— Сожги Лувр, — повторяет механик, — и подотрись «Моной Лизой». Так, по крайней мере, Бог будет знать твое имя. © Чак Паланик, «Бойцовский клуб»
Сквозь ночь выла буря. Ветер бил по затылку и шее вперемешку с мокрым колючим снегом. Боруто трясся от холода на пороге. Ему, черт возьми, хотелось обратно забежать в коридор, отогреть в мягком тепле скоченевшие пальцы, но слишком уж грызла уязвленная гордость. Ни черта он не вернется, понятно?! Боруто треснул кулаком по двери — костяшки продрало пронзительной болью. Он зарычал и бросился за ворота, потому что не нужен ему этот треклятый дом, где маманя не спит ночами в напрасной надежде, сестренка улыбается, тихо переживая свое одиночество, а отец… а отца там почти не бывает.* * *
Наруто замер, прижавшись щекой к двери. Он ждал, что сын наконец замерзнет, отобьет себе руку и успокоится. И соизволит открыть эту треклятую дверь. «Ну, давай, Боруто. Ты ж никогда не отличался терпением!» Во дворе хлюпнула снежная слякоть. «Удрать решил, гад». Наруто чертыхнулся и вылетел из дома; сжал кулаки, с тоской проследив цепь следов, разбросанных по снежному настилу. Он понятия не имел, как справиться с муторным кошмаром, в который превратилась его маленькая домашняя жизнь. Сын срывался нечасто, но сильно, и каждый раз выбивал из колеи. — Наруто-кун. К плечу осторожно прикоснулась Хината. Наруто покосился на жену. Ветер подхватил ее пряди и рассыпал по плечам и бледному личику, какому-то призрачному в ночи. Как всегда, пришла незаметно и в нужный момент. — Я ж должен найти его… да? — растерянно спросил он. Хината качнула головой. — Не торопись. Боруто нужно остыть. — Так он слишком остынет, даттэбайо, — пробурчал Наруто. Погода не то чтобы располагала к размышлениям на лоне природы. — И чего это Боруто все время убегает?* * *
Он мчался куда глаза глядят, а в сознании уже складывались смутные планы мести — в этот раз простым скандалом не обойдется. Чертов старик стал задерживаться на работе до обидного сильно. Как истинный шиноби Боруто подслушиванием не пренебрегал и потому знал, что поздние возвращения отца были связаны с реликвией, найденной в руинах Скрытого Водоворота. Мечты о мести захватили его с головой, заставили позабыть о холоде и увлекли за последние кварталы — край привычного цивилизованного мира, где расположилась одна из главных святынь деревни. Храм Масок Узумаки. Здание совсем не вписывалось в яркий ландшафт. Будто бы затерялось в хаосе измерений и выползло своими инородными ошметками на берег не той реальности. Подгнившие деревянные колонны частично обрушились. По ступенькам в ритме ветра стекали сетки теней. Мягко трепыхались кисточки на веревках. От волнения в животе что-то натянулось. Храм его звал. Боруто шмыгнул за желтые заградительные ленты. Услыхал вскрик «эй!», но все равно упрямо попер по скрипучей лестнице, откуда-то чувствуя, что его не тронут. Что, несмотря на все барьеры, у него есть право войти. Эти барьеры могли бы остановить полноценный отряд, но все бессильно против наследника. Храм чуял знакомую кровь и сам защищал своих. Он больше не допустит трагедии. Извне звенело агрессивным намерением. Вспыхнули вязи древних печатей. Стены крыльями сомкнулись вокруг птенца небесной жрицы. С алтаря, под объединенными символами Водоворота, скалились демонические маски. От белых уродливых рыл веяло концентрированной мощью. И Боруто невольно поддавался: интуиция нашептывала, что маски лучше оставить в покое. «Не хватало еще в мистику удариться, — одернул он себя. — Нашли лоха!» Храмы, статуи, тотемы. Маски. Зачем так беспокоиться из-за всей этой ерунды? Чертов старик, да неужели на стремные фальшивые рожи пялиться приятнее, чем на их живые лица, чем на мамино лицо? Чем на его… Боруто помотал головой, запрещая себе думать дальше. К черту. Если многоуважаемый Хокаге-сама так тревожился по поводу новой маски, значит, он сломает ее с особым наслаждением. Покажет папане, что на самом деле важно. Злость при мысли об отце поглотила весь первобытный ужас, он стал поочередно хватать маски и швырять их об пол, пинать о стены. Осколки разбивали ему ногти и больно впивались в ноги, но даже боль казалась приятной и стоящей: наконец-то бессильная ярость нашла выход. Храм скорбел. Маски были сильны сами по себе, требовали особого почтения и уничтожили не одного сильного шиноби, но теперь хрустели и бились, покоряясь воле юного предателя. Ему стоило подумать о том, что под маской всегда что-то прячут.