Краски

      Честно говоря, впервые минуты Дрим просто смотрел в пустые глазницы художника, словно они способны ответить на все его вопросы, и пытался успокоить нервы. Хранитель позитивных эмоций догадывался, подозревал худшее, например полное отсутствие способности видеть, которая к слову отсеялась, а тут такое. С души камень прямо упал, только вот облегчения как такого нет, видимо этих камешков слишком много, они потихоньку разъедают его. А радужка всего лишь цвета не различает, значит — дальтонизм, причём, кажется, полный. Ладно, это не беда, главное, что он всё еще видит, хоть и монохромно… кого он обманывает, это грёбаная трагедия, что в любом случае повлечёт проблемы. Уже чуть не повлекла, кто же знает что в голове у поехавшего, чёрнокостного, глючного скелета.       Они уже уяснили, что Эррор сам себе на уме, его мысли хаотичны, а перепады настроения напоминают Инка, что невпопад дегустирует краску. Но если бы солнышко продолжил любезности с братом, то ещё бы немного и собирать художника пришлось бы по частям. Белые кости с остатками чёрного кода, что перетекал в незамысловатые узоры, разбросанные по некогда белому снегу. Эту картинку Дрим боится увидеть больше всего. Восстанавливать кости художника не сложно, но смотреть на чёрную кровь больно, он словно ощущает эти раны на себе. Глюк бы не побрезговал и устроил звёздным идиотам игру « Найди и собери», в общем, кадр ещё тот.       Сон вздыхает, а ведь этот нескончаемый цикл попыток уничтожить что-то и защитить — идёт из раза в раз. Трещины и переломы их верные спутники — неудивительно. Жалкие потуги договориться, не несут успехов: глючный придурок не слушает, а брат проклинает его акты примирения, хотя, скорее всего, там проклинается любовь, что в полной мере позитивом-то и не считается. К этому привыкаешь, даже зная бесполезность действий, просто сила привычки и умеренный пацифизм.       — Инк, — Мечта взваливает большую часть веса радужки на себя, — Насколько безрассудным нужно быть, что бы пить это?       — Поставь все точки над «i» и ответь на этот вопрос сам, я уверен, что ответ очевиден. — Он пытается стоять самостоятельно, это получается, но Мечта не отпускает его. Это больно, а ничтожный привкус голубой краски всё еще во рту. Он так хочет плакать, почему же так противно и больно? Всё же эмоции довольно сложны. — Он буквально на поверхности, — художник сжимает футболку там, где должна быть несуществующая душа, — Ну, или же в области рёбер.       Как же это неприятно. Дрима убивает этот специфичный негатив, буквально.       — Бездушие — не слабоумие.       — Да-да, — соглашается чернильница, — Дорогой друг, пожалуйста, укажи мне, где находится жёлтый?       Хотя тут нужен не жёлтый, ему нужен белый, уж лучше ничего чем-то, что сейчас разъедает шаткий здравый смысл. Это невыносимо, голубой цвет вообще по своей составляющей та еще отрава, вся его краска в целом — яд, который не стоит пить в таких количествах. От переизбытка печали хочется блевать, что он собственно, похоже, сейчас опять и сделает. Дрим отпускает радужку и качает головой, обещает себе, что выскажет всё потом, сейчас не время и не место для этого, а ещё художник не в порядке.       Инк вообще редко бывает в полном порядке.       Зато теперь эффект стал еле заметен, можно выцепить жёлтенький бутылёк. Мечта протягивает спасительную жидкость. Художник улыбается, через боль и опять хлынувшие слёзы, отпивает из флакончика. Ну, так определённо легче. Одного не душат негативом, а второй относительно счастлив. Специфика обязанностей и особенностей, чтоб их.       — Хорошо, — чернильница в порядке, если не обращать внимания на пятнище из крови, — Сначала раны.       — Точно, — он достает маленькую кисть, — Ты первый.       Сон протягивает свою руку и подавляет желание отдёрнуть её подальше, лечение это конечно здорово, но в равной мере несколько болезненно. Кисточка проходит по трещинкам, что разошлись по косточкам ломаным узором, магическим образом восстанавливая прежнюю структуру. Инк сосредоточен и старается не обращать внимания на подрагивания, он знает, что легче залечивать бессознательных товарищей, а в случае Эррора это просто идеальный расклад, только он не помнит, откуда такой опыт.       Впереди еще измазанные в чернильной крови сломанные рёбра, художник уже готов прочувствовать боль от мгновенного срастания.

***

      Это какой-то пиздец, Эррор ожидал несколько других открытий, а не вот это всё. Несчастная кукла с очень похожим дизайном смотрела на него немного различающимися глазками-пуговками, надменно улыбаясь, а черный материал напоминает, что это его альтернатива, которая всё же смогла уничтожить ненавистный мультиверс. Разрушитель никогда бы не подумал что в его коллекции появится такой экземпляр, но с чем чёрт не шутит. Эта версия была довольно похожа на него, но выиграл именно он, настоящий, что кстати спорно.       Глюк ломал кости незваному гостю, выбивал информацию, как мог, за годы работы с кошмариками он увидел много интересных способов допроса, но гаптофобия всячески мешала нормальному ходу дел. Он до сих пор помнит, как хрустели сломанные кости, которые он дробил альтернативному себе, как пытался стереть их в порошок, а нитками оставлял глубокие царапины и огромное пятно крови под еле живым скелетом. В итоге, тот, видимо, просто понял, что на этом его песенка спета и рассказал всё, что узнал.       Не шибко-то и много, но если поверить хоть на минуту в его слова, то их мультиверсу угрожает не только уничтожение оригинала, но и ядра на котором какой-то создатель умудрился устроить этот мирок. Самое смешное в ситуации то, что видимо какая-то версия, или же оригинальный Эррор, тут уже чёрт поймешь, считывает код в поисках этого самого ядра, главного составляющего. Смешно, настолько, что у глюка будет нервный тик, но сложность такова: ядро это какой-то монстр. Вообще эти создатели довольно странные, они создают ошибки и радуются этому, заполняют место, а ему, Эррору, потом уничтожай это безобразие.       — Какой кошмар…       — И не говори, — внезапный голос затавил Эррора чуть ли не подпрыгнуть на месте, — Вроде как хиляешь* себе, а тут раз и ты, бро.       — Вау! — вместо намеченного «ебать», вышло несколько иное, вот собственно и местный цензурщик явился, — Что ты тут забыл?       Кошмар прямиком из девяностых пожал плечами, мол, он вообще не при делах, когда дело касается его приключений, прёт по течению и творит херню. Это у них общая черта, семейная, творить хуйню, а потом довольствоваться довольно-таки сомнительными, во всех смыслах, результатами.       Но Фреш — другой случай, все его действия это сборище непонятно каким образом принятых решений, которые иногда идут в рознь. Но это ещё ничего, а вот его неубиваемость — конкретная проблема, что бесит Эррора не хуже того радужного мудака. Нашлись на его бедную черепушку занозы. Бэзэмоциональный, пестрящий ужас для бедных глаз, что нашёл альтернативу и выражает какое-то подобие чувств волшебными очками. Эти же стекляшки прикрывают стрёмную, по всем параметрам, душу. Возможно, если глючный скелет найдёт ядро, то сдохнут все и его миссия, цель существования, будет наконец-то выполнена. Только вот перспектива убить на это месяцы нудной вычитки кодов: ни разу не радует.       — Вальты накрылись*, — он пожал плечами, — Ты проверишь Гено?       — Зачем мне это делать?       Стоило догадаться. Семейные вопросы Свежий предпочитает чеканить прямо в лоб, собственно как и все остальные, а тут, внезапно, из далека начал. Что-то серьёзное или Смерть пробился-таки? Последнее глюк видеть ой как не хочет, Рипер не тот скелет, с которым хочется мериться силами.       — Бурда там приключилась, — на очках отчетливо было видно «помоги».

***

      Вот они и выбрались из мира чернички. Инк затащил хранителя позитива на свою кухню и приглашающее кивнул на стол, это будет долгий разговор, возможно, понадобится чай или кофе. Хотя, скорее всего, чай с ромашкой, кому-то нужно успокоить несуществующие нервы.       Восстанавливать естественный ход вещей, как же надоело. Но если они не будут это делать, то велик шанс того что оба помрут в итоге, а еще был вариант того, что Найт с Эррором друг другу глотки перегрызут. Ну, так себе исходы и художник не должен такого допустить, по собственным причинам и из-за Дрима, в какой-то мере. Жаль только что в основном ему наплевать, пока действует цветная водичка — всё имеет смысл, даже передозировка розовой краской, он же гоняется только за Эррором, а это уже что-то значит.       Подделка, но такая у него природа. А, как известно, с этим ничего не сделаешь.       Дрим же просто устал, они оба, Блу занял их пробел в графике и сделал день максимально весёлым с маленькими приключениями и разъяснением ситуации перед Стретчем, готовым их на флаг из ДримТейла порвать. Они, конечно же, в силу возможностей, любят этого милого скелетика, но его брат — другой разговор. Взаимное не переваривание, хотя СвапПапайру довольно похерестичен и поэтому сосуществование всей компании звёздных Сансов вполне себе осуществимо.       Но сейчас не о радужных моментах, пора погрузиться в их настоящий мир. Дрим готов, как и Инк, дальтонизм не приговор, но в их случае понадобятся меры, которые позволят художнику различать цвета пока что наполовину полных флакончиков. Они просто подпишут их, так безопаснее. Только вот набор краски будет тем ещё мучением, чернильница в любом случае перепутает цвета.       — Что будешь делать? — Солнышко присаживается на стул. — Ты же явно не с этим появился.       — А вдруг с этим, — художник плюхается на соседний стул и подвигает серую кружку ароматного ромашкового чая, — Обращусь к специалисту?       Мечта шутку не оценил и ткнул радужку в бок, тот немного посмеявшись, снял ремень с флаконами и положил на стол. В его ситуации краски, словно мины: на какой подорвешься, а на какой пронесёт. Например, сегодня он чуть не помер, хотя, с вероятностью процентов в семьдесят, обошлось бы, как и обычно.       — Саенс тебя, конечно, не выгонит, — Сон выкладывает недостающий бутылёк, — А следовало бы, но ты уверен, что он разберет этот случай?       — Нет, — отмахивается Инк, — Но он и не такое разбирал. — Как же они его в одно время достали, бедный Саенс потом долго от них шарахался. — Моя монохромность — приобретённая, то есть она в любом случае имеет красочные причины.       Инк хихикает, к шуткам-самосмейкам привыкаешь, как и к аморальности. Чай немного помогает и клонит в сон, возможно, он заснёт прямо тут. Стол не кажется такой уж дикой альтернативой кровати и Мечта уже ничему не удивляется, поволновался чуть больше нужного, вот как это, видимо, называется. Художник видит, что друг клюёт носом, но ничего не предпринимает: если уснёт, то он оттащит его тушку на диван, не в первой.       — Мы их подпишем? — Интересуется опекун.       — А есть варианты?       — На самом деле — нет. — Он вскакивает со стула, цветные глазенки меняют значки, это завораживает. — Я за этикетками.       Сон кивает. Чернильница уходит на поиски где-то завалявшихся этикеток, вспомнить бы ещё где. Все равно он не найдёт их и прокопошится в комнате просто так и в итоге нарисует их потратив куда меньше времени чем на поиски. Вообще он делает это не просто так — мечтатель устал и в их же интересах отдохнуть, не хотелось бы намудрить ещё больше. Выпитой краски ему хватит на день, если уж прям в невмоготу будет, то он так и быть разбудит солнышко.       Дрим сопел, всё же заснул.