Искры

Гусеницы держались на некотором расстоянии. Я часто видел их округлые мордочки, выглядывающие из кустов, но в сам лагерь они забредали редко и попыток телепатического контакта не предпринимали. Разве что со мной. Потому что больше «болтать» не с кем. Конечно, можно было бы попробовать обменяться мыслями с моими коллегами-медиумами, но Понтий и Сеслав заявили, что не готовы подвергать свой мозг опасности, поэтому к ним с антеннами не лезли. Хотя, с гусеницами они все же общались. Иногда я замечал обоих мужчин и кирпично-красную гусеницу, увлеченно обменивающихся короткими фразами, начертанными на больших листах. Любопытно, что они обсуждают? Подходить и подглядывать я, конечно, постеснялся – мне с детства внушали, что такое поведение – верх неприличия. О своей тактичности я очень скоро пожалел… День начинался как обычно: я покормил квохчущих курочек, порылся в сене в поисках яиц, нашел пять штук, распределил между желающими, мы позавтракали и вся компания собралась возле сарая с дровами: на сегодня был намечен «поход» вглубь леса. Мы хотели поискать растения, которые порекомендовали гусеницы, как очень полезные для людей. Если нам повезет, прибавим еще несколько грядок к уже имеющимся. Понтий и Сеслав оставались в лагере – мы планировали бродить по окрестностям до темноты и кто-то должен был обеспечить своевременный полив крохотных саженцев. Светило быстро высушивало почву, без воды юные деревца моментально засохнут. День прошел просто отлично – попробовав то, что советовали гусеницы, мы нашли вкус достаточно интересным. Что-то из клубней понравилось Штырю, что-то – Левушке, мне показались достойными внимания крупные «ягоды». Конечно, на привычную голубику они не походили, да и на ягоды смахивали лишь условно – у этого съедобного плода не было плодоножки, он был как бы нанизан на ствол. Но по вкусу эти штуки были сладкие и сочные с тонким приятным ароматом. Темная мякоть была волокнистой, но не жесткой; внутри таилось несколько маленьких косточек, мы решили, что будем считать эти плоды ягодами, просто для удобства обозначения. К тому моменту как светило скрылось за верхушками деревьев и начало темнеть, наши корзинки были полны саженцев и уже созревших плодов и клубней, а в планшетах значился маршрут, чтобы мы смогли снова найти растения, если эти не приживутся. Мы ужасно устали, ведь ходить по лесу, переступая корни – это совсем не то же самое, что прогуливаться по ровному покрытию городских дорожек, однако, настроение у всех было приподнятое. День оказался плодотворным, мы были рады, что удалось найти почти все растения из списка, однако, наш радужный настрой был подпорчен внезапно появившимися гусеницами. Они запрудили все доступное взгляду пространство своими телами, приподнимались над поверхностью земли и шевелили передними лапками. Что хотят – было непонятно, никаких попыток «влезть в голову» гусеницы не предпринимали, поэтому мы всей толпой просто замерли, рассматривая мельтешащих аборигенов. - Милен, гля, там не твой ли приятель? Зырь, спешит со всех ног! Ох, и забавно у них эти лапки-ножки шевелятся! – Штырь указал куда-то в сторону и, после его слов, я действительно заметил зеленую спинку, целеустремленно пробирающуюся к нам через буераки. - Ну, вот! Теперь опять два дня проваляешься бесчувственной колодой, - проворчал Рагху с неудовольствием. - Мне и самому от этого не очень весело, но что делать? – вздохнув, я подошел к гусенице. Это каждый раз так странно – сначала, вроде, ничего не происходит, потом я резко начинаю тонуть. Все мои ощущения вопят о том, что я судорожно бултыхаюсь где-то в темной, холодной воде; она залепляет глотку, не дает смотреть, грудь горит огнем… и все-таки, несмотря, на то, что все это достаточно неприятно, страха перед «разговором» у меня нет. Сам себе дивлюся – отчего так? Тем не менее, что есть, то есть. В этот раз гусеница медлит с «потоплением». Мы стоим друг напротив друга; так близко, что я могу рассмотреть каждую волосинку или бугорок на ее коже. А потом – в один момент! – передо мной вместо гусеницы оказался белокожий мужик. И этот мужик что-то держал в руках: вроде полупрозрачного комка. Еще секунда – и комок полетел прямо мне в голову! Брызги! Это было не очень приятно. Колко и холодно. Но лучше, чем обычно. В этот раз информации было не настолько оглушающе-много, чтобы меня вырубило, я почти сразу разобрался в основных тезисах и рискнул дать ответную связь – сформулировал пару вопросов. Ответом мне стал еще один «комок». Побеседовали мы весьма содержательно и, что особо ценно, в этот раз, когда гусеница отползла в сторону, я был еще в сознании. - Ты смотри, Лев! Милена-то в этот раз не сморило! Ну, как ты, чел? – Штырь сочувственно похлопал меня по плечу. - Можешь сказать, чего к нам опять столько гусениц припожаловало? - Да… уж не полюбоваться. Ребят, тут такое дело… Может, конечно, я что-то неправильно понял, но, вроде бы… Хотя, пока не проверим я этого не могу утверждать! - Милен, давай уже, не тяни! – Штырь сжал мое плечо чуть сильнее, словно хотел выдавить из меня ответ на свой вопрос. - Короче, гусеницы говорят, что двое наших, то есть Сеслав и Понтий, сговорились с их гением-телепатом и спиздили корабль. - Не, ну чушь же! – Лев задумчиво почесал нос. – Если бы корабль стартанул, это на весь лес бабахнуло б! Пожгло бы наш лагерь. Весь труд – насмарку. Не, Понтий и Сеслав, конечно, себе на уме, но не отбитые, они бы так не поступили! - Я согласен со Львом, - это уже Штырь решительно вставил свои пять копеек. – Не стали бы парни так нас подставлять! Давайте вернемся поскорее и сами поглядим, что да как! Возражать на эти доводы не стал – к чему, если мне и самому кажется несколько диковатым то, что поведала гусеница? Подгоняемый беспокойством, оставшийся путь наш маленький отряд проделал в хорошем темпе. Малыши сначала крепились, нагоняя, а потом устали, заныли, пришлось нести их на закорках. Теперь все были сосредоточены, никто не шутил и не улыбался – на всех давило нехорошее предчувствие. Хотя на словах Понтий и Сеслав были оправданы, в глубине души каждый продолжал раздумывать на тему: могли они так поступить или нет? К сожалению, реальность оказалась сурова – корабля не было. Мы потерянно бродили по тому месту, где еще утром возвышалась громадина, а сейчас от нее осталась лишь промятая страшным весом земля. - Милен, я ничего не понимаю! Как? Нет, ну как это вообще возможно? Где след от старта? Да тут должно было все спалить к едрене фене! Не могли его гусеницы утащить? Да нет, тоже хрень получается – они б его даже не сдвинули, и утащить эдакий вес невозможно, да еще и на земле – никаких отметин… Штырь в растерянности метался туда-сюда, прижимал ладони к земле и чуть ли не лизал ее в попытке прояснить произошедшее. - Слушай, мне сказали, что дело было так: помнишь, я говорил про гения-телепата, который и послужил причиной нашего приземления? Так вот, он же не только телепат, но и телекинезом владеет великолепно. Кораблик наш он просто перенес туда, куда ему было нужно. Раз – и сразу на орбите! А уж оттуда они стартанули. - Так, Милен, давай пошагово: почему эта преступная гусеница разгуливала на свободе? Разве ее не должны были как-то наказать за тот фокус с нашим кораблем? – Лев упер руки в боки и требовательно уставился на меня, Штырь тоже как-то нехорошо щурился при мысли о том, что гусеницу никто и не подумал хотя бы как-то ограничить в передвижениях. - Ее и наказали. У них есть некое подобие наших тюрем, виновный был заключен в… ну, неважно, назовем это камерой, хотя, судя по всему, это что-то вроде пузыря под водой. Однако, теперь понятно, что эта камера не смогла удержать мощного телепата. В итоге гусеница-ворюга совершенно спокойно приходила в камеру и уходила из нее, когда ей вздумается. Пока мы курочек разводили, огородик рыхлили, эта подлюка подбиралась к кораблю. Не знаю, зачем ей понадобились компаньоны, но Понтия и Сеслава она уговорила быстро. И вот теперь мы имеем то, что имеем: гусеница и эти двое усвистали на корабле в поисках лучшей жизни. Хорошо хоть, что им хватило совести сберечь лагерь от разрушений… - Вот говнюки! – с чувством подытожил Рагху. Пропажа корабля, несомненно, была для нас ударом – не было больше возможности отлежаться в комфортных условиях современной каюты, воспользоваться медицинским кабинетом. На корабле хранилось множество полезных в хозяйстве вещей. То и дело кто-то из нас дергался с намерением «сбегать» за чем-нибудь совершенно необходимым, а потом с горечью вспоминал, что теперь все это утащено алчной гусеницей и нашими бывшими товарищами. В принципе, мотивы беглецов были понятны. Понтий и Сеслав не скрывали своего разочарования. Они рассчитывали положить начало собственной фирме, у них было столько идей и – нате! Вместо хоть как-то обжитой планеты они сталкиваются с непонятными гусеницами. И все наработки летят к черту, а любовно составленные планы оказываются ни на что не годными. Как работать с гусеницами? Можно ли вообще с ними работать, если сама Земля отступилась, не найдя для себя никаких выгод в этом сотрудничестве? Что ж, несмотря на то, что парни поступили с нами просто по-свински, надеюсь, что они смогут воплотить в жизнь свою мечту. Пусть у них все получится. Что касается гусеницы, столь коварной и целеустремленной, то тут еще проще: мощнейший телепат, телекинезист, которому не было равных по силе, и просто гений… заскучал. Ему было слишком тесно на изолированной планете. Мешающее остальным излучение, идущее от человеческих приборов, он легко блокировал, следовательно, этому представителю гусениц ничто не мешало отправиться на другие планеты, а – нельзя! Кораблей нет, люди не станут снаряжать экспедицию ради одного-единственного существа. До некоторых, ближайших, планет он мог дотянуться мыслью, однако перемещение с одной планеты на другую было невозможно. Тогда была совершена попытка телепатического общения с жителями других планет – ну, как вариант. Но из-за огромного расстояния основательного контакта не получалось. Слишком сумбурно и обрывочно. Кроме того, телепата манил сам космос – он желал пролететь на корабле по таинственной пустоте. В этих своих стремлениях гусеница-телепат был уникален… и одинок. Не найдя ни малейшего понимания среди сородичей, он решился на преступление. Ну, а чтобы соотечественники не судили слишком строго, перед воплощением своего плана гений открылся дальнему родственнику, живущему в глуши. Надо отдать последнему должное – добропорядочная гусеница пришла в ужас от плана юного, но уже преступного разума и предприняла попытку помешать. К сожалению, силы были не равны, и гусеница просто не сумела совладать с противником. Несчастного проигравшего обнаружили через несколько дней после исчезновения корабля – неповрежденного, но связанного и крайне возмущенного. Он смог пролить свет на мотивы своего родственника. Вот так мы, собственно, все и узнали. Если судить чисто по-человечески, и депрессующий гений, застрявший на отрезанной от всего мира планете, и неудачливые бизнесмены вызывали искреннее сочувствие. Вот только из-за их выходки любой из нас может теперь сдохнуть из-за банальной простуды или малюсенькой ранки. Ну, кроме вишалийцев. Рагху с некоторой неловкостью признался, что переход в дендро-форму прекрасно излечивает почти от всего. Что ж, хотя бы они – в некоторой безопасности… Время показало, что на этот раз мои тяжелые предчувствия были всего лишь эмоциями, а не «теми самыми» предчувствиями. Оказалось, что гусеницы прекрасно лечат человеческие болезни, да и помощники из них просто отличные. Кстати говоря, уровень развития цивилизации оказался довольно высок, хотя сначала я был уверен, что они живут где-нибудь в пещерах, питаются подножным кормом и ведут аскетичный образ жизни. К этой мысли меня подтолкнуло строение их тел. Передние лапки были способны держать крупные объекты, переставлять что-то с места на место, но сложная работа, требующая точных движений, явно была им не под силу. Как же в таком случае создавать механизмы, облегчающие жизнь, или предметы искусства? Телекинезом! Когда мы наконец-то увидели город, расположенный в самом центре гигантского озера, то были потрясены – высокие, прихотливые по своей архитектуре здания, слабо светящиеся колонии каких-то то ли грибов, то ли растений, всюду снуют сотни гусениц, спешащих по своим делам. Высоко над головой переливался купол. Воду сдерживали особые поля, я не понял их природу, кажется, у людей нет такой технологии. Посредине города располагалась ровная площадка – местный рынок. Мы с интересом прошлись по его рядам, рассматривая местные варианты фаст-фуда, предметы обихода – например, тазик для мытья передних конечностей или «рукавички» для них же. Нас сопровождал большой отряд гусениц-хранителей порядка – они строго следили за тем, чтобы аборигены не заговаривали с нами. Все равно пару раз меня обдало страшным ужасом – кто-то не сдержался. В целом впечатления от этой экскурсии остались положительные. Приятно знать, что под боком существует благоустроенный город. Пусть для поездки туда нам и пришлось согласиться на небольшую операцию – серьезная нежно-голубая гусеница-хирург достала из наших тел чипы. Это было почти безболезненно и очень быстро, заодно мы воочию убедились в том, что медицина гусениц подходит и людям тоже, значит, в случае чего мы сможем обратиться за помощью. Планшеты, часы и тому подобное тоже пришлось оставить в лагере – ни одного источника излучения не должно было попасть под своды купола города гусениц. - Надо же, какие они дотошные! – удивился Рагху, - здесь-то вон, сколько гусениц ошивается, уже обизлучались, небось, но не болеют, вроде… - Так это же специально обученные военные! Типа спецназа. Они устойчивы к слабым излучениям, их натренировали не посылать нам «приветственные» волны и так далее. А в городе – обычные, рядовые, граждане. Там и старики, и дети, и всякие чувствительные психи. - Слушай, а мы будем свободно гулять по городу, или как? - Нет, конечно. Говорю ж: мы – диковинка, поэтому нам обеспечат сопровождение и, на всякий случай, защиту. В поездку собирались всем кагалом, даже Лев согласился прогуляться. Он сказал «из интересу», но мне показалось, что это влияние Штыря. У них замутились какие-то отношения. Учитывая, что лагерь маленький, каждый член «общины» на виду, скрыть что-либо становится довольно сложно. Я постоянно натыкался взглядом на эту парочку. Штырь от Левушки никуда не уходил надолго. Помогал во всех работах и постоянно вещал что-то, интимно склонившись к самому уху, и тихо похохатывая. Кадрил, в общем. Ну, и славненько. По улицам города гусениц они шагали, держась за руки. Хотя, это не из-за романтичного настроения, а из-за страха Льва перед гусеницами. Вернувшись в лагерь, мы с товарищами посмотрели на жилища несколько другими глазами – на фоне красивых, изящных зданий не самого крупного города, наши землянки выглядели убогими. - Может, попросим гусениц, чтобы подсобили в перестройке? – высказал общее мнение Штырь, его глаза с неудовольствием оглядывали лагерь. - Здания из камня будут крепкими и на вид получше того, что мы изобразили на скорую руку. Все-таки мы здесь именно из-за них оказались! - Думаю, они с радостью помогут. Погоди, вот только немного улучшим навыки общения… Я теперь почти никогда не отрубаюсь, заметили? - Да заметили, заметили… привык, что ли? - Нет, это потому, что уходя, гений этот сраный оставил своим инструкцию. Он разработал методику и теперь все дело за тем, чтобы мы оба: и я, и второй контактер, ею овладели. - А зачем он эту методику разрабатывал, если они с ребятами все равно только переписывались? – Штырь заинтересованно выгнул бровь. - Просто он реально гений. Его заинтересовала эта тема и он, походя, мимоходом, так сказать, добился решения проблемы, над которой лучшие умы бились, но успеха было – ноль. - Все равно эта гусеница – говнюк, - Рагху неодобрительно сжал губы, - хотя, теперь я не смогу думать о нем совсем плохо, ведь благодаря ему твои мозги не поджарятся во время очередной «беседы». - Это точно! Он – эгоистичная падла, но - спасибо ему! В принципе, на этом историю уже можно было бы завершить. И так понятно, что было дальше: мы жили, лагерь, благодаря гусеницам-строителям, преобразовывался, улучшался. Появился примитивный водопровод, удобный туалет, ассортимент овощей и фруктов пополнили местные съедобные растения. Детишки подрастали. На второй год, считая от нашего припланечивания, Рагху вместе с мальчиками начал некоторое время проводить в дендро-форме. В эти недели я ужасно скучал по его мягким рукам, но так как «дендро-время» (так я его назвал) очень важно для правильного формирования личности вишалийца, не перечил. Было немного странно целовать совершенно одеревеневшие губы, к сожалению, большего мы позволить себе не могли – Рагху был слишком твердым. И еще оставлял занозы. Поэтому при объятиях требовалась осторожность. Штырь и Левушка начали жить в одном доме, нам всем кажется, что из них получилась очень гармоничная пара. Крон почти переселился к гусеницам – у него появился свой круг общения, он часто общается с местным хранителем знаний и, кажется, планирует совсем переехать «в цивилизацию». После того, как самые одаренные из гусениц освоили методику, общение перестало быть опасным и болезненным. Даже Лев теперь запросто «болтает» с куратором, не испытывая неудобств. Рядом с нашим, человеческим, лагерем вырос еще один – для гусениц. Ученые из разных городов дрались за возможность оказаться в непосредственной близости от инопланетян, пообщаться и из первых рук узнать о том, как живут на далеких планетах. В общем, все у нас было хорошо. Иногда меня тревожила мысль о детях, их будущем. Все-таки, планета закрытая, людей, кроме нас, нет. Сейчас, конечно, все хорошо, но что будет, когда малыши подрастут? Получается, мы с Рагху обрекли их на пожизненный целибат. Да если бы только целибат! Здесь нет сверстников, с которыми можно поболтать, подурачиться. Пока что мальчишкам хватает общения с нами, но подросткам нужны друзья. Или я драматизирую? Живут же как-то в отрезанных от всего мира малюсеньких деревнях. На крошечных островах. И все же… я не желаю им такой судьбы. В один из теплых, солнечных дней, на которые оказался так богат этот край, нас потревожил нехарактерный звук – как будто приземляется средних размеров шаттл. И действительно – в отдалении, блестя боком, садился космический челнок. Примерно через час в лагере объявились безмятежно улыбающиеся Сеслав и Понтий! Мне стоило больших сил удержать Штыря от немедленного мордобития. Положа руку на сердце, я бы и сам приложил разок-другой этих гнусных ворюг! Бросить нас на произвол судьбы, исчезнуть на пять лет, а потом появиться, как ни в чем не бывало! Нахалы! И все-таки вернулись… в общем, не стали мы никого лупить. И уезжать пока тоже не стали, хотя наши бывшие товарищи и звали к себе – на Флориану. Они туда все-таки долетели! И бизнес замутили, и выгорело у них все. Теперь – богатеи. А гениальной гусеницы с ними не было – юный исследователь полетел дальше. На другие планеты. Его интересует все новое, и, пока молод, он хочет увидеть и узнать как можно больше. Наверное, несмотря на спокойный взгляд, чуваков совестюха-то замучила. Они и поставки нам чего угодно предлагали, и жилье на Флориане, и черта в ступе. Но вместо всего этого, мы предложили подать запрос на открытие планеты гусениц – здесь же прекрасная природа, климат мягкий. На Земле хватает противников технологий, они с удовольствием приедут сюда, чтобы жить «как заповедовали предки». Ну, и заодно рядом с нами появятся новые люди! Не знаю, сработает ли этот «хитрый» план. Почему-то кажется, что сработает. Мне уже видится крупная человеческая колония, мирно сосуществующая с аборигенами. На то, чтобы все завертелось, потребуется несколько лет, но мы подождем, это не к спеху. А пока можно спокойно обнять Рагху и, уложив мальчишек спать, до темноты цедить с ним самодельное вино, глядя на поднимающиеся в небо искры костра. Переплетать пальцы и уютно молчать. И молча благодарить вселенную за это счастье.