Гроза Пустоши

Джек, всё ещё слабый от сотрясения мозга и потери крови, стоял в маленькой комнате «для приватных танцев», в самом сердце кабаре «Алые крылья». И без того чувствуя себя паршиво – что морально, что физически, он мысленно проклинал это место: у караванщика была личная причина ненавидеть его. Третьим раздражающим фактором, помимо ран и ненавистного заведения, был сидящий перед ним Гарри Монтана, работавший начальником охраны у молодого Чарльза Райта, который после короткой, но кровопролитной войны между мафиозными кланами прибрал к рукам весь город. Гарри – длинноволосый блондин с чувственным лицом и длинными ресницами, придававшими ему обманчивую мягкость, развалился на аляповатом золотистом диване, водрузив ноги на низкий столик, предназначенный для приватных танцев. У стены, безмолвный словно тень, стоял высокий человек в непроницаемо-тёмных очках, одетый в серый, застёгнутый на все пуговицы френч, чёрные брюки, высокие ботинки с железными пряжками. Несмотря на правильные черты лица, впечатление он производил устрашающее и походил на кобру, готовую к броску. Одни рассказывали, что Чарльз Райт не появлялся на людях из-за болезни, обезобразившей его лицо, другие заявляли, что новый мафиозный босс ещё в детстве был парализован от пояса и ниже; Джек, однако, подозревал, что новый глава клана, переживший несколько покушений, и последнее – от собственного дяди, от страха за свою жизнь немного поехал крышей – так, что теперь видел угрозу в каждом. Правда же была известна только другим Райтам, коих после гражданской войны в Нью-Рино можно было по пальцам пересчитать. Караванщик никогда не видел Райта лично; с внешним миром тот общался только через доверенных лиц, и Гарри Монтана был одним из них (человека в очках Джек видел впервые). Худшей кандидатуры на должность начальника охраны Джек и представить не мог: двадцатипятилетний, наглый, вспыльчивый, да ещё и бабник, каких поискать. Поговаривали, что мужской любви Монтана тоже не чурался, за что Райт его, собственно, и пригрел. - Значит, весь груз мистера Райта достался бандитам? – спросил Монтана, покусывая большой серебряный крест, который носил на шейной цепочке – эта привычка вызывала у Джека тихое бешенство и сейчас ничего хорошего не сулила. - Нет, блин, я сам его украл и перепрятал!.. – выпалил Джек резче, чем хотел, накрытый очередной волной головной боли. Кидаться в ноги с покаянием Монтане он никак не собирался. Хозяину – возможно, только где он? - Всё может быть, всё может быть, – протянул Гарри, выпустив крест изо рта. – Ты же не зря это сейчас сказал. - Просто… - Нет, не просто. Мне вот с трудом верится, чтобы охранник каравана с твоим опытом взял и слил груз кучке оборванцев, ещё и с бабой во главе! - У кучки оборванцев с бабой во главе был мощный пулемёт! И я просил выдать нам один перед выходом в Город-Убежище! – твёрдо, с нажимом проговорил Джек, из которого начали с ходу лепить виноватого. – Разве такого не было? - Тебя и по голове ударили… – ледяным голосом продолжил Гарри, проигнорировав возражение караванщика, – настолько сильно, чтобы вырубить, но не настолько, чтобы убить. Почему тебе просто не размозжили череп? Бандиты – они это любят. - Значит, вы намекаете, что я с ними сговорился... – потирая щетину на лице, сказал Джек; он ещё сохранял остатки выдержки, но находился на грани паники. Ох, не к добру все эти заходы! - Скажем так, я этого не исключаю. – Гарри лениво потянулся за трубкой, взял её и принялся набивать табаком. - Так по-вашему, я своих парней бандюгам на растерзание бросил ради грибов ваших адских? - Эти умерли сегодня, завтра новые придут! На что не пойдешь ради таких денег! Только присутствие очкастого удерживало Джека от немедленной и кровавой расправы над Гарри. Отвратный юнец, видать, всех считал такими же, как он и его начальник! - Послушайте, мистер Монтана… Я виноват в том, что не выстроил вокруг лагеря укрепления, что не уберёг оружие и особенно людей. Но с рейдерами в сговоре я не был. Все, кто был со мной, подтвердят, что я дрался с ними не на жизнь, а на смерть. - И так легко отделались, похоронив мальчишек. - Грохнуть меня за ваши грибы хотите? – рявкнул Джек, отбросив напускное хладнокровие. – Давайте хоть сейчас! Но риски были прописаны в договоре! - Риски частичной утраты оружия и груза в результате бандитского налёта, – уточнил Гарри. – Частичной! Ты же, Джек, просрал всё! - Вы, мистер Монтана, всё и просрали, не дав нам тяжёлого оружия. Гранатомёт мой давно приказал долго жить, потому как тоже не вечный! А сам бы я его в жизни не купил – не с моими гонорарами! Хотите – расправляйтесь со мной так, как у вас водится! Самое страшное я и так уже видел!.. - Мистер Райт в отчаянии, Джек. Не за себя, а за весь наш город, который скоро загнётся без экспорта «джета». И мы считаем, что твоя халатность, Джек, заслуживает пули. - Что ж… Пули так пули. В конце концов, я в ответе за погибших пацанов! – Джек сделал на этом особый акцент. Своей жизнью он мог расплатиться лишь за человеческие жертвы, но никак не за сырье для производства дури! - Но проблема в том, что твоя смерть упущенной выгоды не вернёт. Мы долго думали, что же с тобой сделать за потерю нашего груза и оружия. Камни таскать ты не годишься. Для любой другой работы ты пригоден мало – с одной-то рукой. И денег у тебя по нулям. Более трёх лет Джек откладывал деньги на свадьбу, но так и не сыграл её: пока он в очередной раз ходил на другой конец Пустоши, в Город-Убежище, его возлюбленная Мардж спуталась с богатым торговцем алмазами из Джанктауна. Джек не успел даже разрядить в них обойму: вернувшись, он обнаружил в доме Мардж нового жильца, счастливая же парочка улизнула недели за три до его возвращения. Беда, как говорится, не приходит одна. Через три дня у Фреда, брата Джека, жившего в деревне близ Нью-Рино, сгорела мельница, и свадебные деньги караванщик отдал, чтобы помочь бедняге отстроить её заново. - Мистер Райт хочет, чтобы ты разыскал этих бандитов, наверняка у них база где-то есть. Мне сказали, ты в молодости был охотником, так что сейчас самое время вспомнить свои навыки, старый степной волк. - Это я смогу… – сдавленно выговорил караванщик. Он и сам больше всех денег на земле хотел извести ненавистную банду. - Но учти, за тобой будут следить, и если ты нас подведёшь, весь город узнает, что ты подставил караван по сговору с бандитами. Тогда мне даже убивать тебя не придётся. Всё сделают твои коллеги, и куда более жестоко. А долг я взыщу с твоего брата и его семейки. У них, я слышал, деньжата водятся, а если что, мельницу заберём… И красавицы-дочки смогут делу послужить: «Кошачью лапку» реставрируют ударными темпами… «Да лучше б твой горе-хозяин боеприпасов в Шейди-Сэндс закупил! – негодовал про себя Джек. – Храни меня, Господь, от дураков, а с умными я и сам как-нибудь разберусь!» - Но перед тем, как мы доверим тебе оружие и людей, я всё-таки испытаю твою верность в ещё одном задании. Мистер Райт выяснил, что у покойного папаши Сальваторе уцелел один щенок мужского пола; он живет под чужой фамилией в очень далёкой деревне. От него нужно будет избавиться без шума и пыли. Несчастный случай на охоте, пьяная драка… Что-то в этом роде! - Я обучен убивать в бою и на охоте, но никак не исподтишка! – прошипел Джек, который предпочёл бы сейчас встретиться с любым из чудовищ Пустоши, чем продолжать диалог с Монтаной. – У вас для этих дел есть целый штат убийц. Какого чёрта вам сдался я? - Мы, убийцы, видим и чуем друг друга издалека, – сказал Монтана, и в этот момент он показался Джеку намного старше своих лет. – Нам с мистером Райтом сказали, что кое-кто из людей Сальваторе остался присматривать за парнем… Нашего человека они учуют за версту. - А мне-то что с ними делать?.. Я не уберу его без шума и пыли ровно потому, что не умею бить в спину… - Жаль, жаль, – сказал Монтана, обменявшись коротким взглядом с человеком в очках. – Я ведь не просто так про Фреда сказал. У тебя двое суток на раздумья. И не надейся уйти, иначе Фреду и его семье придётся тяжко. - Вам не кажется, что это как-то слишком уж жестоко?! Монтана запрокинул голову и расхохотался, человек в очках молча улыбнулся краем рта. - Окунуть тебя живьём в негашеную известь – вот это было бы жестоко. Или облить соляркой, а потом поджечь… – говорил сквозь смех Гарри. – С каких пор ты таким нежным стал? - Я не нежный. Я лишь пытаюсь быть рациональным. Есть масса людей, которые справятся с задачей лучше меня, однорукого. Любая шлюха… - Нет там шлюх. Это глухая деревня севернее Реддинга, называется Кул-Спрингс, богом забытое место, я лишь на днях узнал о нём. Всё под пытками добыто, не представляешь даже, какими… - Все же знают, что однорукий Джек работает на тебя. Если парня охраняют, то меня не подпустят к нему и на милю. - Легенду сочинить нетрудно. Я тебя уволил, выгнал из города, и ты отправился по городам торговать всяким барахлом. Проще не бывает! - И всё же… Разобраться бы вначале с бандитами. Они – угроза куда серьёзнее, чем этот парень. – Джек всё ещё надеялся выйти сухим из этого вязкого болота. - Если мистера Райта взорвут или сожгут террористы Сальваторе, как они уже не раз пытались, войну с рейдерами вести будет некому. А легендарные воители Братства Стали, сдаётся мне, ничем не лучше бандитов, только ещё и вооружены до зубов. Тебе всё равно придётся идти на север, разнюхаешь и о рейдерах заодно. - Если они не пришьют меня первым… А какого доказательства смерти молодого Сальваторе вы хотите? Сердце? Глаза? Кусок кожи с татуировкой? - К чему эти сказки Братьев Гримм?! – сверкнул золотыми зубами начальник охраны Райта. – У нас есть более современные способы узнать правду. Но их лучше держать в секрете. Впервые лет за пятнадцать Джеком овладела паника. Он посмотрел сначала на Монтану, потом на его молчаливого спутника, чья рука, затянутая в чёрную перчатку, лежала на кобуре. Караванщик понимал, что его посылают на верную смерть, и проклинал тот день, когда он нанялся к Райтам на работу. Но ладно – он сам, старый дурак без кола и двора! У Фреда же было шестеро детей, и теперь их жизнь и свобода повисли на волоске из-за проклятых рейдеров и полоумного Чарльза! - Надо подумать, – сказал Джек, с трудом подавляя искушение выстрелить Монтане в лоб. – Дело серьёзное, как-никак… - Двое суток в твоем распоряжении. А теперь можешь идти, – «милостиво» ответил Гарри. На ватных ногах Джек попятился к двери, не спуская глаз с мрачного человека-тени. Закрыл за собой дверь и опрометью выбежал прочь. Когда началась война между мафиозными кланами, Сальваторе предусмотрительно «расселил» своих младших, ещё неспособных сражаться, отпрысков по разным городам. Дочери для Райтов интереса не представляли, а вот сыновья могли стать угрозой: Чарльз подозревал, что большой пожар в Нью-Рино устроили выжившие Сальваторе и их сторонники, и удвоил репрессии против бывших противников – тайно, чтобы вновь не вышли недовольные, и гражданская война не вспыхнула бы снова. Так, пострадав от налёта бандитов, Джек вдруг оказался в самом эпицентре неугасающей войны, войны на уничтожение… Вскоре он уже сидел в некогда популярном, а теперь запущенном и грязном баре «Бешеная игуана», без передышки думая об угрозах Гарри Монтаны. Как защитить Фреда? Как избежать далёкого похода, подлого убийства и гибели? Ответ не приходил, и всё, что мог сейчас Джек – это утопить свою тревогу в спиртном. - Налей виски, что ли, – сухо скомандовал Джек чернокожему бармену Эл Джи. - А у тебя что, деньги есть? - Осталось немного на дне карманов, – пробурчал караванщик, выкладывая на стойку уцелевшие от рейдеров довоенные крышки. У него вошло в привычку носить одежду со множеством карманов, где он чего только не хранил. - Ты бы приберёг, – покачал головой Эл Джи. - Да наливай уже… Тройной, без ничего! – Джек, раньше никогда сильно не напивавшийся, даже после случая с когтистым рептилоидом, хотел сейчас нарезаться, аки свинья, и одним тройным виски ограничиваться не собирался. - Как скажешь, – пожал плечами бармен и потянулся за бутылкой. В то время, как бармен наливал виски, над входом в бар громко звякнул колокольчик, и в зале появился новый человек, на вид лет двадцати семи. Сложен он был на зависть многим – косая сажень в плечах, тонкая талия, длинные, тренированные руки и ноги. В бар зашел с неторопливым достоинством, словно похваляясь своей статью и царственной осанкой. Волосы его, блестящие и настолько светлые, что казались седыми, были стянуты кожаным шнурком в тяжелый пучок и спускались до середины спины. А черная одежда, поверх которой красовался тяжёлый, запылённый кожаный плащ, остроскулое, неулыбчивое лицо, и один-единственный серый глаз, смотревший из-под широкой тёмной брови (там, где когда-то был второй глаз, чернела повязка) придавали ему самый хищный облик. Тяжёлая дальнобойная винтовка за спиной у блондина подтверждала, что её владелец не склонен к сантиментам. - Ишь, какой, – буркнул Джек. – Знаешь этого хлопца? - В первый раз вижу, – признался бармен. – Чего изволите? – обратился он к новому посетителю. - Пинту тёмного, – коротко сказал незнакомец. Голос у него был негромкий, холодный и низкий, почти металлический. Он снял перчатки, обнажив крупные, с длинными пальцами, руки, никогда не знавшие тяжелого труда рабочего или крестьянина. Однако острый глаз караванщика сразу приметил большие, твёрдые, хорошо набитые костяшки пальцев – признак человека, много лет посвятившего единоборствам. Не упустил Джек и мозоля на пальце, характерного для стрелков. Наёмный убийца, что ли? - Вы к нам из какого края? – полюбопытствовал караванщик, сворачивая самокрутку. - Из Шэйди Сэндс, – ответил вновь прибывший. – Я приехал сегодня и такой переполох застал… Говорят, бандиты снова подняли головы? И вы даже пострадали от них? - Это кто такое говорит? - Я сюда из гостиницы зашёл. А там об этом только и судачат. - Да, бандиты, – вздохнул караванщик. – С тяжёлым пулемётом, мать их за ногу… И лошадьми. Уцелевшие ребята сказали, что и доспехи у них дай бог каждому. - Уцелевшие ребята, говорите? – прищурился незнакомец. – А вы в это время?.. Джек показал на забинтованную голову. Любознательность блондина действовала ему на нервы, да и мало приятного было в том, чтобы говорить о столь позорных поражениях. - Расскажите мне, как всё происходило, – настаивал незнакомец. – И то, что помните сами, и то, что узнали после… - Чего это вдруг? Вы для «Радио Пустоши», что ли, новости собираете? Одноглазый сухо рассмеялся. - А вы не верите в желание бескорыстной помощи? - Я охотней верю в Санта-Клауса. - Правильно, я тоже. Но вы же хотите вернуться в караван? И отомстить? Джек глотнул виски, вспоминая сегодняшний разговор с помощниками Райта. - Я помогу вам принести Райту головы рейдеров, – вполголоса сказал одноглазый, словно угадав его мысли. – Потому, что сам хочу очистить дороги от этой заразы. Я, видите ли, деловой человек… Налаживаю здесь контакты, о поставках договариваюсь… И бандиты сильно помешают моим планам. Но мне нужна информация из первых рук!.. Можете взять ещё виски, я угощаю! Джек сильно сомневался, стоит ли доверять этому типу и, тем более, что-то от него брать, но тот протянул ему руку, даже лицо гостя словно оттаяло, сделавшись из ледяного человеческим. Несмотря на увечье, оно оказалось породистым и красивым – сдержанной мужской красотой. - Моя фамилия Уэверли, – представился он. Чем-то старомодным повеяло от этого имени. Не предвоенными даже временами, а куда более далёкими, когда некие благородные господа охотились с гончими псами в своих родовых имениях. Делать им, паразитам, больше нечего было… - Джек! – ответил караванщик и пожал протянутую руку. Когда они покинули бар, дело было уже за полночь. Человек, назвавший себя Уэверли, твёрдо держался на ногах. Джек передвигался по причудливой кривой, растопырив руки и хватаясь за что ни попадя, в том числе и за самого Уэверли. Уличные девки над ним хохотали. - Ванаминго вам в клиенты! – огрызался Джек. Уэверли, выслушавший от Джека во всех подробностях рассказ о нападении рейдеров, воспоминания о погибших караванщиках и (правда, лишь наполовину) слёзную историю о Катрине, не стал оставлять пьяного собутыльника в баре, не стал бросать и на улице. По лишь ему одному известным причинам любознательный бизнесмен проявил человеколюбие и позвал Джека с собой в отель. Тот, несмотря на хмель, не потерял бдительности и всячески отказывался от приглашения незнакомца, но Уэверли напомнил ему про то, что надо покончить с рейдерами и что у них завтра куча важных дел. Общих дел. Некоторое время Уэверли терпеливо ждал своего «подгулявшего» товарища, который на три его шага умудрялся делать лишь один, но вскоре гостю из Шэйди-Сэндс надоело то и дело останавливаться и ловить караванщика, который всё время норовил упасть; хотя Джек был довольно крепкого сложения, Уэверли без особых усилий закинул его себе на плечо, словно красную девицу. Джек вяло отбивался, что-то бормоча о чокнутых мутантах, но высвободиться не смог. В таком виде Уэверли и доставил его в отель «Бархатная ночь», и, как ни в чём ни бывало, попросил портье принести в номер раскладушку. Скинув на неё свою нелёгкую ношу, Уэверли снял плащ, повесил его на крюк и, не раздеваясь дальше, повалился на кровать, где и заснул, как убитый, несмотря на громкий храп Джека. «И зачем только, по уши вляпавшись в дерьмо, мы заставляем себя мучиться ещё и похмельем? – подумал Джек, разлепляя глаза. – Матерь Божья, меня ж из караван-сарая выгнали! Где ж я тогда нахожусь?» Пробуждение Джека после пьянки было немногим приятнее возвращения к жизни после атаки рейдеров. Он долго собирал всю оставшуюся волю, чтобы вытащить из-под себя отдавленную руку, и громко выругался, когда в неё разом вонзились тысячи иголок. Раскладушка под Джеком скрипнула. Не без усилий приняв сидячее положение, караванщик обнаружил, что находится в просторной, с аляповатой роскошью обставленной комнате, посреди которой красовалась позолоченная кровать с балдахином "New-Reno Style". Едва не ткнувшись головой в пару гипертрофированных розовых грудей, Джек не без досады понял, что это всего лишь картина, намалёванная каким-то любителем богатых телес. За стеной слышался звук, похожий на плеск льющейся воды. «Отель, – догадался Джек. – Да ещё из роскошных, где горячая вода в любое время суток». Но самое любопытное зрелище было ещё впереди: молодой бизнесмен из Шэйди-Сэндс, одетый в свободные белые штаны, отжимался от голого пола на костяшках пальцев. Судя по мерцающим капелькам, сползавшим по его поджарому телу, он тренировался уже долго. Джек невесело ощупал свои живот и бока. Н-да… А ведь каких-то пять лет назад и он не хуже был! «Как же звали-то его, Иисусе? – поскрёб голову караванщик. – И что я у него вообще забыл?» Он недоверчиво покосился на кровать. Та была заправлена без единой морщинки. Блондинистый пришелец едва слышно прошептал «двести» и, утерев с лица пот, сел на пол по-турецки. Гостя он поприветствовал сдержанной улыбкой и кивком головы. - Вода в графине на столе, стаканы там же, – сказал он вместо «доброго утра». – Только ничего там больше не трогайте. Переводя дух, бизнесмен проследил глазами за караванщиком, словно тот мог нарушить его запрет. В аппарате, стоявшем на столе, Джек узнал передвижную радиостанцию, передатчик и приёмник были заключены в один корпус. Караванщик сделал вид, что не обратил на прибор внимания, и, стакан за стаканом, опустошил почти весь графин. Человек из Шэйди-Сэндс некоторое время сидел на полу, сосредоточенно глядя перед собой и глубоко дыша, затем поднялся и прошествовал к двери, за которой уютно шумела вода. Сидел он там очень долго: Джек и не думал, что можно столько времени тратить на мытьё; кочевая жизнь не располагала к тому, чтобы много времени уделять туалету. Воду простые граждане экономили, позволяя себе мыться раз, редко два в неделю. Но этот уж точно не из простых был. Чтобы не мучиться бездельем, пока Уэверли плещется в ванне, Джек внимательнее присмотрелся к передатчику. Ох как пригодился бы ему такой в переходах через дикую Пустошь! Сумей он вовремя подать сигнал бедствия, караван не понёс бы таких потерь. Разумеется, Чарли Райт наймёт новых мальчиков с горящими глазами, ещё плохо стреляющих и дерущихся по-деревенски, но, пока живы бандиты, ему предстоит кормить Пустошь юными жизнями, а Джек был против такой политики. Караванщика уже давно одолевала идея расставить вдоль основных дорог хорошо укреплённые заставы, чьи отряды стали бы грозой рейдеров и могли бы оперативно прийти на помощь атакованному каравану. Но Нью-Рино, сильно пострадавший от недавней гражданской войны (в последнем теракте сгорела половина города, в том числе фабрика «джета» и знаменитый массажный салон «Кошачья лапка»), в ближайшие годы не мог позволить себе таких трат, а как склонить глав других городов к такому, казалось бы, простому и выгодному для всех решению, Джек не знал; сам за такое большое дело он браться не решался. Вдруг на железном корпусе передатчика замигала зелёная лампочка, из узкой щели с тихим шорохом поползла наружу тонкая чёрная лента с перфорацией. - Ого! Да это… Телеграф, что ли? – поразился Джек. Он хотел было получше рассмотреть ленту с узором мелких точек, заключавшем в себе какую-то информацию, но услышал, как лязгнула задвижка на двери. Уэверли, в чёрной рубахе и штанах, постиранных и отглаженных, вернулся в комнату, расчёсывая на ходу свои длинные волосы, чуть потемневшие от воды. Ещё в кабаке, во время беседы, караванщик отметил про себя, насколько ж они густые и блестящие, аж хочется рукой потрогать. Этот парень наверняка не знал настоящего голода, когда и зубы крошатся, и волосы лезут клоками. И вряд ли когда-нибудь видел вшей. - Ваша очередь, – повелительно сказал Уэверли, кивая на дверь в ванную. Джек, оглядев свою грязную одежду, оробел. - Об этом не беспокойтесь. Её заберут постирать, а комбинезон я вам найду… Ну, идите! Караванщик послушался и просидел в ванне добрых полчаса. За поданным прямо в номер завтраком, поедая хлеб с настоящим мясом и потягивая отвар из сушёных трав, гордо именуемый чаем, Уэверли серьёзно заговорил с гостем. - Послушайте, вчера вы начали рассказывать про эту молодую женщину, Катрину, которую подобрали в Пустоши. Вы сказали, что довели её до Нью-Рино. Что было с нею дальше? Можем ли мы её отыскать? Караванщик помрачнел. Воспоминания пятилетней давности захватили его целиком, напрочь вытеснив и головную боль, и даже тревогу за собственную судьбу. Выпорхнув из бани, Катрина, одетая в чистый комбинезон, полубегом направилась к Джеку и коротко, но сильно обняла его. Если секунду назад он немного жалел, что пришлось потратить кругленькую сумму на купание чужой девицы, то теперь от сожалений не осталось и следа. Катрина не была красавицей в общепринятом представлении. Ни тебе золотой косы в руку толщиной, ни арбузных грудей, ни больших синих глаз. Но при этом – сияющее лицо, исполненное силы и грации тело, искренняя улыбка, которая была тем дорога, что Катрина являла её нечасто. Держалась она скромно, даже застенчиво, словно всерьёз опасалась, что её очарование может наделать бед, но в эти минуты она радовалась вновь обретённой чистоте, как дитя – рассматривая собственные руки, перебирая волосы, поглаживая одежду. И Джек волей-неволей радовался вместе с ней. Оба сильно хотели есть, а потому поспешили по весело освещённой улице в таверну. Фонарики бросали дивные отблески на умытое, нежное лицо Катрины, её гладкие тёмные волосы подрагивали на ветру, и караванщик нет-нет, да поглядывал на свою спутницу с восхищением и лёгкой печалью. Он понимал, им никогда не быть вдвоём, и дело было даже не в возрасте. Девушка принадлежала другому, недоступному для Джека миру, о котором упорно отказывалась говорить. Несмотря на то, что Катрина была обязана Джеку жизнью, он чувствовал и признавал её необъяснимое превосходство. Иногда, увлекаясь беседой, она вдруг начинала говорить как человек, учившийся много лет, забывая, что перед ней полуграмотный караванщик. Её манеры были изящны, хотя она их и не выпячивала. Молчаливая скромность была её лучшим украшением. Караванщик невесело покачал головой и опустил глаза, словно чего-то стыдился. - Сам жалею, что одну её оставил. Но у меня своих дел по горло было… Пристроил её барменшей в «Бешеную игуану» – там как раз не хватало рук. Через неделю в бар было не пробиться – так туда ломился народ… - С чего это? - Было в ней что-то необычайное. Смазливых девиц немало, но Катрина была особой породы. И близко никого к себе не подпускала… - Продолжайте. - Я тоже, когда случалось отдохнуть от путешествий, забредал к ней пропустить стаканчик-второй. А потом узнал, что Джулиано, брат тогдашнего главы клана Сальваторе, забрал Катрину в заведение покруче, кабаре «Алые крылья». - На панель? Джек посмотрел на Уэверли волком. Для караванщика эта почти незнакомая девушка была чем-то вроде недостижимого идеала, к которому и руками-то прикоснуться боязно. Почему – он и сам вряд ли дал бы ответ… - Нет, она танцевала, – отрезал караванщик. – Говорят, зрелище было волшебное, в Нью-Рино так не умела ни одна девушка. От зала её всегда отделяла решётка. Её желали, к ней тянули руки, но дотронуться не могли… Если в баре она со всеми болтала и всем улыбалась, то здесь уже прятала под маской лицо и боялась лишний раз выходить… - И что потом?.. - Что было потом, я знаю только по слухам, потому что ходил тогда в Модок, а туда-обратно – много дней пути… Говорят, что какой-то богатей из Города-Убежища предложил Джулиано за ночь с Катриной целую лабораторию редких химикатов. Конечно же, бедняжке пришлось покориться… Никто не знает точно, что там произошло в закрытой комнате, только торгаша нашли сильно побитым, связанным и голым. Одежда, оружие, деньги – всё пропало вместе с Катриной – смекаете? Думается мне, прожила она… совсем недолго… Джек склонил голову ещё ниже. Он вспоминал их первый ужин в Нью-Рино, ладонь Катрины, случайно (или нет?) опустившуюся ему на запястье и тут же убранную, её тёмный, проникновенный взгляд. Караванщик снова видел, с каким аппетитом и, как ни странно, изяществом она ела, слышал, как она смеялась его шуткам, как вздыхала, задумываясь о чём-то своём. Он тогда боялся, что Катрина не потянет работу барменши, боялся, что не найдёт общего языка с посетителями. Но вышло иначе. - Я далеко тогда был... К женщине своей ездил... - Катрина вам не нравилась? – сощурился Уэверли. - Нравилась. Как редкий цветок. Но, сами понимаете, любованием сыт не будешь. - И вы не пытались её найти? - А где искать, мистер? В радиоактивном болоте? Не слышали, как эти люди расправляются с неугодными?.. Джек почти ненавидел любопытного Уэверли, зачем-то вскрывшего старую рану, о которой ему так хотелось бы забыть. Вспомнилась ему и грустная улыбка Катрины перед тем, как он уходил в Модок, вспомнилась невыносимая горечь того момента, когда в одном из караван-сараев Пустоши, вдали от Нью-Рино, кто-то рассказал ему, как она пропала. - Вы не допускаете мысли, что она сбежала из города? - Куда бежать? В Пустошь? И сколько она протянула бы там?.. Минуты две?.. Пустые разговоры, мистер! На этой высокой ноте караванщик оборвал разговор, давая собеседнику понять, что продолжать беседу на эту тему он больше не хочет. Уэверли раздражал его больше, чем все Райты, Мордино и Сальваторе вместе взятые. Раздражал своей книжной манерой речи, длинными патлами, чистой одеждой, красотой в конце концов… - Вы б сами лучше рассказали, зачем привели меня сюда… Уэверли кивнул на блюдо с холодным мясом, приглашая гостя взять ещё, но тот лишь бросил на него угрюмый взгляд. - Я не хуже вас знаю, что это такое – волей судьбы оказаться на обочине. Поэтому лучше работать вместе. - Подозрительно звучит. Но если вы не врёте насчёт помощи с рейдерами, я согласен, будь вы хоть сам Создатель. Уголки губ Айвэна разошлись в стороны, но как-то невесело. - Я потребую кое-каких услуг взамен: вам предстоит стать моими вторыми ушами и вторыми глазами. В течение ближайших дней вам предстоит походить по питейным заведениям, но на этот раз не за тем, чтобы напиваться до скотского состояния, а чтобы добывать информацию. - Какого рода? - О всех необычных вещах, что за последние три дня происходили в городе. Например, о летающей машине, похожей на гигантскую стрекозу. И о существе, которое два дня назад спустилось с неба. - С неба?.. Летуна кто-то завалил, что ли?.. Они ж здесь вроде не водятся! - Нет, Джек. Позапрошлой ночью на парашюте близ Нью-Рино опустился человек. - Хотите сказать, люди умеют летать по воздуху? - Именно...