***
Чимин собирался и на следующий день не пойти на танцы, но так он думал вечером, а на утро понял, что не хочет затягивать эту непонятную ситуацию с Хосоком, поэтому пошёл мириться. Хён встретил его в не менее взволнованном состоянии и сразу же принялся извиняться. — Прости, что сорвался на тебе вчера, — затараторил он, стоило Паку показаться в студии. — Просто… — Всё в порядке, — улыбнулся Чимин. — Лучше расскажи в чём дело. — Это наши проблемы, — покачал головой Хосок. — Ты тут совершенно ни при чём. Да и Юнги-хёну не понравится, что я втягиваю тебя в это. — Но ведь это касается и меня, правда? Я понял это из твоих слов вчера. — Не бери в голову. Давай лучше потанцуем, а то из-за меня вчера тебе пришлось уйти. Я почти сразу сорвался тебя искать, но не нашёл… Даже так тренировка не очень ладилась. Хосок плохо сосредотачивался на танце, натянуто улыбался и быстро устал. Чимин был рад снова почувствовать приятную нагрузку на тело, но обычной лёгкой атмосферы не было, отчего портилось настроение. Он попытался было снова выяснить в чём причина, но хён упрямо молчал. Поэтому, решив прогулять последнюю пару, Чимин отправился прямиком в крыло, где занимались музыканты, и отыскал Мин Юнги. Тот был явно занят. Он сидел за громоздким черным роялем, вокруг него по полу были разбросаны исписанные нотные листы, карандаш за ухом, карандаш во рту, всё внимание на клавиши, над которыми невесомо летали ловкие пальцы. Будь у Чимина выбор, он бы не стал отвлекать его, но им необходимо было поговорить. — Прости, — прокашлявшись, позвал Пак. Юнги никак не отреагировал, продолжая перебирать пальцами, легко касаясь клавиш. — Мин Юнги-хён, — громче позвал Чимин, входя в класс. Тот обернулся на голос. И не сказать, что взгляд у него был приветливым. — Я занят, — буркнул он, собираясь вернуться к прерванному занятию. — Я Пак Чимин, — поспешил представиться парень. — Знаю. — Тогда прервись, пожалуйста. Юнги неожиданно опустил руки и по помещению разнёсся резкий звук, ничем не напоминающий музыку. — Я понимаю, что ты чертовски популярен, но для меня это не повод прерываться. Не мешай. — Я хочу поговорить о Хосок-хёне, — нахмурился Чимин. — И прошу прерваться не из-за моей популярности, а потому что волнуюсь за него. Всё как-то не заладилось с самого начала. Чимина всегда раздражало предвзятое поведение, осуждение незнакомого человека, но он напомнил себе, ради чего пришёл, и несколько раз вдохнул и выдохнул. — Как много ты знаешь о наших отношениях? — поинтересовался юноша. Юнги смерил его уставшим взглядом. Чимин разглядел намечавшиеся темные круги у него под глазами и нездоровое бледное лицо. Мин Юнги вообще выглядел крайне измождённым и даже больным. — Плохо себя чувствуешь? — поинтересовался он, но старший проигнорировал этот вопрос, решив вернуться к первому. — Хосок рассказывал, что вы встречались лишь для прикрытия. Ты попросил его, чтобы отвадить поклонников. — Именно так, — кивнул Чимин. — Всё так и было. Поэтому я хочу уверить тебя, что никаких чувств между нами не было и нет. Это был выстрел наугад. Пак лишь предполагал, какую роль сыграла его персона в отношениях этих двоих. Поэтому пришёл к очевидному выводу — Юнги не верит, что всё было ложью между ними. — Да, он так же говорил, — выдохнул Мин. И неожиданно потянулся за пачкой сигарет, которую Чимин сначала не заметил за стопкой нотных листов. — Открой окно, — скорее приказал, чем попросил старший. Чимин молча повиновался, потому что открыл бы окно и без просьб – он не любил запах сигарет. — На самом деле я не сомневаюсь в чувствах Хосока, — снова заговорил Юнги, и младший сразу же обратился в слух. – Он… довольно откровенен в своих чувствах. Просто потому что иначе не умеет. Если радуется, то делает это так, что весь университет на ушах стоит. Если злится… В общем, это тоже сложно не заметить. А ты, Пак Чимин? Уверен, что не любишь его? Чимин на минутку застыл. Не потому что сомневался в своих чувствах, а потому что пытался связать одно с другим. Даже если бы он и был влюблён в хёна, какое дело до этого Юнги, которого выбрал Хосок? — Вы меня жалеете? — спросил он, поднимая взгляд. — Это расценивать как «да»? — Ни в коем случае. Хосок-хён удивителен, я его безмерно уважаю и многому учусь у такого потрясающего танцора. Он был добр и, что важнее, не влюблён в меня, поэтому я мог доверить ему эту роль. Я мог не бояться, что наши притворные отношения обернутся для него… последствиями. Сам же я не способен полюбить. Бровь Юнги дёрнулась, а с губ сорвался сигаретный дым. Чимин, несмотря на серьёзность ситуации, не мог не дивиться, что тот рискует курить в музыкальном кабинете. — Вы поссорились? — продолжал допытываться Пак. — Я понял только, что являюсь причиной, но не знаю подробностей. — Что тебе сказал этот болван? — Он кинул в меня пакет из-под сока. Юнги поперхнулся дымом, и Чимину пришлось срочно выуживать из своей сумки бутылку с водой, чтобы помочь музыканту прийти в себя. Когда Мин откашлялся и успокоился, лицо его выражало отчего-то удивительное спокойствие. — Вполне в его стиле. — Мы помирились. Но он всё ещё расстроен. Делает ошибки на занятиях, мало улыбается. Я всячески поддерживаю ваши отношения, но… — Переживаешь за него? — И за тебя тоже, — добавил Чимин, помедлив. Юнги закурил вторую сигарету, и Чимину пришлось податься в сторону, чтобы не закашляться самому. Несколько минут прошли в давящей тишине. — На самом деле никакой трагедии не произошло. Мы даже не ссорились. Просто Хосок всё драматизирует, — уже увереннее заговорил старший. — На меня пару раз высыпали мусор из корзины, один раз изрезали ножом рюкзак и лежавшие в нём заготовки. Восстановить по памяти их несложно для меня. Ну, ещё утром они разукрасили краской из баллончика окно в этом кабинете, поскольку только я сейчас тут и занимаюсь. — А я думал это у тебя творческое самовыражение такое, — заметил Чимин, оглядывая оскорбления, выведенные неровной рукой на стёклах. — Как же, — хмыкнул Юнги. — Знаешь, кто это сделал? Вместо ответа, Мин вытащил из кармана смятый листок бумаги и протянул его Паку. Тот с замиранием сердца развернул его. «Мы, защитники Чимин-и, не простим тебя! Думаешь, тебе сойдёт с рук похищение его парня?!» Чимин не сдержал горестного стона. То-то он думал, что они ведут себя подозрительно тихо! — Мой фанклуб? — обречённо уточнил он, хотя уже знал ответ. — Полагаю, что так. Я их видел пару раз. Одна такая высокая, с двумя косичками, за лидера у них. Юноша покачал головой. Конечно, это они. Группка девушек, что неустанно следила за ним все эти два с половиной года. Девушки, которые первыми прознали, что он гей, и решили стать его ангелами-хранителями. Они же предупреждали других девушек, которые планировали признаться Чимину в любви, о том, что им ничего не светит. А потом эти заранее отверженные пополняли их ряды. — Я с ними поговорю и всё объясню, — пообещал Чимин.***
Чимин остановил свой выбор на мороженом. Хоть лето и миновало, на улице по-прежнему стояла относительная жара. Даже человек не любящий сладкое не мог отказаться от мороженого в эту пору. Во всяком случае, так показалось Чимину, который всё ещё терзался, чем отблагодарить Чонгука. Разузнать, где сам Чон, было несложно, поскольку Тэхён, как и обещал, взял его в оборот. Пытаясь с ним подружиться, он привычно делился своими успехами или неудачами с лучшим другом. Поэтому у них уже вошло в привычку обсуждать новенького за обедом. — Они испортили ему плёнку, завистливые гады, — рассказывал Ким, поглощая еду, — хотели, чтобы он завалил задание и его бы сняли с выставки. Талантом не вышли, вот и бесятся, что младший их обскакал. Так вот… Я ему свою отдал, не зря же запаску таскаю. — Как они могут так себя вести с тем, кто младше их? — нахмурился Чимин, возмущённый услышанным. — Разве не стоит ему помогать? Пусть у него и имеется талант, однако опыт ничто не заменит. — Это ты у нас такой мягкосердечный, Чимин-а, но не они. Полагаю, они были готовы порвать и меня на мелкие куски, когда я давал ему плёнку. Бедняга Чонгук был так благодарен, а мне вот стыдно было. За них. За их поступок. — Я тобой горжусь, — улыбнулся Чимин и потрепал Тэхёна по волосам. — Мой благородный ТэТэ. Ким, смеясь, отмахнулся от друга. — В общем, какое-то время мне не хотелось бы оставлять его одного, — уже более серьёзным тоном продолжил Тэхён. – Мало ли что ещё они надумают провернуть. Мы и так с Чонгуком часто задерживаемся, чтобы подготовиться к выставке, но теперь я буду намеренно держаться его и на общих собраниях. В этот раз просто повезло, что наши группы проводили совместное занятие, ведь в другой меня рядом может не быть. — Чонгук не дурак, он сделает выводы и будет сам носить запасную плёнку. — Плёнкой дело может не ограничиться… Я это к чему… Тэхён перевёл на Чимина лукавый взгляд, который был тому очень хорошо знаком. — Ну, чего? — вздохнул Пак, заранее понимая, что от него так просто не отстанут. — Мне сегодня надо съездить за декорациями, помочь нашему руководителю выставки, она же в эту пятницу открывается. Не мог бы ты подменить меня? — Замаскироваться под тебя, фотографировать всё подряд и вешаться на шею каждому прохожему? Тэхён шутливо толкнул его в плечо. — Нет, составь компанию Чонгуку, пока он будет готовиться. — Мне кажется или ты перегибаешь палку? — Мне уже пора, — глядя на наручные часы, поднялся Ким. — Где галерея ты знаешь. Я привезу чего-нибудь вкусненького. Тебе как раз не помешают лишние калории, а то одежда уже мешком висит. Удачи! — Мне вообще-то к выступлению готовиться надо! — прокричал ему вслед Чимин, на что Тэхён только помахал ему рукой. — Вот ведь… Тяжело вздохнув, Пак поднялся. Разумеется, он выполнит просьбу Тэхёна. А заодно отблагодарит Чонгука. Именно поэтому он заглянул в магазин по дороге и купил два фруктовых эскимо, после чего поспешил на поиски первокурсника, пока оно не растаяло. На сердце была лёгкость, которую он уже давненько не чувствовал. Он поговорил со своим фанклубом, которые настолько ошалели от подобного внимания, что, как болванчики, кивали и соглашались с любой его просьбой, а теперь отблагодарит Чонгука за гостинцы. Поклонники не сильно досаждали вниманием в последнее время, и с танцами всё складывалось неплохо. Жизнь налаживалась! Чонгука он нашёл без проблем. Но тот был не один. Когда Чимин поднялся на этаж фотографов и уже подходил к просторной аудитории, то услышал голоса. Он остановился у самого порога и заглянул внутрь. Чонгук стоял у окна, где располагался, предположительно, его проект, а вокруг него сгрудились трое старшекурсников. Выглядели они, мягко сказать, не очень дружелюбно: крепкие руки сцеплены на груди, взгляды тяжелее металла, голоса низкие и угрожающие. — Тебе стоит знать своё место, Чонгук. То, что тебя выделяет преподаватель и защищает Ким Тэхён, не играет никакой роли. Думаешь, это причина, чтобы задирать нос и заносчиво к нам относиться? — Я даже не думал… — Твои работы не настолько хороши, чтобы глядеть на нас свысока, щенок, — присоединился второй из старших. — Они не… — Где твои манеры? Тебя не учили уважать старших? Даже со своего места Чимин услышал, как тяжело и раздражённо вздохнул Чонгук. — Вот гадёныш!.. — Вот ты где, Чонгук! — решил вмешаться Чимин, заходя и громко позвав младшего. Все четверо одновременно вздрогнули и уставились на вошедшего. Пак, ослепительно улыбаясь, быстрым шагом пересёк зал и бесстрашно встал перед Чонгуком, отгородив его от остальных. — Я думал, ты тут один будешь, — весело продолжил он, оглядывая застывших парней. — Иначе я бы купил мороженого всем. Прошу прощения. Чимин виновато опустил лицо, взглянув на троицу из-под пушистых ресниц, что повлекло ожидаемый эффект. Те смутились, начали потирать шею и отводить взгляды, бормоча нелепицу. — Вы не против, если я его похищу ненадолго? – продолжал напирать Чимин. – Чонгук, чего стоишь? Собирай вещи, пойдём на улицу, поедим. Чонгук с еле заметной паникой в глазах откинул свои фотографии, спешно собрал их и спрятал в рюкзак. — Чонгук, что нужно сказать нашим сонбэ? — Спасибо за усердную работу, — послушно промямлил тот и поклонился. — Хороший мальчик, — улыбнулся Чимин, погладив склонённую голову Чона, после чего поклонился и сам. — Спасибо, что приглядываете за ним. Удачи с выставкой! И Чимин бессовестно увёл жертву прямо из-под носа хищников. К слову, жертва всё ещё пребывала в некотором шоке, потому безропотно плелась позади, пока Пак, держа за руку, спускался по лестнице. Вместо объяснений, он вручил Чонгуку мороженое и пригласил в тенёк под дерево, где они и устроились. — Я бы сам справился, — подал голос молчавший до этого первокурсник. — Знаю, — кивнул Чимин, хотя на самом деле даже не задумывался над этим, — но мороженое бы растаяло к тому моменту. — Так ты действительно его для меня приготовил? Я думал, ты к хёну пришёл. — Тэхён? Его сегодня не будет, поехал с вашим руководителем куда-то. Чон сосредоточенно уставился на подтаявшее и уже надкусанное мороженое, припоминая, что что-то такое слышал. — Я не поблагодарил тебя в прошлый раз, — продолжил Пак. — Хотелось угостить и загладить вину. — Ерунда, — обронил Чонгук и с аппетитом взялся за угощение теперь, когда ситуация прояснилась. — Не торопись так, — мягко улыбнулся Чимин, наблюдая за младшим, который смущённо отвёл взгляд. Доедали они в тишине, нарушаемой приглушёнными посторонними звуками, доносившимися откуда-то со стороны стадиона, где тренировалась футбольная команда. Чимин смахнул отросшую чёлку, дернув рукой, и с мороженого сорвалась капля, потёкшая по запястью вдоль едва заметной венки. Он поспешно слизал её, пока та не дошла до рукава. — Они это из-за зависти или ты всё же вёл себя провокационно? — вдруг поинтересовался старший. Чонгук внимательно наблюдавший за ним поспешно отвёл взгляд. Опять. — Я ничего не сделал. — Верю, — кивнул Пак, удачно закинув палочку от мороженого в стоящий рядом мусорник. — Но ты мог не заметить чего-нибудь… эдакого. — Например? — насупился Чон. — Вроде сегодняшнего вздоха. Знаешь, только по нему можно было понять все твои мысли. — Неправда. — «Господи, как они мне надоели! Один лишь возраст не делает их лучше меня. Шли бы эти хёны лучше заниматься своими фотографиями». Нет? Чонгук, слегка покраснев, поджал губы. Чимин на это только рассмеялся. — Я тебя не осуждаю. Просто, если хочешь, чтобы они правда отстали, то следи за собой. Дело не только в словах. Он поднялся с травы, отряхнулся. — Пойдём, — подмигнул он Чонгуку, неспешно направляясь к тренировочной студии. — Куда? — нагнав его, спросил младший. — Ты же пока не можешь вернуться в студию, поэтому составь мне компанию. В конце октября будет проходить выступление и я хочу участвовать. А значит должен тренироваться. Побудешь беспристрастным судьёй. Судя по лицу Чонгука, он не совсем понял, о чём речь, но послушно семенил рядом, напустив на себя важный вид. Чимин украдкой любовался его красивым лицом, которое сохранило детскую наивность, через которую, тем не менее, проглядывали мужественные черты. В какой-то момент он поймал взгляд Пака и, смутившись, поспешно уставился перед собой, неестественно выпрямившись. В студии был разгар тренировки, поэтому Чимин молча велел Чонгуку снять обувь, после чего провёл его к мягким подушкам в углу, где и оставил, уйдя переодеваться. Младший заинтересованно следил за танцующими студентами. По большей части здесь были парни, которые танцевали в уличном стиле. На всех была мешковатая свободная одежда, музыка играла громко, и через слово звучал мат. Чон попытался представить на месте танцоров Чимина и… не смог. Но вскоре и сам Чимин показался. На нём была свободная футболка, открывавшая ключицы и брюки, на размер-два больше, державшиеся исключительно на честном слове. Дождавшись начала следующей песни, он присоединился к остальным. Чимин выделялся. Как сочная клубника, украшавшая бисквитный торт, он привлекал внимание динамичными, но вместе с тем плавными движениями. Его руки и ноги мелькали мягкими молниями, и Чонгук наверняка мог бы лучше проследить их траекторию, если бы не отвлекался на то и дело оголяющийся живот всякий раз, когда танцору приходилось подпрыгивать. И если кофта поднималась вверх и штаны грозили спасть, то подчеркивалась весьма заманчивая V-образная деталь аккуратных бёдер. Чонгук в университете не первый день. Он был прекрасно наслышан о Пак Чимине. Какие только слухи о нём не ходили! Но если обобщать, то все они сводились к следующему: Чимин прекрасен, словно ангел, соблазнителен, словно инкуб и суккуб в одном лице, чист душой и имеет внеземное происхождение. Признаться, когда Чонгук впервые услышал подобные комментарии, то отнёсся к этому скептически. И долгое время в нём подобное отношение сохранялось. Пока преподаватель не затеял эту выставку. Всем было известно, что Чимин близкий друг Тэхёна. Потому никто не удивился, только позавидовал, что тому удалось заполучить Пака в качестве своей модели. Любопытство взяло верх, и Чон решил взглянуть на всем известного Пак Чимина, когда остальные разошлись. Первое, что бросилось в глаза — это улыбка. Тэхён намеренно сделал на ней акцент и удачно справился с задачей. Растянутые в искреннем веселье полные губы, не совсем идеальные зубы. Взгляд внимательно заскользил дальше, по чёткой линии скул, небольшому носику, к глазам, что улыбались так же весело и задорно. Когда удалось охватить лицо целиком, в глаза бросались уже и мягкие тёмно-русые волосы, откинутые со лба, в которых терялись маленькие пальцы. Где-то за плечами блестела на солнце вода, отчего контур самого Чимина, казалось, сверкал. Чонгук простоял, наверно, не меньше десяти минут, разглядывая фотографию, размышлял. За это время он успел согласиться со всеми лестными слухами и наравне с другими фотографами позавидовать Тэхёну. Потому что красота Чимина была не стандартной, не очень мужественной, но однозначно присутствовала во всём его облике. А теперь, чуть пообщавшись с ним, парень понял, что дело было не только во внешности. Чимин и правда был полон понимания и внимания к другим людям. Не так, как это бывает у других, которые лезут в твои дела, навязываются. Нет, Пак просто ненадолго влетал в твою жизнь сквозь приоткрытую форточку, подобно освежающему бризу, проветривал твою голову от гнетущих мыслей и покидал её, будто и не было его здесь. А ещё говорили, что Чимин потрясающе танцует. Это мало кто видел, потому что на репетиции редко кого пускают, а выступления проходят не очень часто, поэтому оставалось верить на слово тем, кто видел. Чонгук, не долго думая, порылся в рюкзаке и достал камеру. Его мало интересовало, можно снимать или нет. Если нельзя, отругают, и он покается, зато снимки останутся. Так что он старался сделать их как можно больше и весь извертелся на подушке, пытаясь словить удачный ракурс. Но его никто не отругал, даже когда закончилась песня. Началась следующая и Чон снова взялся за камеру, хотя и во время перерыва успел сделать несколько снимков. Какое-то время танцевали попурри, потом пошёл фристайл. После чего народ начал расходиться. Чонгук немного разочарованно спрятал камеру, когда Чимин скрылся в раздевалке. Всё больше студентов покидали студию, но, неожиданно для Чона, стали приходить другие. Девушки. Кое-кто остался, среди них и Чимин. Он вернулся, переодевшись в другой тренировочный костюм, состоявший из длинной черной рубашки и серых брюк на резинке. Почему-то босой. Неожиданно Пак направился к Чонгуку, и тому пришлось подвинуться, чтобы старший присел рядом. — Не скучаешь? — поинтересовался тот, вытаскивая откуда-то странные черные носки. — Что это? — поинтересовался Чонгук. — Защита для стопы, — пояснил Чимин, помахав пальчиками ног. — Как перчатка на ногу… А почему только до середины стопы? Зачем этот треугольный вырез сверху? Чимин откинул голову, смеясь. — Всё для удобства. Пак поднялся, размял ступни и весело взглянул на следившего за каждым его движением младшего. — Сейчас отработаем контемп и заглянем к вам. Полагаю, там уже никого нет.