***
Время расставило всё по своим местам. Много чего произошло, прежде чем яблони в садах Идунн снова порадовали асов первым богатым урожаем, а ряды эйнхериев пополнились молодыми бойцами. Одним из таких событий стал очередной скандал в спальне братьев. Без особых разъяснений ситуации одним прекрасным днём советник отдал всевидящему приказ пристальнее наблюдать за Мидгардом. Тору он объяснил, что мир людей, как и Ульвахейм, нуждался в защите, поскольку Танос и его армия Читаори не остановится ни перед чем в своей жажде порабощения. Пока они затихли, но придёт момент, и противник напомнит о себе. И, скорее всего, начнут они с Мидгарда, где Хеймдалль высмотрел один из камней бесконечности. И если Танос явится туда, смертным понадобится помощь богов. Однако, как справедливо заметил царь, этим смертным людишкам и без того была необходима помощь, поскольку их алчность и глупость не знала предела. Локи ясно дал понять, что геройская группа, которая однажды уже имела удовольствие перекантоваться ночью в асгардских подземельях, имела в Мидгарде большой вес. И только они смогут противостоять угрозе извне. А Асгарду по возможности нужно было помогать им при необходимости. Тору эта идея была не по душе, и после долгого спора Локи, наконец, поставил жирную точку: — Танос явится в Мидгард, а когда разрушит его и заберёт камень бесконечности, он нагрянет в Ульвахейм, а потом он подступит к нашему порогу, — резко чеканил маг. — Нельзя этого допустить! Проиграем в Мидгарде — и нам не выстоять. С этим Тору пришлось согласиться, и с тех пор Мидгард был под их присмотром. Хеймдалль вызвал Тора посреди ночи, дело было срочное. Мидгардцам требовалась помощь в битве. Одинсон, стараясь не беспокоить Локи — тот уткнулся Фенриру за ухо, — выскользнул из постели, облачился в доспехи, бросил взгляд на мирно сопевших в колыбелях детей, прихватил молот, вышел из спальни и устремился к радужному мосту. Яркая вспышка в небе, скорее всего, сообщила мидгардцам о вторжении иноземца, но им было сегодня было не до того. Суета на тихих заковианских улочках стояла небывалая, люди спешили в известном только им направлении, покидая свои дома и убежища. Наверное, они надеялись на лучший исход, как и группа мидгардских героев, но куда уж там. Одинсон не стал таиться и, подняв молот над головой, взмыл в небо, чтобы сверху посмотреть на поле битвы, которая началась незамедлительно, и, устремившись в гущу, бог грома ловко сшибал головы напавшим на город киборгам, спасая от незавидной участи не желавших этой битвы людей. Группа, именующая себя «Мстители», давала отпор нападающим, и вторжение царя в их ряды хоть и не осталось незамеченным, было воспринято благодушно. Кажется, помощь им действительно была сейчас очень к месту, и они сами это прекрасно понимали. Действовать получалось слаженно, но погасить восстание машин оказалось невозможно, если не уничтожить главного киборга, которого кто-то вскользь обозначил как Альтрон. Приняли решение разделиться. Тор отправился с группой противостоять Альтрону, а другая часть защищала население от нападок андроидов. Не без потерь со стороны мидгардцев битву удалось выиграть, а без поверженного Альтрона андроиды стали лёгкой мишенью. Знакомый Тору человек из железа в обновлённой броне искренне поблагодарил за содействие и даже пригласил выпить за победу, но Одинсон лишь скупо предупредил: «Мы наблюдаем за вами», — и через секунду поток радужного моста уже выдернул его из Мидгарда. Тор вернулся через несколько часов потный и пыльный — конечно, заявиться таким обратно в спальню он не мог, поэтому прежде зашёл в свои покои, привёл себя в надлежащий вид и отправился к Локи. Оказавшись в покоях брата, он обнаружил в постели Локи молодого и полностью обнажённого аса с чёрными, как у самого Локи, волосами. Советник спал в пижаме, но это никак не оправдывало, что принц обнимал нагого юнца, обхватив того поперёк груди и уткнувшись тому в затылок. Желание Тора повысить голос было очевидным и оправданным, но малыши мирно спали в своих постелях, и Одинсон взялся трясти Локи за плечо, пока тот не проснулся, сонно всматриваюсь в того, кто нарушил его сон. — Тор, что случилось? — недовольно пробубнил маг. — Это я тебя хочу спросить, — метая взглядом молнии, прошипел бог грома. — Как это понимать? — Что? — Локи скривился, собираясь возмутиться, но тут его взгляд упал на того, кто лежал с ним в постели. Юнец завозился, а принц, убирая от него руки, медленно отстранился от незнакомца, соображая, какого чёрта в его постели делал этот мальчишка. — Не понимаю. Ты кто такой? Юноша повернулся на спину, растерянно глянул на Локи, затем на Тора и только потом дёрнул руки вверх, уставившись на свои ладони. Он выглядел не менее удивленным, чем братья. — Хочешь сказать, что ты его не знаешь? — Тор навис над любовниками грозовой тучей, хотя в глубине души прекрасно понимал, что Локи не дурак, чтобы вот так проколоться, если бы изменял ему. — Понятия не имею, кто он, — стушевался маг, и это было чистой правдой. Изменять Локи не собирался, и как в его постель попал юный асгардец — не понимал, хоть убей. Засыпая, он крепко обнимал Фенрира. — Неудобно получилось, — юнец смешно скривил красивую мордашку, натягивая на себя простынь повыше. — Локи, если ты сейчас же не найдёшь какое-то объяснение всему этому, я его убью, — рыкнул Тор, теряя терпение. — Это же я, — нервно дёрнулся ас, привлекая к себе внимание. — Фенрир. Я, правда, хотел сказать вам, но всё никак не выходило подобрать удобный момент. Сиф может подтвердить, что я Фенрир. — Что? — Одинсон прищурился. — Что ты несёшь? Фенрир не перевоплощается. — Так и было, Тор! — покивал парень, не стесняясь называть царя по имени. Он тут же бросил взгляд на колыбели: малыши, к счастью, не проснулись. — Но недавно это произошло. Я так испугался, я не хотел говорить. Боялся, что вы отправите меня обратно в Ульвахейм, раз уж я теперь такой, как они, мои сородичи. Тор всё ещё не до конца понимал, как такое возможно, но, кажется, это действительно был Фенрир. Или всё же нет? — С чего ты вообще взял, что мы отправим тебя к ульвам? — Одинсон нахмурился, ожидая ответа. Этот парень ведь мог и наврать, чтобы избежать проблем, а потом выйдет за порог и поминай, как звали. — Чтобы не мешался? — опустил голову брюнет. — Зачем вам ульв в Асгарде? Пока я был волком, проблем не было, а сейчас… — Фенни, ты мой сын, — решительно возразил Локи. — Я забрал тебя из Ульвахейма, чтобы ты не умер от тоски по своим погибшим в бою родителям. — Но Тор изначально был против меня, и я подумал, что лучше вам не знать, что я могу перевоплощаться. Одинсон потёр руками лицо. Нежелание Тора принимать ульва, как того хотел Локи, волчонок заметил ещё тогда, в первые дни своего пребывания в Асгарде. Это определённо был Фенрир: никто больше, кроме них троих, таких подробностей знать не мог, ведь на людях Тор демонстрировал полное доверие к новому жителю Асгарда. — А теперь послушай меня, — серьёзно начал Тор, строго вглядываясь в глаза юноши, который волком сейчас не был и мог говорить с ним не образно, а используя их родной асгардский язык. — Ты наш с Локи сын, такой же, как Солар и Моркет, мы одинаково любим вас троих, что бы ты ни думал. И если какой-то злой язык скажет, что это не так, укажи на него пальцем, и я уничтожу эту гниду. — Я просто… — Фенрир опустил глаза. Тор всегда радел за своё. Фенриру приятно было стать частью этой семьи, но с момента, когда он впервые перевоплотился, ему стало как-то не по себе. Эти изменения могли отдалить его от дома, которым стал Асгард. — Просто запомни это раз и навсегда, Фенни, — перебил его Тор и взлохматил тёмную гриву. Локи же тем временем скрестил руки на груди и строго поинтересовался: — То есть ты хочешь сказать, что своему отцу ты не счёл нужным сказать, что можешь менять облик, а Сиф, которая тебя травила всё время, ты открылся. — Не злись, — попросил ульв. — Она давно уже меня не боится и не задевает, и это всё было действием проклятья. К тому же она первая и единственная, кто видел моё перевоплощение. — А как это произошло? — Одинсон опустился на банкетку, с любопытством разглядывая ульва. Фенрир был до невозможности похож на Локи в юности, словно являлся его кровной роднёй: черноволосый, гибкий, с тонкой ухмылкой на губах. Но, если из Локи невозможно было выбить и пару слов, ульв охотно шёл на разговор, а его жёлтые глаза по-прежнему выражали уверенность и понимание. — Мы с Сиф гуляли у озера, — вздохнув, начал рассказывать оборотень. — День выдался очень солнечный, и посредством образов я предложил ей искупнуться. Она неохотно согласилась, правда, заставила меня закрыть глаза. Я честно не смотрел, слышал, как она быстро сбрасывает одежду, потом раздался плеск воды, и открыл глаза. Тор криво усмехнулся, понимая, к чему вёл Фенрир. По всей видимости, остаться равнодушным, созерцая натренированное женское тело, ульв не смог. Одинсон ничего предосудительного в этом не видел и как мужчина понимал Фенрира. — В лучах солнечного света распущенные волосы струились по спине, по колени в воде, она была великолепна, — через паузу продолжил ульв. Тор видел, как Локи недовольно скривил губы. — Я вдруг захотел коснуться её кожи между лопаток и сказать, как она прекрасна, и в этот момент меня охватило странное ощущение, дрожь, по всему телу словно молнии носились, я ослаб, застонал и вдруг понял, что стою на четвереньках и мои лапы — это руки. — Как повела себя Сиф? — поинтересовался Локи. — Она выбралась из воды и стала меня успокаивать, а я больше всего теперь хотел стать собой. — Она успокаивала тебя голая? — царь не мог больше сдерживать похабную улыбку. — Одинсон! — шикнул на брата маг. — Ой, да ладно тебе, Локи, Сиф отлично сложена, нет ничего удивительного, что Фенрир отреагировал на неё, — отмахнулся царь Асгарда, не видя в этом проблемы. — Нет, — заторопился объяснить ульв. — Я вовсе не хотел её, как мужчины желают женщин. — В твоём возрасте это нормально, желать близости, — возразил Тор. — И не нужно оправдываться. Фенрир понуро посмотрел на отца: он ведь и правда не испытывал к воительнице таких чувств, которые подразумевали бы столь близкие отношения, но и спорить, что считал Сиф привлекательной, он не мог. — Тор прав, тебе не нужно оправдываться, — согласился маг со своим супругом. — Но неужели, кроме Сиф, нет больше женщин в Асгарде? — Сердцу не прикажешь, — Тор улыбался, как идиот, презрительно сощуренные глаза колдовского короля не умерили его пыл. — Об этом можно не беспокоиться, Сиф не испытывает ко мне ничего, кроме дружеской симпатии, — грустно обозначил Фенрир. — Да и мне привычней быть волком. — Так чем же закончилось дело у озера? — не унимался Тор. — Я разнервничался, не знал, что делать. И как показаться в замке. Я не хотел, чтобы на меня глазели и расспрашивали, как это произошло, — охотно поделился ульв. — А Сиф просто сказала, что мне нужно успокоиться и что я могу быть таким, каким сам захочу. Я попросил её никому не рассказывать о случившемся. Я не смотрел, как она одевается, и действительно попытался успокоиться. Я так хотел снова стать волком, и вдруг меня снова охватила эта странная дрожь, тело видоизменялось очень быстро. — Я понимаю, ты был взволнован, но ты мог хотя бы мне рассказать о том, что произошло, — недовольно произнёс Локи. — Это случилось лишь раз или нет? — Пять или шесть раз, — нехотя признался Фенрир. — А Сиф всегда в эти моменты была голая? — вклинился Одинсон со своим вопросом. Кажется, ситуация стала его забавлять. — Нет, — помотал головой ульв. — Пару раз это происходило в этой спальне, когда вы уединялись, а мы оставались с малышами. — И как долго ты можешь держать эту форму? — Локи совершенно не нравилось, что Сиф была в центре всей этой истории. — Не знаю, — ульв пожал плечами. — Обычно я как можно быстрее стараюсь обратиться. — Может, тебе не стоит игнорировать эти изменения? — предложил Одинсон. — А свои опасения тебе как раз стоит забыть. Мы с Локи ни за что не отправим тебя в Ульвахейм. — Только если ты сам захочешь там побывать, — согласился Локи. — Я не хочу там жить и даже наведываться, — категорически заявил Фенрир, глядя на отца. — Когда ты взял меня на руки и отказался им отдавать, я понял, что всё будет хорошо, если ты будешь рядом. Локи тонко улыбнулся. Приятно было знать, что Фенрир доверился ему, ещё будучи несмышленым ребёнком. Однако реакция ульва на Сиф настораживала мага. Разумеется, высказываться на этот счёт при Фенрире он воздержался, но зато потом не раз и не два поднимал волнующую его тему в разговоре с Тором. Одинсон в ответ только похабно усмехался и отмахивался от подозрений брата. Иногда он подтрунивал, предлагая советнику поговорить с Фенриром о том, чем занимаются мужи со своими жёнами по ночам. Локи лишь фыркал, но не предпринимал подобных попыток. В конечном счёте воспитанием Фенрира занялся сам Тор, он довольно тактично объяснил, что можно и чего нельзя делать, когда дело доходит до интимных моментов. И хотя он сам не раз делал ошибки, о которых знал и Фенрир, ульв не перебивал, не припоминал его грешки и не смущался, а под конец пообещал, что не причинит вреда своей любовнице, когда она у него появится. Мало-помалу о способности волка к перевоплощению узнал сначала совет, затем слуги и асгардские обыватели. К нему относились одинаково хорошо в любых ипостасях. Он с лёгкостью мог появиться за завтраком в качестве большого чёрного волка, а к ужину в облике аса. Локи всё же набрался смелости, чтобы поднять щекотливую тему личной жизни ульва. Фенрир сообщил, что его опередил Тор, хотя он с радостью выслушает мнение Локи на этот счёт. Вместо нравоучений советник показал волку его личные покои, которые заранее подготовили слуги. — То есть мне больше нельзя спать вместе с вами? — огорчённо рассматривая свою комнату, поинтересовался ульв. Убранство выглядело богато, было обставлено со вкусом, но здесь совершенно точно не доставало горячности Тора и колкостей Локи. Комната казалась Фенриру безжизненной, здесь было одиноко. — Почему нельзя? — удивился маг. Фенрир обернулся к нему с надеждой в глазах. — Просто у тебя должны быть и свои покои, где ты можешь уединиться вместе с некой особой. Это был уже даже не намёк, Локи буквально говорил о подруге Тора. — Ты недолюбливаешь Сиф, — усмехнулся Фенрир, понимая, о чём говорил отец, при этом не делая каких-то конкретных замечаний. — Я не собираюсь лезть в ваши отношения ровно до той поры, пока она не решит тебе навредить, — довольно спокойно отозвался маг. — Я волнуюсь о тебе, но и скрываться от меня вам не нужно. — Мы просто друзья, она не видит во мне мужчину, — отмахнулся ульв. — Это пока, — прошелестел Лафейсон, понимая, что волк был ещё юн, а Сиф — уже умудрённая опытом воительница. — В любом случае я не стану чинить препятствия. Фенрир улыбнулся, подошёл к отцу и обнял его. Ульв зажмурился от удовольствия: испытывать его нежные объятия, его принятие было ценнее любых даров. — Спасибо тебе за всё, — ульв открыл глаза и отстранился, чувствуя себя там, где должен быть. Он никогда бы не стал счастливым в Ульвахейме. Дело было даже не в самом Асгарде, а скорее в Локи и Торе, оба они приняли непосредственное участие в его жизни. Духи Ульвахейма более не властны над ним, теперь его судьбу сплетали норны. — Могу дать тебе лишь два совета на счёт Сиф, — со вздохом поделился советник. — Если хочешь привлечь её внимание, попроси научить тебя ближнему бою и никогда не ставь под вопрос её воинские заслуги. — Я так и сделаю, — покивал ульв. В своей асгардской ипостаси Фенрир напоминал Тору брата в юности, в нём преобладала осторожность и внимательность. Он не был галантен, как Фандрал, и не проявлял излишней настойчивости, подобно самому Тору, но излучал уверенность, словно ульвахеймский шаман. Локи наконец успокоился по поводу возможной связи между Фенриром и Сиф, в конечном счёте волк имел право на собственный выбор, даже если магу это было не по нраву. Фенрир, в свою очередь, воспользовался советами отца, он с почтением относился к выбору Сиф, ни словом, ни делом он не ставил под вопрос её заслуги на военном поприще, а ещё однажды он попросил её потренироваться с ним, и с тех пор Сиф всерьёз взялась за его обучение.***
Асгард победоносно расцвёл на пятилетие Солара и Моркет. О чёрных выжженных землях не осталось и напоминания, лишь праздник, который указом ввёл Локи, и отмечали его в обязательном порядке, как напоминание о лишениях и нарушенных клятвах. «День спящего Одина» — так его называли асы — день, когда старого царя отправляли в последний путь. Тот день напоминал Локи не только об отце, а ещё о главном грехе Тора. О той самой первой ночи, проведённой с братом, о принуждении и насилии. Как оказалось, молодой царь об этом тоже не забыл, и в этот день он старательно избегал Локи с самого утра и до вечера, при этом вроде был на виду, уделял внимание «племянникам», хотя со стороны, конечно, было видно, что он сюсюкался с ними как со своими. Теперь дети спали в своей отдельной комнате прямо рядом со спальней Локи, и, приходя вечером в спальню, Одинсон вёл себя как чурбан, желал брату доброй ночи и ложился спать, делая вид, что смертельно устал. Первые пару лет в этот чёртов праздник Локи был весьма озадачен поведением брата, другие пару лет он тихо бесился, но виду не подавал, ведь на утро Тор становился прежним, словно вчера не вёл себя как идиот. И наконец Локи не вытерпел и в очередную праздничную ночь отомстил брату. Когда Тор, изрядно припозднившись, явился спать, Локи в покоях не оказалось. Крик души был очень громкий, Хеймдалль чуть на ровном месте не споткнулся, когда его оглушила ментальная волна: «Где он?!» «В чертогах целителей», — был ему заранее подготовленный ответ. Хеймдалль всерьёз обеспокоился о здоровье Локи, но лезть в отношения братьев не стал, в конце концов, советник сам попросил сообщить брату, где он находится. Конечно же, Локи задумал очередную провокацию, наперёд зная, что реакция Тора будет до боли предсказуемой. Кристер в то время был уже дома, и в чертогах никого не было. Но Тору, как разъяренному быку, хватило ума понять, что ему нужен именно кабинет Кристера. Наутро за завтраком Локи мечтательно улыбался, а Тор хмурился и выглядел виноватым, разумеется, никто особо не замечал этих странностей. Самое главное, что на рабочем столе Кристера не было никаких стеклянных предметов, только свитки, которые Одинсон в ярости смёл рукой перед тем, как бросил на этот самый стол Локи, а после того, как крепко поимел своего муженька, ему же и пришлось приводить кабинет целителя в первозданный вид. Конечно же, верховный целитель улучил момент отчитать Локи за поведение, явно нарушающее все нормы приличий: возможно, Тор убрался недостаточно чисто, а может, и специально не стал уничтожать все следы их грехопадения в чужом кабинете, чтобы Кристер догадался о том, что по ночам царь и его советник вытворяют в местах, явно непредназначенных для плотских утех. В своей запретной любви братья не замечали, что их выходки очевидны не только для посвящённых. Очередной скандал заставил Локи задуматься о том, что они с Тором весьма неосторожны. Всё началось с капризов Моркет, она заявила, что будет теперь спать в комнате отца, и никакие уговоры и объяснения Локи не помогали. То ей было страшно за себя, то она боялась за него, и в конечном итоге дочь расплакалась и заявила, что больше не позволит дяде Тору оставаться с отцом наедине. — Хватит, Моркет, — хмурился Солар. Юный принц — солнечный, всегда улыбчивый мальчик — сейчас был серьёзен, как никогда прежде, он хмурил брови и смотрел на сестру строго. Принцесса, в свою очередь, словно бросала ему вызов, прищурилась, подобно Локи, и продолжала стоять на своём. — Дядя причиняет папе боль! — Моркет сжала кулачки, она была так очаровательна в своей детской ярости, маленькая злая принцесса в зелёной пижаме. — Ты сам знаешь! Так нельзя! — Это не так! — спорил Солар, качая головой, словно знал больше, чем предпочитал говорить. — Он его любит. — Прекратите оба! — прикрикнул Локи на детей, он и сам уже был на взводе. — Что это ещё за разговоры и ссоры?! Тор — мой брат, он царь Асгарда, ваш царь, и он никогда не причинит мне вреда. — Он всё время вредит тебе, — стояла на своём Моркет. — Он делает тебе больно ночами, а по утрам у тебя синяки. Я всё вижу! Благо вечером они были в комнате двойняшек чисто семейным кругом, по своему обыкновению они укладывали детей спать. Локи сказки придумывал или рассказывал те, что помнил с детства, Тор пользовался подсказками из книг, он читал детям истории о битвах или рассказы, о других народах. Услышать укоры дочери в свой адрес Тор просто не ожидал, хотя он и сам прекрасно знал о всех своих тёмных деяниях. — О Боги! — взмолился царь, понимая, что каким-то образом дочь узнала об их с братом связи и восприняла это не совсем правильно. Она была похожа на взбесившуюся болотную шишигу, отказалась расчёсывать густые чёрные волосы, когда Тор взял гребень. Его маленькая бешеная шишига, которая с восторгом сидела у него на плечах, когда Тор призывал непогоду в полях. Моркет было три с половиной года, когда Одинсон позвал её с собой, мать как раз сидела с наследниками вечером, а Локи был занят указами и не мог воспрепятствовать. Солар от опасной вылазки решительно отказался: он любил рассматривать вышивку матери. Странное занятие для мальчика, но он был заворожен процессом вышивания, и Тор не хотел пока беспокоиться об этом, мало ли, может, просто возраст был такой. Царь забрал Моркет с собой в поле, она сидела у него на плечах, придерживаясь за голову и даже за светлые пряди Тора, над их головами метались ветра, гром сотрясал небосвод, молнии рунами чертили небо, дождь омывал лица и землю. Это был чистый восторг и единение — их общее с природой и друг другом. Конечно же, Локи устроил ему нагоняй, когда Одинсон вернулся в спальню с уснувшей на его руках промокнувшей до нитки Моркет. Сейчас же дочь смотрела на царя как на врага, она боялась за Локи, она хотела за него постоять. Такая маленькая принцесса собиралась вступить в неравный бой с Тором, лишь бы защитить отца от посягательств тирана. К этому Одинсон не был готов, он растерялся. Локи, в свою очередь, был его полной противоположностью: мага не сбила с толку перепалка детей и заявление Моркет. — Вы ещё слишком маленькие, чтобы говорить о взрослых делах, — с угрозой в голосе произнёс маг. — Я не маленькая, — всполошилась принцесса. — Я хочу тебя защитить. — Мне не нужна защита от своего брата, — категорически отозвался Локи. Он частенько повторял эти слова, пока Тор был отягощен бременем проклятья, но Лафейсон, между тем, всегда был уверен, что брат не сможет убить или покалечить его; отыметь до полусмерти — может быть, потом он будет ныть, извиняться, окружит заботой, но убить — это совершенно невозможно. — Нужна! — взвизгнула Моркет. — От него за версту несёт тьмой и огнём! Этот отчаянный крик дочери заставил Локи лишь вздохнуть и устало потереть переносицу. Эти удивительные дети определённо обладали ужасающей проницательностью, что играло любовникам не на руку. — Я знаю, — кивнул Локи, принцесса лишь подтвердила его собственные умозаключения. — Ты тоже видишь это «облако»? Почему ничего не сказала мне до сих пор? — О чём она говорит, Локи? — Одинсон растерянно развёл руками. — Я тоже это вижу, — осторожно произнёс Солар. — От Сурта не избавиться до конца, эта энергия навсегда будет кружить вокруг отца. — Что ты сказал? — Одинсон вздрогнул, он обомлел. — Ты назвал меня… — Отцом, — искренне улыбнулся Солар. Моркет и Локи уставились на принца. — Вам стоит всё ей рассказать, пока она не переполошила весь замок. — Но откуда? — Локи даже не подозревал, что сын мог о чём-то догадываться и уж тем более знать. Возмущённая своей непосвящённостью в семейные тайны Моркет решительно потребовала рассказать, что имел в виду брат. Этот разговор затянулся на половину ночи, а когда принцесса узнала, что Тор являлся её отцом, а Локи — прародителем, почти до утра пришлось успокаивать её. Принцесса решила, что теперь и ей придётся стать супругой своему брату, а она этого совершенно не хотела. Всеми правдами и неправдами сыны Одина уговаривали дочь, что об этом не могло быть и речи, никто не станет указывать, с кем ей должно связывать свою судьбу. Успокоить и уложить Моркет спать удалось ближе к рассвету, даже Солар клятвенно обещал, что судьба сестры с ним никак не связанна. Тору и Локи удалось поспать часа четыре от силы, в отличие от детей, у них были дела с самого утра. Вот только рассвет не принёс примирения. Царь и советник разругались в пух и прах. Претензии Тора к Локи имели весьма бурный характер, над городом сгрудились тучи, Одинсон наотрез отказывался понимать, почему маг в очередной раз скрывал от него то, что непосредственно относилось к самому Тору и к безопасности Локи. В этот раз увещевать было бесполезно, дождь зарядил на весь день. К полудню отдохнувшие и выспавшиеся дети наблюдали уставшего советника и царя с хмурым видом. Он лучился виноватой улыбкой лишь в присутствии своих чудесных детишек, но, стоило Локи появиться на горизонте, и царь мрачнел. Моркет не смогла умолчать и повинилась перед Фриггой, что из-за неё отец с Тором поругались. Ей пока было сложно воспринимать царя как отца, хотя она знала, что бог грома любил её безумно, словно она его плоть и кровь. Теперь стало понятно, отчего Тор баловал их с братом в моменты, когда отец что-то им запрещал. — Это всё из-за меня, — грустно обронила Моркет, когда раскат грома в очередной раз сотряс небо. — О! Моя милая, — после напряжённого обеда Фригг, перебросившись с Локи парой фраз, узнала о том, что внуки теперь знали о семейной тайне, которую хотелось бы скрывать как можно дольше. И прямо из обеденного зала богиня увела детей в свои чертоги. — Ты совершенно не виновата. Мои сыновья всегда найдут повод для ссоры и без посторонней помощи. — Это верно, — покивал Солар. — Ты тут не причём, всё из-за Сурта. Слова брата совершенно не утешили принцессу. Она ясно разглядела, что Тор вредил отцу, делал ему больно, оставлял синяки на бледной коже, но папа был искренне счастлив до сегодняшнего дня. Сегодня же царь хмурился и не подпускал отца к себе, и от этого Локи словно потускнел. А виновата в этом была она. — С чего ты это взял? — удивилась Фригга. — Тора окружает тёмная магия, — произнесла Моркет. — Густая мгла и огонь. — Папа знает об этом, — поспешил успокоить бабушку Солар. — Знает и ничего не сказал мне? — возмутилась богиня, она оставила вышивку. — Это их отношения, — как-то по-взрослому заметил Солар. Фригга не впервые замечала за принцем, что рассуждал и говорил он порой как зрелый ас. — Они помирятся, как всегда. Перед папиными методами Тор бессилен. Бесспорно, внешне Солар был похож на Тора, светлыми волосами, открытостью и простотой, но порой его губы украшала самодовольная улыбка Локи. Он знал больше, чем говорил вслух, и Фриггу настораживал этот факт, однако заговаривать об этом с внуком она не пыталась. По мнению богини, чудесное потомство, результат порочной связи двух её сыновей оказался едва ли не золотыми яблоками из садов Идунн. Два совершенно необыкновенных ребёнка обладали сверхкачествами. Не по возрасту усидчивые, увлечённые науками, разносторонние, общительные, разумные потомки богов. Детям в их возрасте куда больше пристало носиться по двору, проживая жизнь в игре. В этом возрасте Тор уже интересовался боевыми искусствами, а Локи тяготел к магии. С внуками всё было совершенно иначе, оба они не проявляли интереса к чему-то конкретному, сдержанно и дозируя, они впитывали всё и сразу. Фриггу настораживало такое их развитие, а Тор и Локи отмахивались, объясняя всё самой странностью появления на свет принца и принцессы. — О каких методах ты говоришь? — строго переспросила Фригга. Солар снова усмехнулся, и почему-то Фригг не захотелось дальше допытываться. — А если они не помирятся, папа ведь будет страдать, да? — грустно заметила Моркет. — Я должна извиниться перед дядей Тором. — Лучше подожди до вечера, — мельком глянув в окно, где продолжал сыпать мерзкий, затяжной и унылый дождь, предложил Солар. Как ни странно, Моркет послушалась. Сосредоточилась на занятиях с наставниками. После занятий Фенрир подловил детей у кабинета царя, где оба стояли у двери и пытались прислушаться к шумной ссоре внутри. Ульв увёл детей в направлении обеденного зала. Близился ужин, а дождь ещё не прекращался. В этот раз Тор как с цепи сорвался со своей злостью, он был вне себя и никак не мог успокоиться. Локи, словно хитрый лис, ходил кругами, старался как-то поговорить, но любое начинание кончалось ссорой. Вечером, как раз перед ужином, Лафейсон хлопнул дверью кабинета, Тор за ним не побежал и на ужин не явился. Он тихонько прошёл в покои детей, на прикроватной тумбе у Солара ещё горела свеча, он не спал, и Моркет тоже. Девочка встрепенулась и улыбнулась, когда Одинсон, как неуклюжий медведь, прикрыл за собой дверь. — Хотел пожелать доброй ночи, — для сказок было уже поздно, но Тор хотел увидеть, как дети мирно готовились ко сну в своей комнате. — Простите, что не пришёл раньше, было много дел. — Мы знаем, — кивнул Солар. — Причеши мне волосы, — тихонько попросила Моркет, усаживаясь на постели. Одинсон искренне улыбнулся, подошёл ближе, взял с прикроватной тумбы дочери гребень и, опустившись перед ней на одно колено, словно рыцарь из мидгардских сказок, осторожно причесал чёрный шёлк волос. — Прости меня, — вдруг проронила дочка. — Я не хотела, чтобы из-за меня вы с папой поругались. — Это вовсе не из-за тебя, — прогудел Тор. — Мы просто… Бог грома не знал, просто не знал, что соврать. Просто что? Они разругались в пух и прах, в его душе клокотали обида и ярость, он словно горел изнутри. — Я думала, что ты делаешь ему больно, но, когда вы рядом, он всегда такой счастливый, — зачастила принцесса. — Вы поссорились, и он теперь грустный. — Отец, — произнёс Солар, привлекая к себе внимание. Одинсон взглянул на сына. — Тебе не нужно волноваться из-за остатков суртовой магии. Это был совершенно не детский разговор, объяснить сыну причину своего страха Тор всё равно не мог. — Я вас обоих очень люблю, — перевёл тему Тор. — И я рад, что больше мне не надо притворяться вашим дядей. — А Локи не обязательно «кормить» нас иллюзией Алины, — усмехнулся Солар, а следом зевнул, прикрывая ладонью рот. — Кажется, вам пора спать, — не комментируя слова сына, сообщил Одинсон. — Вы ведь помиритесь? — с надеждой спросила Моркет. — Конечно, помирятся, — кивнул Солар и улёгся в постель. Сестра последовала его примеру. Тор поправил её одеяло и поцеловал в лоб, девочка улыбнулась ему. Тор поднялся и подошёл к постели сына, нагнулся и тоже поцеловал в лоб. Солар вдруг резко схватил Тора за рубаху и потянулся к его уху. — Он в Мидгарде, — шепнул Солар. — Поспеши к нему, ладно? Солар отпустил, а Тор отстранился и кивнул.***
Тор стремглав мчался по ночному небу, спеша к радужному мосту. Хеймдалль не удивился, когда появился царь Асгарда, лишь скривился от недовольства. — Да, Локи в Мидгарде, — отрапортовал страж прежде, чем его спросили, поскольку вопрос предугадать было несложно. — Он не в духе. Уверен, что вам сейчас стоит разговаривать? — Последние сутки мы только орём друг на друга, разговор не повредит, — грозно бросил Тор. — Вообще-то в основном орал на него ты, — справедливо заметил Хеймдалль. — Открывай портал немедленно, — нахмурился Одинсон. Хеймдалль подчинился бы в любом случае. Стоило царю покинуть пределы Асгарда, как страж позволил себе порицательно покачать головой и возвести глаза к небесному своду. Вспышка радужного моста осветила ночную улицу, Тор оказался в какой-то сельской местности возле старинного паба. Он немало удивился. Однако последовал своей интуиции и прошёл в первую попавшуюся дверь, откуда были слышны голоса и музыка. Полупьяные мидгардцы что-то шумно обсуждали на норвежском, кто-то хохотал, у стойки бара толпились люди, мужчины и женщины. Одинсон осмотрелся. Локи нашёлся в самом дальнем углу паба: за столом он сидел один в своём асгардском облачении, и народ недобро косился на него. А советнику и дела не было до окружающего люда, он смотрел в свой стакан с золотистой жидкостью, крутил его в руке и присматривался к пойлу, словно оттуда вот-вот должен был выскочить невиданный зверь. Тор проталкивался мимо людей, задел кого-то плечом, смертный было огрызнулся, но Тор отмахнулся от мидгардца, словно тот был мухой. Он пришёл вовремя: к Локи подступили два мужика чибисоподобного вида, только без рогов. — Это ты устроил переполох в Штутгарде, — прогудел один из них, указав на Локи пальцем. — Да, я помню, очевидец заснял его, — другой похрустел костяшками, сжал кулаки, демонстрируя свою силу. — А я слышал, у людишек короткая память, — усмехнулся Локи, и тут же оба мужика, словно два пса, бросились к нему, но Одинсон рванул вперёд — и уже через мгновение агрессоры полетели в сторону, сшибая столы и стулья, на которых сидели люди. Возмущённые постояльцы проклинали друг друга и странного незнакомца заодно. Маг так и застыл с поднятой рукой, на кончиках его пальцев потухли и рассеялись зелёные искры, стоило принцу увидеть царя. — Какого Сурта ты припёрся? — словно на распев поинтересовался советник. — Я тут, как видишь, завожу новые знакомства. — Ты напился, — констатировал Одинсон со вздохом. — И что? — фыркнул Локи и поморщился. — Проваливай отсюда, я не настроен на разговоры. Хочу выпить и, может, подцепить какую-нибудь девицу. Маг криво усмехнулся, его признание звучало почти искренне. Словно он и правда хотел того, о чём говорил. На самом деле он не хотел ни пить, ни искать случайные связи, просто сбежал из дома, а спиртное так само и полилось в горло. Возмущённый гомон смертных не отвлекал и не раздражал Локи, а вот отсутствие музыки вызывало грусть. Тора же бесило абсолютно всё. — Заткнулись все! — рыкнул бог грома. — И пошли вон отсюда! Публика загудела ещё сильнее, и Тор уже не сдерживал свою ярость, молнии расчертили пространство, и люди с криками в панике волной хлынули к выходу. Однако через некоторое время стало тихо, и Тор с Локи оказались наедине. — Ты испортил мне вечер, — выплюнул маг. — Проваливай отсюда! — Только вместе с тобой, — Тор прищурился. За секунду до того, как маг вскинул руку, он уже понял, что брат не собирался домой. Зелёная вспышка метнулась в его сторону, но Тор успел защититься, при этом не нападая в ответ. Изумрудный поток ударил ему в грудь, которая заискрилась молниеносными разрядами и моментально погасла. Локи скрыл своё замешательство. Он в бешенстве одним глотком осушил остатки спиртного и швырнул в царя стеклянный стакан. Одинсон увернулся, чем вызвал новую волну ярости принца. Советник рывком поднялся на ноги, его повело от выпитого, а на губах мелькнула мстительная улыбка. Советник вскинул руку, и в Тора полетели излюбленные кинжалы. Будь это Тор из прошлого, он призвал бы молот и дал брату достойный отпор, показал этому мальчишке, что сильнее, а его оружие куда мощнее чем то, что использовал ётун. Только прошлое уже не вернуть, никогда. Бог грома выставил руку вперёд, и, повинуясь его мысленному приказу, тьма Сурта стала густой и ощутимой, она вырвалась наружу, и кинжалы увязли в ней и упали на деревянный пол. Локи моргал удивлённо, на мгновение он словно понял, что дальнейшая демонстрация магической силы была совершенно бесполезна, а через секунду он совершенно точно сорвался, и самоконтроль полетел ко всем чертям. Локи перевернул стол, отбрасывая его в сторону, и бросился на Тора без всякого оружия. В ближнем бою Локи был прекрасен, как мистическая саламандра, гибкое холодное тело, невосприимчивое к огню, древнейший элементаль, рождённый в ледяной пустоши Ётунхейма. Его движения были отточены, он не использовал магию, нападая и нанося точные удары. Тор не призывал щит из молний и суртового пепла, лишь ставил блоки. Норны, должно быть, восторгались своим мастерством, прописывая этот танец в поединке. Локи быстро выдохся, черпать силы из источника ярости и не получать ответных ударов удручало. Они оба тяжело дышали, когда маг отстранился, в помещении не было свидетелей, лишь Хеймдалль непременно наблюдал за царём и советником, которые всегда странным образом выясняли отношения. — Помнится, ты хотел защищать Мидгард? — саркастическая ухмылка на губах Тора заставила Локи внутренне повиниться, но не внешне. — Не то чтобы я стал жалеть смертных, но идея всё-таки принадлежала тебе. — Мы будем обсуждать смертных? — Локи выгнул чёрную бровь. — К чёрту смертных! — отмахнулся Тор со вздохом. — У нас и без того есть о чём поговорить. Я повёл себя как кретин. Извини. — Засунь свои извинения себе знаешь куда… — прошипел Локи, недоговаривая, оба и так понимали, куда именно, и Одинсон скривился в странной усмешке. Тор думал предложить Локи заняться этим нелёгким делом самому, но не успел и рот открыть. Маг закатил глаза, ему было не смешно, когда он понял, что там подразумевал братец. — Даже не надейся, — покачал головой советник. — У меня было право злиться на тебя, — не пытаясь свернуть в другую сторону, сообщил Тор. О серьёзном, так о серьёзном. — Ты снова скрывал от меня то, о чём стоило сказать. — И чем бы тебе это помогло? — развёл руками сын Лафея. — Стал бы избегать меня всё чаще? Достаточно и того, что в День спящего Одина ты ведёшь себя как чурбан! — Глупое оправдание, — хмыкнул бог грома, но вид разгневанного брата говорил сам за себя. Сейчас Локи не обманывал, он дорожил их отношениями в том виде, в котором они преобладали на данный момент. — Нет, Локи, ты же не серьёзно? — Пошёл ты! — бросил сын Лафея и побрёл в сторону бара. Тор шёл следом, но маг не реагировал на него. Зашёл за стойку и схватил первую попавшуюся бутылку, отпил из горла несколько глотков. Пойло обожгло глотку, слегка затуманило разум. Маг опустил руку вместе с бутылкой, а в следующий момент она и вовсе исчезла из поля зрения. Тор отшвырнул её в сторону, послышался звук разбивающегося стекла. Локи обернулся к брату, тот шагнул в его сторону, но маг снова выставил руку вперёд, и всполох изумрудной энергии, наконец, достиг цели. Особого вреда Тору он не причинил, словно Локи в плечо толкнул. Принц, между тем, схватил ещё одну бутылку и вышел из-за стойки. Ещё несколько глотков, в груди горячо, Тор за его спиной, и он точно предпримет очередную попытку к нему подобраться. Сын Лафея всё равно отошёл в сторону и ещё пару глотков спустя весело нараспев затянул: Пляшет у кузницы Мой жеребец, Подкуй жеребца мне, Кузнец-молодец! Мы снова помчим По дорогам большим. Подкуй поскорей — Мы на свадьбу спешим! * Локи сам себе рассмеялся, и, когда уже собирался снова выпить, бутылку выхватили из рук. Сосуд просвистел мимо и взорвался от соприкосновения со стеной, остаток содержимого вместе с брызгами стекла окропил помещение. Локи немедленно обернулся, собираясь возмутиться, а Одинсон шагнул вперёд, схватил его за талию и притиснул к себе. Маг взвился было, собираясь сопротивляться, но бог грома поцеловал его, надеясь урегулировать конфликт, а через минуту Локи смог отстраниться и залепил царю пощёчину, при этом, уже насмехаясь, снова затянул, путаясь в строчках детской песенки: Подкуй жеребца мне, Кузнец-молодец! Подкуй поскорей — Мы на свадьбу спешим Мы снова помчим По дорогам большим. — Как же я люблю тебя, Локи, — прошелестел Тор, ему хотелось и злиться, и улыбаться одновременно. Маг открыл рот, собираясь возмутиться, но тут же их обоих привлёк странный предмет — закатившийся в помещение металлический шарик. Одинсон удивлённо воззрился на странный предмет, который оказался среди обломков мебели. Секунда — и он раскололся на части, а в помещение хлынула волна газа. Тор грудью встал, прикрывая Локи, а маг, несмотря на то, что был достаточно пьян, одним движением руки вызвал куб и прижался к спине Тора. Ультрамариновый свет затопил помещение. Оказавшись за пределами паба, Локи чихнул брату в затылок, буркнул извинения и осмотрелся. Они оказались аккурат на лужайке у паба, уличные фонари освещали выжженную траву. Не было вокруг недавно вывалившейся из заведения волны смертных, зато принцев ждал другой сюрприз. — Ой, — выдал Локи, когда на него и в частности на Тора уставились с десяток мидгардских героев. Кажется, Железный человек неправильно понял его и вместо поиска исключительных личностей клонировал имеющихся. Капитан Америка, Чёрная вдова, Соколиный глаз и человек из металла вместе со своими копиями двигались совершенно синхронно. — Куда ж вас так много? Тор, тут и правда каждой твари по паре или это плохой виски? Маг прыснул со смеху, а Мстители насторожились, поскольку не понимали, о чём говорили иноземцы. Бартон и Наташа переглянулись: Локи явно выглядел пьяным, новый повод для беспокойства. — Плохой виски, однозначно, — бросил Тор за плечо. — Тебе надо показаться целителям, Локи. — Приятель, за помощь в Заковии мы, конечно, благодарны, но твои выходки вызывают у нас серьёзные опасения, — заговорил Старк электронным голосом, выставив вперёд оборудованную оружием металлическую руку. — Ты вечно свалишься как гром среди ясного неба. Локи засмеялся в голос, его совершенно не беспокоила эта нелепая ситуация, хотя он всё равно стоял за спиной Тора и даже не понимал почему. — Мы уже уходим, — прогудел Тор, используя английский. — И, если никто из вас не хочет снова оказаться в казематах, отойдите на безопасное расстояние. Совет Тора восприняли скептически, со своих мест никто не стронулся. Локи прищурился и, прижавшись своей грудью к спине брата, зашептал на ухо по-асгардски: — Сейчас самое время научить их хорошим манерам, — протянул Локи на родном языке. — Если они не смогут противостоять нам, то грош им цена против Таноса. Тор задумался об этом лишь на секунду, и тут же его глаза вспыхнули мрачным азартом, и, хотя Локи этого не видел, он определённо почувствовал его настрой. Громовержец не использовал молот, устремив прямо в капитана одну из своих мощнейших молний. Смертный укрылся за щитом, вибраниум моментально вернул яростный разряд обратно, но братья действовали слаженно, моментально разошлись в стороны и атаковали Мстителей. Старший разил «врага», используя молнии и тьму Сурта; как пользоваться ею направленно, он не знал, действовал на интуитивном уровне. Младший искусно управлялся с магическими потоками. Смертные старались не уступать, но все четверо заметили, что наименьший урон приходился на Чёрную вдову, её инопланетяне едва задевали. — И давно ты пользуешься суртовой тьмой?! — крикнул Локи, между тем блистательно отбиваясь от капитана, который прекрасно видел, что враг не только пьян, но и совершенно не сосредоточен на нём, что совершенно не мешало ему в поединке. — Сегодня впервые! — бросил Одинсон, и послушная тьма отправила Старка в полёт. — Сделаю вид, что поверил, — хмыкнул советник. — Может, хватит с них? Локи залюбовался тем, как Тор снова и снова испускал жалящие молнии в железного человека, его костюм ещё более или менее выдерживал натиск. Бог грома был великолепен даже без своей излюбленной алой накидки, просто в твёрдой коже доспехов. Наверное, маг действительно был слишком пьян, если, залюбовавшись братом, пропустил удар капитана. Он пошатнулся и, не удержавшись на ногах, грохнулся на землю. — Ванда! Давай! — раздался приказ капитана Америка. Перед глазами мелькнули красные всполохи, Локи показалось, что он видел молоденькую девушку. Закружилась голова, и, прежде чем выпасть из реальности, маг успел выкрикнуть: — Тор, берегись! Ведьма! Локи моргнул и моментально протрезвел, перед взором вспыхнула кипящая смрадом тьма, а за ней огонь. Кругом обездвиженные тела асов. Потухшие глаза Фригги обращены к чернеющим небесам, доспехи в крови. Громадное тело Фенрира обездвижено, истерзанное копьями и мечами, Сиф прикрывала его глаза ладонями, нагрудник пробит насквозь стеклянными пиками, алая лужа растекалась под ней, она словно пыталась успокоить волка, но оба они уже не дышали. — Локи?! Что ты с ним сделала?! Крик брата — предсмертный хрип, он лежал у его ног, глаза закатились, к мощной груди царя сломанной куклой приник ребёнок. Пшеница волос испачкана в крови, руки вывернуты под неестественным углом. Локи упал на колени, его глаза метались от лица брата к светлым локонам ребёнка, принц коснулся бездыханного тела, чуть-чуть повернул и отдёрнул руку. Он хотел закричать, но из горла вырывались только всхлипы. — Нет, нет, Тор, Солар, нет… Из глаз катились слёзы, и каждая капля, которая капала на грудь брата и плечо сына, звучала набатом в голове, а вечные льды Ётунхейма трещали и гудели в его груди, грозя обрушением. И, словно этого было недостаточно, среди павшего Асгарда, тьмы и огня Локи увидел громоздкую фигуру безжалостного Титана. Танос держал на руках Моркет. Локи в отчаянии рванул вперёд. Эти чудом появившиеся на свет дети не должны расплачиваться за ошибки Локи, никто не должен был. Стоило принцу в отчаянном рывке ухватить малышку, коснуться пальцами, Моркет рассеялась серым пеплом, он не смог вырвать её из рук безумца, зато вцепился двумя руками в его шею. — Обрати свои чары! — глас грома за спиной Локи был так похож на Тора. Но царь больше ничего не мог сказать. Он был мёртв. Все они мертвы и даже ценой собственной жизни Локи прихватит в пучину адской дыры и Таноса тоже. Мерзкий Титан хрипел, его лицо искажалось. Локи чувствовал, как его руки пытался разжать кто-то позади, тёплый, пропахший озоном и знакомой тьмой, слабые разряды скользили по рукам мага, не причиняя боли. — Локи! — рычал на ухо призрак. — Отпусти девчонку! Локи! Маг вздрогнул, на секунду потерялся, выдохнул резко, и его дёрнули назад в тепло родных объятий. Павший Асгард исчезал, перед ним была освещённая тусклым светом мидгардская улица, к ногам Локи упала молодая девушка, она хрипела и прижимала руки к горлу. Одежда на ней была красная, как пролитая кровь его сына, лицо белое, как у Моркет секунду назад, а волосы — тёмный каштан. Ей лет двадцать пять, не больше, совсем ещё ребёнок. — Проклятая ведьма, — прорычал Тор по-асгардски на ухо брату и оттащил его чуть в сторону подальше от смертной девицы. — Локи, ты в порядке? — Тор? — неуверенно прошептал маг, он всё ещё не верил ушам. — Это правда ты? Одинсон настойчиво развернул советника к себе, Локи бросился на него, заключая в объятия, притиснулся, так что не оторвать, уткнулся в шею мокрым от слёз лицом. Одинсон был немного удивлён, таким брата он давно не видел. Растерянный и напуганный, словно и не верил, что Тор рядом и никогда его не бросит. Никогда. — Я так тебя люблю, — выдохнул Локи, он поцеловал брата в шею, почувствовал, как тёплая рука гладила по голове, успокаивая, словно он маленький ребёнок. — На нас тут все смотрят, — осторожно сообщил Тор. Хотя ему, в общем-то, было всё равно. Ведьма всё ещё откашливалась, ей досталось. Железный человек держал иноземцев под прицелом своего высокотехнологичного оружия, но пока не атаковал. Клинт помог ведьме встать, придерживая девчонку за талию. Кажется, к чему-то подобному смертные были не готовы, явившись разобраться с богами. Старк не планировал использовать при этой атаке Ванду, приказ Капитана чуть было не стоил ей жизни. Роджерс, кажется, тоже, наконец, осознал, что чуть не угробил бедную девушку. Одинсон не выпускал Локи из объятий, при этом пристально следил за Мстителями, они расслабились, самое время атаковать их и показать, с кем смертные имели дело. — Я убью её, — твёрдо сообщил Тор, как когда-то он говорил о Сиф. — Нет, — бросил маг и резко отлип от брата, качая головой. — Её можно обучить. — Ни за что! — рыкнул Одинсон. — Хочешь, чтобы она убила тебя или довела до безумия? — Я видел, что произойдёт, если мы будем не готовы к вторжению, — отозвался Локи. Тор резко отрицательно покачал головой, но советник подошёл ближе, коснулся его щеки, заглянул в глаза так, словно этого было достаточно, чтобы обуздать решимость бога грома. — Всё будет уничтожено, огонь унесёт с собой всех, кто мне дорог. — Она просто задурила тебе голову своим колдовством, — упрямствовал Одинсон, он бросил грозный взгляд за спину брата, казалось, он не сдержится и очередная молния полетит прямо в девчонку. — Нет, это не так, — возразил Локи и решительно поменял стратегию: — Она ещё ребёнок. Ты что, собираешься убить ребёнка? А если на её месте будет Моркет? — Это не наша дочь, — тут уж Тор возразил, понимая, чего добивался брат. — Эта самая неудачная попытка меня разжалобить. — Ты просто не видел того, что видел я, — прошипел Локи. — Хватит со мной спорить. Всё равно по-моему будет! — Ты настаиваешь? — Тор засмеялся в голос, и Локи впервые увидел это странное выражение в глазах брата, словно на него смотрел сам Сурт из муспельхеймского пепла. — Нет, это бесполезно, — едва уронила за спиной Локи шокированная ведьма. — Тьма и огонь, он не может это контролировать. — Мы не можем это всё просто так оставить, — голос капитана Америка был серьёзный, уверенный. Он запросто мог нарушить игру мага. Тор тоже слышал, как переговаривались Мстители. — Я настаиваю, брат, — Локи схватил Тора за плечи, бог грома был наэлектризован до предела, от него исходили всполохи молний, и тьма окутывала их обоих. Отгораживая от Мидгарда, от Мстителей. Железный человек быстро оценил уровень угрозы и приказал группе отступить, и, пока гудящая тьма, прорезанная всполохами огненных молний, увеличивалась в объёмах, а её поле — усиливалось, Мстители отошли от эпицентра. Глаза брата вспыхнули тьмой, в них можно было разглядеть павший Асгард. Инородная магия не пыталась навредить, разряды молний не обжигали, Тор не сбрасывал его руки со своих плеч, и только сейчас маг понял, кто перед ним. — Сурт, — произнёс советник, лишь констатируя факт. Тор усмехнулся в ответ, он отдал ментальный приказ Хеймдаллю. Смертные, наконец, отступили и не попадали в зону портала, и уже через мгновение радужный столб снова выжег траву, а гул моста заставил Локи вздрогнуть и сморгнуть видение. Стоило только оказаться в Асгарде, Локи отшатнулся от брата, словно тот обжёг его пламенем. Маг чувствовал дрожь и слабость, а ещё усталость и опустошённость. Его подбросили в воздух, а на самом деле под коленями и спиной были горячие руки брата. Тор прижал к себе, а Локи скривился и вяло сопротивлялся. — Не вырывайся, — пробормотал Одинсон, прижался губами к вспотевшему виску и широко зашагал в сторону замка. — Тебе надо отдохнуть. Локи и хотел бы возразить, но, едва прикрыв глаза, он упал в бездну, из которой не в силах был выбраться. Впервые огонь Сурта пугал мага всерьёз. Сквозь пелену он всё тянул руки к Тору, звал его, бормотал под нос молитвы древним богам. Локи признавался брату в любви раз за разом и тянул к себе, на себя, он хотел поглотить бога грома всем своим существом, защитить, обуздав тьму Сурта. Маг не знал, хватит ли ему на это сил, но покуда жизнь не оставит его, он будет бороться за Тора. Проснувшись следующим утром, Локи едва успел открыть глаза, как вспомнил события прошлой ночи. Одинсон сопел ему в ухо, рукой обнимая поперёк груди. Маг лежал на спине, а Тор мало того, что наложил на него свою медвежью лапищу, так ещё его нога втиснулась между ног принца. Такой братец навредить ему точно не мог, и беспокойство, зародившееся в душе, отступало. — Проснулся? — сонно прошептал царь на ушко супругу и, чувствуя, как маг вздрогнул, низко засмеялся в ответ, понимая его реакцию. От этого смеха Локи стало не по себе и одновременно хотелось, чтобы Тор продолжил в том же духе. Лафейсон задавался вопросом, понимал ли брат, как действовали на мага эти провокации. — Не припомню, чтобы я раздевался, — многозначительно сообщил Локи чуть хриплым со сна голосом. — Сначала я раздел тебя, — Одинсон прошёлся ладонью по груди, пересчитывая рёбра Локи, словно на арфе играл. — Потом разделся сам. Ты был не в себе, кстати. — Вот как? — удивился сын Лафея. — Всем своим видом намекал, что хочешь меня, — прошелестел Тор. — Это моё нормальное состояние, — усмехнулся советник, на душе совсем чуть-чуть потеплело. — И при этом метался в бреду, — продолжил Тор. — М-да, бред — это не хорошо. — Проклятая ведьма тому виной, я уверен. — Нам надо серьёзно поговорить, — резко бросил Локи, и Тор даже приподнялся, чтобы заглянуть брату в глаза. — Это будет долгий разговор? — вскинул светлую бровь царь Асгарда. — Скорее очень короткий, — Локи прищурился. — Эту мидгардскую ведьму нужно забрать в Асгард. Я обучу её настоящей магии. — Исключено, — покачал головой Одинсон и моментально отлип от Локи. Разговор намечался куда более чем серьёзный. — Она занимается грязным внушением, а ты собираешься выдать ей древние тайны настоящей магии? Тебе определённо стоит показаться Кристеру. — Мне нужно посмотреть на неё, какими способностями она обладает, — Локи словно и не слышал, что толковал ему брат. — Переговорим с Мстителями сегодня после завтрака. — То есть мы это не обсуждаем? Ты уже принял решение, — Одинсон демонстративно отодвинулся и слез с кровати, он начал нервно натягивать на себя одежду. — Кажется, я твой советник и имею право единолично принимать некоторые решения, — дипломатично заметил Локи. Одинсон натянул штаны, рубаху и резко обернулся к супругу. — А я твой царь и могу оспорить любое твоё решение. Ноги этой ведьмы не будет в Асгарде и точка, — Одинсон выдержал взгляд ядовито-зелёных глаз, резво натянул сапоги и, ворча себе под нос, вышел прочь из спальни. — А ведь утро так хорошо начиналось.