Кафе... Любовь... Стоп! А где любовь?!

Я заварила чай и принесла в его комнату. Внешний вид Мэла стал ещё хуже. Ещё более бледный, чем был пару минут назад, хотя, казалось, куда бы уже белее? А вот оказывается есть куда... Хотя нет, я ошиблась, он становился скорее не белым, он становился каким-то зелёным. Стало понятно, что пора давать жаропонижающее. А потом я слышу этот кашель... Звук его пробрал меня аж до мурашек. На душе сразу стало так плохо, паршиво. Внутри нарастало беспокойство. Я ставлю чашку на прикроватный столик и вижу, насколько сильно знобит Мэла. Да он весь дрожит! Ещё бы... Температура ведь повышалась. Всё выше... И выше... Так! Что-то я отвлеклась от темы! - Только честно... Очень плохо? - спрашиваю я, присаживаясь рядом. В его лице отчётливо была видна ты боль, которую он сейчас испытывал. Скорее всего, у него болит горло... - Д-да... - с дрожью в голосе говорит он. - Открой, пожалуйста, рот, я посмотрю горло, - прошу его я, нечаянно дотрагиваясь до руки. Ток по телу. Причём не у меня одной... Мэл тоже отдёргивает руку так, будто обжёгся, но всё же покорно открывает рот - Ну что там? Насколько все плохо? - спрашивает он, когда я отодвигаюсь от него - Горло жутко красное. Как ты говоришь ещё, я не понимаю. Должно быть, тебе больно... А ещё видно, что температура повышается... Сейчас принесу жаропонижающее. - Я вновь встала с кровати, нашла в аптеке то, что нужно, и дала ему таблетку. - Это что? - с опаской спрашивает он, взяв таблетку. - Отрава, - кидаю в ответ я, не подумав - парацетамол что ли? - А что же ещё? - через пару секунд он проглотил таблетку и закрыл глаза. - Мне так плохо... - сипя проговорил он. Удивительно, как всего за полчаса его состояние сменилось с "всё отлично", на "как мне плохо"... - Потерпи. Скоро жаропонижающее подействует, и станет легче. Попробуй поспать. - У меня так болит голова, что я ничего не могу. - А ты попробуй. Сон - лучшее лекарство. Ты засыпай, а я пока в аптеку за лекарствами скажу. Если что, то сразу же звони. Я быстро Я выбежала из номера, а сама думала, как бы поскорее вернуться. А вдруг с ним что-то случится? Надо как можно быстрее сходить в аптеку. Благо она находилась напротив отеля, поэтому я быстро забежала в противоположное здание. Женщина отдала мне нужные препараты и я насколько это было в моих силах, вернулась обратно в номер. Я залетаю в дверь и слышу мирное посапывание. Аккуратно прохожу в комнату и вижу, как Мэл спит. Он ворочается, постанывает, хрипит. Ему больно... Ему плохо. От этого плохо и мне... Но он спит, а это уже хоть чуть-чуть должно улучшить положение дел. Я ставлю все препараты на столик. А потом присаживаюсь рядом. Убираю телефон со включённым фильмом, у него из рук. Тот немного недовольно заворочался, но не проснулся. Также я увидела, что он закутался в одеяло прямо с головой. Слегка улыбнувшись, я поправила всё так, чтобы ему было как можно удобнее лежать. Затем, я немного поправила его волосы, которые лезли ему на глаза, а после я увидела, как он дёргается. Прикоснувшись к его лбу, я поняла - он все ещё безумно горячий. У него настоящий жар. Да когда же подействует жаропонижающее? Я присела напротив и смотрела на него всю ночь. А вернее пыталась сделать всё, чтобы ему было лучше. Поправляла одеяло, убирала волосы со лба, меряла температуру через каждый час. И так на протяжении всей ночи... Он стонал, хрипел, сопел. Он был болен. И ему было плохо, но я все-таки заметила улучшения. С каждым часом, температура становилась всё меньше. Она исчезала, но не так быстро, как хотелось бы. Как только начала спадать температура, и Мэл стал спокойнее. Уже меньше ворочался, меньше дёргался и стал крепко спать. Часам к пяти утра я сдалась. Глаза просто сомкнулись сами собой, и я уснула. Но спала я чутко. Всё ещё слышала его нездоровое сопение и его, хоть и уже с меньшей температурой, но всё равно горячее тело. Температура вряд ли была ниже тридцати восьми, но я не переставала надеяться. Ведь как говорится... Надежда умирает последней.