Как юные боги

Он сожалеет об этом. Она видит. Когда они идут дальше по тоннелям шахты под землей, Бен погружается в молчание, которое становится все более угрюмым с каждым шагом. Его узор в Силе иззубренный, колкий, он, кажется, почти что шипит на Рей, когда та касается его своим разумом. Ее живот болезненно скручивает, и она понимает, что он корит себя за момент слабости, за то, что подпустил ее так близко, а не продолжил свою линию «держись подальше», которой пробовал следовать. За последние сорок восемь часов он заставил ее перескочить несколько довольно мучительных эмоциональных состояний, и теперь она начинает из-за этого вскипать. А чего ты ждала? спрашивает ее ехидный внутренний голос. Он же Бен Соло. Мрачный и загадочный, и… … так упорно пытается, так дорожит ей… Они вдвоем быстро идут по укрепленному тоннелю, фонарь в руке у Рей бьет лучом желтого света во мрак. Раньше они еще могли слышать шум боя в мире наверху, каждое сотрясание земли обрушивало им на головы пыль и камни и заставляло дрожать опоры шахты. Но сейчас все тихо и спокойно, только две их фигуры движутся и слышны негромкие звуки шагов. В конце концов они подходят к развилке на подземной дороге. Рей светит фонарем вправо, а затем влево, там свет искоса падает на лицо Бена, и она ахает. Он выглядит ужасно. При резком освещении его кожа землистая, желтоватая, под глазами синяки. Поскольку Рей в некотором роде эксперт по разным типам мрачного настроения Бена, этот тип она тоже знает. В него он входит, когда спорит с Люком, когда выступает против Кодекса. В нем он пребывал в день, когда погибла Нума. Это мрачный настрой человека, который не представляет больше, что он делает, который уже занес одну ногу над выходом из прежней жизни. В прохладной тьме тихой шахты свет фонаря ослепляет, и лицо размывается по краям, тускнеет. Этот мальчишка скоро исчезнет. — Бен, — шепотом говорит она, внезапно очень, очень сильно испугавшись. — Поговори со мной, пожалуйста. Скажи мне, что происходит там у тебя в голове. Скажи мне, откуда эта боль, и как она могла проникнуть так глубоко. Скажи мне все. Сперва ей кажется, что он не станет говорить, ей кажется, его рот крепко сжат и сдерживает в себе слова, которые Бен никогда не скажет, но потом он расправляет плечи и становится выше, как рыцарь, уходящий на войну. И отворачивается от нее. — Прошлой ночью, — говорит он в стену, и у нее обрывается сердце, потому что она уже знает, что ей не понравится то, что сейчас произойдет, не может понравиться, когда он вот так тщательно скрывает от нее свое лицо, — когда ты сказала мне, что любишь меня. — Он сжимает руки в кулаки. — Я полагаю, ты ошиблась в природе этой любви. Мы всегда были… — он делает паузу, подыскивая правильный термин, — близки. Ты думаешь обо мне как о своей семье. И, может быть… может быть, для меня верно то же самое. Я могу понять, почему девочка, у которой никого больше не было, растерялась. Почему ты выстроила это все у себя в голове. Сознаюсь, я, быть может… поощрял тебя к этому, немного. Путь джедая — одинокий путь. — У него срывается голос и на секунду кажется почти задумчивым. — Но сейчас мы должны принять правду. Мы… важны друг для друга, да, но ты, конечно, видишь, как брала все те различные роли, которые я играл в твоей жизни, и смешивала их в образ меня, который… неточен. В котором есть нечто большее, чем то, чем я являюсь для тебя на самом деле. Те первые несколько лет я был мальчиком, который спас тебя из пустыни. Потом я стал тебе другом, с которым ты делилась всеми секретами. Прошли десять лет, и я стал твоим товарищем — мы сражались друг с другом на тренировках, мы дрались бок о бок в бою. Но я не могу быть твоим… — он замолкает, давая идее раствориться в тишине. — Я слишком старый для тебя, — говорит он наконец выверенным тоном. — И я уже и так достаточно нарушал Кодекс. Я бы не хотел, чтобы ты… чтобы ты чувствовала, что обязана делать то же самое. — Повернись лицом, — рычит Рей. Она не станет плакать, не станет умолять — пусть даже ее шея еще горит в тех местах, куда прижимались его пальцы несколько минут назад, пусть даже он кузнечным молотом бьет по каждой крохотной трещинке ее души, — но она потребует, чтобы он смотрел ей в глаза. — Повернись лицом и скажи это еще раз, чтобы я знала, что это правда. Бен не оборачивается. — Рано или поздно ты свыкнешься с этим. Рано или поздно ты увидишь, что я прав. Когда еще немного вырастешь. — Ты на руках нес меня через лес! — кричит она. — В моем мече кристалл, который ты попросил у своего отца. Ты вернул меня из тьмы — мы вернули друг друга из тьмы… двенадцать лет, Бен! — Унизительно, как дрожит ее голос и опасно близок к рыданиям. — Почти вся моя жизнь! — Это был сон, — шепчет он. — Ты мой друг. Ты моя семья. Но Рей, я не влюблен в тебя. — Зачем ты врешь? — взрывается она. По шахте прокатывается эхо. — Я не влюблен в тебя, — повторяет он тверже, как будто она ничего и не говорила. — Хотя — я мог оставить у тебя впечатление обратного. Я прошу прощения за это. И — да, так разбивается сердце. Должно быть, это оно. То нежное место в груди у нее будто раскалывается надвое. Часть ее — снова ребенок, и горячий песок просыпается в дыры на подошвах, маленькие ручки беспомощно тянутся к небу, где прочь улетает корабль, вернись. А потом все в голове у нее становится песком, твердые крупинки медленно просачиваются сквозь тени и ускользают от нее, как и все, что, как она когда-то думала, сможет сохранить. И она оцепенело смотрит в спину единственному человеку, от которого не ожидала подобного удара. И все же. И все же она знает: то, что он говорит — не настоящее, потому что он не может смотреть ей в лицо. Если она потянется к нему в Силе, найдет его мысли… Нет, понимает она с неожиданно твердой уверенностью. Она слишком уязвлена этим, она едва не задыхается в буквальном смысле слова. Не так далеко может простираться стремление понять другого. Иногда прощение нужно заслужить. Иногда некоторые вещи нужно говорить вслух. Рей ненадолго закрывает глаза и находит центр себя. И лишь самую малость удивлена той, кого обнаруживает ожидающей внутри. Шестилетняя девочка стоит там одна, на Кладбище Гигантов, на ней тряпки и защитные очки, в одной руке она держит посох, в другой сеть мусорщика и из прошлого тихо наблюдает за Рей. Когда она открывает глаза, на мир смотрит Рей из пустошей. Она должна быть сильной. Что не может исцелиться, должно терпеть. — Я тоже прошу прощения за свои предположения, — холодно говорит она Бену. И ей кажется, он вздрагивает, но она не дает себе задержаться на этой мысли. Может, это просто игра света. *** Дальше по шахте они идут точно призраки, не обмениваясь ни единым словом. Наконец, тщательно установленные искусственные опоры уступают место неисследованной людьми секции тоннеля. Рей касается Силы, теперь в состоянии делать это свободно, когда ушла далеко от левиафана. Она ощупывает путь впереди, безопасно ли там идти. И чувствует… … жизнь? Она мчится вперед, Бен наступает ей на пятки. Надежда, что там есть выжившие, затмевает все остальное, включая интуицию, которая шепчет, что разумы, которых она коснулась, даже отдаленно не напоминают гуманоидные, и они бегут, пока… Она резко останавливается. Пол пещеры покрыт острыми сталагмитами, а также странными куполообразными сооружениями высотой ей по пояс. Они белые, как кости, но полупрозрачные, изнутри пульсируют слабым зеленоватым светом. Под каждым куполом свилась темная змея и чуть заметно шевелится. — Личинки, — бормочет Бен. Рей даже не думает об этом. Она зажигает световой меч, и вот уже ярко-синий клинок прорезает воздух, когда она лавирует по гнезду с личинками, уничтожая яйца и протыкая мечом тварей внутри. В эти действия она вкладывает свою злость, я не влюблен в тебя, я не влюблен в тебя — звенит у нее в ушах, и, когда все закончено, она взмокла от пота и скалится Бену с другого конца поля, усыпанного разбитой скорлупой и неподвижными трупами. На ботинки ей натекает зеленая околоплодная жидкость. Он смотрит на нее с чем-то, похожим на восхищение и на печаль. В его больших глазах отражается синева ее светового клинка. — Ты не спасал меня из пустыни, — шипит она. — Я сама выбрала уйти с тобой. Всю свою жизнь я делала все на своих условиях. Этого ты у меня не отнимешь. Он медленно кивает. Как человек, что примирился с ходом времени. *** После этого тропа начинает уходить вверх. Рей ускоряет шаги и вскоре оставляет Бена в пыли позади, хотя ноги у него длиннее. Вспышки, думает она. Я всегда буду способна видеть только вспышки. Извечный рев камня, и тени цепляются за ее одежду, и Бен следом за ней выходит из подземного мира, они вдвоем наклоняются вперед на крутом подъеме, борясь с гравитацией и спеша вперед, к проблеску алого света дня. *** Когда она выбирается на открытый сухой воздух долины, крики в ее голове возвращаются, неся возмездие, и Сила вокруг искажается, как мутное оплавленное стекло. Она останавливается, чтобы оценить ситуацию. Левиафан слабеет, но джедаи не слишком преуспевают. За те приблизительно двадцать минут, что их не было, Тионна сломала ногу, а у Финна из тела выгрызли добрый кусок плоти. Кип и Эрил держат позиции, отвлекая левиафана от раненых товарищей и выигрывая Рей возможность подбежать к Финну и оторвать ему рукав для импровизированной повязки. — Не думаю, что однорукавные туники в моде в этом сезоне, малышка, — слабо бормочет принц Арториаса. Его обычно золотисто-смуглая кожа стала пепельно-серой. — Про моду будешь думать потом, когда перестанешь терять кровь ведрами, — ворчит Рей, останавливая кровотечение разорванной тканью, после чего берет его руку и кладет на ярко-алый комок, чтобы удержать его на месте. — Дави сюда. Бен подходит к тому месту, где Тионна с искаженным от боли лицом тяжело опирается о камень. — Мастер, — слышит Рей, как он говорит ей. — Вы знаете, что нужно сделать. Рей в недоумении переводит на них взгляд. Подернутые серебристой дымкой глаза Тионны внимательно оглядывают лицо Бена. — У тебя хватит сил, рыцарь Соло? — спрашивает она. — Должно хватить, — глухо отвечает Бен. — Только один раз, — говорит Тионна, и в ее устах это звучит как приказ. — Только один последний раз. — Да, — обещает Бен. Она тянется в карман. Вскоре амулет, некогда принадлежавший Дарту Вейдеру, падает в открытую ладонь Бена. *** Рей неподвижно сидит рядом с Финном, Бен проходит мимо. Он не смотрит на нее. Его имя застревает у нее в горле, но она не может выдавить ни звука из-за страха, сдавившего ее как в тисках. Она не может сделать ничего, пока он идет к полю боя. — Назад! — кричит он Кипу и Эрил, и что бы они ни увидели у него на лице, это заставляет их подчиниться. Бен приподнимает амулет над собой. Левиафан, рыча, поворачивается в его сторону. На красную землю косо падают лучи солнца. *** Энергия Темной стороны коварна. Она клубится как дым, искрит как текучий поток, различима только для тех, кто знает Силу. Она заливает Бена Соло со всех сторон как черная вода, истекающая из амулета в его руке. Левиафан, волоча ноги, подбирается к нему ближе и ведет себя скорее обеспокоенно, нежели враждебно. Все ситхские отродья отзываются на тот вид силы, что создал их, они боятся своих повелителей и почитают их в равной степени. Но так легко пришедшего к тук’ата подобострастия здесь нет — левиафан припадает на колени, словно готов через секунду наброситься, и сужает глаза до красных щелочек. Клыкастая пасть широко раскрывается, в воздухе змеятся щупальца. Он шипит на Бена, и этот звук настолько высокий и скрипучий, что даже Рей, наблюдающая с относительно безопасного расстояния, может поклясться, что у нее по позвоночнику пробежала дрожь. Бен не двигается с места, но моргает, по виску стекает капля пота. Как будто почувствовав его замешательство, левиафан дерет когтями землю, с фырканьем выдыхает влажное облако и готовится к атаке. — Не работает, — говорит Кип Эрил. — Надо уводить его оттуда. Когда Бен видит, как они понемногу, по дюйму начинают продвигаться к нему, несмотря на возрастающий жар, его тело словно прошивает новый порыв отчаяния, и он застывает с прямой спиной, как истукан. Тьма вокруг него становится глубже. Амулет пылает фиолетовым. И — несмотря даже на крики мертвых шахтеров, даже на потусторонний рев левиафана — наступает один спокойный момент, когда Рей слышит Бена в Силе, переступив все барьеры, словно его присутствие внезапно стало сильнее от притока энергии. Дедушка, молит он. Научи меня. *** Левиафан бросается на Бена. Рей вскакивает на ноги, еще не успев этого понять, готовая бежать к нему во что бы то ни стало. И тогда перед ее испуганными глазами все взрывается в сиянии… … молний… *** Какая же громадная тварь этот левиафан. Когда он падает на землю, обугленный, скорчившийся, неузнаваемый и безжизненный, содрогается вся долина. *** Пора, тихо говорит Верховный лидер Алеме Рар из своей неприступной крепости за много миров отсюда. — Пора, — говорит Алема Хаксу в шаттле, высвобождается из кресла в кабине и лениво потягивается. Хакс кивает. Инструктирует пилота проложить курс к северным утесам. *** Джедаи осторожно приближаются к Бену, обходя дымящиеся искореженные останки. Тионну поддерживают Финн и Эрил, а Финн лечит сам себя на ходу, Сила вновь приветствует его с открытыми объятиями теперь, когда ситхское отродье мертво. Но первой подбегает к Бену Рей и останавливается в паре шагов, с тревогой глядя на темную энергию, окутывающую его плащом. Он стоит на одном колене, склонив голову над головой чудовища. Молчание первой разбивает Эрил. — Соло? Ты там? — Да, — тихо говорит Бен. Рей ощущает прокатившуюся по телу волну облегчения, достаточно сильного, чтобы забыть о том, что случилось в шахте. Она подходит еще на шаг, но лишь для того, чтобы снова застыть на месте, когда Бен поднимает голову, смотрит прямо на нее, и его теплые карие глаза холодны и окрашены алым свечением, отчего приобретают цвет засохшей крови. В этих глазах нет узнавания. Он не видит ее. Не видит так, как видел всегда прежде. Тионна втягивает в себя воздух. — Бен. Отпусти амулет. Ты обещал мне. — Все еще не закончилось, — говорит он хрипло, как будто чужим голосом. — Теперь я чувствую его. Он идет. — О чем ты говоришь, Соло? — спрашивает Кип. Бен широко и безрадостно усмехается: — Есть еще один. *** Чтобы левиафан построил себе гнездо, ему нужна пара. Чтобы ударная команда джедаев исчерпала до дна всю свою криффову удачу, нужно два левиафана. *** Они слышат его раньше, чем видят, — это утробное, гнусавое рычание, которое вырывается из глубин, где смешивается пламя и камень. Воздух наполняют звуки, похожие на раскаты грома. — Даже перерыв не сделать, — стонет Кип. — Соло, ты думаешь, что сможешь… — начинает Финн, но Тионна прерывает его строгим взглядом. — Нет, — говорит она. — На сегодня он закончил. Хорошо, Бен? Бен наклоняет голову, словно обдумывая ее слова. Его движения дерганые, неестественные, своими мускулами он как будто пытается бороться с тяжестью собственного разума. — Еще одно… такое проявление, — признается он мрачно, — и я могу перешагнуть грань. Я слышу его. Он… зовет меня… Тионна хмурится. — Я не знала о том, что левиафаны обладают даром речи. Их классифицируют как наполовину разумных. Бен не отвечает. *** На краю долины есть ущелье. Из него и выбирается второй левиафан, прочерчивая когтями длинные борозды по земле. Он больше, чем его супруг, и злее, и Рей чувствует, как на сердце ложится какая-то тень, предчувствие обреченности. В голове вновь звучат крики и вырывают ее из Силы. И за всю свою жизнь, что она проживет потом, Рей не сможет полностью вспомнить последнюю битву в высохшей долине Корбоса. Мгновения подступают и проносятся с быстротой пикирующего истребителя. Она действует на одних рефлексах, двигается в безупречном едином ритме с Кипом, Финном и Эрил, в то время как Тионна неподалеку пытается погрузиться в исцеляющий транс, пробить блок Силы левиафана и вылечить сломанную ногу. И совсем немного времени проходит, прежде чем воздух вспарывает клинок изумрудного света, и к сражению присоединяется Бен. Потом они с Рей дерутся бок о бок, все так, как когда-то было в джунглях Явина IV, они наступают на чудовище так же, как наступали на Экзара Куна, прикрывая друг друга с боков, как когда-то в сражении с дроидами, с ситхскими гончими, со всеми своими врагами. В мире не остается ничего, кроме высокого солнца и света клинка, и левиафана, который весь - тусклая чешуя, злобные клыки и алые глаза, и еще — иссохшей земли и каменных столбов, дрожащих от каждого шага твари. Джедаям удается оттеснить его обратно к краю ущелья, но он слишком огромен, чтобы его можно было свалить с ног порезами от мечей, сколько бы их ни было. Все постепенно начинают чувствовать истощение, движения замедляются, реакция становится хуже. Им нужно заканчивать прямо сейчас. Рей только что нанесла удар по одной из задних конечностей, и тут этот треклятый хвост сшибает ее с ног с сокрушительной силой. Она падает на колени, и… … ай, да что за… Она шипит от удивления и боли, когда ее бьет электрический разряд, и отдергивает руку от проводов, по которым неумышленно провела пальцами. Проводов? Рей смотрит вниз. В этой части долины проложены энергетические кабели, которые шахтеры опускали в шахты, скорее всего, для питания машин. Взгляд Рей падает на извилистую реку толстых черных шнуров, прослеживает их до большого термоэлектрического генератора, который установили в одной из трещин на откосе, чтобы забирать больше тепла из вулканической почвы. Рей вспоминает молнии, которые сожгли первого левиафана изнутри. У нее появляется идея. *** — Это ужасный план, — вполголоса говорит Бен. — Безо всяких сомнений наихудший план в истории галактики. — Тебе он нравится, — подкалывает его Рей. Они незаметно приближаются к левиафану, пока Финн, Кип и Эрил отвлекают его — Эрил забралась в кабину одного из AEA-5OO и долбит толстую заднюю ногу фронтальными тройными лазерами, спидер летает вокруг огромного тела твари, как вредная муха. Выключив рубильник на генераторе, Рей и Бен вытащили из шахты провода и набрали их полные руки, сколько смогли унести, а сейчас подходят к левиафану сзади. — Иди следом за мной, — говорит Рей Бену, и тот кивает. Она приглядывается к хвосту рептилии, который размашисто скользит из стороны в сторону по земле, и выжидает подходящий момент, чтобы запрыгнуть на него. Требуются некоторые усилия, но она сохраняет равновесие и вскоре бежит вдоль позвоночника левиафана, Бен сразу за ней, и чешуйчатая кожа со сжимающимися мышцами под ней волнуется под их ногами как океан. — Не отпускайте его слишком далеко, провода не бесконечные! — предупреждает Рей джедаев на земле. — Легче сказать, чем сделать, крошка! — отзывается Кип, но они с Финном наступают, а Эрил переводит спидер в плавное скольжение вдоль бока левиафана, заставляя его отойти назад. Для Бена и Рей это тяжелый труд — прорезать световыми мечами тело монстра и вставлять кабели в раны, втыкая их поглубже в связки и нервы, пока его спина раскачивается и содрогается. Левиафан пока не может определить новый источник боли, слишком отвлеченный нападением спереди, но Рей знает, что у них немного времени. В конце концов она втыкает два из последних четырех кабелей над стволовой частью головного мозга, и в этот момент левиафан подбивает спидер Эрил в воздухе. Рыжая девушка-рыцарь с изумительной быстротой высвобождается из обломков и мчится к генератору, чтобы включить рубильник по сигналу Рей. Левиафан вдруг напрягается, ощутив двух джедаев у себя на спине. Взревев от ярости, он становится на дыбы, и мир накреняется. Рей хватается за один из грубых выступов на коже, но Бена сбрасывает вниз. Он приземляется на спину, стонет, и левиафан стремительно приближается к нему, игнорируя Кипа и Финна и раскрыв клыкастую пасть для новой жертвы. — Рей! — кричит Эрил. — Прыгай! Сейчас! Но Рей еще не закончила — ей нужно подать максимальное напряжение, чтобы поджарить этой твари мозги. С этим должны справиться последние два кабеля. Она делает еще один надрез мечом и засовывает в него провод. Клыки левиафана почти сомкнулись на неподвижном теле Бена, и… … Рей с холодной и абсолютной уверенностью понимает, что времени не осталось. — Включай! — приказывает она Эрил, яростно нанося очередную рану, но в то же мгновение, когда слово срывается с ее губ, она осознает, о чем просит ее. Выбрать между ней и Беном. Темный лик Экзара Куна улыбается ей где-то на краю сознания. Мои условия, думает Рей. Мой собственный конец. Стиснув зубы и призвав на помощь все силы, которыми обладает, все тренировки двенадцати долгих лет, она пробивает барьеры левиафана и оставляет в них зазор, как научил ее Люк в тот день, когда они дрались с Куном. Она вытягивает руку в направлении генератора и касается Силы. Переключатель щелкает. Генератор оживает. Электрический ток бежит по проводам, порождая яркие смертоносные искры. — Звезды, это будет больно, — бормочет Рей, втыкая последний кабель. *** Когда приходит боль, она вливается в вены белым пожарищем и застилает зрение. Она вздымается из-под костей, как волна пыли. Спина выгибается дугой. Кто-то кричит, но это уже не у нее в голове. Под тусклым небом громко разносится ее имя, Рей, нет, пожалуйста… Ее сердце останавливается, и все заканчивается. Перед тем, как кануть в ничто, она слышит, как холодный голос победно выдыхает: Я же говорил, что ты погибнешь в бою. *** Безумный вой левиафана гремит над землей, пока тот корчится и извивается в переплетении бьющих энергией проводов. Заряды чистого электричества освещают долину, воздух наполняет запах горелого. Джедаи отступают, чтобы чудовище в предсмертной агонии не раздавило их, и отводят взгляды от ослепляющего вихря искр. Ситхское отродье неуверенно покачивается еще несколько секунд и затем падает на землю. Тело Рей падает рядом с ним. *** Бен первым добирается до нее, подползает к тому месту, где лежит она, вся изломанная. Рыцарь бережно берет ее на руки, проводит подушечкой большого пальца по холодной щеке и, онемев, смотрит в ее невидящие глаза. Двенадцать лет мелькают, точно капли дождя при свете дня, и он, наконец, понимает. Наконец, видит интриги, что плелись вокруг его судьбы, и что ждало его впереди. Наклонив голову, так, что волосы почти полностью закрывают лица их обоих, он прикладывает ситхский амулет к ее груди, зажимая кристалл между своими трясущимися пальцами и ее умолкшим сердцем. Страха, который он ждал, совсем нет — вместо него приходит облегчение, потому что впервые за много лет он не испытывает сомнений, не чувствует конфликта. Впервые за много лет он наконец знает, что делает. Он никогда не был больше уверен в собственных действиях, чем сейчас. Остальные джедаи спешат к нему, но разряд энергии сбивает их с ног и откидывает назад. Стена из тени искрит и потрескивает в воздухе, окружая его и Рей, прорвать ее нельзя. Он закрывает глаза, пока через него струится тьма, пока он держит на руках единственную девушку, которую когда-либо любил. Энакин Скайуокер наблюдает за ним с другой стороны. Медленно, неизбежно его оковы рвутся. Медленно, неизбежно Бен Соло падает и становится свободен. *** Рей спит и видит сон. Наверняка это сон. Сон из зеленых листьев и оранжевых цветов, где солнце разбрасывает по поверхности реки россыпь ярких бриллиантов, и все погружено в густой серый туман. Кто-то оборачивается к ней. Хрупкое тело, гладкая голубая кожа, роба джедая. — Где я? — спрашивает Рей. — Что ты здесь делаешь? — Я сделала то, о чем просил мастер Люк, — мягко отвечает Нума Рар. — Я проложила путь, чтобы все вы могли последовать по нему. — Я не думала, что увижу тебя снова. Нума улыбается. — Все когда-нибудь встречаются снова. — Она протягивает обе руки и берет Рей за плечи. — Послушай меня, девочка, которая мне не сестра, но все равно — моя сестра. У тебя немного времени здесь, в Загробном мире. Все возвращается на места. Он заплатит свою цену, чтобы спасти тебя. Не было никаких сомнений, что он это сделает. Надвигаются трудные годы. Я уже знаю, что ты окажешься достаточно сильной, чтобы встретить их. Я прошу тебя только помнить, как быть доброй. Земля и вода исчезают, и теперь Рей… *** … у себя в комнате в Праксеуме. Бен рядом с ней, сидит на краю кровати, а сама Рей стоит спиной к стене. Время, скорее всего, послеполуденное, в окно видно красно-рыжее солнце, в воздухе сильно пахнет мхом и слышны далекие крики птиц из джунглей. Он весь — дрожащие колени и нервные переплетенные пальцы. Он еще не смотрит на нее, его глаза цвета бренди устремлены на пустое место, которое когда-то занимал ее ржавый, собранный из утиля проектный механизм, в настоящее время радостно булькающий в течении храмовой реки. — Ты знаешь, — говорит Бен совершенно буднично, — я не думал, что ты сумеешь заставить этот насос работать. Но у тебя получилось. Ты очень удивила меня. Ты всегда казалась мне такой сумасшедшей. Всегда была больше, чем сама жизнь. Мой маленький безумный гений, — он делает выдох, медленный и неровный, как будто выдыхает застрявший в сердце острый осколок. — Я вел себя не очень приятно с тобой, правда, все эти годы… — Нет, — спокойно соглашается Рей. — Но ты был… — она сглатывает. — Добрым. Ты был добр со мной, Бен. — Я оттолкнул тебя из-за того, что случилось прошлой ночью, с гончими ситхов. Я думал, что умру от вины за это и от этого горя. Я уже был поглощен этой тьмой и не хотел, чтобы она овладела еще и тобой. Я думал, что, отдалившись, смогу… смогу спасти какую-то часть нас. Если бы я знал, что все будет так, — шепчет он, как в забытьи, — что именно это ждет нас впереди, я бы… я был бы мягче. Лучше бы обращался с тобой до того, как придет конец. — То есть? — ее туманная личность вспоминает мешанину образов, молнии, чудовище и долину, и боль, когда ей казалось, она умирает, но теперь она не может сложить это в ясную картину. Есть только эта комната. Есть только он. Бен встает. Он сокращает расстояние между ними длинными шагами, а потом наклоняется и кладет руку ей на талию. Нежным, почтительным поцелуем он прижимается губами к ее правой щеке, а затем к левой. — Я прошу у тебя прощения, — выдыхает он чуть ниже ее линии челюсти. — Я не знал, как любить без страсти. Без страха. Может быть, теперь тебе будет лучше, джедай. — Он легонько целует ее в кончик носа. — Спасибо тебе за то время, что ты подарила мне. За годы, которые мы провели вместе. Это больше, чем я заслужил. — Это не прощание, — говорит Рей, не зная, отчего говорит эти слова, — а может быть, зная. Может, она только обманывает себя, если можно обмануть себя во сне. — Я найду тебя снова. Пересеку любую реку. В любой жизни. Бен вздыхает, и в этом звуке столько задумчивости, столько тоски и сожаления. Его рука, что была не на ее талии, поднимается и касается ее щеки, он проводит пальцами по ее лицу, обводя каждую веснушку, словно запоминая ее ощущение, словно это воспоминание будет всем, что он сможет забрать с собой, когда уйдет. Его губы смещаются ей на лоб, и он целует ее, так медленно и так сладко. Она закрывает глаза. Закат бьет через веки. Свет прожигает все насквозь. *** Гладкий шаттл цвета ночи опускается в долину, где Бен осел на землю без сознания, и стена теней сходит на нет. Главная дверь открывается с гидравлическим шипением, и по трапу спускается Алема Рар в сопровождении нескольких штурмовиков. Она без интереса смотрит на мертвого левиафана и кивает в сторону Бена. В ответ на невысказанный приказ штурмовики заносят его в шаттл. Приподнявшись на локтях, Эрил Беса встречается взглядом с тви’лечкой и бледнеет, словно увидела призрака. Тут же она и Финн Галфридиан вскакивают на ноги, бегут, хватаются за световые мечи… Алема вытягивает руку. Материализуется еще один барьер Силы и преграждает рыцарям дорогу. Губы тви’лечки кривит улыбка, победная и неровная в волнах мерцающей тьмы. И затем она снова исчезает в шаттле. *** Рей приходит в себя и видит полосы звезд в транспаристиловом окне медотсека на «Тени сабли». Она прикована к металлической каталке, одета в просторную белую рубаху и почти по всему телу у нее повязки с бактой. Единственный человек кроме нее в помещении — Кип, который стоит, прислонившись к стене и мрачно смотрит на нее, скрестив руки на груди. Она пытается заговорить, но не вырывается ни звука. Ее горло сухое и все растрескалось. Она вдыхает, выдыхает, немного ждет и подталкивает Силу с упрямой решимостью. Вылечи меня, вылечи это, дай мне говорить. Наконец, ей удается прохрипеть: — Бен? Кип качает головой. — Они забрали его, малышка, — говорит он угрюмо. — Мне очень жаль. Мы… Рей кричит. Она резко поднимается на каталке, и ремни лопаются, как слабые нитки. Стены корабля начинают дрожать, все в медотсеке, что не закреплено и не придавлено тяжелым грузом, взлетает в воздух. Посреди треска ломающейся мебели и скрежета металла ее крик все равно звучит громче всего, он идет откуда-то изнутри, поднимается из самой глубины живота, влекомый медленным стуком ее сердца. Она слышит шаги, когда в медотсек вбегают Финн и Эрил, чувствует, как ее касаются чьи-то руки, помогая Кипу уложить ее и воткнуть иглу в предплечье. Хотя она не перестает кричать, она и не борется с успокоительным, которое растекается по организму. Напротив, она бежит к нему, бежит навстречу забвению, плача, задыхаясь и всхлипывая на своем пути во тьме, желая только вернуться в ту спальню из воспоминания, где воздух нежен от лучей заката, где Бен держит ее в объятиях. Она с радостью обменяет на это свое сознание, потому что там, в том безопасном месте, он с ней, он целует ее, и с ними юность и слава, и все их старые мечты. Там время не изменило их.