Король Гона

      Эредин даже не подозревал, что от возбуждения могут так дрожать руки. Что предвкушение может быть настолько вкусным, что будет чувствоваться его сладость на языке. Как же долго он рисовал этот момент в своем воображении, с каким упоением приближал этот день...       Эредин Бреак Глас медленно обвел взглядом каждый сформированный строй, от левого до правого фланга. Находясь около центрального ряда пехоты, он еле различал во тьме границы территории, которую заняла его армия. Его Дикая Охота.       Король специально использовал малую глубину формирования и удлинил фронт — солдатам Aen Elle был ни к чему поддерживающий натиск дальних шеренг. Ведь его искусные бесстрашные воины запросто прихлопнут контратаку малодушных dh'oine, если таковая вообще будет. Эредин очень сомневался, что встретит сопротивление, когда перешагнет с армией порог Ard Gaeth. Никто в мире dh'oine не ждет прибытия на их земли легиона вооруженных пришельцев. Никто из тех, кто видел призраков Гона, не будет готов к тому, что настоящие всадники в несметном количестве придут по их души.       Эльф, не пряча лица под опущенным забралом, самодовольно растянул губы в ухмылке. Окинул взглядом центральный ряд конницы, что стоял в тылу армии — острие боевого клина, обеспеченное хорошим расстоянием для сокрушающего удара. Глас допускал, что могла произойти утечка информации, и даже если люди проявят какую-то готовность к вторжению вражеской армии, то Эредин легко сломит их силы.       На западе ночное небо разрезала молния, за которой последовал оглушающий раскат грома. Пошел дождь, холодные капли застучали по тяжелым доспехам короля. Восседая на коне, украшенном темной кольчужной попоной, он не спеша тронулся с места и двинулся вдоль фронтовой линии. Новые вспышки молнии пробежались по небу, освещая войско до самих флангов. Еще никогда эльфская армия не была такой многочисленной и готовой к бою. Вышколенным солдатам, не ведающим страха, не нужны были пестрые штандарты, вдохновляющие речи командира и ритмы барабанов. Его молчаливому войску нужна только сталь, чтобы убивать.       Вдоволь насладившись масштабом собранных сил, Глас остановился, слез с коня и громко рыкнул: — Ведите девку сюда.       В тот замечательный день эльф не портил себе настроение излишней нетерпеливостью и молча дождался, когда Ласточку выволокут откуда-то из тыла и бросят ему под ноги лицом в грязь. Эредин скривился, когда увидел, как жалко та выглядит. Совсем слабая после всех инъекций, сделанных в лаборатории Аваллак'ха. Совсем истощенная после дней, что она провела в насильственных попытках открыть портал. У несчастной Ласточки всё никак не получалось сделать то, что от нее хочет Эредин, пока Ведун не накачал её достаточным количеством стимулирующих психотропных веществ. Наивная девчонка верила, что не сломается. Что не подчинится воле короля и убережет своих сородичей от уничтожения. Впрочем, Zireael — не первая глупая dh'oine, которая во что-то там верила.       Эредин грубо схватил Ласточку за волосы и рывком поставил на ноги, развернув её спиной к войску. — Я не сделаю этого! — хрипло прокричала она, выплевывая грязь изо рта. — Ни за что! — Сделаешь, — спокойно парировал эльф и прижал ее спиной к себе. Еще сильнее потянул за волосы, заломив ее голову назад.       Дождь хлестал девчонку по лицу, отчего ей пришлось плотно закрыть глаза. Или для того, чтобы не видеть облик своего мучителя, что доводил Ласточку до неконтролируемой дрожи. Дождь смывал слезы с изуродованного лица, и только редкие всхлипы говорили о том, что она плачет. Эредин терпеть не мог девчачьи слезы.       Когда бабы ревут, то становятся бесполезными и ни к чему не пригодными. Они не слышат, что им говорят, и не берутся за работу, пока хорошенько не вымажут соплями свои покрасневшие опухшие щеки.       У короля Дикой Охоты на это не было времени. Однако, он вспомнил, что сегодня собирался быть терпеливым.       Эредин схватил девчонку за руки и резко заломил их за спину. Ласточка взвыла от боли в плечевом суставе, и новые слезы брызнули из её глаз. — Ты же хочешь попасть домой? К Геральту, к Йеннифер? — эльф предостерегающе зашипел ей на ухо. — Так пойдем же к ним вместе, Zireael! — Нет, — совсем слабо отозвалась девчонка, и ноги её подкосились.       Эредин жестче потянул её руки, отпустил растрепанные волосы и вместо этого сильно надавил на шейные позвонки, наклоняя её голову вперед. Он чувствовал, как ей больно. Ощущал агонию, с которой сопротивлялись её хрупкие кости, суставы и связки. Дрожь её тела передавалась в его руки приятной вибрацией, и Эредин понимал, что вплотную подошел к той грани, миновав которую, убьет Ласточку.       Не надо было его злить.       Ласточка завизжала, словно мышь — коротко и тонко.       Удовлетворив немного свою злость, Глас отпустил шею девчонки, снизив боль настолько, чтобы она снова могла дышать. И она дышала — часто и тяжело, захлебываясь дождевой водой. Эредин заботливо убрал мокрые волосы с её лица — издеваться над ней было тем удовольствием, от которого он не мог отказаться никогда. — Будь хорошей девочкой, — эльф снова прислонился к уху Ласточки, чувствуя на губах тепло мокрой разгоряченной кожи. — Выполнишь свою работу и будешь вознаграждена. Хочешь, я оттрахаю тебя позже, как ты мечтала когда-то?       О, Эредин по собственному опыту знал, каким болезненным бывает унижение. Таким невыносимым, что хочется сразу отплатить той же монетой. Отомстить. Наказать. Окунуть обидчика с головой в грязь и заставить там задохнуться. — Гори в аду, — прохрипела она, не открывая глаз, и повисла в его руках, как жалкая тряпка.       Эредин толкнул её на землю, и та упала вытянутыми ладошками в лужу. Стояла на коленях, так похожа на обиженную собаку. Глядя на неё с высоты своего по истине королевского роста, он негромко произнес: — Из-за тебя мне уже пришлось там побывать.       Затем Эредин склонился над ней, укрывая девчонку тяжелым плащом от усилившегося ливня. Цепко взял за горло. — Я сломаю тебе шею, Zireael. Если не перестанешь брыкаться, — спокойно и бесстрастно пообещал он. — И я прошу тебя, не тяни время. Ты все равно не такая смелая, чтобы жертвовать собой ради других.       Ласточка снова заплакала, судорожно вогнала бледные пальцы в мягкую хлюпающую почву. Её руки белели в черной грязи, словно два израненных цветка, неспособных противостоять могущественной стихии. И тогда на глазах у Эредина под ладонями девчонки возникло неясное свечение, что быстро растворялось мутными разводами в бурлящей луже. Но свет разгорался ярче и ярче, белые разводы бежали на запад и восток, превращаясь длинную блеклую линию. Свечение стремилось все дальше и дальше, фут за футом растекаясь в обе стороны, пока не достигло длины фронта и не добежало до самого горизонта.       Ard Gaeth были открыты, ибо Ласточка, что ныне бездыханно лежала на земле, выполнила свое Предназначение.       Сгорая от возбуждения, не отводя взгляда от молочно-бледной полосы всего в шаге перед ним, Эредин снял латную перчатку и невнимательно проверил пульс на шеи девчонки.       Жива.       «Ох, как славно» — подумал Эредин и подал рукой знак выступать.