Наблюдатель

Прошло еще несколько дней. Наступил четверг. День начался по обыкновению скучно и не предвещал ничего особенного. Несмотря на стойкое ощущение порядка и спокойствия, на душе у Вики все равно было тревожно. Поэтому на перемене она все-таки пришла к Хасану. — Ты что-то хотела? — Да нет, ничего. — Тогда зачем подошла? Девушка нервно закусила губу. — Мы можем поговорить с глазу на глаз? — Да. — После уроков, за школой, хорошо? — Договорились. Ответы Некрова были достаточно холодны, но он улыбался, что слегка успокаивало Вику. После уроков Хасан и Вика встретились за школой, но ее подруги решили проследить за ними. — Так о чем ты хотела поговорить? — приподнял бровь парень. — Твои повадки... Не мог бы ты хоть когда-нибудь притворяться, что улыбаешься? Ты вообще ведешь себя слишком странно, — нахмурилась Васильева. Юноша пожал плечами, но в его мыслях крутилось лишь: "Я бы с радостью рассказал тебе, но за нами следят, и лишнего я сболтнуть не могу". — Прости, я сам не свой в последнее время, наверное, влияет унылость погоды. Хотя, по-моему, в моем поведении ничего не изменилось, — с улыбкой прищурился Некров. — Ничего? Скорее, ты стал еще большей проблемой! Раньше ты просто избегал общения, а теперь практически в открытую игнорируешь всех. Это как минимум странно. Заведи себе парочку друзей и общайся с ними, слейся с массой. Сам понимаешь, к чему я клоню, — на одном дыхании высказалась Вика. — Оплошал... Хорошо, будь по-твоему, но есть один нюанс. — Какой же? — Может, хватит прятаться? Выходите, Катя и Яна, — вдруг громко выкрикнул Хасан. — Что? Он нас заметил? На таком расстоянии? Это... невозможно! — обескураженно обратилась одна девчонка к другой. — Да, да, заметил. Идите сюда, — уже на повышенных тонах приказал подросток. — Как он услышал?.. Ладно, нас все равно раскрыли, — вздохнула Яна. — Девчонки? А вы что тут делаете? — недоуменно окликнула приближающихся подруг Васильева. — Ну, мы за тебя боялись, ты ведь одна пошла с... — запнулась Катя, поймав взгляд Хасана. — У вас есть важный разговор, поэтому я пойду, — Некров в последний раз оглядел троицу и покинул их. — О чем вы разговаривали с ним? — сразу же полюбопытствовала Яна. — Да так, ни о чем. Вы сами тут что делаете? — Мы... — замялась Яна. — Мы хотели тебя позвать в новый магазинчик в соседнем районе, — закончила за подругу Катя. — Хорошо, давайте сходим, — согласилась Вика.

***

— Разве это не Рай?! Уже несколько часов девушки бродили по торговому центру, высматривая одежду и косметику. Яна очень эмоционально комментировала почти каждый их шаг, что было довольно весело, но постепенно начинало раздражать, хотя подруги никогда на нее за это не злились. Для Яны Огневой такое поведение было нормальным. Она полностью соответствовала своей фамилии — и густыми рыжими волосами оттенка меди, и своим воистину пламенным характером. В семье у Яны были некоторые проблемы, и потому единственное ее утешение было в подругах и матери, которую она очень любила. Яна быстро подружилась с Викой и Катей, буквально в первый день знакомства с ними. Они стали ей практически родными, и девушка была готова делиться с ними хоть последней рубашкой. Увы, это были единственные друзья, ведь не многие могли терпеть ее чересчур вспыльчивую и импульсивную натуру. Сейчас, во время похода по магазинам, Огнева радовалась, как ребенок. Однако при этом ей совсем не нравилось, как смотрела на все вокруг Вика. Словно ей было очень и очень скучно. Конечно же, это казалось странным — раньше Виктория была совсем не прочь прогуляться с приятельницами между бутиков, весело что-то обсуждая и звонко смеясь. Но Вика молчала. Вздыхала, опускала глаза, голову. Лишь изредка вяло откликалась на вопросы и что-то тихо бормотала. Не выдержав, Яна подбежала к девушке, взяла ее руки и, серьезно посмотрев в глаза, повторила вопрос: — Разве это не Рай? Васильева вдруг дернулась и подняла на спутницу потускневшие глаза: — А? — Какая-то ты сегодня... Серая, я смотрю, — подозрительно прищурилась Яна. — С тобой все в порядке? — Конечно, что же со мной может быть не так? — видимо, Вика попыталась улыбнуться, но вместо этого у нее вышло кривое подобие усмешки. Она снова опустила голову. — А давайте сходим в наше любимое кафе? — внезапно предложила Катя. Вика раньше часто удивлялась: как такое возможно — иметь двух подруг, являющихся полными антонимами друг друга и живущих при этом в полной гармонии? Катя обладала такой же говорящей фамилией, как и Яна — Тихомирская. Это было поражающе правдиво. Девушка никогда ни с кем не ругалась, даже не спорила. Тихоня и скромница — вот, что лучше всего описывало этого златовласого ангела с чудным янтарным цветом глаз. В отличие от Огневой, Тихомирская жила в любви и заботе — а как иначе может быть в семье высокопоставленного начальника? У Екатерины был младший братец, а мать, домохозяйка, холила и лелеяла обоих. Возможно, именно поэтому Катя выросла такой "душкой", как называла ее иногда Васильева, и жить не могла без милых вещиц и плюшевых игрушек, которыми сполна была набита ее комната. Катя порой не могла быть такой же настойчивой, как Яна. Но она все равно следовала своему чутью и тоже была готова на многое ради подруг и близких, да и не только — ей было свойственно жалеть всех, даже совершенно чужих людей. Тихомирская, более проницательная, чем ее "огненная" подруга, заметила изменения в Вике самой первой, что также говорило о многом. Она тонко чувствовала проблемы Васильевой, но не знала, как помочь. Говорить Виктория отказывалась, а давить было не в стиле блондинки. Потому она лишь мягко пыталась подтолкнуть Вику к чему-то, что могло ее хоть как-то взбудоражить. Ведь именно Тихомирская предложила пойти и погулять среди магазинов. — Ой, какие милые куколки... — слегка стыдливо златоглазая указала на витрину с игрушками на подвесках. — Тьфу, Катька, тебе бы лишь всякую дребедень разглядывать, — фыркнула Огнева, но быстро нахмурилась. Со стороны Вики по-прежнему веяло лишь тоской и отчаянием. А сопровождалось все это снова тишиной. — С тобой точно все хорошо? — теперь уже Катя поспешила спросить об этом спутницу. Васильева даже не попыталась ответить. Только несколько раз кивнула. — Надеюсь, в кафешке она придет в себя, — напряженно шепнула Яне Тихомирская. — Не знаю, не знаю. Она уже целый день, даже больше, ходит такая вялая, — хмыкнула рыжая и тут же добавила: — Связалась с этим Некровым, а нам теперь мучиться. Что он с ней сделал, гад? — Может, это и не его вина, — пожала плечами Екатерина. — Он, кажется, достаточно мил с ней. — Мил, ага, — кажется, Огнева уже начинала закипать. — Ты сама видела, как он нас сегодня раскрыл. Они на каком расстоянии стояли? Метров пять, десять? Колдун какой-то. — Ну не кипишуй, огонек, — усмехнулась Катя. — Мы уже пришли к кафе. Они действительно подошли к дверям заведения. Вику девушки пропустили вперед, а сами принялись внимательно наблюдать за ней. Вот, Васильева прошла мимо стойки с пирожными, мороженым... Но ни одного, даже быстрого взгляда в их сторону. Она просто шла к ближайшему столику. — Нет, у нее точно что-то перегорело, — торопливо прошептала Кате Яна. — Она раньше всегда первым делом смотрела, что из сладостей нового, а теперь? — Не паникуй еще, а если она голодная? — толкнула подругу Тихомирская. — Давай ее сначала нормально накормим. — У меня денег мало, — мрачно отозвалась Огнева. — Зато у меня хватает, — улыбнулась Екатерина и легко коснулась кармана сумочки, после чего направилась к шатенке. — Ну что, Вик, возьмем чего-нибудь пожевать? — Тихомирская как бы невзначай пролистала меню, глядя только на подругу. — Ну, как хотите... — зеленоглазая смотрела куда-то вдаль. Это уже по-настоящему напрягало. — А тут мороженое есть, — Яна тыкнула пальцем в меню, — твое любимое! Это было последним козырем, но даже он не сработал. Зрачки Вики сузились, и живой блеск будто бы вернулся в них на мгновение, но через доли секунды все стало только хуже. Васильева отвернулась. — Так, а ну-ка рассказывай, что случилось, — рыжая опустилась на свободный стул, придвинувшись почти вплотную к Виктории. — Обиделась на нас, что ли? — Да причем тут вы... — А что тогда причем? Или кто? — Яна язвительно выделила последнее слово, явно давая понять, что она имеет в виду. — Я не знаю. Вика встала из-за стола. — Ты куда? — взволнованно поинтересовалась Катя, пытаясь показать официанту, что подходить к ним сейчас не стоит. — На улицу, воздухом подышать. — Мы с тобой! — не осталась в стороне и Огнева. — Ваше дело... Было ясно как день, что с часами, если не минутами, состояние девушки становилось все хуже. Но верные подруги ведь на то и подруги. Катя с Яной не могли добиться вразумительных ответов от Васильевой, потому решили идти от противного. — Этот твой Хасан отвратительно на тебя влияет, — заметила Яна, выбежав на улицу вслед за шатенкой. И вдруг ученица остановилась. Наконец-то в ее глазах плескалась эмоция, правда, совсем не та, которую пытались разбудить девицы. — С чего это вы его вспомнили? — ее губы сжались в тонкую нить. — А что, у нас есть еще один чудик, с которым ты постоянно шушукаешься, забывая о настоящих друзьях, а потом ходишь, как вялая селедка? — все же и Огнева вышла из себя. — Да вы на себя посмотрите! — Вика, уже не сдерживаясь, пронзительно кричала, привлекая взгляды редких прохожих. — Вытащили меня погулять, а сами ходите, как псы сторожевые! Я думала, вы поймете с первого раза, что со мной все в порядке! — Но с тобой не все в порядке! — топнула ногой Яна. — Ты уже давно не та Вика, какой была! — А может, этому есть причина! — Так объясни нам, — взмолилась молчавшая доныне Катя. — Мы целый день и пытаемся выяснить эту причину, Вику... — Отстаньте от меня уже, — схватившись за голову, Васильева убежала в закатные пустоши улиц, крича что-то еще напоследок. Девушки остались совершенно сбитыми с толку. — Думаешь, нам стоит идти за ней? — потрясла за плечо еще не отошедшую от такой неожиданной ссоры Огневу Катя. — Нет. Пусть уже побудет одна. Мы же, видите ли, целый день за ней, бедненькой, как "псы сторожевые" гонялись, — рыжая состроила страдальческое выражение лица. — Потом сама извиняться прибежит, дуреха, — буркнула она и тоже пошла в сторону дома. Тихомирская, вздохнув, побрела на остановку. А Вика тем временем бежала и бежала, пару раз даже споткнувшись и немного разбив ладони. Боль не тревожила ее. Душу переполняли чувства, точных названий которых Васильева и не знала. Это была и печаль, и ярость, и полная пустота. Подруги остались далеко позади, а дом даже и не думал показываться из-за громад этажек и деревьев. Катя и Яна, Хасан, скука и размеренность времени... Все будто слепили в один ком, который девушка никак не могла проглотить, чтобы успокоиться. Вот почему ей с самого утра казалось, что все это спокойствие вокруг — ложно. Как знала, что что-нибудь произойдет. Но самым страшным было то, что Васильева понятия не имела, как это теперь остановить и что будет дальше. Она наконец притормозила в какой-то темной подворотне. Шатенку не пугал этот факт, тем более, здесь не было ни души. Ее пугала она сама. Вика прекрасно осознавала, особенно сейчас, что подруги хотели лишь помочь, не желая никакого зла, и было очень глупо так ссориться с ними. В конце концов, единственные друзья. А Некров... Девица даже думать про него не хотела. Сердце колотилось, грозя выйти наружу, пробив грудину, в глазах темнело... — Что же я наделала, — все, что смогла на выдохе самой себе произнести Виктория. — Что со мной происходит? Это... он со мной сделал? Пелена на очах медленно вытекла ручейками слез. Васильева опустилась по шершавой гранитной стенке, и ручьи начали стекать по лицу прямо на землю. Холодно. Было очень холодно. Все больше темнело. Теперь уже на Вику волнами начал накатывать страх. Все-таки, неизвестный закоулок, время идет лишь вперед, приближаясь к опасному часу, когда юным леди не стоит ходить по городу одним, а из оружия (или средств спасения) у зеленоглазой был только телефон с заканчивающейся зарядкой. И вдруг стало очень тяжело. Будто на плечи уселось по нескольку человек, примерно по пять на каждое, а кто-то взгромоздился и на затылок. Девушке перестало хватать воздуха, она тщетно взмахивала руками, но легче не стало. Голова будто опустилась на дно океана — сдавливало ужасно, и главное, непонятно, что. Васильева, подумав, что это ее верный конец, собралась отпустить стенку, за которую цеплялась из последних сил, но вдруг... Ее глаза открылись. Секундная боль, пронзившая разум током, словно очистила его от всего — и от мыслей, и от переживаний, и от эмоций. Слезы на щеках застыли, упали последними каплями, разбившись об омертвевшую землю, и больше так и не появлялись на Викиных глазах. Она встала, и, как робот, побрела домой. Никаких мыслей. Виктория даже не задавалась вопросом, что это было. Память у нее, безусловно, осталась, но у школьницы просто не было желания что-то вспоминать и обдумывать. Но уже через несколько мгновений душа Васильевой разделилась на два воинствующих лагеря — в одном теснились все те чувства и волнения, бушевавшие так, что тельце Вики тряслось, а в другом не было ничего, и именно он сейчас и главенствовал над девушкиным сознанием. На ее лице плотно закрепилась страшная маска, называвшаяся "Безразличие".