Наблюдатель

Следующий день радовал ясной погодой, изредка по чистому небосводу пролетали небольшие полупрозрачные облачка, а люди даже не замечали этого прекрасного синего неба. Самолет чертил узор из серых полосок, перечеркивая горизонт и продолжая лететь куда-то вдаль. Вика шла спокойным, ритмичным шагом, поглядывая то на людей, то вверх. Чувство вины гложило ее больше всего, но страдала она из-за страха потерять друзей. Сердце бедной девушки лежало на раскаленных докрасна иголках, и каждый удар отзывался по всему телу. Может, это сказывалась бессонная ночь, а может и что-то другое, но Вика умела мастерски скрывать свои чувства, а безупречный макияж, спрятавший ужасные круги под глазами, был тому подтверждением. По пути в школу никого из своих знакомых она не встретила. Было ли это случайностью, или все решили избегать друг друга — неизвестно, но ей так было даже спокойнее. Через десять минут прозвучит звонок, и Вика уже хотела открыть дверь, но рука дернулась и отказалась. "Сейчас... я скорее всего увижу Яну и Катю. Извиниться. Нужно просто перед ними извиниться", — пронеслось у Васильевой по закоулкам разума. Рука тряслась и не хотела открывать кабинет. Обычную белую пластиковую ручку на такой же двери будто заклинило. Взглянув на запястье, Вика попыталась открыть дверь второй рукой, но она как вялая макаронина просто упала на другую. В этот момент кто-то из класса открыл злополучную дверь и побежал в сторону лестницы. Испугавшись, Вика отпрыгнула, и тот парень ее не заметил. Взяв себя под контроль, уже с более уверенным лицом она вошла в кабинет, положила сумку на свою половину стола и подошла к подругам, уже занявшим свои места. — Извините меня за вчерашнее... Я не знаю, что не меня тогда нашло, – тихонько и постепенно снижая голос к концу предложения пробормотала Вика. — Главное, что с тобой все в порядке, мы же за тебя беспокоились, – убрав воображаемый пот со лба, улыбнулась Катя. — Сейчас все в порядке, – повторила за подругой девушка. — Тогда зачем врешь? – резко и грубо ворвалась в их беседу Яна. В этот момент лицо Вики будто сломалось. — Я... Я... Я не... — по правой щеке потекли слезы вместе с тушью. — Ну что ты делаешь, Яна?! — грозно, насколько могла, взглянула на Огневу блондинка. — Я хочу знать правду, даже если она будет очень жестокой, — фыркнула она. Весь мир буквально перевернулся у Васильевой на глазах. Вика пыталась понять, что делать, а ее лицо покосилось и застыло. Резко очнувшись, она выбежала из класса и убежала в уборную. В этот момент в кабинет вдруг зашел Хасан, и она чуть не снесла его по пути. Быстро поняв, в чем дело, он взглянул на ее подруг. От его холодного взгляда у обеих пошли мурашки по коже. В полной мере и весь класс ощутил его. Недолго думая, приятельницы побежали за шатенкой, а остальные начали перешептываться о чем-то, только им известном. "Эти ее подружки как всегда все испортили, хотя... То и есть цена дружбы. Все познается в бесконечной доброте и бесполезной помощи друг другу", — хмыкнул Хасан своим мыслям, следуя взглядом за девушками. — "Но Вика не сможет понять этого так, как я, ведь она человек. И жить так тоже не сможет". Тем временем Вика забежала в уже опустевший туалет, заперевшись в одной из кабинок и начав плакать. — Почему это опять... Опять произошло? Что я сделала неправильно? Неужели я теперь буду одна?.. Она бормотала в полузабытьи, не слыша себя, как и все остальное. Казалось, что здравые мысли связывались в склизкий змеиный клубок, не подпуская к себе, а вот воспоминания, старые и тревожные, к которым она не хотела притрагиваться больше никогда — наоборот, просыпались и занимали собой всю голову. Все они были из разбитых мечт и надежд, неоправданных ожиданий и печалей, каждое больно резало память, вытекая соленой прозрачной кровью из глаз. Все у нее отняли. Не только часть Викиной собственной души, но и родных и близких, включая отца, умершего буквально у нее на руках. Все счастливые моменты, мелькавшие между лентами тяжелых воспоминаний, тут же сгорали в огне разрушенного города. И уже через минуту подруги Васильевой оказались здесь же. — Викусь, ты тут? — Катя, возможно, и была умницей и красавицей, но точно не спортсменкой — с одышкой от бега по коридору справиться никак не могла. Конечно же, шатенка услышала их, но отвечать не стала, усевшись в уголке и уткнув лицо в колени, подогнутые к груди. — Яна, вот зачем нужно было грубить? — вдруг обратилась Тихомирская ко второй. — Я тоже хочу все узнать, но если она не хочет говорить, то, может, не стоит так давить? Наверняка на все есть своя причина. — Права врать, да еще и своим близким подругам, ей все равно никто не давал, — парировала Огнева. — Если с ней все в порядке, то чего тогда бегает по туалетам, прячась от нас? А если что-то и беспокоит, отчего бы и не рассказать? — Ну ты же тоже что-то от нас скрываешь иногда, — продолжала настаивать златоглазая. — Недоговаривать — не значит врать. Если я не спала всю ночь, то так и скажу, — цыкнула рыжая. — Не спала? Ты думаешь, Вика... — Да как пить дать. Да и ладно бы просто молчала, но нет же — продолжает врать! Ненавижу лгунов. Но подругу терять все равно не хочу. Пусть молчит о причинах, но неужели она считает нас такими бессердечными, что мы не сможем ничего понять? Слышишь, — Яна повернула голову к кабинке, за которой тихо что-то зашуршало, и повторила: — не ври нам! — Простите, — всхлипнула Вика, поняв, что бессмысленно дальше скрываться. — Я не могу ничего вам рассказать о своем состоянии. Просто дайте мне время, и все будет, как раньше. — Хорошо, тогда обязательно расскажи нам все, когда полегчает, — смягчилась Катя. — Да сколько можно скрывать?! С меня хватит! — ударив в дверцу кабинки кулаком, Яна резко развернулась и вышла вон. — Да что ты творишь?! — по звукам было понятно, что Тихомирская выбежала вслед за рыжей и захлопнула за собой дверь уборной. И снова девушка осталась одна. "Я не виновата... Я не могу им ничего рассказать, ведь сама не понимаю, что со мной, и как именно им все это объяснить. Я не хочу, чтобы они из-за этого уходили...". — Вот бы все было, как раньше... После этих слов Васильеву ударил уже знакомый фантомный ток, поразивший каждую ее клеточку тела. Она встала и подошла к зеркалу, абсолютно позабыв про слезы и грусть. Да и вообще про эмоции. Поправив макияж, она с ледяными глазами вернулась в класс, где ее уже ждали. Извинившись за опоздание, она механически прошла к месту и села. Да, это нельзя было назвать не то что похожим на Вику, но и на любое человеческое поведение в принципе. Ведь опоздавший начинает двигаться поспешно, возиться, готовясь к провороненному началу урока, но не зеленоглазая. Как запрограммированная на полное спокойствие, она выполняла все действия четко и почти что бесшумно. Отвечая на уроке, Васильева также продемонстрировала удивительное для нее хладнокровие, но, что самое главное и страшное — пустой взор потухших глаз. Хасан, конечно, не мог этого не заметить, но что же он мог поделать? А вот подруги, как ни странно, вообще не обращали внимания на такие очевидные перемены, сверля друг друга взглядом. К концу занятия Некров все же подошел к девушке, поводив перед ее лицом рукой, ведь Виктория продолжала сидеть с немигающим взглядом, устремленным в одну точку, уже около пяти минут. — Если хоть на мгновение забудешь, что такое радость, то разучишься улыбаться навсегда, — с усмешкой, но все же с явным предупреждением протянул он, собравшись уходить, как вдруг Вика "отмерла": — Что это значит? — Только то, что я и сказал, — юноша ушел из кабинета. Васильева не придала особого значения этим словам, но почему-то они крепко засели в ее голове. После уроков она обычно гуляла с подругами по магазинам или парку, но сегодня они даже не стали ждать ее, и ученица направлялась только домой. Ночью ей также не удалось выспаться, что сказалось и на внешнем виде. — Ты чем-то болеешь? Так плохо выглядишь, — покачала головой учительница на следующий день, встретив Васильеву в коридоре. — Да нет, все нормально, просто не выспалась, — пожала плечами шатенка. — Если что, сразу иди в медпункт, — предупредили ее. Вика кивнула и зашла в класс. На нее сразу же уставились прицелы пары десятков глаз, а после весь кабинет зашуршал голосами. Такое было уже не впервые, но Вике все равно это внимание совсем не нравилось. Ей неугомонные подростки уже придумали прозвище "Королева", а Хасану — "Рыцарь", о чем носители даже не догадывались. Как только в помещение зашел сам Некров, все замолчали уже насовсем. Воцарилась, как принято в таких случаях говорить, гробовая тишина. Следили за каждым движением парня, причины чего Вика никак не могла понять. — Хасан, ты опять чего-то наделал? — в такой тиши ее вопрос звучал уж очень абсурдно. Он вдруг подошел и встал на левое колено прямо перед девушкой, приложив руки к сердцу: — Нет, моя Королева Виктория! Все сразу же разразились хохотом, в то время как сама "Королева" кожей чувствовала, как ее щеки начинают гореть. — Что ты такое говоришь? — немного нервно пролепетала Васильева. — Я просто узнал о наших прозвищах и решил подыграть, как твой верный Рыцарь, — снизив тон, прошептал Хасан и подмигнул подруге. — Хватит уже, встань с пола, не смущай меня, — прошипела она. Точки кипения уже достигли и кончики ушей. — Как прикажете, моя Королева, — поклонившись, с неизменной улыбкой кивнул парень. — Хасан, блин, сейчас урок начнется, садись уже, — подталкивая одноглазого в спину, Вика всеми силами старалась не показывать свое лицо, играющее различными оттенками красного. "Как я и думал, этот процесс теперь не остановить. Изменение памяти уже не работает. Может, все еще есть способ остановить эмоциональный раскол? Скорее всего, я уже опоздал...", — нахмурился Некров. Наконец прозвенел спасительный звонок с последнего занятия, и Вика, не торопясь, начала собирать сумку. — Подожди, Вика, не уходи! — вдруг остановила ее Катя. — Ты что-то хотела? — безразлично поинтересовалась зеленоглазая. — Да, поговорить с тобой и Яной, — сжав руки в замочек, потупила взор Тихомирская. — А я и не вижу смысла разговаривать, — откликнулась рыжая с другого ряда, сидя прямо на парте и не оборачиваясь к девушкам, оставшимся теперь одним во всем классе. — Почему вы не хотите мириться? — жалобно оглядывала то одну, то другую приятельницу Екатерина. — Я всего лишь хотела общаться честно и открыто, доверять друг другу, но вот кто-то этого не хочет, так почему я должна с этим человеком разговаривать? — фыркнула Яна. — Я не могу рассказывать вам о проблемах, если они только мои, — вздохнула Вика. — Как видишь, это бесполезно, так что мне пора домой, — видимо, это было адресовано одной лишь блондинке. Огнева покинула кабинет. Катя не могла ничего сделать или сказать, как это обычно и происходило. Но если раньше это не особо напрягало ее, то теперь все, что ей оставалось — это смотреть на то, как все больше отдаляются ее подруги. К счастью, она была достаточно находчива, потому долго думать не стала, пытаясь отыскать помощь, нашедшуюся внезапно в виде Хасана, проходившего мимо дверей. — Хасан, ты прости, конечно, но не мог бы ты помочь мне помирить подруг? Мне и просить-то больше некого... — умоляла Катя всем своим видом. — Весьма неожиданная просьба, и чем же я могу тебе помочь? — задумался юноша. — Я знаю, что у вас с Викой более близкие отношения, чем думают другие. Поэтому прошу, расскажи, что с ней происходит. Она ведет себя очень странно и ничего не говорит, раньше она бы уже давно все рассказала, а в последнее время замкнулась в себе. Тебе уж наверняка что-то известно. — Я сам мало что знаю, но согласен, что Вика в последнее время ведет себя странно. Я бы мог попробовать, если б ты мне рассказала все с самого начала. — Если пообещаешь помочь вернуть все, как было раньше, то расскажу. В глазах Тихомирской плескалась удивительно чистая и искренняя надежда, хотя и с темной капелькой страха. "Все ради нее". — Хорошо.