Искры

Сквозь веки проникал желтый свет, я понимал, что уже утро, надо вставать, но почему-то открыть глаза было так сложно… вроде не работал ночью, отчего же так хочется спать? Стоп, я же с этой сучьей работы уволился! Значит, сейчас мы с Рагху на даче. И подпрыгивать с рассветом не обязательно. Поваляюсь-ка еще! Сон пришел незаметно, что в нем было – не припомнить. Осталось ощущение опасности и картинка черной неподвижной воды, которая неотвратимо надвигается на меня, а сам я скован беспомощностью… да, хрень снится, надо было раньше вставать! Это все потому, что не хуй лентяйничать! Глаза по-прежнему не желали открываться, но я был упрям – поднял странно-тяжелую, непослушную руку и потер кожу… веки разлеплялись неохотно – я чего, бухал, что ль, вчерась? Не помню. Вроде, не пил. Или все же пил? В пасти отвратная вонючая сушь, как после дешевого пойла. Что за нафиг?.. В отвоеванные щелочки ливанул свет и сразу стало ясно, что мое бренное тело – не дома. Не в квартире, и не на даче. Белый потолок, узкая кровать – я такие не люблю, потому что с них легко навернуться. - Милен! Над ухом запищало, этот звук слился с чьим-то восклицанием, что-то упало, глухо бумкнув, я хотел повернуть голову и посмотреть – кто находится со мной рядом, но шея словно задеревенела. Преодолевая собственную внезапную слабость, я все поворачивал и поворачивал непослушную шею, это длилось бесконечно, а потом откуда-то сбоку прыгнула тень, холод впился в глазные яблоки, воздух застрял в легких, свет померк, голова взорвалась болью… Я назвал бы свое состояние беспамятством или обмороком, но люди не видят снов, когда в обмороке, ведь так? А я видел. И хорошо помню эти «сны». Точнее – «сон». Очень яркий, наполненный страхом и отчаяньем. Меня со всех сторон окружала черная мутная вода, я тонул в ней, захлебываясь захлестывающими голову ледяными волнами. Откуда-то сверху, с неразличимых небес, падали обжигающе-холодные хлопья снега. Или не снега. Потому что снег так себя не ведет. Снежинки сыпались на меня, их поразительно твердые края вспарывали плоть, как крошечные лезвия; они смерзались на ресницах, прилипали к волосам и коже. Их невозможно было смыть водой – они не таяли, вопреки всем законам физики. Лицо покрыла ледяная корка, пальцы крючило; я барахтался, теряя силы, тихонько подвывая от ужаса; плыл вперед, напрягая задеревеневшие от холода мышцы… Однако, твердо знал, что это бесполезно – спасения нет, так как берег в этом краю отсутствует в принципе. Его нет, как нет и неба, как нет солнца. Только холоднющая вода и я. Только мы. Больше ничего. А потом все кончилось. Как будто ножом отрезали – внезапно, без перехода и предупреждения. Просто непонятный сон (или не-сон) прекратился, и я рухнул в настоящее беспамятство – теплое, где-то даже желанное, без настораживающе-реалистичных видений. Снова свет. Но теперь глаза открылись легко. Голова варила не очень шустро, я долго по косвенным признакам пытался понять, где я, а потом в поле зрения оказался Рагху. Он издал звук, подозрительно похожий на всхлип и почти упал на меня, в не очень удачной попытке обнять лежащего человека. А еще зачем-то укусил за губу, целуя. Это было так странно – он всегда прикасался осторожно, без нажима, а сегодня сминал, хватал чуть ли не синяки оставляя… я все не мог понять – что привело спокойного вишалийца в столь нервозное состояние. - Милен, я не могу сейчас долго с тобой разлеживаться, надо следить за мониторами. - Какими еще мониторами? Где мы, кстати, а? - А, да… Милен, тут так получилось… нехорошо, конечно вышло… потом подробно объясню, но… в общем – я украл корабль! После этого ошеломляющего заявления Рагху куда-то быстро убежал. Че за?.. Пошутил он, что ли? Не, ну похоже ведь на космический корабль. Наверное, мы действительно – в космосе. Так, рассуждаем: денег на перелет у нас не было. Откуда тогда дорогущие билеты? Видимо, не розыгрыш… Но зачем? За каким лядом нужно было угонять корабль? Кстати, вообще – что было-то? Ничего не помню, кроме этого дурацкого сна про воду… Подняться было очень непросто. Голова начала кружиться, стоило немного приподняться над подушкой. Конечности не слушались: локти подламывались, ноги подгибались. Да что же это со мной? Несмотря на упорное сопротивление организма, я продолжал движение. Понимал, что вся эта телесная слабость неспроста, но не мог отступиться. И страшно было отступиться-то, словно я этим отступлением официально признаю: со мной что-то не так. Не нормально. И одновременно с упрямым желанием встать было ужасно досадно. Ведь даже если со мной и не ненормально, это же не значит, что нужно сразу лапки сложить! Я смогу! Уговаривая и подбадривая себя, дошел до выхода из комнаты. Пока шел по коридору – дли-инному! - несколько раз чуть не упал и один раз все-таки упал на коленку, содрав немного кожу. - Рагху! Рагху! Да где ты, черт! Шел я, шел по бесконечному, кажется, коридору и внезапно понял, что дико устал и надо бы мне присесть. Меня не смутило даже то, что садиться пришлось прямо на пол. В ушах звенело, мутило, но – умеренно. Не до блевотни. Короче, закрыл на секундочку глаза и… заснул! Проснулся от того, что Рагху трясет плечо: - Милен, ты зачем встал? Чего тебе не лежится? Ладно, раз уж все равно поднялся, пошли… мне нельзя надолго отходить, говорю ж… Рагху почти волоком довел меня до рубки, откуда происходило управление основными системами корабля. Окинув взглядом помещение, я сразу понял, что корабль небольшой и достаточно старый. Логично. Списанное барахло угнать проще. - Вот, садись. Тут тебе будет удобно. Я со стоном облегчения растекся по сидению, откинул голову на замасленную, но оттого не ставшую менее эргономичной, спинку. - Рагху, - голос прозвучал слабо и я покашлял, чтобы хоть как-то это исправить, - Рагху, расскажи, что случилось? - А что ты помнишь последним? – задал он ответный вопрос, не отрывая взгляда от индикаторов. Простенький вопросец поставил меня в тупик. Чувствовалось, что он с подковыркой. Не просто так задан. - Твердо помню, как летели на дирижабле в Вольный. А потом… как сошли – уже не помню. Но мы ведь сошли? - Ох, Милен! – Рагху вскинул на меня глаза и покачал головой с таким горестным видом, что у меня сердце ухнуло вниз от дурного предчувствия. Повисла пауза. Рагху хмурил брови, а я, замирая, пытался предугадать, что же такое неприятное он не решается на меня вывалить… - Милен, Милен! – завопили над ухом, я вздрогнул, повернулся на голос и застыл: ко мне несся ребенок. Его маленькие ножки бодро топали по полу, он сиял улыбкой и без тени сомнения повис на моей шее с такой небрежной естественностью, будто проделывал этот незамысловатый трюк уже сотни раз. Через пару секунд второй малыш попытался забраться мне на колени, но первый, извернувшись, не позволил. Дети пыхтели и отталкивали друг друга, борясь за место на моих руках, Рагху пытался их оттащить, приговаривая, что Милен, все еще неважно себя чувствует. А я с ледяным комком в груди пытался принять тот факт, что потерял, по всей видимости, несколько лет своей жизни. Дети, очевидно, меня знали. И, судя по их поведению, любили. Наверное, я с ними играл? То есть получается: достаточно самостоятельные парнишки – те самые комочки, прилепившиеся к бурой массе, которые я, по личным ощущениям, разглядывал чуть ли не вчера. Или это не они? Но с какими еще детьми, кроме детей Рагху, я мог наладить такие теплые – семейные - отношения? Волосы малышей носили характерный для вишалийцев зеленоватый оттенок, их личики неуловимо напоминали черты Рагху. Нет. Все-таки они должны быть сыновьями Рагху, иначе и быть не может! Но это же пиздец какой-то! Это что же – я забыл года три-четыре? Или больше? Определить возраст детей на глазок я мог лишь приблизительно, так что… - Рагху, сколько им лет? - А ты не помнишь? Действительно? Совсем ничего? Рагху смотрел на меня с напряжением и надеждой, но я ничем не мог его утешить: - Пока – полный провал. Говорю ж: последнее воспоминание, это полет в Вольный. Я потерял память, верно? - Да. Я знал, что ты многое можешь забыть, но Милен… пять лет! Великие небеса, ты ни рождения малышей, ни нашей регистрации, ни праздника поименования – ничего не помнишь? - Нет. Прости… мне очень жаль! - Милен… Рагху обнял меня, прижался к плечу, тихо проговорил в самое ухо: - Их зовут Влас и Еримил. Эти имена выбрал ты. Они тебя очень любят, ведь ты присутствовал при их рождении, а у нашего народа это многое значит. Милен, давай не будем их пугать – они пока еще слишком малы, чтобы понять: как так получилось, что ты их забыл… - Кстати: а как это получилось, а? Рагху, да расскажи уже, что произошло! Что ты все ходишь кругами… Рагху пообещал просветить меня, но сначала надо было удалить из помещения детей, чтобы они не наслушались, чего не надо… вишалиец долго пытался унять сыновей и сплавить их в номер, те, как говорится, липли ко мне со страшной силой. В итоге - остались, так как отцепить и отослать не получалось. Они были возбуждены, блестели глазами, наверняка чувствовали наше с Рагху волнение и оттого были взвинчены и заинтересованы. Мальчики вертелись около меня, засыпали вопросами, трогали и дергали за волосы, подпрыгивали, дрались между собой… бедлам, короче. Наконец, удалось немного утихомирить детей и усадить их вдвоем на кресло с какой-то игрушкой. Рагху параллельно что-то поправлял, передвигая указатели на пульте управления. - Ты умеешь управлять кораблем? – вопрос вылетел сам собой. - Конечно! Я же отучился на Вишале, получил сертификат пилота. Тут все чуть отличается от привычного, но это ничего – я ходил на курсы на Земле. Ты мне посоветовал. Чтобы квалификация не пропала. Так что - я знаю, что делаю. - Угу. - Короче, Милен… Даже не знаю, как начать этот разговор… Наверное так: ты начал работать в отделе по расследованию происшествий. Сначала все было нормально. Ну, знаешь, простые такие хлопоты. Типа покупки вещей на новом месте. Их поначалу было немного, вещей в смысле. Сам понимаешь, почему. Нам выделили квартиру в совместное пользование, было, где голову преклонить. Вот… Жили. Потом по заявлениям о полит убежище пришел положительный ответ – я был очень рад, так как втайне волновался. Ты, наверное, тоже, хоть и не озвучивал. Короче, мы тогда хорошо это отметили! Потом был еще один очень радостный для меня день: мы зарегистрировали наши отношения как партнерские, был такой милый праздник – посидели на крошечном намывном островке, устроили пикник для новых знакомых, все очень приятно и по-домашнему. И дети вылезли… было трудно управляться сразу с двумя, в принципе, и сейчас иногда напряжно, но это мы все проезжали. Бывало, со скрипом, но проезжали. А потом, примерно года через два, начались первые странности: иногда ты замирал на месте, уставившись прямо перед собой… - Ну, я мог с кем-то разговаривать. С кем-то, невидимым для тебя! – это предположение вырвалось само собой, Рагху в ответ отрицательно покачал головой: - Нет. Ты потом утверждал, что ничего не было. И вообще не помнил об этих паузах. Я забеспокоился, просил тебя обратиться к доктору или к коллегам-медиумам. Обследования ничего не дали, судя по анализам, ты был здоров как бык. Твои коллеги отрицали какое-либо потустороннее вмешательство. Если честно, мне начало уже казаться, что это со мной что-то не так и это мне чудятся странные вещи. Но, как показало время, беспокоился я не зря. В течение года выпавшие из твоего сознания кусочки становились все продолжительнее. Этот ступор случался все чаще. Наконец, даже коллеги его заметили. Тут уже забили тревогу по полной: и смотрели за тобой, и на приборы записывали, но все равно ничего толком понять не могли – ни призрака, ни тени рядом, вообще ничего. А ты тем временем продолжал выпадать из реальности. Последний год был ужасен – ты провел его в забытьи, лишь иногда выныривая. Когда ты раскрывал глаза, то был абсолютно нормален: удивлялся незнакомому месту, пытался меня расспросить, но очень быстро соскальзывал обратно в небытие, не успев ничего толком узнать. Я не знал, что делать! Приглашал медиумов из «большого мира», так как считал, что твое состояние – дело рук зловредного духа. Некоторые утверждали, что краем глаза им удалось увидеть некую тень, но она двигалась слишком быстро. Разглядеть, а тем более – поймать или расщепить, никому не удавалось… Рагху рассказывал и рассказывал, иногда я перебивал его вопросами – очень уж странной выходила история. Отчего ни один из опытных коллег не смог вытянуть меня из того замкнутого ледяного мира? Теперь-то понятно, почему я видел типа сон и при этом не совсем сон – дух утаскивал меня за собой, пытался заморочить (что успешно ему удавалось) и выпить силы. Рагху со своей стороны делал, что мог и уже было совсем отчаялся, но тут ему в голову пришла интересная идея: он вспомнил, что я рассказывал про другие планеты. Ну, что я на них не вижу духов. Рагху полез уточнять этот момент у теоретиков, но никто всерьез не занимался исследованиями о том, как открытый космос влияет на духов. Сами духи уверяли – они привязаны к планете и покинуть ее не могут. Рагху загорелся мыслью посадить меня на корабль и вывезти. Все равно, куда. Главное – выйти за орбиту Земли. Прекрасный план. Однако, на пути встало непреодолимое препятствие – и я, и Рагху все еще значились в списках к депортации. А в крошечном Вольном Городе не наблюдалось ни одного космопорта. На «большой земле» нас ждали с распростертыми объятьями, чтобы одного выслать, а другого арестовать. И пофиг, что я коматозник. То есть легально – не улететь. Но Рагху не сдавался, он искал обходные пути. Например, если подделать чипы, улететь мы сможем. К сожалению, получалось, что если улететь и удастся, все равно: рано или поздно подделка выявится – система, пусть и не сразу, фальшивку распознает. Закономерный итог: по прилете обратно на Землю, нас арестуют. То есть билет выходил в один конец. Настораживала Рагху и еще одна возможность – что, если дух, прицепившийся ко мне, вернется, стоит мне оказаться в пределах его досягаемости? Помаявшись некоторое время сомнениями, Рагху твердо решил, что улетать придется навсегда. Только не в Вишалу – родину все еще колбасило. Перебрав разные планеты, избрал местом назначения небольшую независимую колонию на самом краю исследованной галактики. Выбор был сделан, маршрут проложен, продуман путь в космопорт и метод доставки моей бесчувственной тушки. Куплены четыре чипа. Вещи поместились в тот самый чемодан, с которым Рагху когда-то приехал. Оставалось одно препятствие – билеты. Их вполне можно было приобрести из Вольного, но во время тщательной проверки мог вскрыться обман. Кроме того, практически все компании-перевозчики отказались тащить в космос чувака в бессознанке, будь он хоть трижды стабилен и даже здоров с медицинской точки зрения. Рагху ужасался, переживал за меня и метался, не зная как же переломить ситуацию, и тут кто-то из друзей, посвященных в проблему, пошутил, что проще всего будет уже тупо угнать не самый шикарный корабль. И Рагху, дойдя в своем отчаянье до последней точки, ухватился за эту сомнительную, опасную авантюрную затею. Пятеро отчаянных голов, потерявших все и готовых мотануться от своих проблем на край света, составили ему компанию в этом безумии. - Я тебя с ними познакомлю чуть позже. Ты, в принципе, их знаешь. Только забыл. Ну, кроме Штыря. С ним ты не знаком. В общем, мы украли корабль. И теперь летим. А ты очнулся и, значит, план сработал! Рагху ликовал и, глядя на его счастливое лицо, я не стал, конечно, говорить, что план просто пиздец, какой сумасшедший. И нужно быть полным психом, чтобы его выродить и, более того, исполнить, вместо того, чтобы забыть как страшный сон. Лететь нужно было долго. Аж несколько месяцев. Маршрут сложный, с несколькими выходами в глубоком космосе, корректировкой курса и бесконечными расчетами. Рагху нервничал, хотя старался этого не показывать, но я и сам понимал, что его уровень подготовки предполагал полеты до ближних планет, а не на самый край, где могут быть неисследованные искривления и не нанесенные на карты небесные тела. Чем дальше от обжитых планет, тем больше сюрпризов таит в себе космос. Мы старались уменьшить вероятность аварии, регулярно осматривая основные узлы корабля. Естественно, эти узлы мониторировались программами, но мы не решались полностью положиться на автоматику, слишком велик шанс сбоя. На самом деле, путешествие было действительно отчаянным. Случись что, ни о какой помощи не могло идти и речи. Капсулы с маяком нас не спасут – некому будет принять их сигнал, в отдаленных районах космоса нам приходилось рассчитывать лишь на себя. Поэтому мы все строго соблюдали график «дежурств» - двое человек назначались ответственными, в их обязанности входил обход помещений корабля. Дважды в сутки проверялись основные показатели датчиков воды, давления, состава воздуха. И все равно каждый из нас ощущал грызущее беспокойство. Лично я ужасно переживал за детей – им пришлось ввязаться в опасное для жизни «приключение», а ведь долг каждого взрослого ограждать детей от подобных вещей. Сами ребята, кажется, не страдали. Наоборот – им все нравилось. И корабль, по длинным коридорам которого можно было бегать, сколько влезет. И взрослые, всегда готовые уделить пару минут любопытным малышам. И панорамный экран в кают-компании, на котором разворачивался величественный вид космоса, переливающегося огоньками дальних звезд. И сама атмосфера “полностью нашего” корабля, когда можно носиться, где угодно, и никто не сделает замечание, не шикнет строго на шалунов. С экипажем я перезнакомился в тот же день. Было весьма неловко вызнавать имена людей, ведь, по словам Рагху, я почти всех уже знал. Каждый, вот прям каждый, удивлялся гигантскому провалу в моей памяти. И я почему-то ощущал легкую вину, словно бы в чем-то их огорчаю этой своей «забывчивостью». Впрочем, неуклюжее знакомство быстро переросло в спонтанное празднование моего возвращения, правда, возлияния были умеренны – требовалось сохранять хотя бы относительно трезвый ум. На всякий. Ужасная дыра в моей памяти, в самом моем бытие, страшно мучала, колола как впившийся в пятку камешек - постоянно и неуклонно. Естественно, я пытался заполнить этот вакуум, пусть и искусственно, вызнавая - как я жил эти годы? Постепенно, по крупицам, провал начал заполняться фактами. Рагху наверняка понимал, отчего я столь настойчиво расспрашивал его обо всем: о квартире, где мы жили, о каждой детали интерьера, со вниманием вслушивался в скучную историю о покупке стола и пересказ нашего спора о вазочке; так же жадно я поглощал и другие мелкие детали: рядом с домом располагался парк, в котором мы иногда позволяли себе выцедить по бутылочке, пока дети дремлют в коляске; каждый день я заглядывал в минимаркет, перебрасывался парой слов с улыбчивой продавщицей, к которой Рагху немножечко ревновал (почти невсерьез, ибо приветлива она была со всеми - крошечному магазинчику нужны постоянные покупатели). Я видел, как старательно Рагху припоминает каждую мелочь, потому что для меня это важно, как выискивает в недрах своего планшета немного размытые фотки, чтобы хоть приблизительно показать мне местность. - Вот, смотри, этот торшер мы купили на барахолке, - Рагху тыкает в край кадра, на котором я смеюсь, валяясь на диване. - Ты знаешь, что такое барахолка? Это такая распродажа старых вещей. Люди приносят всякие надоевшие им предметы, выставляют на аукцион. Интересная идея, правда? Я раньше про такие штуки не слышал, но когда мы переехали, то это стало настоящим выходом – ведь все эти вещи продавались дешево, а нам нужно было купить много всего, чтобы обустроиться. Вот тут виден краешек ковра – он тебе очень нравился, я даже хотел взять его с собой, но потом понял, что он слишком тяжелый. А мы торопились, так что… Рагху улыбается с извиняющимся видом, и я уверяю, что не в обиде за ковер, оставшийся далеко-далеко на старушке-Земле. Главное, что нам самим удалось улететь. Кроме Рагху неоценимую помощь оказывали и другие спутники. Наверное, надо подробнее остановиться на личностях, отважно покинувших привычную обыденность и шагнувших вслед за Рагху (ведь это именно он, Рагху, подстрекал, завлекал и тянул за собой остальных) в неизвестность. Крон, Левушка, Понтий, Сеслав и Штырь. Довольно разношёрстная братия: и по внешнему виду, и по роду занятий. Крон когда-то занимал ответственную административную должность, весь его облик как будто прилизан и усреднен: он не высок и не низок, не тощ и не толст, черты лица мягки и благообразны. Мысли свои он излагает гладко, как по писаному, речь четкая, тон голоса внушает доверие с первых нот. И вот этот приземленный, заточенный под свою работу человек внезапно столкнулся с мистикой. Мы с ним познакомились на работе, моей работе. Среди сотен ложных вызовов и совершенно не мистических, а обычных - статистически вероятных - совпадений, его случай с первых минут не вызывал никаких сомнений. Мужчину планомерно преследовал злой дух, даже не один. Изводили его со всей неутомимостью и выдумкой, присущей духам. Неудивительно, что после такой безжалостной атаки, даже после того как я избавил Крона от недоброжелательного влияния, он не смог вернуться к прежней простой и понятной жизни. Его куда-то влекло, он стал беспокоен и раздражителен, все никак не мог понять - чего же не хватает в размеренной, сытой ежедневности? Почему то, что раньше радовало, теперь не вызывает прежнего приятного чувства? И что теперь делать с этой пустой и грустной жизнью? Как вернуть ускользнувшее счастье? Печально и даже поэтично, неправда ли? Крон рассказывал о своих душевных метаниях с тихой тоской в голосе, а я все никак не мог уяснить: каким образом он совершил скачок от неудовлетворения собственной жизнью до участия в угоне корабля? Все слушал, слушал его речь, а потом по некоторым обмолвкам понял: тишайший Крон получил крупную взятку. И где-то крупно налажал: дело в соответствующих органах уже было заведено, и, чтобы избежать неминуемого наказания, пришлось воспользоваться предложением Рагху. То есть благообразный Крон – тот еще жук. Правда, мне не очень понятно: что теперь он собирается делать с этими деньгами? Там, куда мы летим, валюта другая. С Землей, ввиду огромного расстояния, связей почти нет (именно потому мы туда и летим!), так что потратить денежки Крон не сможет. Ну, да фиг с ним! Спрашивать о таком я посчитал несколько бестактным, тем более, что особой необходимости мне в данной информации нет, так любопытство… Левушка! Вот этот чувак был немного странным – замкнутым молчуном. Внятного ответа на вопрос: «за каким хреном он улетел с Земли?», я так и не получил. Мне показалось, что он и сам не знает. Типа: потянуло на приключения. Понтий и Сеслав – напротив очень четко понимали: зачем и почему летят. Они оказались «коллегами». Тоже медиумами, правда не зарегистрированными и потому никогда не работавшими по этому направлению. Эти чуваки, по сути, сбегали с Земли, чтобы «не видеть больше эту херню». Задолбали их духи. Кроме того, они хотели развернуть на не забитой еще народом планете какое-то свое дело. Точнее, у них было несколько бизнес-проектов, тщательно выверенных и просчитанных. В условиях перенаселенной Земли их идеи было бы довольно затруднительно воплотить в жизнь, поэтому-то возникла необходимость в «свежей» планете, на которой все еще только начинает развиваться, и многие ниши пока никем не заняты. Ну, а Штырь оказался парнем, чей облик и философия вполне соответствовали бандитскому прозвищу – грубоватый, хамоватый, из самого нижнего социального слоя, он просто пытался, как мог, улучшить свою жизнь. Выцарапать, выгрызть блага, «приподняться». В какой-то момент он увидел свой шанс в этом полете в один конец. Мне он был симпатичен – за его резкостью скрывалась искренность, неразбавленная флером хороших манер. Я с удовольствием вставал с ним в пару на дежурстве – иногда мы трещали без остановки, как две сороки, а иногда лениво перебрасывались фразами с периодичностью раз в час, но мне в любом случае было интересно с ним и вполне комфортно. Хотя остальные, как я заметил, старались общаться с этим парнем весьма дозированно. Первые дни после пробуждения были несколько туманны – голова кружилась, подташнивало, и я, объективно, соображал, мягко говоря, не очень хорошо. Однако, потом я полностью пришел в норму и меня начали беспокоить некоторые моменты плана. - Рагху, а вот мы прилетим и – что? Как дальше? Мы припланетимся в космопорту? Нам разрешат? А потом – где устроимся? - Нет, милый. Никакого космопорта. Его там просто нет. После того, как припланетились корабли первопоселенцев, вокруг них выросли три крупных города, а связи с «большим миром», по сути, нет. Все местное. Развернули несколько заводов, ведут сельское хозяйство и добывают ископаемые. - Погоди, тогда как?.. - Сделаем несколько витков, выберем место, и опустимся туда. Максимально осторожно. Поставим лагерь. Обоснуемся. И… наверное, будем жить. - Но это же… Рагху, планета же дикая! Это у нас и у вас опасных животных днем с огнем не сыщешь, а тут-то! Мало ли, какие твари обитают… - Нет, Милен, в смысле опасностей там самые низкие показатели. Фауна миролюбива. Зелень почти как на твоей планете – разнообразна и обильна. Множество водоемов. Я смотрел отчеты по несчастным случаям – они в большинстве не связаны с самой планетой, там скорее человеческая глупость. Рагху был абсолютно уверен в сведениях, полученных из свободных источников, я же не разделял его спокойствия – планета далекая, написать о ней можно, что угодно, а как там на самом деле никто и не узнает, так что подлог более чем возможен. Другое дело, что необходимости в нем, вроде, нет. Ну, зачем врать про флору и фауну отдаленного поселения? Надеюсь, что прав Рагху, и там вполне можно будет жить. - Слушай, а расскажи-ка о том, как именно мы будем жить? - В смысле? – Рагху удивленно приподнял брови. - Ну, нам же нужно будет что-то есть. На первое время хватит запасов с корабля. Всех этих готовых обедов и супов в пакетиках. Но потом-то, как? - О, ну я думал об охоте и, может быть, ловле озерных обитателей. Некоторых из них можно есть, вот у меня и картинки… Рагху постучал пальцем по экрану планшета. Я внимательно рассмотрел штук двадцать изображений – создания выглядели не так, как наша рыба. По внешнему виду они больше походили на тюленей, только расцветка поярче. - Это хорошо. А как их убить? Ножом будет несподручно. - Здесь же есть оружие на случай чрезвычайной ситуации! - Да, но оружие на кораблях такого типа обычно шоковое, применимое только на малых расстояниях. Ты его уже осматривал? - Ой, нет! Но я еще взял несколько охотничьих арбалетов. - Вот, это уже лучше! Когда первопоселенцы летят осваивать новую планету, в путь их собирает целая команда специалистов. Продумывается все: как будет очищаться вода, как будет добываться энергия, из чего и какими инструментами будут построены дома. Планет, пригодных для проживания, крайне мало. Поэтому подобные сборы не поставлены на поток, каждый раз собирается команда, решающая конкретные поставленные задачи, исходя из типа будущего поселения и бюджета. Честно говоря, когда я задумывался обо всем этом – о поспешном отбытии с Земли, о недостатке самого необходимого, о многочисленных проблемах, которые свалятся на нашу крошечную группку, затерянную на неисследованной планете – у меня прям волосы начинали шевелиться от ужаса. Куда мы премся? Без подробных карт, без принтеров, с помощью которых можно напечатать дома, без отряда поддержки, обладающего навыками выживания? Мы же с улыбками идиотов летим к своей погибели! Да еще и детей тащим! Эти страшные мысли преследовали меня постоянно, со своими спутниками я ими напрямую не делился, но расспрашивал о том, как они видят наш лагерь. - Да че там сложного? - гоготнул Штырь, - срубим штук двадцать деревец для крыши, выроем землянку. Сортир – дырка в земле. Если найдем что-нибудь типа глины, можно будет кирпичи сделать, а уж из них – печку. Вокруг лагеря надо вырыть ров, колья наставить – вот и заграждение. Лучше всего поселиться там, где климат помягче, без снежных бурь и морозов, но я, в принципе, представляю себе, как можно утеплить сруб. - Это ведь очень древние технологии, откуда ты все это знаешь? Я вот даже слова такого - «землянка» не слышал! – удивился я. - Так у меня первое образование – краевед. Мы детально изучали все – как строили, из чего, как устроена печь, как готовили в этой печи, как выглядела посуда. Я тебе так скажу – коли с нуля всякие приблуды для жизни выдумывать вроде колодца или ведер и коромысла – так это голову сломаешь. Только все уже до нас придумано, все есть! Понимаешь? И как огород в лесу устроить, и как полить его системой каналов, и как горшок ровный вылепить, и как сделать, чтоб он не растрескался. Этот разговор немного успокоил мои нервы – я увидел выход. Сам я, несмотря на увлечение историей, абсолютно не представлял себе, как был устроен быт в древние времена. Как вообще люди умудрялись существовать без душа, посудомоечной машины, мультиварки? Как хранились продукты? То же молоко ведь быстро портится… а откуда его вообще брали? Сейчас молоко выращивается на заводах из клеточной основы, но раньше для этого, вроде бы, использовали животных, честно говоря, даже думать не желаю, о том, как все это организовывалось – сотни вонючих животных, собранных в одном помещении, грязь и мухи... б-р-р-р! Неужели нам придется вернуться к подобной дикости? Хотя, у нас же нет животных, разве что местных удастся приспособить… Сколько бы я ни напрягал воображение, пытаясь представить будущее, пока мы не сядем на твердь, не увидим своим глазами местные условия, это все остается лишь зыбкими умозрительными построениями. И я с нетерпением ожидал нашего прибытия. Как и все остальные. Поэтому в тот момент, когда корабль выскочил рядом с планетой, в рубке собрался весь наш маленький экипаж. Конечно, планета, нанесенная на карты под именем Флориана (название было дано за обширные леса), оставалась далекой крупинкой. Нам требовалось сделать замеры и просчитать траекторию, чтобы не проскочить мимо. Несмотря на все старания Рагху мы все-таки не смогли с первого раза выйти на орбиту; хорошо, что топлива было с избытком, при повторной попытке у Рагху все получилось. Все прилипли к экранам, с жадностью рассматривая расстилающийся под нами бок планеты. Понять, что именно мы наблюдаем, было сложно. То ли равнина, покрытая изумрудной травой, то ли густой лес; это озеро или туман, собравшийся в долине? Прежде чем припланетиться мы провели почти неделю на орбите, тщательно изучая доступные взгляду виды – после того, как корабль сядет, передвинуть его будет невозможно, следовательно, надо максимально удобно расположить базу. Штырь настаивал на том, что рядом необходим водоем и лес – для доступа к сырью. Я полагал, что близость к лесу увеличивает опасность, исходящую от хищников. Рагху принял сторону Штыря, это и понятно, ему нужны деревья. Остальные затруднялись в формулировании собственного мнения, поэтому решение принимали фактически мы трое. После долгих споров наше внимание остановилось на участке возле самого края леса. Штырь клятвенно обещал соорудить мощное заграждение, чтобы к нам не лезла всякая живность и я наконец сдался. В основном из-за красочного описания того, как тяжело носить бревна на своем горбу, а если лес будет вдалеке, тащить их придется тоже немало. Техники, подходящей для строительных работ, у нас нет – она дорогостоящая, да и доставить ее на корабль не было никакой возможности, так что придется осваивать приемы древнего строительства. Рагху просчитывал курс очень кропотливо, проверил и перепроверил его несколько раз, я видел, как он волнуется (пальцы то и дело путались в челке, выдергивали волоски), ведь подстраховать некому и вся ответственность в случае чего – только на нем. Интересно, что пока мы болтались на орбите – не видели ни городов, отстроенных возле кораблей, ни каких-либо спутников, вообще – ни следа техники. И по связи ничего не слышно. - Может быть, они сели в той части, которая нам не видна? – предположил Левушка. - Это бы объяснило, отчего мы не наблюдаем самих городов. Но где хоть какой-то след цивилизации? Тут должны быть спутники, чтобы была устойчивая связь и сеть. Эфир абсолютно чист на всех доступных отсюда волнах, что довольно странно. Мы за все эти дни не заметили ни одного летательного аппарата… ничего! Как будто они все сгинули… - Милен, да ладно нагнетать! Просто чуваков мало, а планета большая. Блин, да они просто затерялись, как крошки хлеба в куче песка! - Штырь энергично взмахнул рукой, и я поморщился от слишком громкого голоса, - подумай сам: это у нас вся планета освоена, каждый закуток заселен или скрупулезно обсчитан, огражден и причислен к заповедникам. А тут – огромные девственные пространства! Эти города наверняка такие крохотные, что с орбиты и не видны. А, может, они вообще расположили дома в лесу. Или сделали частично подземные… - Да зачем подземные-то? Так делают только если на поверхности неблагоприятно! - Да неважно! Короче, я к чему веду: есть куча нормальных объяснений, а не это твое «сгинули»! - Надеюсь, ты прав, - мрачно изрек я, в душе согласившись со Штырем – кажется, я просто нервничаю и от этого тревожусь попусту. Рагху не подвел: сели ровно там, где надо; само припланечивание вышло несколько жестким, но это и понятно, ведь умостились мы на обычной земле, не приспособленной к посадке звездолета. Машину качнуло, накренило, что-то затрещало от перекоса – потом выяснилось, что несколько опор не выдержали и подломились, но в целом все прошло достойно. Мы все поздравляли Рагху - хлопали по плечам, и жали руку; а потом, в нашей каюте, он долго дрожал под теплым одеялом – оказывается, малейшая ошибка: незамеченная неровность рельефа, провал или не к месту оказавшийся ствол дерева – и корабль смялся бы, как древняя консерва. - Не, ну, а че ты не сказал, что все так серьезно? – недоуменно проговорил я, еле сдерживая запоздалый озноб. - А смысл? Чтобы вы все над душой висели? Лучше уж так… Блин, вроде прошло уже все, а все не отпускает! – последние слова Рагху проворчал с досадой и я воспринял это как сигнал к действиям: прилег к нему, прижал к себе крепко-крепко. - Ты у меня просто умница. Так повезло, что тогда встретились! Думал, что мои слова будут приятны, но Рагху в ответ нахмурился: - Полагаешь? - В смысле? - Ну, что повезло? Разве тебе со мной повезло? Если бы не я, ты бы жил себе спокойненько, ездил в выходные на шикарную дачу и горя не знал. Это ведь из-за меня тебе пришлось покинуть родной город, пойти на опасную работу и, как итог – ты чуть не умер. И все еще можешь умереть. Дикая планета. Почти наверняка ты проживешь гораздо меньше, чем мог бы – неизвестно как тут с медициной. Повезет, если в городах есть медцентры, но пока мы и городов-то не нашли… - Стоп, Рагху давай не будем загадывать и ужасаться раньше времени? Может, на прежней работе меня придавило бы штабелем и – кранты! Нет, Рагху, я уверен, что встреча была к добру. С тобой хорошо… Рагху притих под моей рукой, на какое-то время упало молчание, потом, измотанные неизвестностью и переживаниями, мы оба придремали; разбудили нас неугомонные детишки, прыгающие по кровати. Вот уж кому все было нипочем! Они повизгивали и радовались скорому раздолью – ведь мы выйдем наружу и погуляем! В первые, острожные и короткие вылазки мы, естественно, мальцов не брали. Сперва, испуганные и настороженные, мы цепко оглядывали окрестности, боясь пропустить неведомую опасность. Никаких приспособ для разведки и составления карт у нас не было, пришлось ориентироваться на снимки, сделанные с корабля. Штырь как единственный человек, смыслящий в обустройстве лагеря при наших мизерных возможностях, незаметно взял на себя функцию командира. Никто не возражал, ведь его предложения были на первый взгляд толковыми. - Думаю, надо взять на вооружение опыт первопоселенцев: вокруг корабля поставить некое подобие ограждения. Защитить этот периметр со всей тщательностью. Внутри поставить несколько жилищ. Еще нужно изучить местные растения – что-то ведь наверняка годится в пищу? Ресурсы корабля будем экономить по максимуму, на случай экстренной ситуации: неблагоприятных погодных условий, катастрофы, нападения недружелюбно настроенных групп. Мы не скрывали свое присутствие, запеленговать корабль такого размера не составляет труда даже без спутников. У них тут должны быть развернуты центры наблюдения. Меня немного напрягает то, что с нами никто еще не связался… - Может, им нет до нас никакого дела? – задумчиво предположил Крон. - Кто знает, кто знает… - задумчиво протянул Штырь. - Ой, - Рагху подпрыгнул так, словно что-то внезапно вспомнил, - я ведь захватил с собой несколько наборов «огород и сад с нуля» а еще есть «птичник». Они не самые навороченные, не уверен, что все зародыши жизнеспособны… - Рагху, ты молодец! Значит, надо оставить место для сада и курятника… покажешь инструкцию? Надо изучить, там наверняка подробно описано: что да как… Потом мы все вместе вчитывались в параграфы инструкции – там был целый буклетик, а на следующий день приступили к созданию птичника. Хорошо, что с нами был Штырь! Лично меня все эти рекомендации вгоняли в ступор: ну откуда, к примеру, взять сетку для ограждения? А пластиковые панели? Пришлось импровизировать. Штырь очень ловко заменил то, чего у нас не было, природными аналогами. На стены пошли тонкие деревца, для того, чтобы укрыть крышу, оказывается, сгодится высушенная трава – солома. Здесь, так же как и на Земле, трава росла в изобилии и мы с энтузиазмом принялись «заготавливать сено». Так интересно! Раньше и не представлял, как все это делается! Я немного сомневался в прочности получившейся конструкции. - Так она и не должна быть очень уж крепкой. Тут придется все подновлять каждый год. Уж извини – это издержки работы с таким материалом! – усмехнулся Штырь и устроил мне настоящую лекцию про то, как надо содержать «естественный» дом. Я-то думал: моя дача - это вполне себе естественный дом, но Штырь объяснил, что если в строении более тридцати процентов синтетики, то естественным его не назовешь. Вот у нас будут истинно натуральные дома! Как встарь. И за ними требуется уход и присмотр. Забота, так сказать. Ё-моё, мороки-то сколько! И за крышей следи, и фундамент, ежели имеется, подмазывай, и подпол проветривай… Первыми мы вывели кур. Было написано, что эти создания неприхотливы. В принципе, не соврали. Эмбрионы быстро вызрели в своих прозрачных мешочках, потом, когда аппарат замигал зеленым, мы аккуратно вскрыли упаковку и на свет появились пушистые комочки. Цыплята забавно пищали, держались кучно, росли быстро и вот уже у нас по огороженному врытыми палочками дворику (Штырь назвал эту конструкцию «плетень»), расхаживают куриные подростки. Роют землю лапами и смешно поворачивают голову то на один бок, то на другой, когда хотят что-то разглядеть. Рядом с курятником совместными усилиями появился и огород – ровные прямоугольники грядок тянулись рядками, на них росла зелень и вызревали самые простые овощи. А вот с жилищами у нас пока не ладилось. Во-первых, тут и процесс более трудоемкий, во-вторых, выяснилось, что теория и практика несколько отличаются. Что-то обваливалось, не хотело держаться, столбы шатались, а сквозь неплотно пригнанные бревнышки потолка сыпалась земля. Крон недоуменно хмурился и почесывал макушку, Левушка удивленно приподнимал брови, глядя на это безобразие, а все остальные с надеждой поглядывали на насупленного Штыря. - Уверен, у нас все получится, просто нужно несколько попыток! – Рагху, как всегда, был спокоен и сдержанно-оптимистичен. В ответ только вздохнул, у меня самого сил на позитив уже не оставалось. Пока мы пытались и пробовали, непривычно тяжелая работа к вечеру просто валила с ног. Весь день мы срубали деревья (как говорил Штырь, нам еще повезло, что на корабле нашелся подходящий инструмент и не приходится рубить стволы вручную), потом очищали их от веток, складывали штабелями, подцепляли крюком и подтаскивали к лагерю. Кто-то копал, формируя первый (он же последний) этаж землянки, кто-то переворачивал сено, чтобы оно просыхало равномерно, кто-то возился с птицами или пропалывал и рыхлили грядки – дел хватало на всех. Постепенно лагерь начал приобретать очертания, а во мне затеплилась надежда, что вскоре череда испытаний завершится, и мы сможем хоть немного передохнуть от интенсивного труда. После того как землянки были готовы, Штыря посетила новая идея – в корабле было несколько десятков спаскапсул и «для душевного спокойствия», он предлагал устроить с их помощью убежище. - Да зачем оно нам? – удивился Левушка, - мы тут уже довольно долго и все отлично! Ни нашествия зверей, ни кусачих насекомых… от кого убежище-то? - Не так уж долго! – возразил Штырь, - недостаток предусмотрительности – главная ошибка первопоселенцев! А что если здесь раз в сезон случаются ужасные ураганы? Или смерчи? Или действительно какие-нибудь звери мигрируют? Для того, чтобы делать выводы о местных условиях, требуется прожить не менее одного года. - Ой, ну все ж написано в отчете! – Левушка с недовольным видом потыкал в планшет и продемонстрировал Штырю появившиеся там строчки, - вот, нет тут опасных зверей! Не бывает ураганов! И в этой части планеты климат мягкий – зимой идут дожди, а летом – солнечно. Эти капсулы тяжелющие, пока выволочем их из корабля – надорвемся! У меня и так все тело болит, спать не могу спокойно! - Левушка, дорогой, - Штырь ненатурально улыбнулся во все тридцать два, - со сном я тебе помогу, вот увидишь, но капсулки потаскать придется, придется… Левушка в ответ возмущенно фыркнул, но, поглядев в злые глаза Штыря, спорить перестал. Я, в принципе, был согласен с парнем в том, что капсулы уж очень тяжелые, но и мысль об убежище казалась разумной, так что идею Штыря поддержал, и мы еще много дней корячились с гладкими, неудобными при переноске капсулами. Потом еще пришлось переделывать запор – ведь он закрывал капсулу снаружи, а нам нужно было, чтобы она закрывалась изнутри и только изнутри – это же не тюремная камера, в конце концов! Штырь очень долго возился с узлом, отвечающим за замок, но, к моей радости, у него получилось. Как он признался, больше по наитию – ведь в электронике он понимал не очень, но остальные – и того меньше. Правда, таймер пришлось оставить, без него запор вообще не работал. «Свою» капсулу я поставил чуть поодаль лагеря и врыл в землю. Времени и сил на это – уйма ушла, зато убежище получилось действительно скрытным: небольшой холмик, поросший травой и кустами – последние я пересадил из леса. Вход скрывается за зеленью. Левушка, да и остальные, смотрели на меня, как на сумасшедшего. Но я не обращал внимания на взгляды. Меня мучило беспричинное беспокойство. Я снова и снова продумывал: что может пойти не так, и какие действия можно предпринять, чтобы обезопасить себя и Рагху. Может быть, это неприятное чувство было следствием перенесенной атаки духа, хотя я никогда не слышал об отдаленных последствиях – все известные мне жертвы сверхъестественного очень быстро восстанавливались и никакие психозы, страхи, панические атаки и т.п. их не мучили. А меня мучили. Я, конечно, крепился и старался не подавать виду, особенно перед Рагху – он и так со мной натерпелся, но против фактов не попрешь. Во-первых, были кошмары. Во сне меня преследовала антрацитово-черная тень, слышался мелкий рассыпчатый смех, от которого по хребтине полз мороз, и везде, куда бы я ни кидался, оказывались ледяные лужи и капающая сверху вода. После этих снов я чувствовал себя уставшим, а голова охватывалась тупой сжимающей болью. Во-вторых, я обнаружил, что и днем залипаю на капающую воду. Раньше я не обращал внимания на капли, а теперь везде их вижу. Вот, Левушка пьет воду, остатки он просто вытряхивает на землю, и несколько тяжелых капель неспешно, как в замедленной съемке, летят на траву. Вот, я умываюсь и надолго замираю, рассматривая прозрачные струйки, стекающие с пальцев, они блестят и переливаются в свете безымянной звезды, а потом вдруг темнеют, становятся мутными и мне стоит большого усилия отвести взгляд в сторону и отойти от самодельного рукомойника. Вот, мы с Рагху стоим у кромки водоема. В глубине плещутся местные «рыбы», то и дело мелькают плавники, блестят фиолетовые полоски, шелестит высокая темно-зеленая трава, покачиваются на воде бордовые цветки какого-то растения… А мне кажется, что вода темнеет, от нее поднимается стылый туман и легкий ветерок гонит эти пугающие белые клубы в мою сторону… Мне холодно, хотя звезда в изобилии льет на планету лучи и день стоит очень жаркий. Таких случаев все больше. Я становлюсь рассеянным и нервным. Кроме этих учащающихся эпизодов, есть еще одна вещь, которая меня волнует: Рагху приветлив и доброжелателен со мной, но с того момента, как я очнулся, у нас ни разу не было секса. Сначала я и сам как-то не был склонен к интиму: плохо себя чувствовал после многих дней неподвижности; потом тоже было не до того – мы все время или дежурили или спали. Тяжелая работа первых месяцев опять-таки не располагала к нежностям, да и дети постоянно были рядом - мы боялись выпускать их из виду. Но вот сейчас все немного устаканилось, наш домик обзавелся перегородкой, надежно делящий помещение на детскую и нашу спальни, однако, Рагху как будто избегает меня. Все время обретается с сыновьями – рассказывает им на ночь сказки, а потом, как бы случайно, засыпает там же – на кровати малышей. Может быть, я, сам того не заметив, подурнел? Все-таки мышцы-то атрофировались за время «болезни», назовем это так. Хотя, с тех пор прошло время, я столько бревен перетаскал, наверное, подтянулся… Да что гадать! На корабле есть большие отражающие панели. И вот я уже с пристрастием рассматриваю собственную тушку. Ну, похудел. Прежде, несмотря на физическую работу, было пузцо – это все от жирненького мяса и пивка. Теперь живот не круглится, даже впал немного. Зато стали заметны мышцы пресса. Икры хорошо очерчены, ляхи – крепкие. На руках виден бицепс. Так, на первый взгляд, норм смотрюсь. Мордень слегка подкачала, но на лицо я никогда красавцем не был, это не новость. О, а это что? На боку, ближе к спине, виднелся длинный шрам. Это что-то новенькое. Его прежде не было. Надо спросить у Рагху, откуда это «украшение». Словно отвечая на мои невысказанные пожелания, в дверях возник Рагху и замер, уставившись на тот же шрам, что и я. Думал, он сейчас начнет рассказывать про него, ведь мы будто бы находились на одной волне, но он молчал, и я задал вопрос вслух. - Это из-за меня, - как-то отстраненно произнес Рагху. - Очень информативно. Подробности давай. - Мы поссорились и… подрались. Из-за чего, даже и не скажу – не могу в точности припомнить. Кажется, ты меня приревновал, я тоже припомнил тебе все твои поздние уходы и посиделки с друзьями, на которые ты меня не брал и… это было на улице, я тебя толкнул и ты упал на прутья ограды. А там были такие острые навершия – одежда порвалась моментально и кожу тоже здорово пропахало. Пришлось обращаться в медучреждение, зашивать. Ты на меня ужасно злился и ушел со своей подушкой в другую комнату. А потом, всего через несколько дней - потерял сознание и долго не приходил в себя. Пришлось переместить в больницу. Ну, и когда ты открыл глаза, то уже не помнил, почему болит бок. Забыл все начисто. Не знаю, что тут еще добавить… - То есть мы с тобой, типа, в ссоре, хотя я об этом и не помню? Или что? Просто ты, вроде, такой же милый как и всегда… как я помню. Но при этом ты морозишься и секса нет вообще. Не то, чтобы для меня отношения – это только секс, но и как без него, верно? - Нет, ты не понял! – Рагху неуверенно улыбнулся, но эта легкая улыбка почти сразу же исчезла, а лицо затуманилось печалью. - В смысле: я не обижаюсь или еще что, просто… Ты так злился тогда. Возможно, собирался уйти. Во всяком случае, мне начало казаться, что это конец. И теперь я не понимаю, как быть: в тебе нет и следа того гнева, да и ссору ты не помнишь, ну, а вдруг память-таки вернется, а с ней все твои эмоции? Получится, что я как бы… воспользовался ситуацией, да? Рагху привычным жестом дернул прядь челки, подошел ближе и провел кончиками пальцев по злополучному рубчику шрама: - Ты мне нравишься, как раньше. Но я боюсь окончательно все испортить… - Слушай, думаю, никакая память уже не вернется. А даже, если все-таки вернется – мы справимся с этим вместе. Давай действовать, исходя из нынешнего положения дел: ты мне нравишься, я тебе – тоже, секс – замечательная штука, без которой тяжко… Ага? Рагху согласился, но мне почудилось, что я его не до конца убедил. Блин, да что я такого вытворял, что он настолько боится возвращения того меня? Или это он вытворял? Вдруг ссора была не на пустом месте? Ой, да ну нафиг об этом думать! В любом случае это было пару лет назад и уже не важно. Чтобы там ни было Рагху загладил свою вину, если она была, спасением меня от злостного духа. Почти спасением. Все-таки, какого хрена со мной происходит? И как скоро я опять начну проваливаться в промороженный мир? Проблема в отношениях была обговорена, полным ходом шли работы по устранению сексуального голодания – я с восторгом узнал, что руки Рагху мягки, как и прежде, а его поцелуи все так же волнуют и заставляют сердце биться чаще. Это все хорошо, но долбанная вода видится мне теперь даже там, где сухо. С этим надо что-то делать! Я решил пока не волновать своих товарищей, тем более, что Понтий и Сеслав не видели никаких теней рядом со мной, то есть особо помочь они не могут. Что ж, попробую выйти на контакт с духом. Если он вообще есть, конечно. Возможно, все происходящее – результат разыгравшихся нервов. Хотя тесты всю жизнь указывали на сильную нервную систему, длительное противостояние с духом могло ее расшатать, так что не будем откидывать вариант с возникновением легкой шизы на фоне тяжелого стресса. Для попытки контакта выбрал ясное утро и отдаленный выход к воде. Расстелив покрывало, сел на него в расслабленной позе и уставился на воду. Медленное дыхание, контроль за каждым вдохом и выдохом, рассеянный, не сконцентрированный ни на чем взгляд, упирающийся в одну, как бы воображаемую, точку, планомерное избавление ото всех лишних мыслей – все это раскрывает медиума для контакта. Многие мои коллеги, цепляясь за традиции, используют прозрачные сферы из различных материалов и особые «спиритические» столы, но мне подобное кажется смешным. В самом-то деле, давно уже доказано, что основная работа происходит в разуме медиума. Он же, разум, является единственным необходимым инструментом. Я дышал и ждал, ждал и дышал. Если в течение двух часов дух не пожелает со мной связаться, придется перенести беседу на следующий раз. «Притянуть» его к себе и принудить к разговору я не могу. Среди нашего брата ходят слухи, что самые одаренные из медиумов это могут – заставить духа прийти, невзирая на его волю. Однако, у меня это никогда не выходило. Недостаточно сильный, значит. Ну, или коллеги бессовестно брешут. В какой-то момент ощущение времени пропало, ушло напряжение, я почти забыл о том, зачем вообще здесь нахожусь, осталось только бесконечное созерцание бликов на водной глади, диковинное потрескивание каких-то насекомых или птиц и шум трав, гнущих стебли от легкого ветерка. Потом, наконец, пришел дух: вода вспучилась бугром, но странным образом осталась неподвижной, будто приклеенной к той фигуре, что поднималась со дна. Некто, чьи очертания были сокрыты водой, словно накидкой, распрямился в полный рост, поднял голову и тут вода разом схлынула. Передо мной стоял обнаженный мужчина с очень бледной, можно сказать, белой, как бумага, кожей. Он молчал, напряженно рассматривая меня. Я столь же жадно разглядывал оппонента. Воздух задрожал, становясь водою, моментально заполнил ноздри и горло, я попытался вздохнуть, но сделал только хуже, вода попала в легкие, вызывая спазм, несколько мучительных секунд меня сотрясал кашель и… я открыл глаза. Некоторое время я кашлял, избавляясь от несуществующей воды, потом – лежал, пытаясь отдышаться. Находился все там же. Часы на планшете сообщали, что с того момента, как я пришел к реке, прошло четыре часа. Я установил таймер, чтобы он вырвал меня из созерцания через два часа, сигнала не слышал, следовательно, дух появился раньше. То есть, я провел в отключке не менее двух часов. Чудненько! Если еще задержусь – начнут искать, придется оправдываться. У нас не принято надолго пропадать, все же новый мир, пытаемся быть настороже. Блин, че ж все так тянет-то и болит? Как будто бревна ворочал! Тудыть-растудыть… Дорога в сторону лагеря была короткой, но мне пришлось несколько раз остановиться, чтобы передохнуть, такая слабость накатила. Ну, ясно одно – то, что тревожило меня все эти дни, не было результатом воздействия духа. Из воды вылез не потусторонний житель, уж в этом я был уверен. Совсем другие ощущения, загадочный некто был живым. Но к моим галюнам какое-то отношение имел… но какое? Разве это возможно, вот так влезать в чье-то сознание? Шел-шел я, и вдруг понял, что валялся не просто так! Осознание пришло как удар. Оп, и я уже знаю, чувствую, что пока отдыхал в позе звезды, визитер оставил послание. Прямо в моей голове! В первый раз с таким сталкиваюсь: некто словно бы вложил в меня свои мысли. Это послание не было похоже на письмо – никаких четко сформулированных фраз. Вообще никаких фраз. Просто информация в виде немного сумбурных мыслей, образов, даже ощущений. Формат настолько непривычный, что сама суть дошла не сразу. Но, когда я все-таки понял, о чем пытался поведать контактер, испытал сильнейший шок. Н-да, чувствую, наши ребята порадуются! Первым меня заметил Штырь, он сжал губы и решительно зашагал навстречу с явным намерением пропесочить хорошенько безответственного негодяя за длительное исчезновение. Однако, не дойдя до меня нескольких метров, резко остановился. Рука легла на рукоять шокера. - Милен? - Чего? – я тоже остановился, так как подозревал, что выгляжу потрепанно и подозрительно. - Что с твоими глазами? На тебя кто-то напал? Как себя чувствуешь? – взгляд Штыря метался по моей фигуре, словно ощупывая. - Чувствую себя так, как будто мне два часа выворачивал мозги общительный абориген. Короче, новость: на этой планете есть жизнь. Я имею в виду - разумные существа. И эта планета - ни разу не Флориана. Здесь никогда не разворачивали человеческие города. Именно из-за этих аборигенов. И это, мать его, закрытая планета! Блин, не понимаю, как мы умудрились так вляпаться… надо проверить координаты. Штырь – парень толковый. Не истеричка. Он мог бы задать миллион вопросов, но вместо этого внес всего несколько предложений. Первое – я добровольно позволяю закрыть себя в капсуле, потому что у меня полопались сосуды в глазах, это может быть признаком болезни. Второе – пока я отдыхаю в комфортной капсуле, Штырь и Рагху проверят координаты. Если я прав, меня сразу выпустят, так как это автоматически переводит мои слова из разряда бреда в разряд информации, значит, инфекции нет и меня не глючит. - Остальных о твоем «озарении» пока извещать не будем. Лады? Идея с заточением в капсуле мне не очень понравилась, но доводы Штыря показались разумными: а вдруг я действительно брежу? Подхватил какую-нибудь бациллу. Или вдохнул нечаянно галлюциногенную пыльцу. Если что, в медотсеке есть синтезатор, лекарство он приготовит. Вздохнув, под цепким неотступным взглядом Штыря, поплелся к кораблю. Инопланетный разум обошелся с моим собственным серым веществом весьма жестко. В глазах двоилось, подташнивало, болело то тут, то там – это нервы самопроизвольно выдавали сигнал, на самом деле ничего не было повреждено. Ощущение нереальной усталости и отупелого равнодушия были настолько сильными, что я просто заснул, едва Штырь закрыл за мной люк одной из корабельных капсул. Проснулся от того, что Рагху настойчиво тряс мое плечо: - Да, Милен, же! Проснись! Ох, я так испугался – ты все никак не открывал глаза, как мы тебя ни звали! - Блин… это все тот чувак! - Так, говоришь, на тебя напало какое-то существо? Местное? – обеспокоенно переспросил Штырь, - кстати, насчет планеты ты был прав. Это не Флориана. На картах она обозначена как строго запрещенный для посещения объект. Названия нет. Пиздец просто! Рагху клянется, что проверил маршрут сотню раз и понятия не имеет, как так вышло. - Надо разбираться, - я сделал вялую попытку подняться на ноги, от слабости качало и мне пришлось опереться на руку Рагху, - есть ведь журналы… - Так кто на тебя напал? Можешь описать? - Это было не нападение. Контакт. Местные жители – телепаты, им самим подобное общение не доставляет никаких неудобств, он просто хотел поговорить. В общем, разговор получился очень странным: я не смог ему полноценно отвечать, он как бы считывал ответы на свои вопросы из моего сознания, при этом я сам вырубился от перенапряжения, то есть он копался в моем мозгу, выискивая инфу. То, что он мне говорил, я не воспринимал совершенно, это приходит сейчас, как бы «подгружаются» куски. - Так, понятно. Это не агрессия – уже хорошо. Но почему планету закрыли? - Да все из-за этой телепатии. Местные не приемлют технику. У них от электричества начинаются мигрени, любой прибор очень влияет на их сознание. Наши пробовали создать какую-нибудь приблуду, чтобы обмениваться мыслями, но все попытки провалились из-за этой особенности. То есть, все достижения современной науки бессильны. Что касается телепатии - ее не каждый человек может выдержать. У подавляющего числа добровольцев случился инсульт, другие испытывали жуткие боли. Нескольких аборигенов удалось обучить стандартному языку. Конечно, только письменной речи, так как связочный аппарат у них устроен абсолютно иначе и звуковоспроизведение невозможно. К сожалению, для них этот вид общения очень труден: они не привыкли так тщательно формулировать фразу, мыслеречь – штука, иная по своей сути… Вот, честно, это сложно объяснить! Они как бы кидают друг другу клубки из эмоций, и образов, и понятий, а не строят фразы. Поэтому, способных выучить человеческий язык очень мало. Крайне. Но это еще не все – при начале разговора эти существа испускают такую… блинский блин, как же сложно это описать… ну, это как бы мы кричим кому-то: «Эй, привет!», вот. И они тоже первым делом испускают такую приветственную волну, сигнализирующую начало общения. Только их телепатический «привет» вызывает у людей приступ паники. Дичайший страх. Вот. А не испускать эту волну они не могут – это такая инстинктивная вещь, практически невозможно отучиться ее делать. - И как тебе ихний «привет»? - Тот, кто со мной говорил, избегал травмирующих человека действий. Это не обычный, рядовой житель планеты, а кто-то из высшего состава. Я еще не понял, как тут все организовано, но что-то типа нашего общепланетарного правительства - имеется. Они и отрядили к нам специалиста по людям. - Отрядили? То есть этот чувак – официальный представитель правительства? И он тебе при контакте чуть мозги наизнанку не вывернул? - Он старался быть аккуратнее. Просто мы очень разные. Ну, инсульт-то меня не хлопнул, уже хорошо! - Слушай, так и чего: нам теперь нужно убираться? Рагху, мы сможем взлететь? Корабль повредило, это понятно, но починить получится? И что с топливом? - Не уверен… это надо смотреть, - виновато отозвался Рагху. - Вроде, пока нас не гонят. Во всяком случае, ничего про это не нахожу. Слушайте, я оклемаюсь немного и попробую уточнить этот момент. Но не сегодня. И даже, наверное, не завтра. - Вы договорились о следующей встрече? – удивился Штырь. - Ну, не то чтобы. Просто я знаю, где его искать. Эти создания обитают в воде, думаю, достаточно будет подойти к воде и позвать. - Так, а если вместо тебя пойду я? А то ты немного того… не очень короче, выглядишь! Штырь с усмешкой протянул мне планшет со включенной фронталкой, и я удивился собственной бледности и тому насколько жутковато и болезненно смотрится лицо. Особенно неприятно выглядели кроваво-красные белки. - К сожалению, все-таки лучше идти снова мне. Понимаешь, тут все дело в том, что я – медиум. Умею «раскрываться» для контакта. Я же не орать буду, типа: «Выходи!». Тут иначе звать придется – сяду, очищу сознание, сосредоточусь, введу себя в транс… - Ага… Штырь почесал затылок и в итоге мы на нашем маленьком совете постановили, что пойду я, но Рагху будет поблизости – чтобы успеть доставить на корабль, к медотсеку, если меня-таки трахнет инсульт. Надеюсь, мой визави не будет против. Остальным пока решили ничего не говорить. На этом настаивал Рагху – ему не нравилась непонятная ситуация с курсом корабля. Он был уверен в том, что задавал направление на Флориану, а потом некто просто поменял данные. Целенаправленно, конечно. Если бы произошел случайный сбой – нас бы привело в пустоту, а не к планете земного типа, полностью пригодной для людей. - Послушайте: курс задается по сложной системе координат. Стоит ошибиться хотя бы в одной цифре – вынесет незнамо куда. И – прикиньте сами, какова вероятность того, что это «незнамо куда» - очень похожая на Флориану планета? Да таких вообще – единицы! Нет. Это не везение. Просто кто-то, у кого был доступ в рубку, скорректировал курс. Надо отсмотреть данные с камер. - Да зачем? Ну, зачем кому-то менять курс? Чем эта безымянная планета лучше, чем Флориана? – Штырь эмоционально хлопнул себя по ляжкам. - Не знаю. Но мы это выясним! – твердо произнес Рагху и, развернувшись, направился в рубку – просматривать записи. Я почувствовал себя немного лучше только на третий день. Что приятно: за эти дни не было никаких глюков с каплями воды, я абсолютно не ощущал враждебного присутствия, и никто не поганил мои сны. Рагху пока ничуть не продвинулся в своих поисках – он внимательно просматривал записи час за часом, но никто из наших товарищей не подходил к пульту. Бедняга ужасно переживал, ведь если не было диверсии, значит, ошибся он сам. Поэтому, когда я сказал, что планирую сегодня сгонять к реке и попытаться выйти на контакт, Рагху радостно согласился меня сопровождать, чтобы отвлечься немного от тяжких дум. Ну, отвлекся он качественно, это да… Сначала все шло как по писаному: удобно устроившись на покрывале, я взирал на воду и ждал. Рагху расположился поодаль, чтобы местный контактер не вздумал с ним беседовать. Мы оба надеялись, что наши ожидания оправдаются и абориген догадается, с кем стоит говорить, а с кем – нет. И вот, вода вспучилась точь-в-точь как в прошлый раз, я приготовился «тонуть», но вместо этого почувствовал рывок, словно меня потянули назад. Через несколько мгновений я понял, что кто-то тащит меня, а мужчина с белой кожей исчезает. Зрение затуманилось, через секунду – восстановилось, но вместо человека передо мной стояло совершенно иное существо. Больше всего оно походило на гусеницу, но гигантскую – размером с дом. Создание тянулось ко мне своими антеннками, щетинки на спине дрожали, а короткие передние лапки подергивались. Ну и гадость! - Бля, ну, Милен же! Шевелись! Ходу, ходу! Над ухом раздавался взволнованный голос Рагху и я его понимал – то, что стояло перед нами, было отталкивающим. И все же… в прошлый раз оно не причинило вреда. - Погоди. Рагху, да перестань тянуть! Все, просто встань рядом. - Ты чего? Оно лезет щупальцами прям в тебя! Прям в нос, и в уши, и в рот! - Ничего страшного. Потерплю. Рагху, мне нужно с ним поговорить! Хватит тащить меня! Все равно придется разговаривать, раз уж мы на их планете… - Так, а может оно тебе врет? И оно вообще одно-одинешенько?!! Чем оно докажет свои слова? Пока мы с Рагху спорили, гусеница начала медленно пятиться назад, потом и вовсе – нырнула на глубину и – исчезла. - Ну, вот. Ушло, - я расстроенно вздохнул, - Рагху, ну ты чего? Сам же знаешь: жители других планет не всегда похожи на людей! Вспомни разумных медуз с Авроры. - Я все понимаю, но Аврору-то не закрыли от посещений, хотя там всем заправляют медузы! Вдруг эта тварь просто приманивает нас поближе, чтобы полакомиться вкусными глупыми человечками? В кустах слева затрещало и на тропинку, по которой мы пришли, выползла чудо-гусеница. Рагху испуганно ойкнул и прижался ко мне – существо перегородило нам дорогу. - Милен, они нас окружают, надо тикать через кусты! Рагху указал рукой на реку – на нас надвигались еще две гусеницы. Но в кусты мы уйти не успели – и оттуда высунулись морды гусениц. - Пипец! - с чувством констатировал Рагху. Вроде как ситуация опасная – вокруг неизвестные существа, их намерения не ясны, но вряд ли дружелюбны, однако я отчего-то совершенно не волновался. И когда ко мне подползла одна из гусениц и вытянула в мою сторону антенны, просто подошел ближе и позволил зрению затуманиться… В этот раз никакой мужик передо мной не возникал, но ощущение утопления все равно было. Когда очнулся, гусеницы уже уползли. Рагху был на меня очень зол, я сразу это понял, иначе он не стал бы бить меня под дых. - А если бы они тебя сожрали? Идиот! - Так они все равно бы сожрали, - голос был больше похож на хрип, хороший удар у моего милого… - Все равно идиот! - Как скажешь, любовь моя… поможешь дойти? Ноги подгибаются… Рагху зло фыркнул, но, конечно же, помог. Едва дойдя до постели, рухнул на нее, как подкошенный, и – заснул. - Милен, как ты? Пожалуйста, открой глаза! Ну, пожалуйста, только не опять! – голос Рагху причитал над ухом, пришлось просыпаться. - Нормально все. Рагху, не тряси, а? - Ты снова здесь, здесь… Рагху издал звук, подозрительно похожий на всхлип и отвернулся, наверное, чтобы скрыть набежавшие слезы, во всяком случае, когда я целовал его и гладил по щекам, пара слезинок скатилось. - Рассказать, что узнал? - Даже слушать не желаю! – Рагху зло ткнул меня в плечо, но уже через пару минут сменил гнев на милость. - Ладно, что там тебе сообщил отвратный червяк? - Почему червяк? Если, скажем, говорить про дождевых червяков, то у них нет волосков на спинке. А вот у гусениц – есть! Это гусенички. Местами милые. - Милен, с тобой точно все хорошо? Этот червяк… гусеница совала в тебя какие-то палочки-отростки или что там у нее! Слушай, если бы я знал, что с тобой так можно, тоже дал бы волю некоторым своим… деталям! - Да ладно. Больно же не было. Слушай, а разве у тебя есть какие-то неизученные мной детали? Серьезно? Рагху? - Да не то, чтобы… забудь! Так что червяк-то напел? - Ну, нет! Пока не пояснишь что там с «деталями» ничо не скажу! Я сделал непримиримо-упертое лицо. Но все равно мы препирались еще долго, давая выход накопившемуся напряжению в полусерьезной перепалке. Однако, итог этого забавного препирательства был неожиданным – оказалось, что у Рагху есть тоненькие антеннки возле ушей. Он их прячет под волосами. Эти отросточки чувствительны, в древние времена они использовались вишалийцами для ощупывания хрупких предметов. По сути эти усики – атавизм. У подавляющего большинства вишалийцев они атрофированы, но не у Рагху. - Значит, они нужны, чтобы щупать? – я с интересом рассматривал гибкие зеленоватые отростки. - Но ты их скрываешь. Да зачем? Вытащи уже их, щупай, если надо. - Я хочу щупать тебя. Вот так! – Рагху с решительным лицом наклонился ко мне. Отростки оказались подвижными и чуть влажными на кончиках, они быстро прошлись по моему лицу, чуть задержавшись на губах, пощекотали слуховой проход и даже завернули в ноздри, я сморщился и фыркнул – там же сопли, зачем? Но Рагху был так серьезен и сосредоточен, что мешать этому исследованию я не решился. Он ткнулся в каждый сантиметр моего лица, шею ощупал чуть менее внимательно. - Ты закончил? - Пока да. Ты можешь открыть рот? Только не прикуси! И рот тоже был ощупан. Странное чувство. Немного неловко – я ведь обрабатывал зубы утром, а сейчас уже вечер, вряд ли там чисто и свежо, но Рагху, кажется, это побоку, главное – обтрогать всего меня. - Милен, если тебе мои вибриссы не мешают, я их не буду убирать. Только не касайся их, пожалуйста, пальцами – это больно. Точнее, вот тут трогать можно, а самый кончик очень чувствителен. Тебя они точно не шокируют? Ты же тараканов боишься, а у них – усы… - Блин, ну ты сравнил! Я боюсь тараканов, потому что они – переносчики многих инфекций, а не из-за усов. Рагху, а в те годы, что я потерял… ты мне свои усики не показывал? - Да как-то нет. Думал – они делают меня похожим на земных насекомых. А уж насекомые-то мало кому нравятся! - Нет, ты чего? Совсем не похоже. Так, с усиками, вроде, все понятно. Больше у тебя никаких неучтенных частей тела нет? Если вдруг что-то еще обретается, будь любезен признаться! - А то что? - Случай упустишь. Рагху, ну серьезно! - Все, сюрпризы кончились, честно. Все остальное ты уже видел. Милен, так что тебе сказал супер-червяк? - Да много чего. Обещал принести доказательства мирного общения с человеческой делегацией – у них остались записи. - Так чего ж они сразу их не показали? Напугали до икоты… ты ж сначала говорил, что абориген выглядит как обычный человек, только кожа белая! А вместо человека – червяки страшные! Как вообще получилась эта… эта несостыковка? - Сейчас все расскажу. В первый раз общение между людьми и гусеничками не задалось – аборигенов приняли за опасных неразумных животных и открыли по ним огонь. Тут еще свою роль сыграла волна паники от приветствия. Гусеницы, в свою очередь, были весьма недовольны теми ощущениями, что возникали от человеческих приборов, которыми мы увешаны. Представляешь, им даже планшет не нравится – голова болит! Вот. Случился мини-конфликт. Не обошлось без жертв, но он был быстро свернут благодаря местным – так как гусеницы общаются мысленно, они прекрасно поняли, что имеет место простое недопонимание. В итоге начались переговоры, был заключен мир, ну а потом, я уже рассказывал: люди и гусеницы пытались найти точки соприкосновения, но потерпели неудачу. Короче, что гусеницы вынесли из всего этого бедлама: люди боятся их внешнего вида. Я не очень понимаю, как у них это получается, но они могут несколько изменять то, что «видит» собеседник. Наверное, они это делают как-то манипулируя нервными импульсами. - Ладно, вроде гладко все изложено и похоже на правду. А почему нельзя было сразу показать записи и документы, тогда доверия было бы больше! - Так они ж держат это все в спецхранилище! Говорю ж – от планшетов и всего такого гусеницам плохо. В общем, завтра они нас ждут на том же месте. Разговаривать не будем – мне нужен перерыв. Просто возьмем у них все, что они принесут. Как думаешь – пора говорить нашим? Может быть, прихватим всех с собой, чтобы они полюбовались на гусениц? - Рано. Я пока еще не понял, что произошло с курсом. Разве что Штыря возьмем. Слушай, а ты узнал, как аборигены относятся к нашему внезапному появлению? Объяснил им, что мы – нечаянно? - Я так понял, что никто нас не гонит. Мы очень удачно сели: поблизости нет крупных городов, поэтому вся наша техника никому не мешает своим излучением. - Ну, уже хорошо. А как так получилось, что мы не заметили этих самых крупных городов? – удивился Рагху. - Они под водой. А те строения, что находятся на поверхности, в отличие от сверкающих огнями человеческих городов, темные. Нет яркого уличного освещения, никаких прожекторов, слепящих рекламных голограмм… понимаешь, всего того, что заставляет наши планеты переливаться на черном бархате космоса. - Ой, точно! И поэтому же – ни слова в эфире. Блин, мы так привыкли, что цивилизация – это обязательно техника и связь… - Ну, у них есть связь. Даже еще получше нашей. Телепатия. - А как же быть, если нужно передать сообщение на большое расстояние? - Не знаю. Полагаю, у нас еще будет время, чтобы это узнать. Может даже побываем в их городе, как-то же они там дышат… Было бы интересно! Но это все позже. Надо хорошенько выспаться перед завтрашним днем. И подумать, под каким предлогом можно улизнуть, не вызывая вопросов. Если честно, мне было довольно тяжко скрывать наши «тайные» встречи от товарищей, пусть я и согласился с Рагху в этом вопросе. Кроме того, из-за выматывающих контактов с иномирцами приходилось целыми днями отлеживаться на корабле, врать недоумевающим товарищам что-то про недомогание… неприятно все это. Я от всей души надеялся, что вскоре эта тягостная ситуация разрешится. Утро следующего дня порадовало нас теплым ветерком и ясным небом. Из лагеря мы ушли вроде как «на разведку». Быстро подойдя к знакомому месту, выстроились в ряд, с напряжением вглядываясь в переливчатую рябь. Долго ждать не пришлось. Штырь смотрел на гусениц с любопытством. В этот раз из воды выползли три гусеницы, у одной из них на спине широкими ремнями был закреплен короб. «Носильщик» выполз на траву и замер, а двое сопровождающих приподнялись на задних ножках и, неуклюже действуя короткими передними лапками, сняли груз с его спины. Движения гусениц были медленными, и мне подумалось, что, наверное, им очень сложно строить жилища. Или они обходятся какими-нибудь естественными пещерами? Наконец, дно короба коснулось земли, и гусеницы отползли в сторону, давая нам возможность забрать предмет. Мы медлили. Наверное, из этого момента получился бы неплохой кадр кинохроники: две группы – люди и экзотично смотрящиеся гусеницы – неподвижно, молчаливо стоят друг напротив друга, рассматривая. Потом гусеницы зашевелились активнее, развернулись, слаженно, как по команде, и - утопали в реку. - Интересные твари, - задумчиво прокомментировал Штырь. Короб мы отнесли на корабль и открыли там же, чтобы не привлекать к нему внимания остальных. Внутри был тщательно упакованный планшет, видеозаписи полностью подтвердили рассказанную гусеницами историю. Здесь действительно несколько лет работала группа ученых, но потом проект по исследованию планеты и ее жителей был свернут из-за отсутствия экономической выгоды, а планета закрыта по просьбе самих гусениц – они не желали развивать туризм, не видя никакого смысла в налаживании товарно-денежных отношений с человечеством, да и сами в космос не рвались. На случай, если мнение гусениц переменится, им оставили стационарный передатчик, заключенный в непроницаемый кожух – чтобы при необходимости послать сигнал. Так как, несмотря на неприятное начало, общение между народами прошло в доброжелательном ключе, были подписаны стандартные договоры и соглашения, гарантирующие мирное сосуществование. В том числе, что особенно меня заинтересовало, гусеницы признавали за собой обязательство помочь попавшим в беду людям, если те по независящим от них причинам окажутся-таки на планете. То есть, мы с ребятами как раз подпадаем под это соглашение. Главное, чтобы гусеницы не вздумали послать на Землю прошение об эвакуации. Потому что вызволить-то нас, конечно, вызволят, но после таких приключений точно засудят. Как бы убедить гусениц, ну, просто оставить нас пожить? Вроде, здесь приятный климат. Мы уже обустроились… ладно, дня через два снова пойду к реке! Однако, с гусеницами мы увиделись гораздо раньше. Утром меня разбудили громкие испуганные крики, я выбежал из жилища и застал удивительную картину: наш лагерь был заполонен гусеницами. Не понятно, как они проникли, минуя ров и частокол из заостренных бревен. Ну, блин! И чего они приперлись? Да еще в таком количестве? Первым делом я, Штырь и Рагху успокоили орущего Левушку. Его пришлось увести в землянку – он, оказывается, с детства пугался насекомых, а тут – гусеницы. Короче, в первый раз видел, чтобы взрослый мужик ревел от страха. Пока мы носились с Левушкой, объясняли все Крону, Понтию и Сеславу, гусеницы крутили головами и медленно перебирали многочисленными ногами, выглядя совершенно не угрожающе, хотя кто их разберет: мимика совершенно нечеловеческая. Наконец, ко мне неспешно подползла знакомая темно-зеленая гусеница. Когда блестящее тело немного приподнялось, я заметил, что в передних лапках что-то есть. Посланец держал большой прямоугольник из неизвестного материала, на котором виднелись корявые буквы общего языка: «Говорить будем нада!» Ух, ты! Они действительно умеют писать. Хотя и не без ошибок. Интересно, что за срочность? Наверное, что-то случилось. А единственный способ узнать, что - это «поговорить». Блин, я ощущал себя не очень хорошо, но из каприза они бы не привалили в наш лагерь, тем более учитывая, что масса работающей техники доставляет гусеницам неудобства. В общем, я согласно кивнул и подошел ближе, чтобы гусеница смогла дотянуться до меня своими антеннами. В этот раз, прежде чем «потопить», меня как будто подхватил поток и немного покружил – это было не так оглушающе-внезапно, но все равно неприятно. Хотя и менее неприятно, чем в первый раз. И у меня получилось раза два очнуться и сформулировать свои вопросы. Кажется, открывать глаза под панические вскрики Рагху становится дурной привычкой. Надо просто взять и перестать допускать подобные беспорядки и бесчинства на фоне воды… какой еще воды, кстати? Не холодной. Точно не холодной. Взять и перестать!.. Но сначала – спать. Ох, не могу, такая каша в голове, надо все переколпаковать да перевыколпаковать… так, откуда это вообще вылезло? Не знаю. Не помню. Впрочем, не суть… - Рагху… Тш-ш-ш! Все потом. Сейчас я сплю! Не знаю, сколько часов ушло у меня на восстановление. Процесс пробуждения был неприятен и больше походил на мучительное выкарабкивание из глубокого обморока. Руки подрагивали, в теле поселилась нешуточная слабость, даже сесть удалось не с первого раза. На более-менее трезвую голову, я даже себе не мог объяснить, что за странные мысли роились у меня в голове в первый раз. Видя мое состояние товарищи повременили с вопросами. Но уж, когда отоспался, тут спуску не было – столпились вокруг и наседали пока все не выспросили. Кое-что уже объяснили Штырь и Рагху (не знаю, как их не побили за сокрытие важной инфы), но я знал гораздо больше, так как общался с гусеницами напрямую. - Короче, самое важное: Рагху, ты был прав, в своих подозрениях насчет того, что курс кто-то изменил! - Как раз-таки нет! – Рагху заволновался, на его щеках появился легкий румянец, что бывало с ним достаточно редко и без слов говорило о сильнейшем возбуждении. - Я же говорил: на записях видно, что в тот момент, когда вкралась ошибка, в рубке никого не было. Ни одного человека! Наверное, все-таки сбой… - Не-а. Гусеницы сообщили, что курс нашего корабля был намеренно переправлен одним из жителей. Кроме телепатии, аборигены обладают способностью к телекинезу. Некоторые, особо одаренные, могут «дотягиваться» мыслью до других планет. Таких уникумов, конечно, единицы. Я понятия не имею, как местный гений сумел разобраться в сложной системе навигации и почему вообще ему пришла в голову эта дурная идея. - Кто-то из гусениц сделал так, что вместо Флорианы мы приземлились… сюда? – Левушка скривился, - и что теперь? - Да ничего. Погода-природа здесь приятные. Поживем… - Не, ну, планета же закрытая! Мне, к примеру, это не очень подходит! – заволновался Сеслав. - Топлива на корабле в обрез. До Флорианы он уже не долетит. Я могу попробовать просчитать, куда можно прыгнуть с нашими возможностями, но не могу обещать, что результат тебе понравится, - Рагху задумчиво подергал челку. - А если послать кому-нибудь сигнал? – не унимался Сеслав, - у гусениц ведь есть мощный передатчик, он может стать нашим спасением! - Для кого как. Подумай сам – кроме как на Землю, сигнал слать некому, а уж там нас с Рагху ничего хорошего не ждет. Да и Крон, кажется, не рвется назад. - Блин! – Сеслав явно расстроился, но больше ему ничего в голову не пришло. - Милен, но я все еще не понимаю – отчего произошло такое паломничество этих червяков? Тем более, что, если я правильно понял, сам корабль, наши планшеты, даже наши лампы – все это причиняет бедным червякам боль? – Рагху недоуменно наморщил лоб и пошевелил антеннками. - Гусеницы – существа ответственные. Ты не представляешь, какой у них начался переполох, когда все выяснилось! То, что большинству из нас нельзя возвращаться, они поняли, а так же сообразили, что жизнь на планете, где есть (пусть и небольшие) оплоты человеческой цивилизации - была бы для нас и комфортнее, и безопаснее. Поэтому была срочно собрана еще одна комиссия. Теперь уже не для установления контакта, а для помощи в обустройстве. Вот они-то и пришли – проинспектировать, понять, что вообще нам нужно для жизни. Короче, теперь рядом с нами постоянно будет кто-то околачиваться – для защиты и консультаций. - Ой! – Левушка нахмурился и прижал кулаки к груди, - все время? Это же кошмар какой-то! Глазки эти многочисленные. И мягкие тела. И волоски, торчащие во все стороны. Бр-р-р! Милен, пусть эти насекомые ко мне не приближаются! Иначе я за себя не ручаюсь! - Левушка, милый… Неожиданно в разговор вмешался Штырь. Он положил свою руку Левушке на плечо, наклонился к нему поближе и начал что-то тихо говорить разозленному парню. Тот мотал головой и негромко цедил что-то отрицательно-ругательное. Но, в конце концов, их тихий спор завершился победой Штыря, и Левушка во всеуслышание согласился потерпеть присутствие гусениц. Подводя итоги этого мини-собрания, Штырь постановил: пока спокойно обустраиваемся. Контактируем с гусеницами. Помаленьку, не спеша, чтобы не убиться. Узнаем новый мир. Может, в конце концов, приживемся тут!