Как тяжело быть Луи Томлинсоном

Should be laughing, but there’s something wrong And it hits you when the lights go on Shit, maybe I miss you © Louis Tomlinson «Miss you»

Луи ненавидит Лос-Анджелес. Ему хорошо в Лондоне, где летом тепло, а зимой, как и положено, холодно, но не настолько, чтобы запаковываться, будто ты на северном полюсе. Он любит свой родной город Донкастер, своих сестер и своего пса. Он любит сына Фредди, а его мать — Бриенну — нет, поэтому и не живет с ней. И он не любит, повторяет он про себя, он НЕНАВИДИТ ЛОС-АНДЖЕЛЕС. Никто об этом не догадывается, потому что никому нет дела. Единственный человек, которому до него было дело, умерла несколько лет назад. И Луи все отчетливее понимает, что всегда только родителям есть дело до своих детей. Чувствует, потому что за Фредди убил бы. Стайлс, черт бы его подрал, просит быть шафером на свадьбе, и отказать ему Луи не в силах. Ему всё равно нужно сменить обстановку — Элеонор в очередной раз хлопнула дверью. А Гарри Эдвард Стайлс — это единственный человек, способный привести его в чувство. Кто бы из поклонниц только мог подумать, что One Direction все-таки соберутся вместе, но не в турне, а на мальчишник Гарри Стайлса? Найл как раз писал альбом в Эл Эй, Лиам зафиналил свой второй американский тур, а Луи просто взял билет на самолет из Хитроу, потому что иногда проще сделать, что хочет Гарри, чем сто раз подряд объяснять ему, почему у тебя нет желания даже выйти из дома за хлебом. Иногда Луи всерьез гадал, как Эйвери живет с этим придурком вообще? Или как пять лет они ездили в одном автобусе и не убили друг друга? Возможно, только потому, что после тура и между записями альбомов они возвращались домой, а Эйвери уйти не может, и не потому, что ей некуда — просто всем вокруг видно, что она любит этого придурка в дурацких костюмах и с идиотским чувством юмора, несмотря на то, что шутки его иногда пробивают дно дна. И никуда она от Стайлса не денется, и Стайлс это знает, но не пользуется. Потому что любит тоже, и это видно невооруженным взглядом даже тем, кто считал, будто Гарри не способен любить. У Луи не было желания ни за хлебом из дома выйти, ни мусор выбросить, но солнечным апрельским утром он уже ловит свой чемодан на ленте багажа и спрашивает себя, почему опять Стайлс к нему прицепился. Плечом Луи прижимает к уху телефон, где линию занимает Найл, пытающийся ему объяснить, где именно ожидает его в аэропорту. Папарацци будут счастливы. — Подожди, Найл, здесь мой чемодан… — Луи видит свой чемодан, приближающийся к нему. А вот девушку, пробившуюся сквозь толпу, ожидающую багаж, прямо к ленте, он не видит. И очень удивляется, когда прямо по медленно едущей кругом багажной ленте босиком пролетает незнакомка и, перескакивая через чужие сумки, догоняет свою спортивную сумку. И, в попытках выбраться с ленты, налетает прямо на Луи. Смартфон падает на пол, по экрану идет трещина. Луи тоже летит на пол вместе с девушкой и думает — загадывайте, блять, желание, звезда упала. Незнакомка удивительно хрупкая и маленькая, а черный чемодан Луи проплывает мимо по ленте. Твою же мать. — Простите! — Девушка барахтается на нем, случайно заезжает ему локтем в бок. Кое-как поднимается, хватает с пола сумку. — Я оплачу вам телефон! — Это вряд ли… — Бормочет Луи, поднимаясь. Он слышит щелчки затворов и понимает, что папарацци, возможно, ловившие вообще кого-то другого сегодня, получили отличный материал, который уже наверняка разлетается по соцсетям. Девушка смотрит на него виновато: ростом чуть выше его плеча, темноволосая и худощавая, она выглядит ужасно виноватой. — Всё в порядке, — машет он рукой и идет за своей сумкой. Телефон можно купить новый, а вот записи песен на флешке, которые он прихватил с собой, хранятся только у него и на студии, и если он потеряет их, не сносить головы. Ему, разумеется. Потому что все торрент-серверы и прочие нелегальные площадки будут драться, чтобы заполучить наброски его новых песен. Саймон подвесит его на шнуре от гитары, и Луи очень живо это представляет. Прямо в красках. — Подождите, ну, может, я вам хотя бы кофе куплю? Или… свой смартфон отдам? — девушка догоняет Луи, когда он уже хватает свой чемодан за ручку и нацепляет на нос очки. — Да всё в порядке! — он таки оборачивается и сам едва не сшибает её с ног. — Но у вас, — добавляет чуть тише, видя, как она удивленно вскидывает брови, — всё в порядке не будет. Из-за них, — Луи кивает в сторону папарацци, которых едва сдерживает охрана аэропорта. Приехал, блин, инкогнито. Луи уже предвидит множество теорий, выстраиваемых фанатами, и самой популярной будет теория о том, что он приехал к Гарри. Она была бы даже правдивой, если бы эти девочки просто признали наличие у Стайлса постоянной девушки, а не обзывали Эйвери прикрытием для «Ларри Стайлинсон» с завидной регулярностью. Незнакомка оборачивается, а Луи подхватывает вещи и быстро чешет в сторону выхода, заслоняя лицо от вспышек. «Я уничтожу тебя, Гарри Стайлс». * * * Уже дома у Найла Луи немного успокаивается — Хоран обладает удивительным умением примирять окружающих с действительностью. Чертов ирландец из Маллингары невероятно ржал, узнав про злоключения Луи, а потом хлопнул по плечу: не парься, всякое бывало, папарацци выкладывали в сеть фотки голого Стайлса, и ничего, пережил. Да Луи и сам знает, что ничего страшного, смартфон только жалко. Стеклянный экран весь в трещинах. Элеонор не звонит. — Мне нужно подумать, Луи, — она собирала вещи, складывала их в сумку. — Я не уверена, что готова и дальше мириться с присутствием Бриенны в твоей жизни. Она думает уже полтора месяца. И, наверное, Элли можно понять, но Луи все равно не понимает. Смотрит на её контакт в вотсаппе и не решается написать. Наверное, это плохо, когда тебе нечего написать своей девушке? Бывшей девушке. Или настоящей. Луи сам запутался. Он любит Элеонор или это просто привычка, потому что Элли — такая добрая и умная, и с чувством юмора, и теплая? Просто устала от его жизни на две семьи. В инстаграме Стайлс присылает ему что-то в директ. Луи даже на потрескавшемся экране видит себя, барахтающегося на полу аэропорта с той странной маленькой девушкой, и они оба выглядят то ли как два идиота, то ли как самые неуклюжие в мире любовники. Гарри сопровождает репост пятью ржущими смайликами. «Придурок», — пишет в ответ Томлинсон. Раздумывает пару секунд и добавляет, что непонятно, как Эйвери вообще его терпит. «Я просто знаю, как её правильно трахать, — печатает Стайлс. — Хороший секс — это залог довольной женщины в доме» «Ничего не хочу об этом знать» Гарри, сам того не зная, наступает на больную мозоль. С размаху, со всей своей холмс-чапеловской дури. Снизу доносится шум: Паула вернулась из университета. Луи думает, что среди своих друзей (кто-то в отношениях, кто-то окольцован, как Лиам, кто-то почти женат, как Стайлс), он выглядит, как белая ворона. Об уходе Элеанор он никому из них ещё не говорил. Луи листает предложенные новости в соцсетях и тихо шипит от злости: фотографии опубликовали уже все фан-аккаунты, а Элеанор заблокировала его в инстаграме и твиттере безо всяких разговоров. Внутри поднимается злоба на девчонку из аэропорта, которая, конечно, ни в чем не была виновата. На одной из фоток отмечен не только он: на девушке тоже стоит отметка. Луи щелкает по её нику и натыкается на закрытую страницу. Он и забыл уже давно, что такое иметь закрытую страницу в инстаграм — как бы он ни хотел скрывать хоть что-то в своей жизни, ему разве что в туалет удается без свидетелей сходить. Что такое быть обычным человеком? Луи щелкает по кнопке «запросить доступ», черт знает, почему. Проходит пятнадцать минут, и доступ ему открывается, а в директ прилетает новое сообщение. «Передумали насчет кофе или насчет телефона?» Сообщение для Элеонор по-прежнему раздражает красным восклицательным знаком рядом. «Моя девушка только что заблокировала меня в соцсетях, — зачем-то пишет Луи. — Огромное человеческое спасибо» Плачущий смайлик занимает часть экрана. «Простите, я ведь случайно, я не знала». Луи всё ещё думает, что ответить, когда на экране директ месседж возникает надпись «пишет». Он вскидывает бровь: когда он в последний раз просто так переписывался с кем-то незнакомым? Странное чувство, как в школе, когда знакомишься через ICQ, не видя даже лица своего собеседника и не будучи уверенным, что присланные фотографии — настоящие. «У вас тридцать пять миллионов подписчиков! Ничего себе!» Луи скидывает ей ссылку на один из своих первых клипов. Песня «Miss you» преследует его последние несколько лет: как упоминание об Элеонор, как посвящение, как гимн его тоске, сжирающей сердце. Everything is fucking great. Топот Паулы по лестнице Луи узнает сразу же. Она врывается в комнату и плюхается на кровать, обнимает его крепко-крепко и смеется: — Томмо без приключений не может? — Не смей говорить мне про аэропорт, — он закатывает глаза. — Я не хочу ничего слышать! Уже достаточно одного Стайлса. И Найл даст мне в глаз, если ты продолжишь так валяться тут со мной. — Не-а, не даст, — Паула по-детски мотает головой. Ей уже девятнадцать, она на первом курсе Калифорнийского Университета Искусств, но Луи по-прежнему видит в ней ребенка, который оставил ему номер телефона, чтобы Гарри позвонил Эйвери. Тогда не понадобилось. Луи треплет её по голове. Телефон вибрирует сообщением. «В этой песне что-то есть. Простите за вашу девушку. И… я вас правда не узнала» Это Луи и сам понимает: вела эта девчонка себя так, будто понятия не имеет, кто он такой. Даже пыталась отдать ему свой телефон. А ещё, возможно, изощренно врет, и просто хотела заполучить его смартфон, чтобы продавать фанаткам его личные фотографии за большие деньги. Всегда найдется тот, кто купит. Луи думает: слава его все же испортила. Он больше не может относиться к людям так, как они этого заслуживают. Он подозревает их в желании подставить его, прославиться за его счет. А, может быть, она и правда не знала его? Мир не вращается вокруг Луи Томлинсона. Или вокруг 1D. Хотя Стайлс, уж конечно, думает иначе. Паула заглядывает ему в экран, морщит носик: — Я видела фотографии в сети. Инстаграм просто взорвался, а меня в университете задолбали расспросами, — она вздыхает. — Ты сделал девушку знаменитостью. — Она сама себя такой сделала, — фыркнул Луи. — Никто же не просил её падать именно на меня. Паула закатывает глаза. * * * Луи проклинает Стайлса уже в который раз — и за Лос-Анджелес, и за свадьбу, и за вот, мальчишник в каком-то клубе Западного Голливуда, в который просто так хрен попадешь, но для Гарри в принципе открыты все двери, как для всех из 1D. Луи заказывает очередной шот — кажется, «белый русский» — и залпом опрокидывает в себя. Алкоголь огнем скользит по пищеводу. Just one more pint or five, does it even matter anyway? Танцпол подсвечивает неоном, бьющим по глазам, и Луи чувствует, что пьян. Он без зазрения совести бросает в хлам упившегося Стайлса на Джеффа и пробирается сквозь толпу на танцполе к вип-выходу, чтобы просто покурить. Потные тела, прыгающие под замиксованного Канье Уэста (вы, блять, серьезно?!). Кто-то из них, возможно, под наркотиками. Луи ненавидит Голливуд, все эти вечеринки с «о, привет, как твои дела?», хотя большинству плевать на тебя с колеса обозрения в Диснейленде. Все эти «ты совсем не изменился!» и «Охренеть, чувак, как я рад тебя видеть!». , Да, изменился и нет, не рад, но никто и никогда об этом не скажет. Луи выходит на улицу, и его обнимает холодным воздухом. Ему кажется, что его 2015-й возвращается с невероятной скоростью — Элеонор снова ушла, ветер свистит у него в сердце, и только алкоголь не дает ему окончательно свихнуться. Или наоборот, подталкивает к пропасти. Скорее, второе. Элеонор по-прежнему не разблокировала его контакт, а, набрав её номер, Луи убеждается, что ещё и в черный список его номер внесла. Кажется, это действительно конец, итс файналли овер после двенадцати лет отношений, и ему хочется нажраться ещё круче, но мысль о завтрашней свадьбе Стайлса мигает в мозгу, и хоть кто-то должен оставаться адекватным, раз жених даже в трезвом состоянии этого не может, а уж с похмелья — и подавно. Луи заходит в инстаграм и видит фотографию той странной девушки — по её нику непонятно, как её зовут по-настоящему. Фотка выброшена в сеть пять минут назад, и Луи видит, что сделана она в интерьерах клуба, где они сейчас находятся — только не вип, а обычный танцпол для обычных людей, которых в субботнюю ночь занесло в Западный Голливуд и которые каким-то чудом прошли фейс-контроль. Она что, преследует его, нахрен? Луи возвращается в клуб, выбирается в часть клуба, предназначенную для простых смертных, набрасывает капюшон и разыскивает взглядом свою преследовательницу. Она обнаруживается у бара — на высоченных каблуках и в коротком черном платье, перед рядом шотов. Как раз собирается закинуть в себя очередной. Луи хватает её за локоть. Она взвизгивает, разворачивается и засвечивает ему коленкой в живот. Перед глазами Луи взрываются звезды, он сгибается пополам и думает, что ему наверняка разорвало селезенку нахрен. Капюшон падает. — Ой! — девушка зажимает рот рукой. — Прости, пожалуйста! — Лучше бы ты мне телефон добила, — стонет Луи, добираясь до барной стойки, плюхается на стул и хватает первый попавшийся шот, выпивает. — Господи, как больно… Мало того, что ты меня преследуешь, так ещё и калечишь? Её друзья пялятся на него охреневшими глазами. Ну да, не каждый день звезду бьют коленкой в живот, всё заснять-то успели? Инстаграм рванет атомной бомбой. — Да я понятия не имела, что ты здесь, — оправдывается она. Платье у неё короткое, даже чересчур, Луи моргает, отводя взгляд от её ног. — Я просто не люблю, когда меня хватают. Могу и врезать. — Я заметил, — он кладет руку на пострадавший живот. — Я подумал, что ты специально сюда пришла. — Это я её привела, — пищит одна из её спутниц. — У меня день рождения! Луи машет рукой бармену. — «Белого русского», пожалуйста. Если ты хочешь, чтобы тебя поздравили, то главный поздравлятор сейчас убухивается в вип-зоне, попробуй пройти, если сможешь, — он прикладывает карточку к терминалу, одновременно с этим опрокидывая в себя шот. — Еще пара коктейлей, и мне полегчает. Луи Томлинсон, — протягивает руку незнакомке-катастрофе. — Бетти, — представляется она, специально или случайно опуская фамилию. И на Бетти Купер из комиксов про Арчи она совершенно не похожа. — И я знаю, как тебя зовут. По нику в инстаграме. Кажется, глаза её подружки не могут быть ещё больше, но она побивает и этот рекорд. Утром Луи просыпается дома у Стайлса, у него адски болит голова, а ещё больше — шея и спина. Запах еды с кухни заставляет его желудок подскочить к самому горлу, и весь выпитый алкоголь комом встает у него в глотке. Где-то с пола раздается оханье. — Я уже стар для такого, — стонет Джеффри. — Моя голова, мать вашу… Найл мирно дрыхнет, свернувшись калачиком в кресле в позе эмбриона. С кухни раздается вопль Гарри: — Эй, жрать будет кто?! И Луи понимает, что слово «еда» он не захочет слышать в ближайшую тысячу лет. В горле сухо, как в пустыне, глотку дерет песком. Он, шатаясь, ползет в ванную, умывается и пьет холодную воду, будто верблюд, прямо из-под крана. А потом в кармане вибрирует телефон, чудом переживший эту ночь. Лотти. «Братик, если ты хотел вернуть Элли, то этот способ не катит». К сообщению прилагается видео. Луи жмет кнопку просмотра и понимает, что облажался, потому что чья-то шальная камера запечатлела его вместе с Бетти, и Луи совершенно определенно не помнит, чтобы целовался с ней, но чей-то мобильник не врет. Кажется, они оба пьяны в совершеннейшую задницу. Бетти запускает пальцы в его волосы. Луи готов приложиться лбом о раковину. Твою же мать в коньках на босу ногу! Он садится на пол и пытается вспомнить, но память отказывает ему где-то на третьем шоте, Его Инстаграм просто взрывается — друзья спрашивают, что за девушка, фанаты отмечают его на видео. Луи думает, что опять облажался, облажался, облажался, с 2015 года прошло чуть больше восьми лет, но он все ещё лажает. Элеонор его никогда не простит. Луи прикладывается затылком о стенку. Затем отправляет видео Бетти и подписывает «Это действительно было?!» Ответ приходит через десять минут. «Я не помню… О, Боже» Память меняет гнев на милость, и Луи вспоминает: он пьян до чертиков, и вокруг грохочет музыка, а потом сменяется чем-то пусть и замиксованным, но мелодичным и медленным, и ему кажется, что пригласить Бетти потанцевать — неплохая идея. Он ведет её на танцпол, и на своих каблуках Бетти ростом почти с него, он ведь никогда не был особенно высоким. Луи нравится, как Бетти обнимает его, и в неоновых вспышках света её лицо кажется ему красивым. Он целует её, просто потому что почему бы и нет? Он не помнит, понравилось ли ему, но, кажется, да. В это время кто-то снимает их обоих на телефон, чтобы хайпануть в сети. Первоначального отправителя уже хрен разыщешь, да и нет смысла — фан-аккаунты уже начали Третью Мировую Войну. Луи смотрит страничку Бетти: подписчиков не прибавилось вообще. Значит, она это хотя бы не ради хайпа делает, уже хорошо. Он стонет в голос. — Ты там живой? — зовет его Стайлс. — Я тебя ненавижу, — совершенно искренне отвечает Луи. — Это всё из-за тебя. — Ты про видео? — ржет Гарри. — Нет, чувак, я тут не при чем, я тебя ни с кем целоваться не заставлял! И Луи совсем не против, чтобы земля разверзлась под его ногами. * * * Элеонор по-прежнему не отвечает на звонки и сообщения. По правде, они даже не отправляются, а звонки натыкаются на глухую стену непонимания (и черного списка). Луи смотрит на себя в зеркало: под глазами синяки, хорошо, что не сам «синий». Переплюнуть Гарри на его собственной свадьбе практически нереально, Луи и не старается. Стайлс в красной рубашке и черных джинсах — чертов то ли клоун, то ли хрен пойми кто, и Луи сам не понимает, как удалось отговорить от костюма Гуччи или Александра МакКуинна. Все они знают, что Эйвери мечтала выйти замуж в джинсах и футболках, но выбрала для этого неподходящую кандидатуру. Стайлс может сделать цирк из чего угодно. Господи, спаси и сохрани, это всего лишь регистрация брака в городском суде Лос-Анджелеса, а не венчание в Холмс-Чапеле, которым Энн грозится сыну. И вся идиотская толпа друзей приедет позже, когда их всех понесет домой к Гарри. Господи, реально, спаси его и сохрани. Луи нащупывает в кармане брюк коробочку с кольцами. Они на месте даже на пути в суд, но теряются, стоит судье произнести магическую фразу. Эйвери закрывает лицо рукой, Гарри готов его убить, Луи ненавидит сам себя (хотя вряд ли так сильно, как Гарри ненавидит его прямо сейчас). Кольца находятся в машине, на полу салона. Стайлс грозит Луи кулаком. — Поверить не могу, что вышла за тебя замуж, — бормочет Эйвери, но Гарри затыкает её поцелуем. Луи отворачивается. Некстати вспоминает, что они с Элли планировали наконец пожениться этой осенью. Кажется, планы о свадьбе можно засунуть в святую задницу Саймона Коуэлла, когда-то сделавшего из 1D суперзвезд. Каждый из них — уже давно сам по себе, самостоятельная творческая единица и прочая хрень, которую они несут в интервью, но без пяти лет пахоты в бойз-бэнде ничего бы этого не было. Элли по-прежнему не отвечает. — Да прекрати уже, — Стайлс отбирает у него телефон. — Вы с Элеонор знаете друг друга хренову тучу лет, она отойдет. Луи хочется сказать, что Гарри не знает Элли так, как знает он. Элеонор устала, и он это хорошо понимает. Луи закрывает глаза, чтобы абстрагироваться от семейной четы Стайлсов, с которыми едет в одной машине. Он слышит, как Гарри приглушенно смеется, а Эйвери возмущенно шепчет «Стайлс, прекрати!». — Это и твоя фамилия теперь, — фыркает Гарри. — Черт, я пять лет ждал, когда скажу это! — Пять лет мариновать шутку — это почти героизм, — Эйвери не поддается на провокацию. — Остановите землю, — бубнит Луи. — Я в космос сойду. Он почти готов целовать землю у дома Стайлса, когда они наконец-то добираются. Паула радостно визжит и бросается обнимать Эйвери и Гарри, Луи отходит в сторону и замечает Ширана, подъедающего пиццу. Хоть чего-то Эйв от своего мужчины добилась — никакой пафосной вечеринки, просто куча-куча-куча пиццы и чуть-чуть меньше алкоголя. Паула тянется к бокалу шампанского, и Найл качает головой: нет. Лиам пропустил мальчишник, потому что прилетел из Нью-Йорка только днем, вместе с Шерил, и Луи подходит к нему, тыкает кулаком в плечо. — Здорово, — ухмыляется Лиам, обнимает Луи коротко, но крепко. — Зейн и ДжиДжи передавали тебе привет. — Хорошо, что Хазз не слышит, — Луи смеется. — Он бы сейчас пошутил, что Зейн наконец-то начал с кем-то разговаривать. — Шутки за триста, — Лиам тянется за пиццей. — Когда там уже напоздравляют эту парочку? Я просто хочу сесть жопой на диван. — В самолете не насиделся? — подошедшая Шерил пихает его в бок. — Привет, Лу, — она чуть хмурится. — Пускаешься во все тяжкие? Луи понимает, что видео ему будут припоминать ещё долго. Элли все ещё не отвечает на звонки. Видео продолжает распространяться по интернету. Эйвери отползает покурить где-то в середине вечера: глаза у неё уставшие. Луи чуть двигается, давая ей место на крыльце у задней двери дома. Пару минут они просто курят вдвоем и молчат, потом Эйвери спрашивает: — Извини, что лезу не в свое дело… ты сильно любишь Элли? Вопрос не сложен, однако ставит Луи в тупик. Двенадцать лет он привык думать, что Элеонор — его судьба, его женщина, его будущее, и теперь, когда любимая ушла от него в закат, всё равно сложно перестать думать так. За двенадцать лет он изучил её: сколько ложек сахара она кладет в чай и какой крепости любит кофе, какой прожарки предпочитает тосты и что вечно забывает помаду раскрытой на туалетном столике. Все эти мелочи складывали для него образ его Элли, и Луи привык думать, что знает её, как облупленную, и любит именно потому, что знает. — Почему ты спрашиваешь? Эйвери искоса смотрит на него. Чуть вьющиеся волосы выбились у неё из прически, прядь легла на шею. — Знаешь, — она давит окурок о ступеньку, — ведь мы с Гарри вместе уже пять лет. Когда мы встретились, ни один из нас не мог и подумать, что секс на одну ночь закончится кольцами на пальцах. Ну, — она пожала плечами, задумчиво взглянула на тонкий ободок обручального кольца, охватывающего палец, — он же селебрити и всё такое, а я была и остаюсь самой собой. Но сейчас нам обоим это кажется почти закономерным. Каждый день мы узнаем друг о друге что-нибудь новое, это что-то вроде бесконечной дороги из желтого кирпича, которую мы проходим вместе, — Эйвери улыбается, и Луи некстати думает, что Элли уже давно не улыбалась ему так. — Гарри — поразительный. Когда мне начинает казаться, что ему уже нечем меня удивить, он умудряется делать это снова и снова, и благодаря ему я нахожу что-то новое в себе, открываю мир с другой стороны. Отношения — это не просто комфорт и умение запомнить, что твоя половинка любит на обед. Это умение меняться рядом друг с другом. И если Элеонор действительно тебя меняла, то, может быть, это и было любовью. — Детка, ты где? — Стайлс высовывается на задний двор, в руке у него мобильник. — Мама звонит, хочет поздравить. Эйвери поднимается, упирается ладонями в поясницу, разминая уставшую спину. Гарри подхватывает её и тянет в дом, целует мимоходом в шею. Луи впервые задумывается, что в их отношениях с Элли, возможно, не хватало именно этого умения каждый день удивлять друг друга. И это печально. * * * Любовь Паулы к сюрпризам однажды уничтожит половину мира, но Луи понимает это лишь в момент, когда племяшка Эйвери исчезает минут на пять, а возвращается, таща за собой на буксире Бетти. Луи второй раз за этот долгий, долгий день мечтает провалиться сквозь землю. Он бы даже прошептал благодарственную молитву, если бы ему это удалось. Лиам чуть приподнимает брови, толкает его локтем в бок. — Это же та самая? Луи залпом допивает шампанское. Паула у него ещё получит. Обязательно. Бетти — в легком сарафане и балетках, и Паула тащит её прямо к нему. — Привет, — Бетти выглядит смущенной. — Я Бетти и я не знаю, зачем я здесь. — Привет, — Лиам протягивает ей руку. — Я — Лиам Пейн. А я — неудачник, думает Луи, и я здесь потому, что моему придурочному другу пришло в голову жениться, а если ему что-то в голову стучит, то лучше всем лежать и не двигаться. Может быть, пронесет. Но чаще всего — нет. Луи мечтает кого-нибудь убить, но не хочет портить Стайлсу и Эйвери праздник. Впрочем, к десяти вечера они куда-то исчезают вдвоем, и Эд шутит, что на второй этаж лучше не ходить, если не хотите получить моральную травму. Луи думает, что скорее всего, эта парочка просто упала на кровать и дрыхнет, потому что день у обоих выдался нервный и долгий. Особенно у Эйвери, потому что Гарри по жизни считает себя прекрасным даже в трениках, и внешний вид в самый главный день жизни его совершенно не волновал. Всем бы такую непрошибаемую уверенность в себе. Паула на цыпочках поднимается наверх и возвращается с фотографией — Эйв и Гарри действительно спят, упали, в чем были, и Стайлс обнимает жену со спины. Луи старательно избегает Бетти. Ему стыдно за клуб и за инстаграммовскую фанатскую истерику. Бетти оккупировала Паула и — периодически — Шерил, которой в мужском обществе невыносимо скучно. Да только незнакомке-катастрофе неловко находиться среди фу-ты-ну-ты-звезд, и Луи почти даже не удивляется, наткнувшись на неё у бассейна. Бетти сидит, болтает ногами в воде, бокал шампанского стоит рядом на бортике. — Привет, — зачем-то здоровается Луи. — Ага, — отзывается Бетти, хлопает ладонью по бортику бассейна. — Присаживайся? Луи скидывает ботинки и закатывает джинсы почти до колен. Прохладная вода обнимает его за щиколотки. — Никогда не думала, что буду сидеть дома у Гарри Стайлса… — Бетти улыбается. — Меня пригласила твоя… племянница? — она чуть хмурится. — Паула звала тебя «дядя Луи». — Я так и подумал, — он не может удержаться от ответной улыбки. — Паула одержима идеей сделать весь мир счастливым. Вообще-то, она — племянница Эйвери, так что никто из нас ей не дядя. Что ей абсолютно не мешает. — А-а-а, — тянет Бетти. — Луи… ты извини меня, ладно? И за аэропорт, и за танцпол, — она бьет ступней по воде, взметая тучу брызг. — Я просто катастрофа, я тебе, наверное, жизнь испортила, да? Луи думает, что жизнь он испортил себе сам. Элеонор была его девушкой и его вдохновением двенадцать лет подряд. Они были безумно влюблены друг в друга, потом они были незнакомцами, потом — снова парой, они притерлись и привыкли друг к другу, но Элли не смогла смириться с Фредди — так были ли они на самом деле той идеальной парой, которой их все считали? When I feel it coming up I just throw that shit away, get another two shots and it doesn't matter anyway… Луи думает, что есть ещё призрачный шанс вернуть Элли, но вдруг понимает — он не хочет им пользоваться. Элеонор может простить его за эпизод в клубе, но не за ребенка. А Фредди всегда будет в его жизни, потому что Фредди — его сын, его плоть и кровь, самый чудесный мальчишка на свете. В свои шесть лет он уже многое знает и понимает, и Луи никогда не оставит его. Ему приходит страшная мысль: Элеонор просто пытается заставить его выбирать. Она поставила его в ситуацию, в которой он был готов ползти на коленях до её дома и просить прощения, и она заблокировала его везде вовсе не из-за Бетти. Она пыталась заставить его чувствовать себя виноватым. Ничего не изменилось бы. Луи холодеет от собственных выводов. Эти выводы ломают всё, что он строил последние годы. — Луи? — зовет его Бетти. — Прости, — он мотает головой. — Все в порядке. Ты не при чем. Моя жизнь и без этого была неправильной. Это ты меня извини за вчера. В голове каша какая-то. — Эй, — она кладет ладонь ему на колено в успокаивающем жесте. — Это не жизнь неправильная, это просто день был хреновый. Последние несколько месяцев, если уточнять, но Луи не уточняет. В доме у Стайлса (Стайлсов?) потихоньку гаснут окна — места хватает почти для всех, и только Лиам и Шерил вдвоем уехали чуть пораньше, потому что оставили Беара на няню. Вопреки мнению обывателей, богатый район Беверли Хиллз вполне себе тихое место. Луи листает Эппл Мьюзик и находит The Fray — Happiness. Ему всегда казалось, будто он знает, что такое счастье, но, по правде, в таких вещах все склонны ошибаться, принимая желаемое за действительное. И впервые за последнее время он может слушать эту песню без желания разбить себе голову о стену. Луи кладет телефон на газон, тихая музыка обволакивает чертов задний двор чертового Стайлса. Протягивает руку Бетти. — Потанцуем? Happiness, is like the old man told me: Look for it, and you’ll never find it all. But let it go, live your life and leave it Then one day, you'll wake up and she’ll be home…