто не просил отвечать на поцелуй. — Тоже верно, — Адам хмыкнул. — Но разве мог я отказаться от возможности позлить этих двух куриц-наседок? Повторим как-нибудь? Было классно, ты не можешь отрицать этого. Мэтт покраснел под насмешливым взглядом Гонтье. Он смутно помнил тот вечер, но поцелуй — отчетливо. И да, ему действительно понравилось, но повторить? В трезвом уме Мэтт бы не решился. — Ни за что! — возмутился он. — Я не какой-то там, мне девушки нравятся. — Ага, — Адам коротко хохотнул. — Это сразу бросается в глаза. Как и в случае с Сандерсоном. У тебя осталось мало времени. Почти сразу после выпускного мы уезжаем. Мэтт испуганно уставился на Гонтье. Да тут осталось меньше трех недель на все! Он не был к этому готов. Не был готов отпустить Нила. Адам истолковал все верно. — Я уже договорился о квартире, мы там первое время поживём, пока Брэд будет корчить из себя умника. Не тупи и не проеби последнюю возможность. Адам выкинул окурок и, хлопнув Мэтта по плечу на прощание, поплелся искать Брэда. Какую, черт возьми, возможность, имел в виду Гонтье?! Мэтт не понимал. Нил почти всегда исполнял его все прихоти — и так было с детства. Если Мэтт сильно-сильно попросит, останется ли Нил ради него? Подождёт, пока сам Мэтт не окончит школу? Возможно, это было слишком эгоистично, но Уолсту было плевать. Он не хотел, чтобы Нил уезжал, и готов был на все ради этого. Сандерсон практически все свободное время подрабатывал, поэтому Мэтт таскался к нему на работу, в маленький магазинчик автозапчастей на окраине. Чаще всего помогал раскладывать товар или обслуживал клиентов, пока Нил готовился к экзаменам. На это время Мэтт даже перестал гулять с Трейси — в конечном счёте, она никуда не денется, в отличие от Нила. Мэтт просто хотел взять максимум, пока не поздно. Или так намозолить глаза другу, чтобы он передумал покидать его. План так себе, но лучше в голову пока ничего не приходило. Иногда к Нилу на работу заглядывала Джанин, чем раздражала Мэтта. Он-то думал, что они давно порвали! Чего ей неймется?! Вначале Мэтт старался проявлять тактичность и уходил на улицу курить украдкой, но его терпения хватило ненадолго: девушка приходила так часто, что Уолст всерьёз запереживал за свои лёгкие, да и сигареты достать было очень непросто. — Почему она вечно здесь трется? — не выдержал однажды Мэтт. Выпускники благополучно сдали экзамены, до главного школьного бала оставалось совсем ничего. Уолст жаждал полного внимания друга, а получал лишь крохи. — Она что, тачку собирает в батином гараже? — Что? — выпучил глаза Нил. — Она почти каждый день сюда ходит, лапает всякие карбюраторы или диски. Так что ей надо? Мэтт откинул тряпку, которой до этого протирал стол от масла. Нил некоторое время молчал, а после громко засмеялся, чем разозлил младшего Уолста. — Когда ты наконец свалишь, я скучать не буду, — процедил Мэтт сквозь зубы. Сандерсон смеяться не перестал. — Да пошёл… я домой. Уроки делать. — Хватит дуться, подожди. Она хотела, чтобы я пригласил её на выпускной: рассталась со своим парнем и ей не с кем идти, ну а так как я свободен, подумала, что вдвоём будет не скучно. — Ясно, — все так же зло выплюнул Мэтт. — Но я сказал, что у меня есть пара. — Неужели? И кто же? — саркастично поинтересовался Уолст. Его весьма порадовало, что Джанин осталась за бортом. Она вроде была неплохой, но постоянно отнимала Нила, не давала им побыть вместе. Хуже было только в тот период, когда барабанщик с ней встречался. — Ты. — Совсем больной? Как ты себе это вообще представляешь?! — Ну… Адам идёт с кем-то, Брэд нашёл себе девушку, с которой собирается познакомить всех на балу. Вообще я собирался идти с ним, типа холостяцкая тусовка, но… — Так я запасной вариант? — Мэтт перешёл на фальцет, вызвав у Нила новый приступ веселья. — Ты просто неподражаем, Мэтт, я серьёзно, — с ласковой улыбкой произнёс Нил. Мэтт бы смутился, если бы не злость. — Ну, так что скажешь? Пойдёшь со мной на выпускной? Мэтт во все глаза уставился на Сандерсона. То есть он не шутит? И в каком качестве они пойдут туда? Его же вся школа обсмеет! Такие новости быстро разлетаются. — И медлячок будем танцевать? — подозрительно поинтересовался Уолст, решив зайти издалека. — А ты умеешь? — У мамы с этим строго. Я постоянно танцевал с бабулей на всяких семейных сборищах. Ты, кстати, на неё похож. Вон, едва заметные усы пробиваются, и кряхтишь… — Так, хватит, я понял, — Нил покачал головой, кривя губы в усмешке. — Танец только если сам захочешь. Вообще я предлагаю напиться и повеселиться. Мэтт облегчённо выдохнул про себя. Значит, ничего экстраординарного, все по стандартной программе. И все же какое-то предчувствие и неясная тревога успели закрасться в душу. Он в упор посмотрел на Нила, пытаясь прочесть по его лицу, но ничего. Сандерсон был само очарование, хотя этим никого уже не удивишь, и, похоже, не имел скрытых помыслов. Да даже если и имел, тут же возразил сам себе Уолст, ему было плевать. Это же Нил, он не сделает ему ничего плохого. — Это мне надо где-то смокинг теперь искать? — заскулил Мэтт. — Мой мне маловат. — Как я и говорил, ты — чудо. Сначала истерил, теперь думаешь о внешнем виде. — Намекаешь, что я телка? — прищурился Мэтт. — Боже упаси, — отмахнулся Нил. — Я рад, что ты согласился. Даже если будешь в джинсах. — Нет уж, буду, как положено. Возьму костюм у Брэда, у него два, хотя его штаны мне тесноваты. — Это потому что ты задницу наел, — поддразнил Нил. — Постоянно что-нибудь жуешь. — Эй, не надо тут! Мой зад всем нравится. Трейси так говорит, — горделиво заявил Уолст. Нил закатил глаза. — О, да, она прям эксперт. — Как насчёт Адама? Он тоже говорил, что зад у меня великолепный! Да сам посмотри! Мэтт развернулся к Нилу своей выдающейся частью тела. Когда от барабанщика не последовало реакции, Уолст вильнул задницей. О том, как странно это, должно быть, смотрится со стороны, он догадался далеко не сразу. — Ладно, ладно, завязывай, — Нил шлепнул Уолста по булкам. Мэтт весьма натурально взвизгнул. — И нечего тут задницей вертеть. Иди уроки делай. — Завистливый ты, Сандерсон, — обиженно пробухтел Мэтт, потирая пятую точку. — И это я за тобой заеду на бал, иначе все отменяется. Нил только посмеялся. Мэтт напоследок показал барабанщику язык и горделиво отправился домой. Сандерсон некоторое время смотрел ему вслед, а после, подавив тяжелый вздох, вернулся к работе.***
Мэтт много думал, анализировал, вспоминал свое общение с Нилом и пришел к выводу, что Сандерсон совершенно точно к нему неравнодушен. Это было легко осознать и принять. Адам постоянно намекал на то же самое. Значит ли это, что шансы есть? И если с чувствами Нила все было понятно, то со своими Мэтт разобраться не мог. Был ли он влюблен в друга? Хотел ли он чего-то большего? Мэтт не мог ответить однозначно. Его откровенно пугало, когда они переходили на выяснение отношений или когда Нил оказывался как-то слишком близко… Мэтт даже не был уверен в том, что ему нравятся мальчики. Но ведь Нил не какой-то там левый пацан, он совершенно иное, гораздо больше, чем друг, гораздо ближе и роднее. Ему нравилось находиться рядом с Нилом, разговаривать, просто молчать или играть — на самом деле неважно, главное, чтобы рядом. Можно ли это считать тем самым? Влюбленностью? Мэтт представил себя целующим Нила и не почувствовал ожидаемого отвращения. С Адамом мерзко ведь тоже не было… И если уж говорить начистоту, Мэтт даже не был уверен в том, нравятся ли ему девчонки или это просто навязанная обществом реакция. Он окончательно запутался в себе, а разгрести все надо было до знаменательного в жизни каждого школьника вечера. Своей проблемой Мэтт решил озадачить Адама, человека, который и так был посвящён в суть ситуации и вечными подколками заслужил такие вопросы. Для этого Уолст вломился к нему ранним субботним утром, столкнувшись с какой-то лохматой девчонкой, которая мигом ретировалась. Родители Адама часто бывали в разъездах, чем юноша бессовестно пользовался. Мэтт был уверен, что накануне Гонтье набухался, а на полупьяную голову он всегда давал лучшие советы. Адам обнаружился в спальне, где царил такой бардак, словно там смерч пронёсся. Он лежал на кровати, прикрытый тонкой простыней, которая, впрочем, не скрывала того, что он был совершенно голый. Мэтт стыдливо прикрыл глаза на какое-то время, но потом все же примостил зад на краешек кровати. — Боже, откуда ты тут взялся, — Адам мутным взглядом уставился на спину младшего Уолста, а затем попытался его столкнуть, но тот со смехом вцепился в матрас. — А где… Каролина? — Сбежала. Кричала что-то о том, что такого гея, как ты, ещё поискать надо. Что, не получилось? — участливо поинтересовался Мэтт. Адам раздражённо пнул его, но Мэтт только гаденько рассмеялся. — Как тебе не стыдно, Гонтье, изменяешь моему брату! — Мелкий гаденыш! Я тебе сейчас так вломлю, что не успеешь добежать до Брэда и настучать, как ты обычно и делаешь! — Адам решительно сел и попытался дотянуться до Мэтта, но тот проворно ринулся к двери. — Жду тебя внизу. И это, штаны хоть натяни, я уже успел насмотреться, — Мэтт выразительно уставился на Адама, но тот лишь хмыкнул, припустив простынь ниже. — А если я расскажу Брэду или Нилу, что ты размахивал сам-знаешь-чем перед моим носом? — Ну, для начала, вряд ли они тебе поверят, — не очень уверенно начал Адам. — Хотя да, о чем я. Тогда тебе придётся объяснить им, что ты делал здесь в принципе. — Ты позвонил, сказал, что дело жизни и смерти, ну я помчался, разогнал велик до скорости света, а ты… — Так, все, — поморщился Адам. — Вали и сделай мне завтрак и кофе, а потом я, может быть, с тобой поговорю. — Я тебе служанка, что ли? — возмутился Уолст, но не очень сильно. Он прекрасно понимал, что победа осталась за ним. Шантаж всегда срабатывал. — Если бы сейчас не скроешься, я действительно начну размахивать перед твоим носом сам-знаешь-чем, тебе даже выдумывать не придётся. И хоть угроза звучала убедительно, Мэтт с видом триумфатора вернулся на кухню. Ему не составило особого труда состряпать тосты и сварить кофе — это в принципе было единственное, что он мог делать на кухне без опаски спалить дом. Кофе был его конёк — кружечка уставшей маме не раз и не два помогла избежать крупных неприятностей. У Мэтта даже был собственный рецепт, правда, чтобы помочь ему отточить мастерство, Нилу, как подопытной крысе, пришлось выпить несколько литров кофе. Зато теперь у Мэтта было своё тайное оружие, и сердце у Сандерсона вроде не отказало. Мэтт вспомнил воскресное утро, когда впервые решился похозяйничать на кухне. Кажется, вся семья отправилась навестить бабушку, а он смог прикинуться больным. Нил заявился неожиданно — его Брэд попросил проверить алиби младшенького — и вовремя: Мэтт как раз тушил занавески, неизвестно как воспламенившиеся — то ли от сковородки, которую он забыл убрать, то ли от втихаря раскуренной близ окна сигареты. Нил оперативно вникнул в проблему, помог с очагом возгорания, а потом полчаса хохотал как одержимый. Мэтт лишь всхлипывал иногда, представляя, какой разнос ему устроят вечером. Тогда же он, отчаявшись, впервые решил сварить кофе. Терять-то уже нечего было. Зато Нил смеяться прекратил — отхаркивал дымящийся напиток… — М, а правда вкусно. Прямо хозяюшка, — похвала Адама вывела младшего Уолста из горестно-радостных воспоминаний. Гонтье уплетал за обе щеки, и Мэтт не спешил начинать разговор. Да он и не знал, как. — Ну, что молчишь? Давай уже обрушь на меня свои юношеские думы. — Как понять, нравятся ли мне мальчики или нет? — Всё просто: тебе они точно нравятся, вернее, один конкретный. Ты ему тоже. Дерзай. Мэтт подавил тяжёлый вздох. Мог бы и не спрашивая предугадать ответ Адама — ну ничем ведь не помог! — Я серьезно, — все же попытался Мэтт. — Серьезно? Ты срывал его свидания! Тебе еще нужны какие-то аргументы? — Адам ткнул в Уолста пальцем. — Это ревность, дорогой, и не отрицай. Я мог бы продолжить, но мне все еще херово. Так что срыгни отсюда, я пойду дальше спать. Мэтт хотел пламенно возразить, что срыв свиданий — это не ревность, но прикусил язык. Кого именно он хотел убедить — Адама или себя? — Но… — То, что вы втюрились друг в друга сто лет назад, откровение разве что для Брэда. Он просто закрывает глаза на ваши долгие и томные переглядывания и обоюдную патологическую зависимость, — щеки Мэтта покраснели под издевательский смех Адама. — Вообще, как я заметил, все Уолсты — тормоза. До тебя ведь тоже долго доходило, так почему я удивляюсь из-за Брэда. — А до Нила?.. — Наш башковитый задрот осознал все давно, не зря же он вечно из себя умника корчит и книжки читает — соображать может, вот только… — Ну? — Сандерсон весьма благороден. Он будет злиться, ревновать, но шага первым не сделает, пока тебе не исполнится лет тридцать — тогда его совесть успокоится. А теперь вали, я к вам семейным психологом не нанимался! У Мэтта был еще десяток вопросов, но Адам все-таки вытолкнул его за дверь, запретив впредь обсуждать с ним свои гейские дела. Мэтт всерьез его угрозы не принял. Сегодня должна была состояться примерка смокинга — ни один из брэдовских так и не оказался ему впору. Мама озадачилась, узнав, что он идет на школьный бал, но все же взялась за поиски костюма. Мэтту ничего не нравилось: этот слишком черный, этот — светлый. Он сам толком не знал, чего хочет, поэтому отвергал варианты до тех пор, пока мама не взбесилась и не заказала ему темно-синий смокинг, без всяких там жилеток, с обыкновенной белой рубашкой. Уолст критически осматривал себя, вертясь перед зеркалом, чего не делал даже перед свиданиями с Трейси, но так и не уверился до конца, что это именно то. Впрочем, терпение мамы не было бесконечным. Мэтт, как и грозился, действительно «заехал» за Сандерсоном, правда, не следуя общепринятой традиции больших городов, машину напрокат не брал, и даже не из-за возраста — в Норвуде прокат попросту отсутствовал. Поэтому до школы братьев Уолстов подвезли родители. Мэтт лично зашёл за Нилом и даже всучил ему белую розу под дикий смех Брэда. — Ну ты и сучка, — простонал Нил. Он вертел в руках цветок, не зная, что с ним делать. А потом, смирившись, воткнул в кармашек темного пиджака. Смотрелось нелепо, но ему нравилось. — А мог просто поцеловать меня, тем самым поблагодарив за знак внимания, — ляпнул Мэтт. Нил удивлённо уставился на него, а затем на Брэда. Старший Уолст закатил глаза. — Хватит ваших нежностей, поехали. Родители, думаю, без того офигели. — А твоя девушка? — спросил Нил, следуя за братьями к машине. — Ждёт меня на месте. — Гордая и независимая, — тихо прошептал Мэтт, но Брэд все равно услышал, наградив брата несильной затрещиной. Нил засмеялся, потрепав волосы младшего Уолста. Родители все ещё не понимали, какого черта Мэтту делать на выпускном брата после вручения аттестатов, но спустили на тормозах. Тем более, Нил пообещал, что лично проследит за тем, чтобы оба Уолста добрались до дома. — О, смотри, фотозона. Сделаем снимок, как все парочки? — Мэтт ухватился за рукав пиджака Нила, игриво похлопывая ресничками. Сандерсон покачал головой, улыбаясь. Он как раз заметил Брэда в очереди на фото в компании шикарной блондинки. Старший Уолст покинул их сразу, едва они выбрались из машины, даже с пассией своей знакомить не стал. — Гонтье не видел? — Нил крутил головой, пытаясь обнаружить друга, но бестолку. Возможно, Адам, свалив куда-то в спешке с аттестатом в руках, до основного места действия так и не добрался. — Да сто пудов там, где наливают, — равнодушно бросил Мэтт. — Коли не хочешь делать романтичное фото, предлагаю его и поискать. Нил отказался, благоразумно решив, что Адам найдет их сам, как и Брэд со своей спутницей. Сандерсон ни на минуту не пожалел, что позвал Мэтта с собой: они душевно проводили время, пьяно ржали и едва ли обращали внимание хоть на кого-нибудь кроме друг друга. За исключением тех моментов, когда к Нилу подходила Джанин и звала танцевать. Сандерсон вроде как чувствовал обязательства перед девушкой, поэтому никогда не отказывал, чем жутко бесил младшего Уолста. Впрочем, неконтролируемые приступы ревности Мэтта были в некотором роде весьма и весьма приятными. Нилу достаточно было посмотреть на красное от гнева лицо друга, чтобы на душе потеплело. — Ну не куксись, принцесса, — Нил ухватил Мэтта за подбородок. — Хочешь, я и с тобой потанцую? — Нет уж, благодарю, — Мэтт ударил Сандерсона по руке и отошёл на шаг. — Давай уйдём? Нил хотел было возразить, что веселье только начинается, что кто-то из выпускников притащил травку, которую активно толкает в туалете на втором этаже почти за полцены, но Мэтт выглядел подавленным. Мог ли Нил отказаться? Точно нет, поэтому кинув напоследок грустный взгляд на танцпол, решительно направился за другом. Стоило предупредить хотя бы Брэда об их уходе, но старшего Уолста он не видел примерно час, как и Гонтье. — Куда мы идём? — полюбопытствовал Нил спустя несколько минут. Мэтт ни слова не сказал, продолжая куда-то его вести. — Серьёзно, Мэтти, обрати на меня внимание. — Не боись, я не маньяк, — хмыкнул Уолст. — Мы идём к звездам. После этого странного ответа Мэтт окончательно замолчал. Нил, смирившись, покорно следовал за ним до самого дома Уолстов. Но Мэтт не пошёл к входной двери, завернув к домику на старом дубе. Нила распирало от любопытства, обнаруживать которое он пока не стал. Уолст допрыгнул до веревочной лестницы и жестом попросил барабанщика следовать за собой. Мэтт включил фонарик, найденный внутри домика. Нил огляделся. Мало что изменилось с тех пор, когда он был здесь в последний раз: раскладушка, предусмотрительно перенесенная сюда главой семейства на те случаи, когда Мэтт обижался на всех и жил в своём «доме»; парочка стульев Брэда; подушки; старые, пожелтевшие комиксы. Мэтт прошёл дальше, прихватив плед и какую-то сумку, и только тогда Нил заметил, что не хватает стены — вместо неё было что-то вроде террасы, которая выходила на «улицу», на самую толстую ветку. — А вот и звезды, — саркастично протянул Уолст, расстилая плед. Нил не решался ступить за ним — места там было немного, да и край близко. Он боялся высоты, хотя и старался этого не демонстрировать. Получалось хорошо, друзья давно забыли о его фобии. — Не бойся, тут безопасно. Мама бы в жизни не разрешила здесь ничего менять, если бы не была уверена, что я не грохнусь отсюда вместе с домиком. Друзья, может, и не помнили о его страхах, зато, очевидно, младший Уолст забыть не успел. Нил сделал шаг: доски вроде не треснули, но уверенным он себя все ещё не чувствовал. Мэтт тем временем уже уселся, достав из сумки какой-то контейнер, бутылку вина и штопор. Помощи он просить не стал, справившись самостоятельно. В контейнере обнаружились бутерброды. Похоже, Мэтт заранее подготовился, или это была его заначка на чёрный день. Нил, подавив приступ паники, все же сел рядом. Ноги свисали вниз, в темноту, и это не улучшало его самочувствия. Он сразу вспомнил случай, когда снимал с этого дерева маленького Мэтта, который так обезумел от страха, что норовил сигануть вниз. Сам Нил тогда боялся не меньше, просто страх за младшего Уолста оказался сильнее фобии. Свои подвиги ни один из них больше не повторял, а спустя пару лет отец Мэтта построил здесь домик, который Нил под разными предлогами старался обходить стороной. Не всегда успешно. — Выпей, полегчает. Стащил её у… впрочем, не имеет значения. А бутерброды делал днем, — Мэтт отдал ему вино, запрокинув голову. — Не сказать, что звезды сегодня яркие. Нил согласно промычал, делая глоток. Вино было не особо сладкое, в самый раз. Барабанщик надеялся, что не прольет на себя — красные пятна с белой рубашки отстирывать не хотелось. Мэтт молчал, все так же завороженно смотря на небо, и Нилу не оставалось ничего другого, как наблюдать за ним. Уолст хмурился, прикусывая нижнюю губу. Сандерсон готов был признать, что это зрелище гораздо увлекательнее, чем страх грохнуться вниз. Возможно, он давно уже упал, просто до сих пор не осознал. — Этот домик разберут к осени, — раздался тихий голос Мэтта. Нил все продолжал пялиться, не сразу вникнув в суть. — И не останется никаких альтернатив. — Почему? — Ты уезжаешь, домик снесут. Некуда сбежать. Это пугает. — Мэтти, послушай, — Уолст повернулся к нему, и они оказались лицом к лицу, с минимальным расстоянием между телами. — До Торонто всего пара часов пути. Мы часто будем видеться. — Ну да, — с сомнением протянул Мэтт. — Но это не то же самое, когда ты здесь живёшь. Разве нет? Мы могли видеться в любое время, а так? По выходным, раз в год? Занятная перспектива. Мэтт вырвал бутылку из рук Нила, сделав большой глоток. Сандерсон неодобрительно покачал головой, но от ремарок про детский алкоголизм решил воздержаться. Вместо этого он продвинулся вглубь домика, задрав ноги наверх. Стало немного спокойнее. — Я знаю, как ты не любишь перемены, но ничего страшного не произойдёт. Мы будем созваниваться каждый день, сможешь приезжать к нам или я сюда. Даже не заметишь моего отсутствия, — Мэтт зло засмеялся, и Нил осекся, но быстро совладал с собой. — Мне тоже нелегко. Меня все это пугает, и расставаться с тобой я не хочу. — Так оставайся. Брэд все равно будет учиться в колледже, а чем будете заниматься вы? Останься здесь, где у тебя есть работа. И я. Нил взял бутерброд, чтобы немного потянуть с ответом. Очень логичные доводы у Мэтта, он думал об этом не раз и не два. Никто в Торонто их не ждёт — начинающих групп предостаточно, пробиться сразу едва ли удастся. Да, у них уже есть демо с ужасным звуком, которое вряд ли можно куда-нибудь отправить. Адам был единственный, кто не терял оптимизма, на сто процентов уверенный в собственном таланте. Нила же сомнения одолевали все чаще, и виной тому был младший Уолст. Сандерсон понимал, что их отношения давно стали нездоровыми, и будет лучше, если они расстанутся, пока не стало слишком поздно. Но с другой стороны был Мэтт, который вечно смотрел на него с восхищением, и противостоять этому было чертовски проблематично. Молчание затянулось, и Мэтт решил действовать. Он убрал спиртное и закуску подальше, переместившись вплотную к Нилу. Теперь они касались друг друга плечами и руками. Сандерсон нервно выдохнул, когда доски затрещали. — Что ты делаешь? Хочешь убить нас, чтобы я никуда не уехал? — Хорошая идея, — задумчиво протянул Мэтт. — Здесь невысоко, максимум покалечимся. Но я буду иметь в виду твой вариант, спасибо. Нил хохотнул, постаравшись создать между их телами хотя бы небольшое пространство, но Мэтт не позволил, схватив его за коленку. Сандерсон удивленно уставился на руку, а затем перевел взгляд на лицо Уолста. — Разве не я должен к тебе приставать? — Кто мужик, тот и ведет, — хихикнул Мэтт, но буквально через несколько секунд вновь стал серьезным. — Поцелуй меня? — Мэтти… — Не порть романтический момент. У нас тут вино и звезды, а моя рука все еще на твоей коленке, и… Нил едва слышно застонал. Он не знал, что нашло на Мэтта, который то сам к нему лезет, то шарахается, но что может быть плохого в одном поцелуе? Один невинный поцелуй, как тогда, пару лет назад. Мэтт сразу сольется, а затем они вместе об этом забудут. Вроде ничего сложного. Нил притянул Мэтта ближе, легко целуя. Однако под давлением и желанием младшего Уолста поцелуй мгновенно перерос в дикость, когда с трудом разбираешь, где находишься. В какой-то момент — Нил честно не понял, как это произошло — Мэтт очутился на нем, не разрывая поцелуй. Это было слишком хорошо, слишком неправильно, слишком опасно, но Сандерсон не имел ничего против. Он бы соврал, если бы сказал, что не мечтал о таком Мэтте — раскрепощенном, полном желания… Вот только в его иногда заходящих далеко фантазиях младшему Уолсту было минимум шестнадцать — и с этим определенно следовало что-то сделать. Мэтт тем временем, демонстрируя серьезные намерения, во всю расстегивал рубашку барабанщика. Ощущение прохладного вечернего воздуха привело Нила в чувство. — Стой! Что ты делаешь? — хрипло поинтересовался Сандерсон, отнимая руки Мэтта от себя. Уолст облизнул губы, проникновенно уставившись в глаза Нилу. — На что это похоже? — Прекрати, мы оба об этом пожалеем. — Ну я уж точно нет, — решительно заявил Мэтт, вновь потянувшись к Нилу. Тот едва успел притормозить друга. — Ой, да ладно, будто ты сам не хочешь. И не надо заливать мне тут про возраст и так далее — по закону все можно. — Хватит, — оборвал Нил. Мэтт все еще сидел на его ногах — и эта поза была как провокационной, так и неудобной. Но едва ли это беспокоило его сильнее, чем поведение Уолста — он ведь буквально предлагал себя. — Просто… остановись. Ничего не будет — не здесь и не так. — Ну то есть ты в принципе не против, отлично, — Мэтт глухо засмеялся, уткнувшись в шею Нила. Некоторое время он молчал, с увлечением лаская кожу Сандерсона. — Мэтт, пожалуйста. Я даже думать не хочу, почему ты вдруг… — Я готов на все ради тебя, — Мэтт оторвался от шеи друга внезапно, со всей серьезностью уставившись на него. Светлые глаза Уолста странно поблескивали в полумраке. — Даже на это. Только не уезжай. — Вот оно что, стоило догадаться, — разочарованно отозвался Нил. Он был идиотом, когда поверил, что желание Мэтта настоящее. Уолст — подлый маленький манипулятор, как он мог забыть об этом? Поддался своему влечению, не смог устоять, а в итоге больно было так, словно он все же упал с этого дерева лицом вниз. — Решительно и окончательно: нет. Как тебе вообще в голову такое пришло? Для тебя это совсем ничего не значит? — Конечно значит, — не очень убедительно ответил Уолст. — Может, хотя бы еще один поцелуй? — Нет, — Нил попытался спихнуть Мэтта с себя, но когда доски в очередной раз за этот вечер издали треск, пыл поумерил. Чего не скажешь об Уолсте. — А если я скажу, что люблю тебя — ты останешься? Нил едва не задохнулся от возмущения, а ведь Мэтт на полном серьезе это говорил! Сначала в весьма грубой форме предложил себя, затем воткнул последний гвоздь в крышку сандерсоновского гроба, заикнувшись о чувствах. Значил ли он вообще хоть что-то для Мэтта? — А ты любишь? — справившись с собой, тихо спросил Нил. Ответ он не очень хотел знать, но выяснить надо было здесь и сейчас, под этими чертовыми звездами, о которых без конца твердил Уолст. — Не знаю, — честно ответил Мэтт. Он наконец оставил свои попытки совращения и растянулся рядом. Только теперь Нил заметил, что на нем уже не было пиджака и галстука, а рубашка была расстёгнутой и помятой. Очевидно, сам Нил даром времени не терял, и от этого стало еще печальнее. Сандерсон не чувствовал себя так паршиво с тех самых пор, когда в полной мере осознал, что его привязанность к младшему брату Брэда переросла в нечто большее. Признать это было сложно, жить с этим — еще сложнее, особенно когда Мэтт стал вертеться вокруг непонятных пацанов и обжиматься с девчонками. Нил уверял себя, что он просто беспокоится за Мэтта, ведь он привык за него переживать, но чем больше он думал об этом под проницательные шутки Гонтье, тем меньше верил себе. Он психовал, он ревновал, он ждал, пока чувства остынут, либо когда Мэтт подрастет. В то, что Уолст может не ответить взаимностью, он как-то не верил — они были по-настоящему близки, значит, и чувствовали одинаково. И вот выясняется, что он во всем заблуждался. Мэтт просто боится перемен, боится остаться один — и чтобы этого не случилось, готов даже в штаны залезть. Нет у него никаких романтических чувств, один холодный расчет. И будь Мэтт постарше, он бы возможно… Хотя нет, не смог бы. — Мне надо идти, — сдерживая накатившую злость, процедил Нил. Он попытался встать, но Мэтт схватил его за руку, удерживая на месте. Уолст смотрел на него снизу с мольбой во взгляде, но больше на это Нил не поведется, не в этот раз. — И не разыгрывай комедию. Я не на Аляску еду. — Прекрасно. Проваливай, — Мэтт вскочил так внезапно, что Нил, пошатнувшись, с трудом удержал равновесие. — Возьми с собой Джанин, женись на ней и заведи кучу детишек — мне плевать, видеть тебя не хочу больше! — Так и поступлю! — раздраженно воскликнул Нил. — Убирайся! — повторил Мэтт. Его потряхивало от злости, и даже в темноте было заметно, что в его глазах стоят слезы. Нил усомнился в правильности своих прошлых выводов. — Считаю до трех и начинаю прыгать, пока доски не проломятся и ты не свернешь себе шею. Раз! — Мэтти, успокойся… — Не называй меня так больше! Два! Нил решил не рисковать, покорно покинув территорию Уолста. Спустившись вниз, он заметил Брэда, который направлялся к дому, насвистывая какую-то веселую мелодию. Очевидно, его выпускной удался. Нил не успел и слова сказать, как между ним и старшим Уолстом приземлилась бутылка, мгновенно разбившаяся на множество осколков. Остатки вина расплескались на дорожку и ботинки. — Эй! — возмущенно заорал Брэд, которому досталось больше всего. — Это тебе за моего кота! — мстительно отозвался Мэтт. — Я тебе уши оторву, гаденыш! — старший Уолст ринулся к дереву, но был перехвачен Нилом. — Оставь. Мы сильно поссорились. Пусть придет в себя. Прошу. Что-то в голосе или во взгляде Нила заставило Брэда остановиться. Пообещав навалять братишке позднее, он зашел в дом. Сандерсон не сдвинулся с места. Он все еще чувствовал себя ужасно, но не хотел прощаться с Мэттом так. Чтобы Уолст ни сделал, он не мог долго на него сердиться, просто не умел. Даже в ситуации, когда его сердце растоптано. — Уходи, Нил, — послышался голос Мэтта. Он успел спуститься так бесшумно, что Сандерсон, погруженный в свои мысли, не заметил. — Послушай… — Нет. Если ты уедешь, то я больше тебя знать не хочу, — твердо произнес младший Уолст, избегая при этом смотреть Нилу в глаза. Он не стал дожидаться ответа, быстро прошмыгнув домой. Сандерсон не верил в категоричность Мэтта — явно сгоряча ляпнул, одумается. И вообще, почему беспокоится снова он? Это Уолст должен извиняться за свое поведение!***
— Он не придёт, — Брэд хлопнул друга по плечу и сочувственно улыбнулся. Нил кивнул. Он, в общем-то, подозревал, что Мэтти смертельно обиделся, но все же надеялся, что к прощальной вечеринке он немного отойдёт. Нилу хотелось видеть его здесь, среди друзей и подруг, поговорить, объясниться. Мэтт такой возможности ему не предоставлял, упорно избегая на протяжении недели. В один момент Нил просто сдался, перестав искать встреч и надоедать звонками. Он ещё не уехал, а уже безумно скучал. Сандерсон постарался выкинуть из головы грустные мысли и повеселиться, как в последний раз. Не хочет Мэтт его видеть, ну что ж, он будет названивать ему и из Торонто. А пока — алкоголь и музыка, а ещё куча недофанаток, которые не против утешить его в такой трудный час. — Шёл бы ты к Уолсту, — посоветовал Адам, плюхнувшись между Нилом и нетрезвой блондинкой. Девушка недовольно замычала, но после выразительного взгляда Гонтье, пошатываясь, удалилась. — Шёл бы ты к Уолсту, — буркнул Сандерсон, с тоской смотря вслед блондинке. — Какого черта? — Где Мэтт? — повертев головой, поинтересовался Адам. — Я его не видел сегодня, он здесь? — Он не придёт, а ты испортил мне всю малину, — с тяжёлым вздохом произнес барабанщик. Адам с силой шлепнул Нила по ляжке. — Ай, да что с тобой не так?! — Со мной? Это с тобой! Ты должен вертеться вокруг Мэтта и извиняться. Не знаю, что там у вас произошло, но когда я его видел, он выглядел подавленным. — Отвали, — посоветовал Нил. — Откуда вообще интерес к Мэтту? Точнее, к кому-либо кроме себя любимого? — Считай, что я к нему привязан, как к одному из своих братьев, — пожал плечами Адам. — И вопрос все тот же: что ты натворил? — Ничего, в этом и суть, — Нил откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди, словно защищаясь. — Ясно, растоптал чувства ребёнка, — Адам неодобрительно сжал губы. — Идиот ты, Сандерсон. И садист. Даже сидеть рядом с тобой не хочу. — Я и не держу, — с облегчением произнёс Нил. Слушать нотации не хотелось. Нил был уверен, что поступил правильно. Мэтт ещё ребёнок. Как бы они потом жили с этим? Ему хватает угрызений совести. — Надеюсь, ты хотя бы тактично донёс до него свою мораль. Иначе ближайшие лет двадцать тебе светит общение только с одним Уолстом.***
Мэтт не пришёл проводить их на автобус, Мэтт не отвечал на его телефонные звонки. Нил звонил каждый вечер, но миссис Уолст отвечала, что Мэтт либо занят, либо не хочет разговаривать. Нил злился, но продолжал звонить. Хлопот хватало: непривычный ритм жизни в новом городе, поиски работы, пьянки с Гонтье. Брэд был занят поступлением и завоеванием авторитета в общаге. Нил впервые с самого детства оказался один на один с Адамом. Они, разумеется, периодически тусили вместе, но не так, как ещё до Норвуда. Быть все время с проницательным Гонтье оказалось чертовски утомительно. Наконец подвернулась подработка в баре, Адам устроился в магазин. Жизнь стала более уравновешенной. Он получал новости о друге только из уст его брата, и услышанное не радовало: Мэтт связался с плохой компанией, забил на учёбу и музыку. Последнее было особенно болезненным — музыка была той нитью, что их связывала, и Уолст решил рубить все разом. Нил злился, но попыток связаться с Мэттом не оставлял. Даже письмо написал, прося хотя бы не зарывать талант в землю. — Оставь это, — мягко попросил Брэд, полчаса наблюдая за попытками Нила дозвониться до Мэтта. Младшему Уолсту подарили свой собственный телефон, но он никогда на вызовы не отвечал. Нил пробовал с разных номеров. — Дай ему остыть. — Полгода ему недостаточно? — вспылил Сандерсон. Он убрал телефон подальше и обессиленно повалился в старое кресло, которое, как он подозревал, кишело клопами. Адам уверял, что это не так, но Нил не мог припомнить ни одного случая, чтобы Гонтье сидел в нем. — Ты же знаешь, какой он ранимый. — Это я должен злиться! Он… В общем, неважно. Я готов забыть и жить дальше, а твой брат, очевидно, нет. — Я поеду на Рождество домой, поговорю с ним, если ты так беспокоишься. Хотя он скорее Адама бы послушал, чем меня. Нил уставился в окно, размышляя. Его смена выпадала на день рождения и Рождество, но вот на именины Мэтта он был свободен. Поговорит с кем-нибудь, подменится, чтобы потусить в Норвуде пару дней и увидеть наконец белобрысого засранца. Он устал, он скучал и не верил, что Мэтт не испытывает того же.***
Время летит быстро — так, кажется, говорят, но Мэтту и не довелось испытать это на своей шкуре. Его дни с отъезда Нила тянулись катастрофически долго, были однообразными, и постоянно присутствовало ощущение, словно он застрял в дне сурка. Почти месяц Мэтт не выходил из дома, отказываясь разговаривать даже с родителями. А потом разозлился: Нил растоптал его чувства, бросил и уехал, так почему он должен сожалеть о нем и грустить? Мэтту было тошно от самого себя. Оказалось, что без друзей вполне можно веселиться. Оставшиеся время до школы он провел в компании Трейси и её приятелей — они были терпимы, если предварительно заправиться алкоголем. Но даже этого было недостаточно, чтобы хоть немного прийти в себя, поэтому Мэтт убрал гитару в комнату Брэда, свалив туда ещё с десяток предметов, книг и вещей, так или иначе напоминавших о Ниле. В его спальне стало просторнее, а вот просвета в мыслях так и не появилось. Отношения с Трейси сделали его весьма популярным в школе — Мэтт этому не радовался, но довольно быстро принял новый статус. Даже с Диком сдружился и теперь курил с ним на переменах. Дик все ещё был мудаком, но выбирать не приходилось: лучше уж Грейсон, задирающий пятиклашек, чем предатель Сандерсон. Мэтт запретил брату рассказывать о барабанщике и подчеркнуто интересовался только тем, как дела у Гонтье. А если у Адама все хорошо, значит, и у Нила… Зима выдалась на редкость холодной. Мэтт кутался в два, а то и три свитера, нечасто расставался с рукавицами и мечтал переехать в Австралию под издевательские шуточки настоящих канадских друзей. Радовал только хоккей, но после рассечения брови в игре за школу и он радовал уже не так сильно. Гоняя по льду, по крайней мере, можно было отвлечься от тяжёлых мыслей и согреться, поэтому Мэтт проводил на стадионе много времени. Мама даже обрадовалась, решив, что сын свернул с пути саморазрушения. Очень, очень преждевременно. Мэтт маму расстраивать не хотел, но так уж получалось. Свой день рождения Уолст решил также провести на стадионе. У их школы намечалось сражение с ребятами из соседнего города в первых числах января, и к матчу нужно было подготовиться. Пока они играли как говно, и Мэтт подозревал, что едва ли это изменится. Тем не менее, настрой на победу сохранялся. Почти у всех. Дома был Брэд и его укоряющий взгляд, поэтому Мэтт туда не торопился. Брат напрягал своими постоянными попытками завести разговор о Ниле. И что Мэтт мог поведать? Поэтому только и рычал злобно в ответ, надеясь, что брат не станет задерживаться и вернётся к своему любимому Адаму и книжкам как можно скорее. — Будешь? — Дик протянул Мэтту сигарету, но тот отказался. Брови Грейсона удивлённо взлетели вверх. — Ты чего, Уолст? Спортивный режим ещё скажи! — Не гони, — Мэтт хмыкнул. — Холодно. — Ты уж не пугай так, — облегчённо протянул Дик. — Домой идёшь? — Не, ещё покатаюсь. Дик явно намеревался сказать что-то, но передумал, махнув на прощанье. Мэтт тоскливо посмотрел ему вслед, но вернулся к своей индивидуальной тренировке. Никого, кроме него, не осталось. Было слишком холодно, чтобы кто-то не из команды присоединился, поэтому каток был полностью в его распоряжении. Не хватало лишь снега для полной романтики. Мэтт так далеко ушёл в свои мысли, что не заметил, как перестал быть один. Он не услышал ни покашливания, ни оклика, истошным визгом отреагировав на прикосновение к своему плечу. — Да не ори ты, словно тебя насилуют, — прижав руки к ушам, попросил Нил. Мэтт окинул его диким взором, а после ударил клюшкой. — Ты охренел?! — Что ты здесь делаешь? — взяв себя в руки, поинтересовался Мэтт. Испуг отпустил, но стала нарастать злость. Он еще раз шлепнул друга клюшкой, просто чтобы убедиться в том, что это действительно Сандерсон, а не галлюцинация, вызванная обморожением. Мало ли, вдруг он на самом деле упал и замерз. — С днем рождения, Мэтт, — с улыбкой ответил Нил, а после не очень уверенно обнял друга. Уолст обнимать в ответ не стал. — Я скучал. — А я нет, — спокойно сообщил Мэтт, вырываясь. Он смерил Сандерсона равнодушным взглядом и покатил в сторону трибун переобуваться. Сандерсон оторопело наблюдал за Уолстом пару минут. Он, конечно, не рассчитывал на теплое приветствие, но это был перебор. Нил специально приехал ради этого мелкого говнюка и не был намерен так просто смириться с такой реакцией. — Я не устаю тебе поражаться, Мэтт! Стой, иначе я догоню тебя и впечатаю лицом в лёд, и я даже не шучу! Мэтт оглянулся: ботинки у Нила, очевидно, были скользкие, потому что он едва шёл по льду. Уолст злорадно улыбнулся и прибавил скорость под злой рык Сандерсона. Пусть помучается. Мэтт переобулся в кратчайшие сроки. Впрочем, зря: Нила на горизонте не наблюдалось. Уолст настороженно окинул взглядом каток и нашёл барабанщика бездвижно лежащим. Он выждал несколько минут — шевелений не последовало. Мэтт не на шутку испугался: ботинки скользкие, этот придурок мог упасть и расшибить голову… Уолст устремился к нему, едва не убившись по пути. — Нил? — Мэтт осторожно потряс друга, ощупал голову. Повреждений никаких не было, но ведь он мог удариться затылком или даже раскроить череп — сценарии в голове Уолста были один хуже другого. — И равнодушие пало, — внезапно заорал Нил, напугав Мэтта. — Ты, ты!.. — Полежи со мной, принцесса. — Иди к черту, идиот! — завопил Мэтт, когда Сандерсон схватил его за рукав. Небольшая потасовка осталась за Нилом: он уронил друга на лёд и придавил его тело ногами. Уолст безрезультатно елозил по льду. — Мы заболеем. Отпусти. — Не-а. Ты наверняка в трех кофтах, а у меня тёплый костюм. Будем лежать здесь, пока не обсудим все. — Отвали, — раздражённо пропыхтел Мэтт, пытаясь подняться. Получалось не очень успешно — Нил все ещё был сильнее физически. Можно было треснуть его коньками или клюшкой, но они лежали вне зоны досягаемости, он отбросил их, когда спешил на «помощь» другу. — Я звонил тебе каждый день, каждый! А ты даже ни разу не удосужился ответить. Что скажешь на это? — Что ты козлина и я хочу домой. Праздновать, в курсе, да? — Ага, я тебе подарок от Адама захватил кстати. Оставил у тебя дома. Мэтт раздражённо лягнул Нила ногой, но попыток сбежать больше не предпринимал и на вопросы Сандерсона решил не отвечать, хотя и очень хотелось наорать. Что он вообще о себе возомнил?! Сначала отверг его и уехал, а затем вернулся спустя полгода и думает, что Мэтт будет рад его видеть?! Не дождётся. — Упрямый осел! Делаешь из себя униженного и оскорбленного, хотя это именно я должен так реагировать, — не выдержал Нил. — Это ты меня пытался совратить на той чертовой крыше! — Ой, как будто ты был против! Нилу нечего было возразить на это: против он не был, а прокручивая этот эпизод в голове сотни раз за полгода, пришел к выводу, что зря все-таки сбежал. До конца доводить, конечно, не надо было, но… — Знаешь, я готов все забыть, если ты этого хочешь. Мы друзья. И я по тебе скучаю. — А мне некогда скучать. Наконец-то у меня появились друзья-ровесники, так что я рад, что вы все уехали. — И ты правда так думаешь? — грустно спросил Нил. — Нет, — некоторое время спустя ответил Уолст едва слышно, хлюпнув носом. Как компания Дика могла быть лучше, чем Нил? Тут даже сравнивать смешно, и как бы Мэтт ни злился — врать о таком ему было противно. — Мне надо подумать обо всем. Ну понимаешь. Сандерсона такой ответ устроил. Он с трудом встал и помог подняться Мэтту. В тишине они добрались до дома, где их встречали обеспокоенный Брэд и ближайшие родственники. Никого из новых друзей Уолст звать не стал, планируя потусить с ними позднее. Небольшое семейное застолье с самыми близкими и Нилом, которого миссис Уолст усадила напротив Мэтта. Это не могло не сказаться на аппетите именинника — кусок в горло не лез. Сандерсон, напротив, уплетал за обе щеки. Подарком Адама оказалась кассета с фильмом «Шестнадцать свечей», и Мэтт долго и с недоумением крутил её в руках. Явно ведь был какой-то подтекст, обнаружить который удалось только во время просмотра. — Ты ему рассказал о том вечере? — прошипел Мэтт. После застолья они втроём решили посмотреть фильм, и младший Уолст краснел и бледнел все время: типичная комедийная мелодрама об озабоченных подростках и главная героиня, о дне рождения которой все забыли. Сначала Мэтт думал, что в этом соль подарка Адама, но когда сюжет подошел к развязке, мнение изменил. Возможно, Гонтье знал об их с Нилом эпизоде под звездами и так намекал? — Ничего я не говорил, — так же шепотом ответил Нил сквозь смех. Они с Мэттом сидели на кровати, Уолст-старший же расположился в кресле и то и дело поглядывал на них с интересом. — Всё вопросы к Гонтье. Уже на титрах Мэтт, как ему показалось, логику уловил: главная героиня все-таки отметила день рождения, да ещё и в компании того, в кого была влюблена долгое время. Весьма толстый намек. Нил, судя по тихой истерике, подарок Адама оценил в полной мере. — Какой чудесный фильм, — с сарказмом протянул Мэтт под смех друзей. — Небось любимый Гонтье? — Зато сколько чудесных уроков мы все извлекли, — протянул Брэд, осматривая покрасневшего брата. — Ничего не хочешь сказать? — Адам — мудак. Удовлетворен? — Вполне, — со смехом ответил старший Уолст. — Нил, тебе где стелить? — У Мэтта посплю, — беспечно произнес Сандерсон под округлившиеся глаза младшего Уолста. — Посекретничаем. Брэд восторга от такой идеи не испытал, но все же ушел в номинально свою комнату. Мэтт нашел для Нила старое одеяло, которое кинул на пол, отдал одну из своих подушек, принес плед для гостей. Делал он все молча, стараясь не смотреть на Сандерсона. Его присутствие, да еще и в такой уединенной обстановке, нервировало. — Ну рассказывай, как ты тут развлекался без меня, — Нил проигнорировал расстеленное одеяло и завалился на кровать Мэтта. Уолст тяжело вздохнул и попытался перебраться на пол. — Посиди со мной. Разговор завязался не сразу. Мэтт смущался, путался в словах и пытался незаметно переместиться на пол. Нил чувствовал себя на порядок увереннее, поэтому инициативу взял на себя, рассказав обо всех заключениях за полгода. Они говорили всю ночь, и только под утро Мэтт окончательно растаял: ему нужен был Нил — самый лучший друг и человек на свете, и он готов забыть обо всех своих обидах. И о звездах, разумеется, о них и том вечере в первую очередь. Мэтт боялся, что они никогда не смогут преодолеть взаимные претензии и напряженность между ними сохранится, но засыпая на плече Нила, утомленный долгими ночными посиделками, чувствовал себя так уютно, словно между ними никогда и не было этой глупой размолвки. Конечно, Нил вернется в Торонто, но теперь это не пугало. Все можно преодолеть, было бы желание.