━══════╗◊╔══════━
Как неоднократно отмечали амазонские летописцы, исполнение их изначальной мечты потребовало много времени и усилий. Хотели они того или нет, но если эти женщины собирались создать свой город-государство «из ничего», то им придётся освоить множество исконно мужских профессий. И речь здесь стоит начать не с административного управления и даже не со стези воительниц, но с куда более фундаментальных профессий, таких, например, как строительное или рудное ремесло. Конечно, можно было бы попытаться решить дело миром, приманив столь необходимых специалистов золотом или соблазнив щедрыми обещаниями, однако тому препятствовало сразу несколько важных вещей. Именно они, собравшись из нескольких разрозненных элементов, смешались в очень взрывоопасную смесь. Тогда-то и был заложен первый камень в фундамент будущей амазонской культуры. Первым ингредиентом стали обида и злоба, питаемые амазонками к «Миру мужчин», как они его между собой называли. Поскольку многие из пришедших с материка женщин на себе познали всё горе и тягости трудового и сексуального рабства, они испытывали вполне ожидаемую, хотя и не всегда уместную предвзятость в отношении представителей противоположного пола. Даже если дело не доходило до чистой ненависти, определённая мера страха или презрения присутствовала почти всегда, препятствуя любым попыткам решить проблему дипломатически. В роли второго фактора выступала сама ситуация, когда женщинам пришлось долгое время обеспечивать себя. Сначала через охоту и тяжёлый труд, затем с оружием и изощрённой магией – все эти вещи закалили, но и ожесточили их, приучив преодолевать препятствия, как хитростью, так и грубой силой. Суровые времена порождают суровых людей – здесь же они словно молотом выбили из себя все ненужные шлаки, оставив полезную, но в то же время неподатливую к изменениям суть. Амазонки, к счастью, не утратили тяги к философии и искусствам, однако их общество в целом вышло несколько более иерархичным и воинственным, чем оно было бы в менее напряжённой ситуации. Об этом говорит хотя бы тот факт, что каждая юная девушка в обязательном порядке постигала основы владения собственным телом, луком и копьём. Среди материковых государств даже в отношении мужчин подобным подходом могли похвастаться разве что почитатели Аркея – аргосского бога войны и кровавых битв. Что уж тут говорить об обучении женщин? Но даже этого не хватило бы, если бы не третья, скрытая от посторонних глаз составляющая. Всё дело в том, что на Фемискире издавна произрастал необычный фрукт, согласно легендам посаженный самой Артемиссией. Он обладал таким мистическим свойством, что всякий, кто с раннего детства регулярно съедал его, приобретал отменное здоровье и силу, вкупе с долгими годами жизни. Амазонки сначала по незнанию, а затем вполне осознано сделали его неотъемлемой частью своего рациона и результаты не заставили себя ждать – дети росли выносливыми и сильными, стойкими к болезням и ядам, невосприимчивыми к жаре и холоду. Тренировки и физический труд давались им гораздо легче, чем сверстницам, а мышцы наливались первобытной мощью, позволяя совершать невероятные для обычных людей подвиги. Поколение за поколением эффект накапливался, вскоре став неотъемлемым благом каждой рождённой на острове амазонки. Тренировки с раннего детства в совокупности с благословлением Артемиссии и воздействием чудодейственного фрукта превратили хозяек Фемискиры в поистине выдающихся воительниц. Вскоре слава о них разнеслась по всей южной и западной оконечности Хайбории, заставляя селян и торговцев в страхе дрожать за свои кошельки и жизни. Пускай амазонки нечасто устраивали по-настоящему кровавые налёты, они достаточно регулярно грабили прибрежные селения и города, забирая чужие богатства, выискивая новых сестёр, а также похищая видных мужчин для обучения ремёслам и продолжения рода. Но была у полученного благословения и обратная сторона. Вместе с силой и воинской доблестью пришла агрессия и жажда сражений. Она не лишала амазонок мудрости и чистоты мышления, но в целом хозяйки Фемискиры становились куда более жадны до битв. Насилие из рядового инструмента постепенно превращался в предпочтительный метод решения всех проблем, хотя его к большой удаче получилось ограничить традициями и правильным воспитанием. Часть кипучей энергии даже удалось безболезненно удалить, выплеснув её наружу в виде сексуального вожделения, что нашло своё отражение в их законах и социальной культуре. В те непростые времена Аргос раздирала очередная война городов-государств, в знойной Стигии четвёртая правящая династия уступила верховенство пятой, а Туран переживал самый большой религиозный кризис в известной истории. Именно тогда на Фемискире и родилась Диана – дева с весьма и весьма непростой судьбой.━══════╗◊╔══════━
В дочери Фемискиры, названной родителями Дианой, дар Артемиссии отпечатался особенно глубоко. Даже на фоне наиболее одарённых сестёр она выделялась не только титанической мощью и воистину отменным здоровьем, но и невероятным талантом к воинскому ремеслу. Меч и кинжал, топор и копьё – всякое оружие без труда покорялось девушке, превращаясь из рядового инструмента в естественное продолжение руки. Самые тяжёлые щиты и доспехи были не тяжелее льняной тоги, а кожа её крепостью своей могла посоперничать с корабельным парусом. Но, что важнее всего, дева эта не только легко убивала, но и умело вела за собой сестёр, организуя и дисциплинируя их, вдохновляя на беспримерные подвиги. Всё это вкупе с качественно поставленным обучением не могло не вознести её на вершину амазонской иерархии. Выигрывая поединок за поединком, принося из лесов трофеи в виде черепов и шкур самых опасных зверей, она быстро доказала свою удаль и силу, первой из всех своих сверстниц став командиром боевого копья. Согласно традиции, воинские отряды амазонок комплектовались из двадцати четырёх воительниц, представленных большинством новичков и несколькими ветеранами, после чего отдавались под руководство девы, лучше всего себя проявившей. Нет ничего удивительного в том, что в своём поколении ею стала Диана, выигравшая сначала ежегодные состязания, а затем голыми руками придушившая гигантского скального змея, свившего себе гнездо в одной из северных островных бухт. Безо всяких скидок Диана была амазонкой по-настоящему достойной своего положения. Сильное тело, умелые руки, острый ум и горячая кровь – всё это приносило ей как уважение, так и честно заслуженные блага. Но была у неё при этом одна роковая черта – изъян, отравляющий жизнь почти с самой поры взросления. Это было необычайных размеров «мужское копьё», доставшееся от пришедшей с далёкого юга матери, где в населяющих джунгли племенах иногда рождаются подобные «одарённые» женщины. Само по себе это не было большой проблемой. Что уж там говорить – именно таких соплеменниц амазонки ценили особенно сильно, изо всех сил стараясь привлечь к себе, ибо именно они, по их мнению, воплощали в себе всё самые лучшие мужские и женские качества. Что ещё важно, так это то, что «одарённые» позволяли продолжать род безо всякого участия мужчин, всегда зачиная или рождая детей без каких-либо изъянов от близкородственных связей. Нет, куда хуже было то, что вместе с титанической «мужественностью» Диане досталась равновеликая похоть. Амазонка просто не могла познать истинного удовлетворения сколько бы семени не проливала – сначала в собственный крепко сжатый кулак, а затем и в охочих до любовных утех сверстниц, хотя и их она вскоре оставила позади, отдав предпочтение опытным, закалённым в боях воительницам, способным в силу крепкого телосложения не отставать от её любовного пыла. Но даже их не хватило надолго – только до тех пор, пока девушка окончательно не вышла из поры взросления, превратившись в выдающейся силы женщину. Там, где она без устали продолжала двигаться, любая меньшая любовница выматывалась и падала без сил. Как бы ни старалась Диана, скольких бы вершин не достигала подряд, но «копьё» её раз за разом восставало к бою, а тугие безволосые яйца никогда не опустошались до самого дна. Более того, чем выносливее и старше она становилась, тем тяжелее партнёршам было справиться с её нуждой, ибо, как и всякая достойная амазонка, унаследовавшая милость богини, Диана отличалась немалой агрессией, крайне редко принимая «нет» за ответ. И всё же она была воспитана правильно, а потому обладала развитым чувством ответственности и пониманием личной чести. Причинение вреда соплеменнице было не только большим преступлением, но и считалось среди амазонок тяжким грехом. Да и сама она не желала им никакого вреда, а потому всеми силами пыталась найти из образовавшейся дилеммы выход. Та не заставила себя долго ждать, представ перед глазами в виде подошедшего к их берегам торгового судна. Тогда ещё молодая, только-только возглавившая боевое копьё дева, первой поднялась на его палубу, где и обагрила впервые свой ксифос кровью аргосских торговцев и моряков. Там же она впервые познала чужеземную женщину. Прямо на устланной изувеченными телами палубе, она прижала жену торговца к борту, завернула ей на голову подол туники и безо всякого милосердия выбила тараном её мраморные врата. В этот самый момент, когда жертва билась в её неразрывной хватке, содрогаясь под сильными, размашистыми толчками, Диана и осознала, что это именно тот ответ, что она так долго искала. Ибо если амазонки запрещены для насилия, а неугасимую похоть надо куда-нибудь изливать, то делать это можно с кем-то не состоящим в её племени. С той незначительной и небольшой битвы и начался путь легендарной воительницы, определивший её судьбу на два с половиной десятилетия вперёд. Вскоре слава о Диане с Фемискиры загремела по всему Закатному морю. Ни одно находящееся поблизости царство не избежало её внимательных и хищных глаз, ибо побывать амазонка успела везде – от Чёрных королевств, расположенных глубоко в джунглях, до далёкого северного Ванахейма. Под её командованием и по её воле амазонки брали на меч города, разоряли торговые пути и предавали огню храмы. Много трофеев и золота привезли они на родной остров, но важнее всего были рабы – девы, что заменят павших в бою сестёр, и мужи, что помогут зачать новых. Всё это принесло Диане небывалую славу, ибо благодаря её неустанным трудам Фемискира процветала, как никогда ранее. Щедрое вливание ресурсов и мастеров позволили сделать решительный шаг вперёд, за считанные годы улучшив и обновив имеющееся вооружение. Даже несколько магических артефактов нашли здесь своё новое пристанище, позволив амазонским чародейкам укрепить и усилить возведённый над островом купол защитных чар. Авторитет Дианы был необычайно высок, уступая лишь правящей королеве Ипполите и верховной охотнице Антиопе. Матриархи Фемискиры ставили её в пример соплеменницам, соратницы чествовали как непобедимого чемпиона и великого командира, а дети и молодые воительницы видели в этой живой легенде неоспоримый идеал амазонской женщины. Только недруги из разорённых земель осыпали Диану проклятиями и злыми словами – вот только кто и когда слушал жалобы и стенания побеждённых? Иронично, но в многочисленных налётах и военных походах богатство и личная слава никогда не являлись главной целью Дианы. Именно возможность утолить свою негасимую похоть стояла для неё превыше всего. И чем дальше – тем больше входила она во вкус, пробуя женщин разных народов и рас, отдавая предпочтение всё более редким и ценным их представительницам. С крестьянок и горожанок она перешла на женщин богатых родов, следом распробовала жриц многочисленных верований, а затем и вовсе начала охотиться на матерей, дочерей и жён знатной крови. Ибо не было для Дианы ничего слаще, чем пронзить мечом очередного наместника или мелкого царька, а затем там же, не отходя далеко от окровавленного тела, насадить на другой «меч» его истекающую виной и стыдом супругу. Хотя большинство своих «завоеваний» воительница передавала к числу рабынь, некоторых она оставила и для своего пользования. Вскоре на Фемискире у неё образовался небольшой гарем из двенадцати выдающихся женщин, каждая из которых обладала незаурядной выносливостью и красотой. Всех своих любовниц амазонка честно украла или пленила на материке, чтобы затем своим неостановимым напором буквально выебать из них все мысли о неповиновении и мятеже. Каждая из них, к слову, родила чемпиону Фемискиры по одной или несколько дочерей, что так же отличались сексуальной и воинской удалью, хотя мать свою они затмить так и не смогли. Зельями и помощью чаровниц Диана не пользовалась принципиально, считая ниже своего достоинства опираться на подобные костыли. Подводя итог можно сказать, что амазонка эта была личностью противоречивой и неоднозначной. Надёжный командир и заботливая мать причудливо сочетались в ней с кровожадной воительницей и охочей до чужеземных женщин насильницей. Благородство и доблесть как-то уживалось с жестокостью и необузданной похотью, а верность традициям и законам оттенялась готовностью предать оружию и огню весь мир, окружающий благословленный остров. Но не только соплеменницы и безжалостная Артемиссия следили за подвигами чемпиона. В приключениях своих Диана привлекла множество любопытных и гневных глаз, среди которых оказались и прекрасные очи богини пороков и страсти Деркето. Та была в равной степени заинтересована и раздражена необычной находкой, ибо, сколько вреда амазонка причинила стигийскому культу, столь же много веселья и благ предоставила покровительствующей ему богине. С того самого момента знакомство если не с самой Деркето, то с кем-то из самых значимых её последовательниц, было фактически неизбежно.━══════╗◊╔══════━
Даже знай воительница, что её ждёт впереди, избежать беды у неё вряд ли бы вышло, ибо слишком уж ценным и соблазнительным призом она стала для Госпожи Пороков. С одной стороны – постоянная проблема, разоряющая храмы культа, подтачивающая репутацию и авторитет. С другой – почти идеальная тень его внутренней культуры, осчастливившая своим вниманием некоторых достойных жриц. Пройти мимо такого образчика агрессии и сексуальности было выше терпения богини, а потому, как станет известно намного позже, она распорядилась её захватить. Устами своей высшей жрицы Деркето приказала организовать миссию, что силой и хитростью пленит легендарную амазонку, а затем подчинит её прихотям, научив подобающему почтению перед ликом богини. Однако судьба решила иначе, и роковые события произошли совсем в другом месте и времени. До того года Диана не рисковала нападать на приморские города Стигии, ибо слишком уж велики они были и отлично защищены армией фараона и могучими укреплениями. Но и непобедимому чемпиону успех может вскружить голову, и потому, посоветовавшись со своими приближёнными командирами, воительница повела своё войско вверх по течению Стикса. Там, в нескольких днях пути, находился недавно заложенный город Сет, ещё не прикрытый должным образом стенами. К нему-то и подобрались амазонки на пяти кораблях, скрыв своё присутствие в темноте и тиши ночи. Удача сопутствовала Диане с первой до последней секунды штурма. Незамеченными её «копья» почти вплотную подобрались к городу, так что, когда часовые подняли крик, вооружённые щитами и копьями воительницы уже входили в недостроенные проходы. Сразу за этим вспыхнуло яростное, но очень недолгое сражение, ибо захваченному врасплох гарнизону, не успевшему даже собраться в единый строй, нечего было противопоставить элитным амазонским отрядам, живущим с войны и войной дышащим. Успешно подавив немногочисленные очаги сопротивления, Диана разрешила своим подчинённым разграбить и предать огню город. На несметные богатства изначально не было никаких надежд, поскольку Сет, как уже упоминалось ранее, был молод и ещё не успел, как следует расцвести. Тем не менее, этот недостаток добычи амазонки собирались покрыть рабами, среди которых имелось множество так необходимых Фемискире архитекторов и мастеров по работе с камнем. Пока рядовые воительницы предавались грабежу и насилию, Диана со своими приближёнными вынесла ворота храма Деркето. Быстро вырезав стражу, состоящую не из храмовых аколитов, но набранную из числа местных наёмников, она оказалась перед собравшимися прямо у алтаря жрицами... где и была полностью сражена красотой старшей из них, чья сексуальная притягательность разливалась вокруг подобно невидимой эфирной волне. Жрицы меньшего ранга, коих было всего четыре, ненамного ей уступали, напоминая причудливый дивный букет, собранный из цветов разных оттенков и формы. Амазонке нечасто встречались почитательницы богини пороков – всего пару-тройку раз за всю её долгую жизнь. Поэтому отказываться от удачи она вовсе не собиралась. Переложив командование на свою заместительницу Ксанафу, Диана забрала себе жриц, запершись с ними во внутренних покоях храма. А дальше произошло именно то, что случалось множество раз ранее. Безо всякой жалости воительница тут набросилась на свою добычу, возможно впервые заполучив в свои руки тех, кто мог бы не отставать от её необузданной похоти. Три дня она утоляла все и всяческие желания, прерываясь лишь на еду и оправление естественных нужд. Три дня верные служительницы порока не останавливались, поочерёдно утоляя разошедшуюся во всю мощь амазонку. Но даже их сексуальной доблести для этого не хватило, и потому утром четвёртого дня последняя жрица упала без сил, забывшись тревожным и беспробудным сном. Никогда ещё Диана не знала подобного насыщения. Тело её гудело от наслаждения, а в мышцах поселилась приятная усталость. Вот только даже тогда амазонка не познала истинного завершения, ибо её невольные любовницы потеряли сознание раньше, чем сумели полностью удовлетворили её, пусть даже зайдя при этом так далеко, как никому другому не удавалась ранее. И именно в ту самую секунду, отходя от взрывной, захлёстывающей с головой кульминации, Диана произнесла слова, что стали для неё роковыми. «Если так великолепны обычные жрицы, то богиня их должна быть по-настоящему хороша!» В любой другое время амазонка попридержала бы свой язык. Будучи уже немолодой, всякого повидавшей женщиной, она отлично знала, что даже в шутку не стоит гневить богов. Но сознание её помутилось после столь выматывающего марафона невероятного удовольствия, а потому восклицание вырвалось изо рта раньше, чем его удалось толком осмыслить. Диана сказала, а Деркето услышала. Позади раздался мягки шелест теней, переплетённый со стонами страсти и выкриками жаждущих соития любовниц. Из полумрака алькова ей навстречу шагнула женщина неописуемой, невиданной красоты. Окинув сияющими глазами поверженных в неравном бою жриц, пребывающих в сладком забвении, богиня обратила внимание на воительницу и высокомерно бросила вызов: «Если желаешь познать тело моё – то вот тебе испытание. Ты, кто всю жизнь несла на себе бремя неуёмной похоти, должна выдержать и мою, и тогда я сделаю всё, что ты пожелаешь». Не думая и не задавая вопросов, Диана шагнула навстречу Деркето. В своём горделивом упорстве и желании достичь наконец-таки желанного приза, она позабыла уточнить, что же означают эти слова. Так же она не спросила, какое наказание понесёт в случае провала, вместо этого встретив проблему в лоб, как делала это всю свою жизнь. Каждый сделанный шаг с невероятным трудом давался воительнице. С каждым пройденным метром Диану всё сильнее наполняла размягчающая разум и мышцы дымка. Всё больше и больше сила Деркето давила на неё, пригибая к земле, вынуждая и уговаривая отдаться божественной милости. Тело её била мелкая дрожь, по смуглой коже скатывались капли солёного пота, а член был так напряжён и твёрд, каким никогда не бывал ранее. И когда до заветной цели оставались лишь протянуть руку, выдержка, наконец, изменила воительнице. С протяжным и жаждущим стоном гордая и могучая амазонка рухнула на колени, обессилено изливаясь на каменный пол. Несколько брызг достигли совершенных ножек богини, запятнав их вязкими прядями, но та и бровью не повела, лишь насмешливо и презрительно глянула на бьющуюся в позорном экстазе Диану. «Это был последний раз, когда я позволила тебе испытать наслаждение плоти. С этого и до последнего дня похоть моя останется при тебе, и освобождения от неё не будет. Не родится под этими небесами женщины, что приняла бы в себя твоё копьё, и ни один мужчина сам не пронзит тебя. Только касания мои и ветра принесут твоей каменной плоти краткое облегчение». Стоило словам покинуть губы богини, как тело воительницы начало стремительно неметь. Прямо на глазах у обессиленной женщины плоть её бледнела и превращалась в мрамор. От ступней и кистей к голове и мускулистому торсу она обращалась каменной статуей, теряя естественные цвета и тепло живого тела. Деркето же лишь ухмылялась, глядя на это, иногда шевеля пальцами, придавая своей жертве иное выражение или позу. Но даже когда процесс завершился, сознание не оставило амазонку. Запертая сама в себе, она могла лишь беспомощно наблюдать, как тело её слуги выносят из храма. Снаружи же ей открылось страшное зрелище: все те воительницы, что смело сражались под её началом, лежали на пыльных улочках города, изрубленные на куски. Ибо, как прошептал ей на ухо голос жестокосердечной богини – пока жрицы развлекали Диану в храме, армия фараона подошла к Сету, наголову разбив захваченных врасплох женщин. Стигийцы предвидели появление амазонок и расставили хитроумную западню. В то время как прославленная героиня утоляла свою похоть, соблюдая уже ставшую легендарной традицию, её подчинённые были разрозненны и отвлечены. Город же, недостроенный и неукреплённый, был не только удобной для налёта целью, но и скверной защитой для пирующих внутри дев. Заранее подготовленные ходы и отравленные припасы тоже сыграли немаловажную роль, позволив взять умелых воительниц на мечи, не понеся значительных потерь. Всё, что осталось Диане, это зло кричать и яриться, пока её безмолвную статую грузили на телегу храмовые рабы. Тут же переживших резню амазонок заковывали в колодки и кандалы, собирая в длинную вереницу пленных. Надзиратели намеренно не стали закрывать глаза каменной женщине, позволяя в полной мере насытиться унижением её израненных и истощённых соратниц. Так амазонка и попала в храм Деркето в Луксуре – путешествуя с армией по запылённым дорогам Стигии. Она отлично помнила, как её внесли в пирамиду, а затем и купальню, как водрузили на постамент, как богиня снова явилась ей во плоти, насмешничая и издеваясь над пленницей. Она раз за разом передвигала её, то так, то этак размещая в своей композиции, позволяя ощущать ласковые прикосновения послушниц, но не насладиться и не насытиться ими. Всё, как и было обещано.━══════╗◊╔══════━
День сменялся днём, месяц – месяцем, а год – годом. Те же, в свою очередь, складывались в долгие десятилетия, смазывая воспоминания и запутывая во времени. Пускай внутри пирамиды нельзя было сказать наверняка, Деркето никогда не упускала возможности напомнить Диане о её положении и проведённых в плену годах. Наверное, богиня что-то ещё сделала с пленницей, раз за прошедшие годы разум её не исказился и не разбился вдребезги. Пока никого не было рядом, мысли её словно немели, затихая и растягиваясь во времени, оживая только тогда, когда приходила хозяйка храма или очередная, ищущая благословления дева. Всё, что оставалось делать в эти моменты, это выть от бессильной злобы, да сосредотачиваться на переполняющей тело похоти – единственным якоре, удерживающем её в здравом уме. Каждый год купальню посещали проходящие через посвящение послушницы. Некоторые игнорировали её, некоторые соблазнялись могучим телом. Были и те, кому богиня предлагала освободить амазонку из плена, но каждая из согласившихся кандидаток так и не достигла в своих попытках успеха, навеки присоединившись к разнузданному мраморному соитию. Сожалела ли Диана о содеянном ею? И да, и нет. Нет – потому что не видела в действиях своих ошибки, хотя ясно осознавала, что на спор с богиней соглашаться не следовало ни в коем случае. Да, потому как всей душой желала покинуть это проклятое место, обещая душу и вечную верность любому смертному или бессмертному, что сумеет освободить её. Но сколько бы времени не утекало сквозь неподвижные пальцы – исполнения этой мечты так и не приходило. Пока однажды в купель не вошла необычно ведущая себя послушница. Пока та не вступила с богиней в странный и непонятный спор. Пока не отказала в помощи, гася непокорные угли надежды, что раз за разом вспыхивали в каменной груди амазонки. И пока она её не освободила, случайным движением оперевшись на статую. Диана не знала, как именно было разбито божественное проклятие, да и не слишком хотела знать. Спустя почти век ненавистного существования, она впервые полной грудью вдохнула пьянящий и кружащий голову воздух. В купальне пахло мёдом, молоком и телом юной, истекающей возбуждением женщины. В воздухе пахло свободой.