Гроза Пустоши

Над Пустошью медленно падал снег, похожий на пепел, и Рэнди, крепко-накрепко связанный, слизывал с обветренных губ снежинки, чтоб хоть чуть-чуть утолить жажду. Он ехал верхом позади высокого парня с татуированной головой, время от времени тыкаясь лбом в его широкую спину, укрытую толстым войлочным плащом. Тот не оставался в долгу, наподдавая Рэнди в живот своим могучим локтем. Пленнику оставалось радоваться, что позавтракать он так и не успел. Локти и плечи у него сильно затекли, ныло ушибленное запястье, и багровая полоса, оставленная кнутом, нестерпимо саднила под верёвками. Чтобы отвлечься от этих поганых ощущений, юноша следил за тем, как двигается под седлом большое звериное тело, во все глаза разглядывал бандитов и прислушивался к их разговорам. А те не обещали ничего хорошего. - Ты как думаешь, Китти, – обратился к "человеку-горе" парень с огненно-рыжими волосами, ехавший впереди, бок-о-бок с главарём банды, – куда задохлика можно сбагрить? Он же помрёт на второй день, что на рудниках, что в поле! - Слышал я, в Дене есть бордель для тех, кто любит мальчиков. С такой мордашкой он там будет нарасхват... Рэнди в ярости боднул своего мучителя лбом в спину. И ещё раз, и ещё... - А глазки-то! – добавил бандит, наслаждаясь бессильным отчаянием жертвы. - Бред собачий, я умею работать лучше многих! – взорвался пленник. – И в поле, и на кухне, и в механизмах разбираюсь, и оружие чиню! Вы бы сами попробовали от рассвета до заката спину гнуть, как мы на ферме! Так что не надо тут про задохликов!.. - Ишь какой!.. – сказал Китти. – Тебя ещё допросить надо будет с пристрастием, какого кротокрыса ты ошивался у шахты! - Я же сказал, меня из дома выгнали, едва-едва барахло собрать успел, да сухарей кулёк стащить на кухне. Сухари кончились, с голодухи пошёл охотиться. Что непонятного? - Из дома выгнали? – уцепился рыжий. – И сейчас ты нам заливаешь, что трудился, аки пчела? Балду, наверное, гонял с утра до вечера? - Родители умерли, а братьям насрать, какой из меня работник. Они друг друга тоже скоро постреляют, я уверен... Лысый всадник, ехавший позади Рэнди, присвистнул; видимо, такая низость была не в чести даже у рейдеров. Главарь банды, пропуская вперёд рыжего подельника, замедлил шаг своего жуткого двуглавого коня и поравнялся с Китти. Чтобы луче разглядеть юношу, он поднял на лоб очки-гогглы. Из-под сведенных бровей на Рэнди взглянули тёмные, с кошачьим разрезом, глаза. Осмотрели с головы до ног и вновь спрятались под очками. Рэнди настороженно замер: столько едут, а мерзавец в волчьей накидке и слова не проронил. Это гробовое молчание терзало Рэнди нервы куда больше, чем боль от веревок и описания страшной участи, что готовили ему бандиты. - И всё же я за бордель, – настаивал Китти. – Там за свежатинку заплатят от души. - С такой костлявой задницей? Да не смеши меня, – нарушил молчание главарь. – До базы довезём, там посмотрим, на что он годен! Эй, красавчик! Ты хоть читать умеешь? Рэнди вздрогнул, сражённый не словами, а голосом бандита, который, несомненно, принадлежал молодой женщине. «Вот так вставило меня с голодухи!» – подумал он и потряс головой, чтобы разогнать морок. - Читаю, пишу и умножаю в столбик трёхзначные числа... – перечислил юноша свои достоинства. – А вы бы отпустили меня, мистер... - Фокс, – подсказал рейдер всё тем же голосом, низким, прохладным, но, несомненно, женским. – Меня зовут Фокс. Я бы и не отправилась за тобой с утра, но ты видел нас и нашу базу. Тем более, нам нужны сейчас деньги и рабы. Так что не взыщи! Юноша во все глаза смотрел на изящное и злое существо, ехавшее верхом на адской чёрной зверюге. Теперь то, что Фокс была женщиной, казалось очевидным. Как он сразу не разглядел эти маленькие руки и ноги, этот нежный овал лица и мягкую грацию движений, которую не уничтожили все тяготы кочевой жизни? Страх уступил место любопытству, Рэнди не мог взять в толк, как суровые мужики с пушками так легко ей подчиняются? В Кул-Спрингс и ему подобном захолустье главенство женщины было немыслимо: в головах местных жителей прочно укоренилось, что её место на кухне, в койке, да в коровнике. Он и сам привык считать девочек существами хотя и милыми, но слабыми и глуповатыми. А тут – рейдерша. Жаль, не видно лица из-под респиратора, украшенного шипами, цепочками да мелкими железными побрякушками. Часто так бывает, что и фигура у девушки прекрасна, и волосы, а лицо вдруг оказывается такое, что лучше мутанта встретить. Наверняка Фокс такая и есть, да ещё и характером под стать! Словно прочитав его мысли, рейдерша презрительно дёрнула плечом, ударила коня пятками в бока, и двуглавый снова вырвался вперед. Оторвавшись, наконец, от своей похитительницы, Рэнди увидел знакомый холм, в котором, укрытый растительностью, находился вход в шахту. У входа Китти спешился и, просто взяв Рэнди руками за бока, поставил наземь, словно табуретку. Фокс велела ему вести пленника внутрь, пока остальные спрячут лошадей. Могучей лапой Китти раздвинул бурьян, и Рэнди вновь ступил в чёрный провал шахты. Пройдя метров десять по отлогому спуску вслед за рейдером, юноша увидел впереди тусклый свет, который усиливался с каждым его шагом. Стены шахты оказались сплошь покрыты особым видом плесени, которая излучала мягкое сияние, достаточное для того, чтобы различать предметы. Такая плесень иногда заводилась в сараях и амбарах, нещадно вредя хранившимся там съестным припасам, но никогда не разрасталась так широко, потому, что с нею боролись. Здесь, в шахте, она покрывала стены и служила естественным светильником: опасным подземным жителям был не нужен ни уголь, ни керосин. Плесень повсеместно считалась вредной (хотя больше людям вредила сырость, её порождавшая), но век бандита и так был недолог (лишь единицы доживали до старости). Слухи же о мерзких существах, населявших эту шахту, возможно, пустили сами рейдеры, чтоб их не трогали. Обострившийся нюх пленника уловил дразнящий запах жареного мяса, и вскоре бедняга уже захлёбывался слюной. И точно: от туннеля, по которому шли он и Китти, шло ответвление налево, которое привело их в просторный зал, где тепло светился очаг, отбрасывая красные сполохи на лица находившихся там людей. Рядом с печью, сложенной вручную из кирпичей, сидел на корточках худощавый бородатый брюнет с заплетёнными в длинную косу волосами. Он задумчиво вращал вертел с нанизанным на него мясом. Его товарищ, невысокий, светловолосый, рыжебородый, с тонкими чертами лица и совершенно безумными синими глазами, с упоением точил нож, и Рэнди решил держаться от него как можно дальше. У стены, на ворохе соломы, штопали одежду две молодые женщины – вряд ли бандитки, скорее – рабыни. Одна – рослая и темнокожая, с металлическим колечком в носу, вторая – маленькая азиатка, которой можно было дать и пятнадцать, и тридцать лет. Наконец, навстречу Китти и Рэнди шагнул коренастый, чуть полноватый рейдер лет тридцати, с круглым небритым лицом и маленькими добродушными глазами. Он был гол по пояс, несмотря на холод, зато на поясе был закреплен тесак. Он оглядел Рэнди, словно какую-то неведому зверушку, и покачал головой: - Эххх... А я-то думал – девку привезли! - Как бы тебе не пожалеть о своих словах, – дерзко выпалил Рэнди (дерзость и наглость, чуждые парню в обычной жизни, были защитной реакцией на страх), которого вконец доконали насмешки по поводу его лица и сложения. Он напрягся, как пружина, ожидая побоев, но рейдер только расхохотался, уперев руки в боки. - А добыча-то зубастая! И голодная, как шакал! Билли, покорми-ка гостя! - Один момент, – отозвался чернявый парень, готовивший мясо. - Только не усердствуйте, – встрял Китти, усаживаясь на табурет и вытягивая длинные ноги. – Кормить надо так, чтобы с голоду не подох, и будет. Самим бы зиму пережить!.. - Шёл бы ты к мутантам, Китти! – беззлобно сказал полуголый бандит. – Жрачки сколько угодно, а парню надо есть! - Всё правильно, Генри! – раздался за спиной у Рэнди голос Фокс. – Иначе придётся пристрелить, а это упущенная прибыль. Бандиты притихли, а Рэнди с ненавистью оглянулся. На сей раз его похитительница оказалась без респиратора, и все злые слова, что крутились у пленника на языке, мигом рассыпались в прах. Её лицо было небезупречным: широкие скулы и лоб, рот был слегка кривоват, а подбородок по диагонали перечеркивал белесый шрам. Но красота её бровей и глаз, свежесть улыбки, неожиданная для столь мрачного места, и спокойное осознание собственной власти делали облик Фокс воистину колдовским. Чёрные глаза и волосы, тонкими ручейками сползавшие по плечам и груди, оттеняли идеальную белизну её кожи (как только можно поддерживать её в этих грязных пещерах?). Невольно любуясь тем, как уверенно Фокс носит на себе доспех и мантию, Рэнди уже не удивлялся тому, что молодая женщина могла легко повелевать грубыми и опасными людьми, которые её окружали. - Стэн, разрежь верёвки, – велела она рейдеру, точившему нож, и тот в мгновение ока высвободил руки пленника. Юноша со вздохом облегчения встряхнул ими. Фокс села на грубую деревянную скамью, по левую руку от неё бухнулся Генри, по правую – Китти. К очагу, радостно щебеча, подошли девушки-швеи, которых Рэнди принял сначала за рабынь, но вряд ли рабыни посмели бы вести себя так вольно. Пленника оставили сидеть на полу, из большой милости швырнув ему тряпку, на которую можно было сесть. А Билл приступил к торжественной раздаче летучих мышей, зажаренных над угольями. Размера они были небольшого, но и наготовил их Билл немало. Бандиты налетели на рукокрылых так, словно ели последний раз в жизни, оставляя от них одни черепушки, которые бросали прямо на пол. - Это где вы столько набрали? – удивился Рэнди. - Там, в глубине, – махнул рукой Генри. – Они на потолке спят, а мы собираем их, что твои груши! То ли от всего произошедшего у Рэнди сдали нервы, то ли горячая пища опьянила его, но от слов рейдера он повалился на пол в приступе дикого смеха, задыхаясь и извиваясь, словно уж на сковородке. К слову, змей и прочих рептилий он пробовал не раз. Фокс прервала веселье, хорошенько пихнув пленника в рёбра носком сапога – так, что бедняга перекатился по полу. - Хорош юродствовать, жри, пока дают! Завтра может не быть и этого. Мигом успокоившись, юноша прикончил ещё один вертел с мышами. Глядя, как он ест, отплёвываясь и давясь костями, бандиты смеялись, как дети – развлечений у них, видимо, было мало. А Генри, смеявшийся больше всех, сунул Рэнди под нос недвусмысленно пахнущую армейскую флягу. - На, глотни-ка чуток... «Чуток» обернулся тем, что Рэнди в два глотка осушил всё, что было внутри фляги, и едва не расплакался от ярого пламени, опалившего горло. Жар устремился вниз, отдавая теплом по всему телу, а Рэнди, прокашлявшись, вдруг обнаружил, что жизнь всё-таки прекрасна. Ограбленный Генри ругался, на чём свет стоит, и тряс его, как пёс пойманного котёнка, но юноша, всю свою жизнь употреблявший лишь домашнее пиво, лишь глуповато усмехался ему в лицо, напрочь утратив чувство опасности, да и реальности тоже. Разъярённый Генри отшвырнул свою жертву в другой конец комнаты, как следует приложив парня затылком о стену, за что получил тихий, но суровый выговор от Фокс. Прочие бандиты от смеха согнулись пополам. Девчонки – и те покатывались от хохота. Опьянев за несколько секунд, Рэнди не почувствовал ни боли от удара, ни холода от растрескавшегося бетонного пола. Он смотрел в потолок и видел на нем текучие разноцветные фигуры, каждую секунду принимавшие новую форму, а земля под ним кружилась с нарастающей скоростью. Он куда-то летел, оставаясь при этом на месте. Перед небольшой дозой «жидкого огня» отступили тоска и разочарование, голод, страх и ярость. И неожиданное чувство поразило Рэнди в самое сердце: он уже видел и эту Пустошь, и эту шахту – в какие-то незапамятные времена, когда толком и осознать не мог, где он и что с ним... То была другая жизнь, но холод стоял, как сейчас. И не было рядом родителей, а был совсем другой человек, лица которого Рэнди вспомнить не смог. И теперь, падая на огромной скорости в бездонную пропасть, он всё видел заново: себя – крохотную фигурку, закутанную в сто одёжек, и высокого человека с ружьём, настороженно вглядывающегося в мерцающий туннель. Он слышал завывание снежной бури, лютующей снаружи, треск костра и низкий голос своего большого спутника. И он не понял – в той жизни или в этой, теперешней, его накрыли чем-то мягким и тёплым, подняли с пола и унесли в темноту. Рэнди проснулся от песни. Мягкий, мурлыкающий голос выколдовывал в холодном воздухе подземелья простую, но нежную и с детства любимую мелодию, узнав которую, сердце Рэнди вмиг заколотилось с безумной силой. - Мама?.. – спросил он, резко поднимаясь на крысиных шкурах и отбрасывая в сторону колючее одеяло. Ответом ему был тихий смех. Поняв свою ошибку, юноша не знал, куда себя девать от стыда (тоже мне, одинокий воин Пустоши!). Он увидел девушку-азиатку, закутанную в целый ворох штопаной одежды так, что были видны только глаза, похожие на капельки чёрной смолы. При свете двух керосиновых ламп она связывала шнурками детали кожаного доспеха. - Я Наоко, – произнесла она. – Ты как себя чувствуешь? - Я?.. Да нормально, – ответил Рэнди, хотя его лицо всё ещё горело от смущения, а плечо и бок болели после удара об стену. - Двое суток спал! - Ну и ну... – удивился Рэнди, вставая. – Как говорится, хорошая прогулка к здоровому сну... А есть тут где умыться? Наоко кивнула и, отложив работу, взяла одну из керосинок. Рэнди последовал за девушкой, пожирая её взглядом. Какая она была маленькая! Даже при своем небольшом росте Рэнди показался себе таким же могучим, как громила Китти. Да, кстати, где он? Чем дальше, тем лучше... Ступая мелкими шажками по низкому туннелю, Наоко проводила его в помещение, где стоял металлический бак с краном. Вода наполняла его из пластиковой трубы, которая тянулась вдоль стены и терялась в темноте. Что-что, а водопровод на бандитской базе Рэнди увидеть никак не ожидал. - Ничего ж себе! А мы вот из колодца таскали! – восхитился он, снимая рубаху и кофту. Наоко забрала их. - Грунтовая вода. Её пленный инженер подвёл. – пояснила она. - Пленный инженер?.. А где ж он сейчас? - Кровавой лихорадкой заболел, и наших людей половина... Всех пришлось перестрелять, всё равно не жильцы были. Рэнди закусил губу, вспомнив о родителях и о том, как отчаянно он пытался им помочь. А у этих просто всё – пуля в лоб и нет проблемы! Он крутанул скрипучий вентиль и сунул голову под воду, чтобы начисто прогнать сон. Это помогло: вода была ледяная. Она стекала из-под крана в большой металлический чан и, по-видимому, предназначалась для вторичного использования. Клацая зубами и ухая, Рэнди умывался секунд пятнадцать, затем отряхнулся, как мокрый зверёк, одновременно и дрожа, и щурясь от удовольствия. Тонкие струйки побежали по его плечам и груди, кожа подёрнулась мелкими пупырышками, сладкое чувство чистоты прокатилось по ней волной. - Ну ты дурак! Простудишься! – возмутилась Наоко. – Мне тебя и вытереть нечем! - Глупости! Это сначала холодно, а сейчас даже жарко! Кровь по телу так и забегала! - Ну-ну... Когда тебе надует голову, и сопли побегут рекой, ты у меня запоёшь по-другому... – Сняв шарф, которому было, возможно, лет двести, Наоко растёрла им тело юноши и торопливо надела на него одежду; её лёгкие прикосновения приятно дополняли свежесть после умывания и будили почти неведомые чувства – томление, восхищение, нежность. Он жалел, что одежды у него так мало, и одели его так быстро... - А ты, Наоко... ты тоже рейдер?.. – полюбопытствовал Рэнди. - Нет. Рейдером был мой муж. Он тоже заразился лихорадкой... Скончался одним из первых от болезни. - Ну, дела-то... А ты не побоялась идти за бандита? Прости, что спрашиваю... Про вас вообще говорят, что вы человечину едите, вот я и хочу выяснить, что к чему. Для выживания полезно... - Меня никто не спрашивал. Захватили, привезли сюда и сказали: выбирай себе кого-то из наших, либо поедешь на невольничий рынок. Ох, как я плакала тогда... - А потом? - Потом выбрала того, кто показался добрее прочих... – сказала она самым будничным тоном. – Да так и осталась, идти больше некуда. Делаю, что прикажут... «Делаю, что прикажут!» Значит и спит, наверное, со всей бандой... От этой мысли ему стало больно. Очень уж Наоко напоминала милого подростка – и сложением, и лицом. Одетая в бесформенное тряпьё, измученная полудикой жизнью, она, тем не менее, держалась с изяществом, излучала тихую прелесть и наверняка могла быть очень ласковой. - И ты никогда не хотела сбежать? Наоко подняла тонкие брови в искреннем удивлении. - Зачем?.. Я здесь привыкла. Рэнди передёрнуло ещё сильнее. Страшно и горько было не столько то, как бандиты поступали с пленными девушками (ведь это было ещё мягко), а то, что даже такое положение Наоко воспринимала как нечто само собой разумеющееся, напрочь позабыв о свободе. А впрочем, кто знает – может, просто душу незнакомцу открывать не хочет! - А тебя тут не бьют? Девушка прыснула со смеху, глядя на Рэнди, как на дурачка. - С чего бы вдруг? Я ж давно своя! Ребята бывают буйные, когда напьются или накурятся, но такое раза три на моей памяти было, на базе это не приветствуется... Фокс всех в кулаке держит! И Наоко жестом показала, в каком кулаке держит Фокс свою банду. Затем девушка подняла керосинку так, чтобы лучше видеть лицо доверенного ей пленника. - Меня, вообще-то, на продажу в Ден тогда везли... – задумчиво сказала она. – Вряд ли там я жила бы лучше. - Знатный, должно быть, городишко, – прошипел Рэнди. – Но как ты угодила в такой переплёт? - Кредитор отца забрал меня за долги... Рэнди сжал кулаки так, что костяшки едва не прорвали кожу. Так же, как его собеседница – к скотской жизни рейдеров, он привык к полумёртвому покою и внешнему благонравию Кул-Спрингс. Рассказы караванщиков об убийствах, поджогах, людоедстве и работорговле казались просто страшными сказками, вроде тех эпических песен, что слагали о ядерной войне бродячие музыканты. И сейчас у него на глазах эта мерзость оживала и была тем страшней, чем обыденнее выглядела. «Бежать... – подумал он. – Как нибудь украсть оружие, воду и бежать...». Вдруг он вновь посмотрел на безмятежную Наоко, и ему стало стыдно при мысли, что он сбежит, а она останется, хотя они знали друг друга несколько минут. И то, «знали» – это слишком громко сказано. - В туалет, кстати, хочешь? Всё-таки, двое суток... – спросила Наоко. - А где? Снаружи? – уже обрадовался Рэнди, надеясь хотя бы присмотреть путь для побега. - Нет. Выйдешь отсюда, повернешь направо и пойдёшь дальше по туннелю, до самого конца, других поворотов уже не будет. Там будет дверь, а за ним провал в полу, решёткой накрытый. Ну и вот... Вместе они покинули импровизированную ванную; девушка дала Рэнди керосинку и осталась ждать его в туннеле. - Наоко, ты что это делаешь? – раздался у них за спиной властный голос Фокс. – Я же внятно сказала – сначала мне сообщить, как проснётся! А ты отпускаешь его гулять в одиночку! - Фокс, прости! – ответила Наоко с неподдельным испугом в глазах. – Но бежать ему всё равно некуда. Он встал и попросился... - И в ванной побывать успел! – Фокс сопроводила свою фразу пощёчиной. – Надо было сказать мне. Мне!!! Я решаю, куда можно отпускать его, а куда нет! А сейчас проваливай, сами разберёмся. Наоко побрела прочь, понурив голову и унося с собою керосинку, а Фокс и Рэнди остались при бледном, нездоровом свете плесени, с любопытством и подозрением изучая друг друга, словно противники перед боем. Юноша негодовал на себя за то, что растерялся и не успел перехватить руку бандитки. - Ещё раз... – проговорил он, задыхаясь от гнева, – ещё раз ударишь её, и я тебе глотку вырву! Ствол выхватить не успеешь! Пусть твои псы пытают меня до смерти потом! Фокс повела бровями и улыбнулась, угроза очень её развеселила. - Что ты знаешь о пытках, деточка? Тебе когда-нибудь пальцы отрезали? Хозяйство прижигали? Глаза выкалывали? Мои ребята многое испробовали на себе. И им будет любопытно узнать, что ты только что назвал их псами. Рэнди присмирел, но не успокоился. Не женщина, блин, а дьявол! А хуже всего – его жизнь и вправду в её руках! - Захочешь ударить её – лучше ударь меня! – сказал он. - Интересное предложение... Тебе туда, – Фокс показала рукой вглубь тоннеля. – Одна нога здесь, другая там! Когда Рэнди вернулся, Фокс ждала его в компании Китти. Бандиты о чём-то весело болтали, ни дать ни взять сельские любовники у забора. В тусклом свете плесени лицо и татуировки Китти выглядели особенно зловеще, и Рэнди в очередной раз недоумевал - кто додумался дать этому полумутанту столь нежное прозвище? - Тебя здороваться не учили? – пробасил Китти, когда Рэнди оказался в пределах досягаемости. Небольшие глаза рейдера впились в пленника, словно колючки. - Врать не люблю, – огрызнулся Рэнди. – По мне, так лучше бы вы все сдохли от чумы! - Гляди-ка, Фокс, – возмутился Китти, – мальчик только что встал, а уже хочет кнута! Ты позволишь? - Успеется! – оборвала его глава рейдеров. – Сначала проверим, какова его цена. Я так и не спросила, как тебя зовут, – обратилась она к юноше. - Рэнди... - Рэндольф, значит, – сказала Фокс и почему-то задумалась. – Говоришь, ты механик? - И немного кузнец. - Руки я посмотрела. Похоже на правду, – сказала она Китти. Рэнди поёжился от мысли, что эта ведьма приходила, когда он спал, и дотрагивалась до него. Он украдкой взглянул на свои шершавые руки, испещрённые мелкими шрамами и следами ожогов. Хоть какой-то аргумент против борделя для содомитов... Длинными, но неожиданно пустыми туннелями юношу отвели в зал, пропахший огнём, смолой, машинным маслом и потом. Здесь горело целых три керосиновых лампы - несказанная роскошь для такого богом забытого места. Вдоль стен высились груды железного хлама, множество бочек и ящиков – всё полезное, что бандитам удалось награбить здесь и там. Плуги, косы, куски доспехов, всевозможные детали от ружей и машин, гайки, подшипники, катушки с медным проводом, радиолампы, – от этого богатства у Рэнди голова пошла кругом, как у Али-Бабы в пещере у разбойников. Хозяином сокровищ оказался уже знакомый юноше Генри, суровый, похожий на заспанного медведя, одетый в косматый меховой жилет поверх прожжённой во многих местах рубахи и кожаные штаны, очевидно, пропитанные какой-то огнеупорной смесью. Когда они вошли, он, сердито что-то бормоча, возился с машиной, напоминающей гигантские сани. Кажется, он был всё ещё зол на Рэнди за спирт, потому что встретил вошедших бранным восклицанием. - Зачем тут эта бестолочь? - Генри, хорош кипятиться! – Китти положил свою лапищу ему на плечо и подмигнул. – Сейчас ты отыграешься, старина. Пацан тут заявляет, что сечёт в железяках. Его судьба в твоих руках! Генри вяло ухмыльнулся уголком рта, не разделяя злобного задора своего друга, и на этот раз посмотрел на Рэнди с долей сочувствия. Он почесал голову, повздыхал, не выказывая ни малейшего восторга от своей внезапной роли экзаменатора, достал из своих закромов холщовый мешок, надписанный, почему-то, жёлтой краской: «РадЕодИтали», высыпал его содержимое на верстак и ткнул в железки пальцем. - Вот, ковыряйся! Юноша поднял брови, сражённый наповал «конкретностью» приказа, и оглянулся на Китти с Фокс, которые наблюдали за ним с самым серьезным видом. Руки у него вспотели в один момент, да и сердце барабанную дробь заиграло. - А что собирать-то из них? – спросил он, раскладывая детали поаккуратнее. - Что-нибудь прикольное, чтоб я удивился! – Генри упёр руки в боки. – Если захочешь что-то сверлить, варить или паять, у нас есть генератор, на керосине работает. Я здесь один могу им пользоваться! – с гордостью произнес механик. – И тебе разрешаю! - А ещё детали можно брать? - Только сначала спрашивай! У меня тут каждая гайка на счету! - Я вернусь через час, – вмешалась Фокс. – А ты, Китти, посиди-ка здесь, да глаз не спускай с друга нашего Рэндольфа. «Пожалуй, с этим дядькой Генри можно иметь дело, – сказал себе Рэнди, чтобы подавить зародившуюся было панику. – Чего я боюсь? Я ведь сумею! Сколько раз я мастерил всякие штуковины! И я даже знаю, чем его порадовать! Да, точно! Я исправлю то, что натворил!» - Слышишь, Генри? – обратился он к мастеровому бандиту, который, словно позабыв о нём, вновь принялся колотить молотком по железу. – Есть у тебя какие-нибудь ёмкости? Кастрюли там или бидоны... Ещё нужны стеклянные трубки или куски шлангов. - Найдём! – неожиданно весело отозвался Генри, на самом деле жаждавший поскорее увидеть, чем же пленник собрался его удивить. Он принёс юноше большую кастрюлю с крышкой и чайник. Резиновые шланги тоже нашлись. Осталось правильно это собрать. Время шло. С дрожью внутри Рэнди высверливал отверстия в крышке, приваривал её к кастрюле, вставлял в отверстия трубки, соединял их с чайником... Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Его детище выглядело на редкость несуразно, но задание-то было – удивить! - Вот, – гордо объявил он своему экзаменатору. С помощью этого можно гнать спирт!.. Генри обошёл верстак по кругу, внимательно осмотрел металлического уродца и недоверчиво хмыкнул. - И как это работает? - Сюда, – пояснил Рэнди, похлопывая по кастрюле, ты наливаешь брагу и подогреваешь ее. Пар идет по трубке и охлаждается здесь (Рэнди показал на чайник, к которому успел подсоединить ещё три трубки, высверлив два отверстия в стенках и третью трубку подсоединив к носику), а вытекает отсюда уже огненная вода! Одно удивительно, почему ты до сих пор не смастерил такое сам? - Так можно купить или награбить! – хмыкнул бандит, задетый за живое. - Вам, рейдерам, стратегического мышления не хватает, – позволил себе дерзкую шутку Рэнди. - А это зачем? – Генри показал на шланги, подведенные к носику чайника и к одному из двух отверстий, высверленных сбоку. - Для циркуляции воды, охлаждающей пар, – улыбнулся Рэнди, ожидая за все свои старания получить меньшее из двух зол. Подошедший Китти придирчиво осмотрел творение пленника и не поленился проверить, насколько прочно закреплены в кастрюле и чайнике трубки. - Кстати, термометр у вас есть? – осведомился Рэнди. Китти и Генри одновременно посмотрели на него, как на дурачка. – Я хотел сказать, что в процессе надо следить за температурой. - Ты бы ещё мешок алмазов попросил, – засмеялся Китти. – А вообще, проверить исправность твоего аппарата у меня возможности нет, – категорично добавил он, «прижимая» пленника тяжёлым взглядом. – Хоть выглядит убедительно и даже забавно. - Вы меня когда продавать будете... – начал Рэнди. - Покупатели тоже не дураки, – оборвал его рейдер. – И живую машинку всегда проверяют. Бывает, очень тщательно. Сырья для спирта под рукой у меня нет, не летучих же мышей кидать в твою кастрюлю, – он внимательно посмотрел на Рэнди, надеясь найти страх в его глазах, настолько он привык всем его внушать. – Так что для тебя я приготовил это. Он положил на верстак аккуратный продолговатый свёрток из мягкой тёмно-синей ткани. Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, Рэнди медленно развернул её. Внутри оказался разобранный воронёный револьвер. За свои семнадцать с половиной лет Рэнди успел подержать в руках лишь помповый «Ремингтон» отца, да «Кольт Питон», который сразу после гибели родителей прибрал к рукам Родриго. Отец обучил парня чистить и чинить оружие, но, взяв в руки незнакомый ствол, Рэнди ошалел от волнения. Мозг отказывался выдавать что-либо, кроме настойчивой мысли «Крышка мне». - «Смит и Вессон», десятая модель. Год выпуска – тысяча девятьсот шестьдесят третий, – пояснил Китти, словно это как-то могло помочь пленнику. – От тебя требуется правильно его собрать, найти неполадку и устранить её. Рэнди застыл над оружием, не смея перечить и возражать. Он лишь попросил воды, и добряк Генри поднёс ему свою приснопамятную флягу. Вода имела лёгкий привкус и запах спирта. Медленно и аккуратно Рэнди, изрядно уставший (больше от волнения) при сборке перегонного куба, принялся за работу. Оглянулся через плечо, зыркнул на Китти. - Может, отойдёшь? Не люблю, когда стоят над душой! Помедлив, Китти сделал три шага в сторону. Было заметно, что бандит с радостью съездил бы дерзкому парню по почкам, но Фокс, видимо, строго-настрого запретила ему портить возможный источник прибыли. «Будем решать проблемы по мере их поступления, – сказал себе Рэнди, взвешивая на ладони корпус револьвера. – Сделать выстрел мне фиг дадут, значит неполадку выявить можно и без него». Юноша заулыбался назло Китти, так, словно всю жизнь только и делал, что собирал и разбирал стволы. «Когда тебе паршиво, – говаривала мать, – плечи расправил и улыбайся, улыбайся, даже через силу. И голова твоя послушается тела». Вот и пришёл час проверить это правило на практике. Получилось – угомонился неприятный шум в висках, стало легче дышать, перестали потеть ладони, прояснилось в голове. Строго подавляя каждый позыв к суете, обстоятельно и неторопливо, Рэнди собрал револьвер за десять минут, которые показались ему вечностью. Неисправность, к великому счастью для Рэнди, «лежала на поверхности»: у револьвера заедал курок, и эта неприятность могла стоить стрелку целых полсекунды жизни, а полсекунды в дикой Пустоши и значили целую жизнь. Снова разобрав оружие, Рэнди обнаружил, что спусковая скоба погнута, и починил её. Получив револьвер, Китти повертел его в руках, покрутил барабан и несколько раз нажал на курок. Затем он полез в карман своих камуфляжных брюк, достал кожаный мешочек с патронами, взял один и вложил его в барабан. - Вали из мастерской со своей пушкой, – зарычал на него Генри, но опоздал: грянул выстрел, и пуля, пролетев метров шесть, вонзилась в гигантский пыльный череп супермутанта, неизвестно для какой надобности венчавший сколоченную наспех из досок этажерку. Из черепа вырвало изрядный кусок. - Придурок ты! – рявкнул Генри. – А если бы в меня срикошетило? - Не срикошетило бы, – невозмутимо сказал Китти. – Я вижу, куда стреляю. Пусть щенок с тобой поработает, навыки закрепит, заодно и поможет со снегоходом. А я с Фокс перетру, решим окончательно, что с ним делать. Сердце Рэнди дёрнулось и словно ухнуло камнем в глубокий колодец. Его судьба зависела теперь лишь от того, кто был готов предложить рейдерам большую цену.