Как юные боги

Проходит год, в зелени и серебре. Республика вырывает Оринду у Остатка. После этого события имперская активность значительно снижается, хотя шпионы генерала Органы шепчут, что моффы переходят в подчинение Первого ордена и исчезают в Неизведанных регионах. Шпионы генерала Органы в это время повсюду, прочесывают обширные отдаленные системы и роются в базах данных в поисках любого намека о местонахождении Бена Соло. Но похоже, от него не осталось и следа. Однажды днем атмосферу Явина IV прорывает черный крестокрыл Т-70 и садится, скользя низко над верхушками деревьев; он застал сезон дождей. Дождь льет из темных клубящихся туч, и пилот Сопротивления пригибает голову, следуя в главный холл первого яруса пирамиды. Он торжественно кивает Люку, зажав шлем пилота подмышкой. — Зацепка казалась многообещающей какое-то время, мастер Скайуокер, — говорит он, — но на Лехоне след остыл. Решил, что обогну Гордианский предел и принесу вам вести сам. Рей стоит позади Люка и молча слушает, глядя на пилота тем же оценивающим взглядом своих мастеров, которому неплохо выучилась. Он представился как По Дэмерон, хлопает мокрыми от дождя ресницами и сияет кривой полуулыбкой. Прежде чем уйти, он выпаливает: — Надеюсь, мы скоро найдем его. Лицо Люка проясняется: — Верно, ты ведь знал его. Теперь я вспомнил. Вы играли вместе в детстве. — Это было только один раз, — поправляет По извиняющимся тоном, словно предъявляет права на историю, которая ему не принадлежит. — Мне было, должно быть, шесть лет или около того, и родители взяли меня на Корусант, навестить генерала Органу — хотя она тогда была главой государства. — Вы играли в дежарик, — говорит Люк. — Вели сражение на равных, но в итоге… — Бен меня обыграл смертельным гамбитом странника Кинтана, — заканчивает По со смешком. — Я так и не понял, как он успел. — Этому он научился от меня, — задумчиво говорит Люк. После того, как они провожают По, Рей уходит дальше в затененный коридор, планируя провести остаток этого тоскливого дня за медитацией с голокронами в подземных хранилищах, но на полпути ее останавливает звук ее имени, произнесенного Люком. Она поворачивается к нему. Она не собиралась автоматически вызывающе вздергивать подбородок, но все равно так вышло. — Ты все еще злишься на меня, — вздыхает Люк. — Я могла бы уже найти его сейчас, — резко отвечает Рей. — Еще одна пара глаз могла бы помочь всему делу. Если бы вы не утащили меня… — Ты пренебрегала своим обучением, девочка, — перебивает ее Люк. — Пять месяцев ты провела, летая на поисковые миссии со мной и Ханом, и с другими рыцарями, и я позволял, потому что тебе было это нужно. Я прервал это лишь потому, что пришло время тебе перестать откладывать свою жизнь на потом. — Вы тоже когда-то пренебрегли своим обучением, — возражает она. — Вы рассказывали мне об этом, мастер. Вы покинули болота Дагобы, чтобы спасти Хана и Лею. Вы сказали, что не сожалели об этом. — Тогда не было никого другого, чтобы спасти их, — спокойно отвечает он. — Все зависело от меня. Я был последним джедаем. Сейчас обстоятельства иные. Бен не хотел бы, чтобы ты медлила на своем пути к становлению рыцарем. — А вам откуда это знать? — жестоко и с вызовом бросает она. — Вы никогда не могли понять, чего он хочет, хотя в нем ваша родная кровь. Он был уже совсем готов уйти, и… — она обрывает себя, сожалея о грубых словах, и Люк подходит к ней ближе, ступая в пятно серого дневного света, из-за которого становятся ярко видны морщины его изможденного лица. — Рей, пожалуйста. Я тоже люблю его. — Он словно постарел на двадцать лет. — Я ничего больше так не хотел бы, как снова увидеть его. Но за столько лет я сделал много ошибок. Есть вещи, которые мне стоило бы сделать иначе, касающиеся Бена и… остальных, — ему нет нужды упоминать Рейнара и сестер Рар; их имена — здесь, их глаза смотрят с обвинением из Силы, из холодного воздуха. — Я был, наверное, не лучшим учителем. Теперь я понимаю, почему Хан и Лея так отчаивались и разочаровывались в себе, когда на Бена находило одно из его дурных настроений, — всегда пытаешься заглянуть назад, увидеть момент, когда ты ошибся… И все же, учитывая твой разговор с Нумой в Загробном мире и видение, которое было два, нет, уже три года назад — наступает великое зло. Ты должна быть готова встретить его, и ты не сможешь сделать это, если продолжишь искать Бена вместо того, чтобы посвятить время изучению продвинутых техник и укреплению себя в Свете. Личное — не то же самое, что важное. Не для джедаев. Может быть, я не хочу быть джедаем, проскакивает у Рей мятежная мысль, но она придерживает язык — из-за руин, которые видит в синих глазах своего мастера, из-за разрушений, оставшихся после смерти Нумы, усугубленных предательством Алемы и судьбой Бена. Финн Галфридиан был прав: после Экзара Куна Люк действительно стал сам не свой. Этот день преследует его на каждом шагу. Она все еще может испытывать сострадание, даже с зияющей дырой в сердце. Она кланяется Люку и уходит без лишних слов, не доверяя голосу, который может выдать ее внутреннее смятение. В нынешнем состоянии ума для нее будет невозможно общение с хранителями голокронов, поэтому вместо того она идет к турболифту, ведущему в Большой зал. Там на огромных каменных ступенях сидят ее друзья и лениво переговариваются, пока младшие ученики тренируются левитировать листья и палочки, собранные в джунглях перед дождем. Начинают с малого, как и Рей когда-то. Базил, Сефф, Яквил и Натуа замолкают, когда она подходит к ним. Затылком она чувствует на себе чужие взгляды. По большей части они любопытные, но некоторые полны открытого страха. После миссии на Корбос все очень осторожны, ведут себя тише воды и ниже травы. Меж собой они шепчутся о девушке, которая вернулась из мертвых. Которую вернуло к жизни Темное проникновение. Между ней и остальными учениками словно проведена черта, — и в самом деле, как нужно вести себя с той, кто вернулся с другой стороны? Что можно ей сказать такого, чего она не знает? — Слышала что-нибудь от Джиселлы? — спрашивает Рей, усаживаясь рядом с Яквил. Ботанка качает головой. — Нет, не слышала с тех пор, как она приземлилась на Ним Дровис с мастером Силгал, но я бы не стала волноваться — переговоры могут быть дико напряженными, особенно учитывая то, что они пытаются остановить войну, которая идет поколениями. Но Тиу связывалась с нами час назад. Сказала, что устроилась хорошо. Омвати вернулась на свою родную планету, чтобы провести несколько месяцев за изучением традиций Силы, которые развивались там независимо от Ордена джедаев. — А как ты, Рей? — спрашивает Базел своим добродушным, хрипловатым голосом, и от этого Рей едва не ударяется в слезы. Она делает глубокий вдох, чтобы собраться перед тем, как отвечать. Она не может прятаться за банальностями вроде долга и покоя, но не может и игнорировать свои тренировки. — Есть горе, — признает она наконец, перекрывая частый шум мелкого дождя, — но есть и надежда. — Все как и должно быть, — говорит Натуа, и это несколько удивительно. Надменные фоллины обычно глядят на эмоции с презрением, и Рей поначалу вскидывается, готовая защищаться, думая, что ее станут жалеть, но затем смотрит на изящные рептильи черты лица Натуа и видит одно лишь понимание. Сефф вскакивает на ноги. — А не помахаться ли нам? — спрашивает он с решительной, смелой улыбкой, и Рей немедленно со смешком принимает предложение. Зрители в восхищении наблюдают, как они вдвоем скрещивают клинки то тут, то там по всей длине зала. Капли дождя стучат по каменным ступеням, на металлического цвета небе вспыхивают молнии, и Рей забывается в движениях, которые стали рутиной. Удар, блок, парирование. Она вальсирует в ритме плазменных лучей, они с Сеффом задают друг другу траекторию и подстраиваются под шаги, их глаза сияют трепетом битвы. Она представляет, как Бен шепчет ей на ухо: ложный выпад влево, пробей его защиту, следи за флангом, — это он говорит ей своим мягким и глубоким голосом, который она так хорошо помнит и по которому так тоскует. Обратно в открытую стойку, шаг в атаку. Да, вот так, малышка. Все как я тебя учил, милая. — О-о-о, Рей, — вдруг с неловкостью бормочет Сефф и опускает оружие. Она моргает. По щекам у нее текут теплые слезы. — Все нормально, — говорит она, крепче стискивая рукоять меча. — Давай. Ударь меня, как только умеешь. *** Этой ночью ей снится Бен. В этом не было бы ничего нового, если бы не тот факт, что все здесь более твердое, более холодное и реальное, и они где-то там, где не бывали раньше. По крайней мере, вместе. Комната почти целиком погружена в тень, но на вращающихся платформах разбросаны несколько небольших кристаллических пирамидок, и они все мерцают красным, как искрящаяся кровь, светом. Бен сидит на центральной платформе в позе медитации. Его глаза открыты и пусты. С головы до пят он одет в черное. Рей знает, что творится в этой комнате. Она чувствует это в пропитанном алым воздухе — то же самое делал Экзар Кун. Искажаются детские воспоминания, усиливаются старые страхи, до тех пор, пока гниль не пробьется изнутри наружу и тьма не проникнет в сердце в обличье всего того, что ты когда-то любил. Это не сон. Это то, что происходит на самом деле, прямо сейчас, и она делает шаг к Бену, тот быстро переводит на нее взгляд, и на секунду его бледное лицо озаряет нечто, похожее на панику, на тоску, и он… … отталкивает ее… Она просыпается в поту, в невыносимо жарких простынях, и мысли затуманивает другое воспоминание, о том, как Бен сказал ей когда-то: «Я должен научиться закрываться от тебя». Похоже, он, наконец, научился. *** Она идет к Люку и показывает ему видение. Он морщится, выдергивает себя из него с резким вдохом. — Эти красные устройства — голокроны ситхов, — тяжело и мрачно говорит он ей. — Где бы он ни был, если он медитирует с ними, если может заставить их открыться, это означает, что его падение… завершено. — Это не так, — яростно возражает Рей. — Мы вернем его. Люк смотрит в окно, где царит угрюмая ночь джунглей, пронизанная чернотой и влажностью отголосков муссонов. — Я думаю, что понимаю теперь, — шепотом говорит он, нахмурив лоб. — Его кошмары. То, что Тионна говорила о том, как кто-то звал его на Корбосе. Слова, которые он говорил амулету, когда я заглянул в твои мысли после того, как ты вернулась. Все это я вижу теперь. Перед глазами у меня подняло занавесь то же существо, что и повесило ее, потому что его план наконец исполнен… Почти всю его жизнь его звали. Из-за этого он считал, что тьма — его судьба, эту веру вбили в него с очень ранних лет. А я — я направил его туда, завел прямо в пасть… у меня были дурные предчувствия, но я все равно это сделал… — он опускает голову. Рей никогда раньше не видела его настолько побежденным. Фасад мира и спокойствия треснул и рассыпался на части, обнажив осколки измученной скорби и такой беспомощной и такой обреченной любви. — Я подвел его. Дитя моей сестры, мой бедный, грустный мальчик… — Мастер, пожалуйста, — встревоженная Рей ежится, и как же нелепо, что это единственное, с чем она не может справиться — если не брать смерть и исчезновение Бена, зрелище того, как плачет Люк Скайуокер, будет единственным, что по-настоящему сломит ее. — Если здесь и есть чья-то вина, то моя. Я вела себя безрассудно. Если бы я действовала быстрее или придумала другой план… — конечно, она уже думала обо всем этом, но говорить это вслух больно, как дышать осколками стекла. — Это из-за меня он пал… Люк качает головой. — Нет, Рей, — его голос уверенный, но мягкий. — Это из-за тебя он держался так долго. *** Проходит неделя, и вот наступает один из тех редких дней, когда все прилетают на планету в одно и то же время — за исключением Тиу и Джиселлы, и еще Вэлина, который под глубоким прикрытием работает где-то в Диком космосе. После первого круга приветствий и кратких докладов рыцарям, Рей отрывается от остальных и спешит в ангар к скайхопперу Т-23, который три года назад ей подарили Хан и Чуи. Как бы она ни была рада снова видеть Финна, Эрил, Ганнера, Текли и Улаху, ее грызет желание побыть в одиночестве. Она летит несколько часов, пронзая спидером километры густых зеленых джунглей, заворачивая все выше и выше, до тех пор, пока покров узловатых деревьев массасси не уступает место плоскогорью и открытому небу. Она спешивается и несколько долгих минут не делает ничего, только смотрит на расстилающийся под ногами океан, ковер глубочайшей лазури, тянущийся в бесконечность, до безмятежного горизонта. *** Воспоминание: Прошло одиннадцать лет с того дня, как Рей прибыла на Явин IV. Она суетится, она все еще бесконечно благодарна за все это время, даже после того, что произошло. Бен издает недовольный звук и утыкается лицом в подушку, когда она врывается в его комнату и пытается стащить его с кровати. — Пойдем со мной, — упрашивает она и тянет за голую руку. — Давай возьмем Т-23, а? — У меня здесь время для отдыха, — протестует он негромко и хрипло, еще не проснувшись до конца. — Вот именно! Это значит расслабляться на берегу океана. — Нет, это значит спать, — поправляет он, но сегодня, наверное, тоже день чудес, потому что он выпроваживает ее из комнаты и велит ждать в ангаре, пока он сбегает в освежитель. Путешествие через дождевые леса сопровождается воем ионного двигателя. Свои длинные ноги Бен еле запихнул в пассажирский отсек за креслом пилота. Она отвозит его на плато, которое открыла в прошлом месяце, когда Бена не было на планете; ветер здесь прохладный и пахнет солью. Они слезают со спидера и садятся на колкую, покрытую росой траву. Несмотря на первоначальные капризы, здесь и сейчас, на открытом воздухе, на такой большой высоте черты лица Бена смягчились. Рей наклоняет голову и улыбается ему так, что на щеках появляются ямочки, и он приподнимает уголки губ в ответ. Взгляд его карих глаз снисходительный, почти что нежный. Ей стоило запомнить получше, о чем они говорили в тот день. Стоило вцепиться в каждое слово и прижать к самому сердцу. Если бы только она знала, что у них осталось так мало времени. Такое, какое оно есть, это воспоминание видится в ее мыслях смутно, это все где-то между линией деревьев и линией горизонта — косо падающие золотые лучи солнца на синей воде, темные волосы Бена на ветру, и небо над ними, такое чистое. Она помнит, как ей семнадцать, и она дразнит его чем-то одним или другим, и он отклоняется назад, его длинные ресницы отливают бронзой в размытом дневном свете, и он лениво шепчет: «Как скажешь, милая». Ее щеки чуть вспыхивают от проявления ласки, как бы обыденно ее не дарили, и ее хлопок по его плечу вызывает тот хрипловатый, внезапный смешок, который она так любит. Он хватает обидевшую его руку и прижимает тыльной стороной к своим губам, пряча за костяшками ухмылку и большим пальцем вычерчивая странные узоры на ее запястье. Оглядываясь назад, Рей думает, что тогда все и случилось, тогда она сделала первый шаг к точке невозврата. Это не поражает ее как удар молнии, нет, в этом нет ничего драматического. Оно приходит медленно и сладко, мягкое изменение прилива, ее глаза полны океана, и Бен что-то неспешно, лениво говорит у нее над ухом. Она еще не знает, что это любовь — она поймет это по-настоящему только год спустя, когда он склонится перед ней на луне Корбоса. Прямо сейчас есть только теплое брызжущее счастье, его губы на ее пальцах, смущенные улыбки с надеждой на лицах обоих, и о — это ты, это всегда — ты. *** Правда в том, что какая-то часть ее не может даже поверить, что его действительно больше нет. Иногда она становится рассеянной в столовой, полной народа, и смотрит на дверь, словно он вот-вот войдет. Иногда она слышит его или ловит след запаха, а потом моргает и ждет, что когда откроет глаза, он окажется здесь, он должен быть здесь, она ведь, конечно, может вернуть его одной чистой силой желания… Но она, конечно, не может. Не может переделать вселенную. Горький урок, который приходится выучить в девятнадцать. *** Она стоит на плато до заката. К этому времени снова начинается дождь, от его мелких крапинок вода становится темнее, и горизонт заволакивают гроздья грозовых туч. Рей уже залезает на Т-23, как вдруг… … небо содрогается… Ужас, острый и густой, свивается в груди узлом, когда над Явином IV показывается флот военных кораблей. Черные СИД-истребители с воем опускаются в атмосферу, крохотными точками отрываясь от узких силуэтов тяжелых крейсеров класса «Покоритель», атакующими судами «Димел» и транспортниками штурмовиков DX-9. С пронзительной ясностью она уже знает, что они направляются к Великому Храму. Она посылает сигнал тревоги через Силу и не получает в ответ ничего, кроме общего ощущения паники, в то время, пока академия поднимает защиту. Рей выводит свой Т-23 на максимальную скорость, двигатели ревут, когда она мчится через лес, дождь льет как из ведра и ветер завывает, колотясь о транспаристил. Но она слишком далеко. Она не проделывает еще и половины пути к храму, когда деревья начинают дрожать от далеких взрывов. Первая смерть отзывается в ней словно ударом в живот, за ней следует еще одна, и еще многие. Она всхлипывает, стучит по приборной доске, беспомощно пинает стенки Т-23, умоляя двигаться быстрее. К тому времени, как она добирается до места назначения, уже наступает вечер и все почти закончилось. *** Верхнего яруса пирамиды нет, он раскрошился и рухнул на второй ярус от ударов, нанесенных с жутковатой закономерностью. Генераторы щита с каждой стороны главного строения разнесло на части — как будто кто-то знал, где они, точно знал, куда целиться… — и Рей… … все-таки не дура, ее ум и навыки все еще при ней, пусть ей и кажется, что самая ее суть разбилась вдребезги, тринадцать лет тренировок все еще направляют ее шаги, и потому… Она приближается незаметно, с юга, осторожно пригибаясь и укрываясь от глаз штурмовиков, которые бродят по размытой дождем земле. Планируя лучше осмотреть поле боя с более высокой точки обзора, она проскальзывает в заднюю дверь, ведущую на первый этаж, и взбегает по лестнице. В жилых комнатах темно и затхло от пыли, но она применяет Силу, чтобы воспользоваться ночным зрением и… … здесь трупы повсюду, распростертые на кучах раздробленного камня, но их лица она выбрасывает из головы на время. Потом, время скорбеть наступит потом, нет эмоций, есть покой. Она почти обогнула угол, которого не было раньше — его образовала куча обломков, засыпавших коридор. Однако, почувствовав движение впереди, она пригибается за грудой камня, гасит свой отпечаток в Силе, ныряет в сумрак и вслушивается изо всех сил. Неподалеку, прямо на выходе из комнаты Яквил, стоят две фигуры в масках, но, судя по стилизованной черной броне, это не штурмовики. Один незнакомец держит меч с широким лезвием, у другого посох с крохотными мерцающими алым панелями. — Лорд Рен особо приказал брать учеников живыми. Тех, которых еще можно обратить на нашу сторону, — рявкает тот, что с мечом, грубым, пропущенным через голосовой модулятор рыком и пальцем в толстой перчатке указывает на два тела на полу. — Рамоанец меня ранил, — шипит тот, что с посохом. — Фоллинка тоже выбесила. Что мне еще было делать? Рей начинает терять контроль. Перед глазами все затуманивается красным, еще несколько секунд и она зажжет свой меч — как вдруг двое незнакомцев вскидывают головы, словно их кто-то позвал, заглушив шум дождя, и спускаются вниз, громко топая. Рей не следует за ними, как бы ей ни хотелось призвать их к ответу. Она идет вперед, решительно обходя Базела и Натуа, даже не взглянув на них. Если она увидит их лица, она не выдержит. К ее удивлению, ее комната нетронута. Рей выглядывает в окно, и сцена, раскинувшаяся перед ней во дворе, представляет собой полное опустошение. Ничего, кроме обломков и тел. Ничего, что еще можно спасти. Штурмовики уже начали собираться в группы и уходить обратно в транспортники. Вспышка молнии озаряет храмовые врата. За покатую голову дроида судорожно цепляется кибернетическая рука, залитая всполохами болезненно-золотого света огня. Мастер Люк. Рей мчится вниз. *** Она едва не спотыкается о Финна Галфридиана, растянувшегося у нее на пути. Он еще борется за жизнь, но уже еле-еле. Из рубленой раны наискось, от ключицы до бедра, струится кровь. Рей садится рядом, кладет его голову себе на колени. Раны слишком велики, но она знает, как это преодолеть, разве нет, ведь есть проникновение, алый свет… — Н-нет, — выдыхает принц Арториаса, словно прочитав ее мысли. — Все хорошо. Оставь. Отпусти меня. Рей вглядывается в его синие глаза, которые так быстро мутнеют. За пятнами крови на своем лице он кажется слишком юным. Слишком испуганным. Потому что сейчас отправится туда, куда никогда не хотел попасть — или, может быть, хотел попасть меньше. И да, для джедаев нет смерти, есть Сила, но… Есть еще и мост из китовой кости. Есть и глубокая тоска мальчишки по родине. Есть еще и доброта. Так говорила ей Нума Рар. — Финн, — теперь говорит Рей, ее сердце бьется ровно, и тон настойчивый, но уверенный. — Финн, послушай меня. Ты был сильным при жизни. Твой дух найдет дорогу в залы твоих отцов. Он уже не может говорить, но его губы смягчаются в благодарности. Понемногу черты его лица расслабляются и приобретают выражение почти что покоя. Почти что принятия. Он закрывает глаза и уходит вперед. *** Меч Люка Скайуокера, сломанный, лежит на мокрой земле. Люк сильно ранен, бледен от потери крови. Алый клинок прорезает воздух, целясь в его склоненную голову в капюшоне… Вытянув руку на бегу, Рей Силой что было мочи толкает нападающего. Тяжелые ботинки пропахивают глубокий след в почве, раздается возглас удивления, несомненно мужской, это слышно даже через модулятор. Этот новый незнакомец в маске спотыкается, затем восстанавливает равновесие и… … не нападает. Муссон яростно и жестоко ревет вокруг них, Рей промокает насквозь под потоками воды, пока они с незнакомцем смотрят друг на друга. Молнии отражаются в гладком черном шлеме, странный крестовый клинок искрит и визжит под дождем, звук настолько тонкий и высокий, что у Рей болят зубы. Она уже видела раньше этого человека, где-то там, в металлической комнате. Семь похоже одетых фигур встают у него за спиной, среди них тот, что был с широким мечом, и тот, что с посохом, — а также тонкий силуэт в легкой броне, с отчетливо различимыми отброшенными на спину лекку. Рей думает, что это Алема, но с ней она справится позже. Включив свой меч, она хватает рукоять обеими руками и поднимает вертикально справа от себя, став в сбалансированную стойку. Я могу сделать это, убеждает она себя. Я могу умереть снова, будет не так плохо, как в первый раз… Лидер делает шаг вперед. Надеясь получить хоть какое-то преимущество над восемью противниками, Рей быстрым взмахом одной руки швыряет в его направлении кучу обломков. Его раздражающий алый клинок рассекает один камень, а свободная рука автоматическим движением отбрасывает остальные, и есть что-то знакомое в его боевой стойке, в ритме шагов, который как может привлекает ее внимание… Позади нее Люк собирает остатки сил и ударяет кулаком о землю. Поднимается барьер, мерцающая стена энергии, от которой гудит воздух под дождем. Это слабая защита, такая, которую несколько Темных с легкостью обойдут, но Рей знает, что ее мастер должен был уже предупредить Сопротивление, должно быть, он выигрывает время, пока они здесь. Похоже, лидер нападающих в масках тоже не глуп. Он негромко говорит своим подчиненным что-то, чего Рей не может разобрать из-за дождя и ветра, и они сразу же разворачиваются и уходят к ожидающим кораблям. Он гасит меч и идет за ними. Рей внимательно смотрит на его отступление, на сгорбленную спину и чуть неровную походку, на то, как округлены плечи, потому что… … он всегда был таким высоким, ему было слишком неуютно в собственном теле… — Бен? — шепотом зовет она. Звук доносится до него, а может, доносится мысль. Он замирает на ходу, и на секунду щиты, скрывающие отпечаток в Силе, падают. Всего на секунду, но этого хватает ей, чтобы понять: она не ошиблась. Она почти верит, что он обернется. Время растягивается в вечность, зажатое в пространстве между ними, окрашенное ночью и бурей в серебристый с черным. Но в конце концов он идет дальше. У нее подкашиваются ноги. Она смотрит, как он уходит. Он не оборачивается. *** — Рей, — с трудом выдавливает Люк, когда исчезают последние корабли. — Твой клинок. Пожалуйста. Она плачет, вкладывая световой меч в его металлическую ладонь. Когда она разлепляет губы в проблеске изумления посреди охватившего ее шока, во рту у нее вкус соли и пепла. Люк нажимает кнопку активации и касается сапфировым лучом сперва ее левого плеча, а затем — правого. Меня посвящают в рыцари, оцепенело осознает она, здесь, на руинах своего дома, в окружении тел всех тех, кого она любила. — Я нарекаю тебя Мечом Джедаев, — шепчет Люк, мрачный и серьезный, погруженный в Силу, и та движется через него и направляет его слова. — Ты подобна закаленной стали, устремленной к цели и острой, как бритва. Всегда стоять тебе в первых рядах, быть обжигающим клеймом для твоих врагов, ослепительным огнем для друзей, — из горла у нее вырывается стон. Вместе с ним по щеке катится слеза. — Твоя жизнь будет полной тревог, и ты никогда не узнаешь покоя… — очередная вспышка молнии разрывает небо, но он продолжает говорить, перекрывая беспрестанный гром и непрекращающийся дождь. — …но ты будешь благословлена покоем, который подаришь остальным. Обрети утешение в том, что, хотя всегда будешь гордой и одинокой, другие найдут укрытие в тени, которую ты отбросишь. Клинок гаснет. Люк падает лицом вперед, Ардва встревожено чирикает и щелкает. Рей держит на руках обмякшее тело своего учителя и не знает, сколько уже стоит так. Но в какой-то момент буря утихает до чуть накрапывающей мороси. Флот Сопротивления, должно быть, уже близко. Она поднимает глаза к потемневшему небу и ждет звука крыльев. *** Прошли пять дневных циклов. Вместе с Леей Органой Рей заходит в ярко освещенный, обшитый металлом коридор на планете под названием Ди’Куар. Ее коричневый плащ колышется за спиной и хлопает при каждом шаге. Две женщины останавливаются перед массивными дверями. Рей чувствует, как по ту сторону дверей гудит Сила и тянется к ней. — Значит, я оставлю тебя здесь, — говорит Лея. Как и ее брат, она как будто постарела на несколько лет. — Но прошу тебя, приди потом ко мне. Дай знать, что вы планируете делать с… Беном… — Он теперь зовет себя Кайло Рен, — холодно говорит Рей. Это информация, которую сети разведки Сопротивления все-таки сумели раздобыть сейчас, когда Первый орден вышел из Неизведанных регионов и нанес упреждающий удар по академии джедаев. Лея морщится, но уходит, не сказав ни слова. Рей делает взмах рукой перед дверьми и заходит внутрь, когда они с шипением открываются. По сравнению с коридором, зал для собраний освещен тускло. Несколько фигур в плащах с капюшонами собрались вокруг стола, где уже мигают голографические карты и иллюстрации стратегий. Все как один они поворачивают головы к Рей, как только она присоединяется к тайному совещанию. Кайл Катарн, Мастер боя, говорит первым. — Меч Джедаев, — он протягивает руку и указывает ей на место между ним самим и Кираной Ти. — Добро пожаловать. Рей закрывает глаза и делает глубокий вдох, готовясь присоединиться к военному совету. Сила течет сквозь ее сердце и в трещинах-разломах бьется, словно ураган.