Похороните меня в рояле!

— Торт? Вы серьёзно? — громко спросила я у Луки, Даши и Тёмы, пока мы сидели в каком-то небольшом кабинетике с пианино у стены. Лука всё пытался подобрать Under the ladder, но у него это слабо выходило, потому пришлось показывать. — Ага, он пошёл его вручать. Потом ему нужно ответить на вопросы, — сказал Тёма с улыбкой. Ну конечно, мы так все ржали только что. Пока мне не сказали за эту сраную Марув. Она меня и так бесит. А тут чисто «габела!» — А почему именно Марув? — внутри меня затрясло. Я не знаю как это работает, но злость появилась сама собой. Он ей уже тортики носит! — Она ему нравится. — мои глаза непроизвольно округлились и Тёма одумался и с обеспокоенный взглядом исправился. — Как претендент на Евровидение в Тель-Авиве. — Ты давай поаккуратней, а то она и разорвать может! — рассмеялась Даша, за что и получила дозу убийственного взгляда и быстро опустила хихикающий взгляд в пол. Я не знаю что со мной творится. Не знаю что это. Ревность? Да ну нет. Собственничество? Так он и не мой. Просто, когда тебя бесит эта особа, а он ей тортики дарит. Не, ну, молодец! Эти тоже хороши! Палят и палят. Хотя, нет, Алиса! Хватит палиться! И вообще: чего ты так открыто реагируешь? Тебе насрать! На телефон пришла смс-ка от Ксюши: «Иди бухать!». Да уж. Подруга в своём репертуаре. — Так, народ, камон бухать! — я встала со своего места, разминая шею. — Лис, ты так классно играешь! — подметил Лука, когда мы выходили. — Ну, да, музыкалка всё-таки, как никак, — улыбнулась я, оборачиваясь на команду. Ну класс, Лис, молодец, что обернулась! В меня на сумасшедшей скорости врезалась что-то высокое, но, в принципе, неплохо пахнущее, потому можно понять, что баба. — Смотри куда летишь! — я повернула голову в прежнее положение и уже полностью прочувствовала всю боль: боль в груди, ибо она мне зарядила рукой прямо по сиськам, и боль отвращения: Марув. — Слышишь, не пробовала смотреть куда сама прёшь? — Господи, почему я такая конечная. Злость на неё брала верх без причины, потому Алиса же не может не поспорить! Надо же отстоять свою честь! Даже если ты конечное создание и первая нарываешься. — Так, девочка, угомонись, а! — нагрубила девушка и толчком меня отправила на встречу со стеной. — Ты вообще нормальная? — крикнула я от осознания того, что сильно ударилась головой. На мой крик из её гримёрки показалась голова Мэла. — Слышишь, ребёнок! Учись разговаривать с людьми по-человечески! — Аня резко развернулась и рявкнула это, глядя мне прямо в глаза. Даже обеспокоенный Мэл, подскочивший ко мне, не поменял её лица. Ну, хорошо, хоть не притворяется. — Ань, что случилось? — испуганно спросил темноволосый, подхватывая меня за излюбленное место — талию. Голова гудела, а мозг не понимал что происходит. Где команда вообще? — Уйми свою малышку, а то она какая-то невоспитанная, — усмехнулась певица и, развернувшись, ушла в конец коридора. Еба она психолог. Блять. Я в шоке! Как она так это всё поняла? А, ну да, я же дура. Нужно будет перед ней извиниться! — Сильно ударилась? — на вопрос я ответила отрицательным маханием головой и опять повисла у артиста на шее. Меня не столько сильно толкнула Корсун, сколько подвела нога и меня занесло в сторону. — Пошли! Ну да, молодец. Мало того, что ударилась головой, так я ещё и ногу подвернула, потому идти для меня слишком трудная задача. Видя, что я не могу нормально идти, Костя, не говоря ни слова, подхватил меня на руки, от чего я взвизгнула и потребовала поставить меня на место, но мою просьбу пропустили мимо ушей и мы пошли в небольшой зал, где собралась вся «элита» — участники, судьи и мой собственный Бог юмора — Сергей Батькович Притула! Он сейчас тоже шутейки загонять будет? — О, Мэл, ты сказал, что команду позовёшь, а принёс невесту, — рассмеялся Притула, сжимая бокал шампанского в руке. — Так, шутки в сторону, у неё нога подвёрнута и головой ударилась. Дайте что-то тяжёлое и холодное! — меня высадили на диванчик и парень присел передо мной на корточки, принимая два ведёрка со льдом, передавая оба мне. — Ногу дай! Я протянула правую ногу, с которой мигом сняли сапог и приложили холодное ведро, от чего я сдалась и охнула. Ведро я приложила к голове, пока Мэл возился с моей ногой. Как ниоткуда выросли Ксюша и команда, наблюдая за этим явлением с затаившимся дыханием. — Легче? — с каким-то трепетом в глазах спросил Мэл, гладя меня по икре больной ноги, второй рукой придерживая холод на ушибленном месте. Я сдавлено угукнула и смущённо опустила взгляд на ногу, потом снова уставившись на Мэла. Ну ёб твою мать… — Ну шо, давайте за любовь! — хохотнул Притула и послышался звон бокалов. Мы с Костей одновременно улыбнулись и отвели взгляды кто куда: он на ногу, я на Ксюху, которая почему-то стояла задумчивей задумчивого. — Ксюх, ты чего? — спросила я подругу, кукожась от боли, когда «начальство» попробовало пошевелить моей ногой. — Да так, задумалась, — девушка смотрела на носки своих ботинок и время от времени вздыхала. — Та говори уже! — опа, а это что, сам Андрей Михайлович голос подал? — Та все на каблуках, а я как лох, — будто невзначай сказала она, от чего по комнате пошёл раскатистый смех, будто волна. Не тот, который раздражает. Наоборот. Тепло становится. Даже не смотря на вечную мерзлоту в районе голеностопа. — Не переживай, ребёнок, я тоже не на каблуках сегодня! — хохотнул Данилко и опрокинул бокал игристого. Затем он подошёл к дивану, где мучилась я, и присел рядом, устроившись полубоком и опершись на спинку диванчика, при этом очень лукаво поглядывая на меня, от чего Костя заметно напрягся. — Итак, рассказывай: как ты до этого докатилась? Я сначала не поняла о чём он. Потом Андрей Михайлович кивнул на парня, который возился с моей ногой. — Рюкзак его в метро нашла, — улыбнулась я и уже почувствовала позитивную энергетику всем известной Верки Сердючки. Потрясающий человек! — Ох, вот он, переломный момент. — прискорбно сказал артист, опустив голову. — Но вы красивая пара, особенно если он тебя на руках носит. Я ждала, когда Костя возразит, ведь мы не пара. Да и невозможно это! Команда ждала. Ксюха опять включила хитренький взгляд. Все молчали. Мэл же включил «мороз». Будто никто ничего и не говорил. Я тоже промолчала. Я не в силах говорить это вслух. «Мы не пара!». Я не в силах больше это повторять. Пускай все думают, что мы встречаемся. Что мы любим друг друга. Что у нас всё так хорошо! — Так, Андрей Михайлович, хватит девочку смущать! А то она сейчас от молодого парня к старику Данилко уйдёт, — рассмеялся Притула. Боже, какое счастье, что они все пьяные и не понимают что несут. — Ну лучше уж полтавский гусар, чем збаражский скоморох, — Данилко встал с дивана и подошёл к столу с выпивкой. — О, нет. Я не предам своего одесского жида, — ляпнула я и смущённо прикусила губу, глядя на Мэла. Я не знаю как это всё происходит. Видимо, что глаза, что язык живут отдельной жизнью. Эта фраза вылетела сама собой, неконтролируемо. Мои слова вылетели тихо, но метко. Прямо Бочарову в уши. От него так и веяло крепким вискарём, вперемешку с запахом сигарет и его парфюма. Вот засранец, курил таки! Тот не выдержал и резко встал, наклонившись к моему уху, очень хрипло сказал: — Ты когда-нибудь допрыгаешься и уедешь от меня утром! Потом не говори, что не предупреждал!