Виола

Магический мир Британии - чистенькое, благопристойное и в высшей степени консервативное место. Не принимающее хоть сколько-либо отличающихся, ханжески осуждающее любые скандалы. Ну, что же можно сказать, с рождения моя жизнь была сплошным скандалом. Невесело улыбаюсь я: испортила жизнь матери, а отец и вовсе не захотел признать дитя порочной связи. К тому же почти сквибку. До одиннадцати лет ни одного детского всплеска. В четырнадцать при самых отвратительных обстоятельствах произошел первый. Спустя столько лет став циничной сукой, я до сих пор просыпаюсь от кошмаров с криком и бешено колотящимся сердцем. Пробуждение магии не принесло мне ни счастья, ни радости - мои способности были слабыми. Колченогими - я даже палочку подчинить не могла. Курам на смех, а не волшебница. У меня никогда не получится то, что делают второкурсники Хогвартса. Неудивительно, что отец поспешил окончательно отречься от неудобного бастарда. Чтобы не запятнать свой древний и славный род. Папаша, чтобы ему мучительно сдохнуть, сделал все, чтобы у меня не было, ни желания, ни прав на что-то претендовать. Зачастую, самые жестокие удары нам наносят те, кто должен оберегать, любить и заботиться. Я не знала ничего из этих трех вещей. Мама не любила никчемную сквибку из-за которой ее бросил многообещающий любовник. Сейчас я ее почти понимала - лишиться богатого и могущественного покровителя из-за несчастливой случайности - моего рождения. Ведь высокородный лорд, от которого залетела моя мамаша, возлагал большие надежды на ее ребенка. А родилась почти не одаренная девочка. Свое детство я не назову особенно счастливым, но тогда я хотя бы ела до сыта и была в относительной безопасности. Мать стыдилась меня, но я была одета, накормлена и у меня был необходимый для ребенка минимум. Видела я ее редко, поскольку проводила все свое время в закрытой наглухо детской в задней части дома. Матери не нужны были неудобные вопросы от ее многочисленных гостей. Когда она появлялась в бедно обставленной большой комнате, моему детскому разуму казалось, что взошло солнышко. Агнесс Лоури, так ее звали, была прелестным созданием - златоволосая миниатюрная красавица с пленительным взглядом голубых глаз и обольстительным голосом. Несмотря на хорошо продуманный образ легкомысленной бабочки глупой она не была. - Как ты, Крошка? Спрашивала она обычно, чтобы снова упорхнуть в свою беспечную жизнь содержанки. Где не было места тяжелым мыслям и дочке сквибу. Тогда я еще ничего не понимала и считала такое отношение нормальным. Отца я видела еще реже: те разы могу пересчитать по пальцам одной руки. Он смотрел на меня как на пустое место и после небрежной ласки всегда вытирал руки белоснежным платком, словно испачкался. И его глаза горели презрением. После этого меня уводили в детскую. Заботы обо мне были поручены немолодой женщине: миссис Гарет была заботливой, но строгой. Она не одобряла легкомысленный образ жизни моей матери, но не смела осуждать. Понимая, что без этого не было бы ни дома, ни ее зарплаты. Всем нужно чем-то платить по счетам. Вскоре наша жизнь неуловимо изменилась - отца я больше не видела. Мать стала раздраженной, рассеянной и все чаще срывалась на мне. Позже она рассказала, что я все испортила. Ее многолетний покровитель оставил нас. Агнесс, буду называть ее по имени, так легче, привыкла жить на широкую ногу. Кое-какие накопления у нее были, но надолго их бы не хватило. Пришлось уволить садовника, кухарку, горничную и самое ужасное - пришлось расстаться с миссис Гарет. Добрая женщина долго обнимала меня со слезами на глазах, будто предчувствуя грядущий ужас... Глупейшая вещь, конечно. С возрастом становлюсь сентиментальной. Ничего моя добрая воспитательница не предвидела, просто не хотела терять привычное место и хороший заработок. За самыми сентиментальными поступками скрываются самые приземленные, обычные вещи. Пришлось оставить красивый дом в самом сердце Уилтшира. И переехать в скромную квартирку. Привыкшей к роскоши и блеску Агнесс все казалось чудовищной несправедливостью. И естественно она перестала скрывать свою нелюбовь от причины столь ужасных перемен в своей жизни. Мне на тот момент исполнилось одиннадцать лет. Моя мать была волшебницей, но практически не знала бытовых заклинаний, а без магии вообще не умела ничего. Она отвыкла сама убирать, готовить, стирать. Все эти никчемные заботы могли подпортить ее красоту, которую она ценила превыше всего. Как любая разумная женщина Агнесс понимала, что красота это единственный шанс вернуться к прошлой жизни. Она искала нового покровителя, а я училась жить самостоятельно. Для своего возраста я была достаточно сообразительна, да и голод не тетка: захочешь есть - живо научишься пользоваться плитой и готовить хоть примитивную, но еду. Хорошо, что тогда она у нас еще была... Я просыпалась раньше Агнесс, готовила ей кофе и легкий завтрак - обычно это была каша. Мать всегда вставала ровно в семь тридцать утра. Если, конечно, не гуляла где-то всю ночь. Бывали такие дни, что она вообще не появлялась дома. Самым ужасным было то, что ее раздражало мое долгое присутствие рядом. А мне, как любой маленькой девочке, хотелось, чтобы мама меня любила. Сейчас слезы наворачиваются на глаза, какой наивной глупышкой я была. Наша квартира хоть и располагалась в приличном районе, но окна трехэтажных домов Липовой улицы выходят на Серый квартал. Не такая клоака как Лютный, но вполне себе опасный район. Мне было запрещено говорить с соседями, играть с другими детьми. Агнесс не хотела, чтобы обо мне знали слишком многие - и так было очевидно, что я сквибка. Из дома я выходила в булочную и за продуктами в соседние лавки. Я уже говорила что была достаточно умным для своих лет ребенком? Мать приводили в тоску и гнев хозяйственные хлопоты. Она быстро приучила меня управляться с этими вещами самостоятельно. Мы жили не очень богато, но и не голодали. Дело в том, что Агнесс не долго тосковала и нашла себе нового любовника. Его я никогда не видела. Неизвестный был довольно щедр, но далеко не так как мой папаша. А с привычкой матери носить роскошные туалеты, любовью к дорогой косметике, ресторанам и развлечениям деньги уходили быстро. Так что неудивительно что они расстались. Мать меняла любовников, и каждый следующий оказывался менее щедрым чем предыдущий. С респектабельной Липовой улицы мы вынужденны были съехать, когда задолжали хозяину за два месяца. Мать сняла дом на окраине Лондона. Мне там нравилось - был большой сад и много цветов. Но прожили мы там всего полгода. Мне исполнилось двенадцать. Потом очередное расставание и снова новое место - маленькая квартирка на третьем этаже в старом доме в почти злачной части магического Лондона. Все эти события не лучшим образом отражались на Агнесс - ее притягательная красота начала блекнуть. Появились первые морщины, чуть увяли губы, а смех стал каким-то визгливым неестественным. Она нередко выпивала и могла ударить неугодную дочь. Дела у нас наладились на целый год, когда в нее влюбился один из высоких чиновников Министерства. Важный маг снял для своей обожаемой Агнессы красивый особняк задаривал подарками. Мать снова блистала. И он ко мне, часто бывая у нас ,относился не так уж плохо. Я часто получала от него книги, конфеты и игрушки. Джонатан говорил, что я пошла лицом в мать. И подходя к зеркалу я убеждалась в этом - белая кожа, плавные линии и голубые глаза. Только у нее были золотые волосы. Завивающиеся крупными кольцами. Мои же были скорее серебром и абсолютно прямыми. Если присмотреться, можно было понять что разрез глаз у меня совсем другой и лицо какое-то упрямое. Агнесс брала свое мягкостью, беззаботностью и легкостью, которую излучала. Свое тринадцатилетие я встретила с первым настоящим праздником в своей жизни. Агнесс была против праздника - к тому времени я ее все больше раздражала. Но ее любовник настоял... Нужно говорить, что Джонатана я практически обожала. Он казался мне лучшим человеком в мире. Тогда я еще не усвоила урок, что за все хорошее нужно платить. И счастье мимолетно. Но все равно я сохранила об этом времени самые теплые воспоминания. Однажды вечером заплаканная Агнесс приказала немедленно собираться. Я все поняла без слов. С грустью вспоминаю особняк, шум волн и великолепный вид из окна моей комнаты на вечно не спящее море. Спокойный период закончился, как и мое детство. Мы часто переезжали, не задерживаясь на одном месте больше двух месяцев. Агнесса все чаще прикладывалась к бутылке. А позже я узнала еще и о том, что мать употребляла дурманящие зелья. Наркотики магического мира. Она похудела, поредели ее чудесные волосы, глаза потухли. Она стала плаксивой, крикливой и постоянно недовольной. Агнессе пришлось продать часть своих нарядов. А что еще хуже - расстаться почти со всеми своими драгоценностями. Неудивительно, что она начинала ненавидеть лишний рот, который ей приходилось кормить. К четырнадцати годам я вытянулась и обрела округлости в положенных местах. Но все равно была очень стройной больше напоминала большеглазого мальчишку, чем девушку уронившую первую кровь. Моей гордостью были волосы - водопад серебра. Пусть я одевалась в простенькие платья и старомодные старые мантии, зеркало мне говорило, что я красива. Жаль эта красота не принесла мне, ни счастья, ни добра... Мать обзавелась странными знакомствами в Лютном. И часто приглашала новых друзей к нам. Я боялась этих магов как огня. Глаза у них были страшные. Да и сама Агнесс смотрела на меня странно. Позже я пойму, что моя собственная мать оценивала меня как товар. К тому времени она уже сильно пила и часто была одурманена. От ее внешности остались жалкие руины, на которые не польститься ни один богатый аристократ. Пришлось "бедняжке" снизить планку для своих любовников. Знала бы, что будет со мной дальше -сбежала бы из дома босиком, или бросилась под поезд. Все лучше, чем быть проданной как скотина. Моя мать продала меня как животное, продала мою невинность за несколько сотен галеонов. Я и сейчас горю яростью и стыдом. Агнесса, думаю, прекрасно догадывалась, что богатый господин с интересной татуировкой покупает невинную девочку не только, чтобы в сласть поразвлечься. Меня забрали глубокой ночью. Я кричала, плакала, умоляла просила маму... Но она лишь толкнула меня в руки моего похитителя и ушла досыпать. Я вырывалась, царапалась, пиналась, пыталась кусаться. Наконец ему это надоело и он использовал палочку. После чего я дала себя переместить в неизвестный мне дом. Стояла как кукла, когда меня раздевали, осматривали, мыли и одевали в тонкую белую тунику. Когда укладывали волосы и возложили на голову венок из живых цветов. Меня украсили как жертвенное животное и повели на заклание... Я не могла пошевелиться хотя внутри скулила от ужаса и отвращения. Я даже заплакать не могла - позволяла делать собой все, что он хотел как кукла. Сопротивляться заклятию Империус могут единицы, я к тем счастливцам не относилась. Мне совершенно не запомнился дом, где я пробыла больше часа. Но зато ту проклятую поляну, залитую светом луны в жутком лесу, вижу в каждом кошмаре на протяжении всех этих лет. Зловещий свет факелов, пылающая мертвым синим огнем магическая фигура и застывшие статуями маги в черных плащах и серебряных масках. Все они смотрят в одну строну. Туда, где лежит грубый камень алтарь и стоят трое. Единственные кто не прятал лица. Их лица отпечатались намертво в моем сознании. Гордая черноволосая красавица в изысканном вечернем платье играющая своим веером. На меня она бросила один надменный взгляд. Она стояла рядом с высоким магом он улыбался мне. Черноволосый, как и его спутница, он отличался королевской статностью и силой, которая подавляла. Третьего я узнала едва не помешавшись от горя. Третьим был мой отец - красивое лицо, платиновые волосы, властный взгляд. - Вот и прибыла наша овечка - удовлетворенно кивнул высокий. Его голос был холодным с шипящими нотками. - Мои верные соратники... Кто желает сыграть роль волка? - меня пронзила насмешка прозвучавшая - Может ты Рабастан? Ты так любезно доставил жертву. Хочешь получить награду за свои труды? - Простите,мой Лорд, но эта малышка слишком тощая на мой вкус. Его ответ вызвал грубый смех и множество непристойных шуток. Которые оборвались, стоило главному поднять руку. - Понимаю - медленно кивнул Лорд. - Тогда может ты Фенрир? Нет... Ты разорвешь ее. А ты... - он подошел и почти нежно коснулся моей щеки - Ты нужна мне живой. Долохов что скажешь? - Мой лорд - названный вышел вперед и поклонился. - Может дадим шанс молодым? - Хорошая идея, мой верный воин, - одобрительно произнес названный Лордом - Кого же выбрать? Может ты Люциус? Или ты Макнейр? Или наше юное дарование? Хотя, думаю вы не справитесь. А кого ты посоветуешь Абраксас? - Рудольфус - бросил одно короткое слово мой отец. Надменная красавица вскинула голову и замерла под взглядом Лорда. Который довольно кивнул. За моей спиной раздались смешки. Страшные маги в плащах явственно получали удовольствие от этого представления. И от яростного румянца, залившего щеки гордой дамы. - Рудольфус, возьмешь на себя честь участвовать в ритуале? - Как прикажет мой лорд. - он вышел вперед, не уступающий, ни ростом, ни статью Лорду. - Я приказываю - обманчиво мягко произнес тот. Я, повинуясь чужой воле, сама переступила через линию магического знака, сама легла на теплый камень. К которому меня тут же приковали кандалами. - Сними Империо, в нем больше нет необходимости - приказал Лорд. - Жертва должна сопротивляться. Чужая воля исчезла, я задергалась, пытаясь освободить руки. Бесполезная глупая попытка. Я не кричала, потому что смысла не было. Да и сил, чтобы подать голос. Я не могла позвать отца, но так этого хотела, надеясь, что он остановит это безумие. Глаза застилали слезы, я задыхалась от паники. И не надеялась выжить... Он, мой насильник, одним движением разорвал на мне тунику. Сжал грудь, вырывая болезненный крик, и наклонился ко мне, чтобы прошептать. - Не сопротивляйся, глупышка, и я оставлю тебе жизнь. У него был вполне приятный голос, но тогда мне показалось что это худшие что я слышала в жизни. Чужие руки властно шарили по телу. Касались везде. Он не снял маску. Я дрожала, но не пыталась сбросить себя чужое тело. Уговаривала себя забыть, потерпеть ,ведь я так хотела жить. Закрывала глаза в безумной надежде, что все закончиться. В себя меня заставил придти поцелуй. Мужчина завладел моими губами, пока его руки выкручивали мои соски. Ему была не интересна бесстрастная кукла. Прелюдия не была долгой. Он спустил штаны и белье. Раздвинул мои ноги согнув их в коленях. - Будет больно кричи - произнес он с ожесточенной насмешкой. В меня входило что-то большое и толстое. Что-то... Будем называть вещи своими именами - член. Боль разрывала меня изнутри, и я кричала пытаясь избавиться от этого ощущения. Внизу было мокро от крови, что облегчило моему насильнику скольжение. Первые толчки были такими мучительными, что я на мгновение отключилась, чтобы придти в себя от пощечины. Мужчина надо мной довольно постанывал и ускорил темп, забросив мои ноги себе на плечи. Я вскрикнула от новой вспышки боли. Это длилось не так долго, но мне распятой, насилуемой, показалось, что прошли часы. Он кончил прямо в меня и быстро вышел, вытерев своей член об остатки моей туники. Алтарь нагрелся, и к нам подошел Лорд с чашей в одной руке и кинжалом в другой. Он мне соврал, мой насильник, - никто не собирался меня отпускать. И тогда в первый и последний раз в жизни моя магия проявила себя так мощно. В момент, когда я должна была умереть, тело налилось невыносимым жаром, и даже боль внизу поутихла. Меня затянуло в воронку аппарации прямо из под жертвенного кинжала...