Переверни страницу

Надо просто воспринимать происходящее как экзамен. Королева никогда не видела его прежде, она вряд ли заметит различия, как мог был заметить Реджинальд. Но её слово точно имеет вес, и опальному герцогу не стоит её злить. Как вести себя? Ну, как перед строгим работодателем, наверное? Придерживаться вежливости и сдержанности. Меньше говорить, больше слушать. Соглашаться. Но при этом отвечать с достоинством. Инна прошла мимо живой изгороди, повинуясь указаниям встретившей её монахини. Ух, ради чего стоило попасть в это средневековье — так ради красивых садов. Никаких тебе асфальтовых дорожек. Никаких битых бутылок, припаркованных у входа машин, громкой музыки. Деревья, аллеи, пение птиц. На скамье сидела молодая женщина в роскошном платье. Да уж, тут и порадуешься, что угодила в мужское тело. Столько стреноживающей ткани, а под ней — корсет. Пока-пока, органы брюшной полости. Это в детстве мечтаешь стать принцессой. А поучив анатомию, быстро меняешь мнение. Хотя наряд, конечно, был красивый, если отвлечься от непрактичности. И сама королева тоже красивая. Инна почему-то представляла её постарше, покрупнее, Королевой из сказки про Алису. А тут… — Ваше Величество, — вежливо окликнула она, поклонилась. Королева вздрогнула, торопливо обернулась, выронив цветок, который держала в руках. — Герцог Окделл! — Да, Ваше Величество. — Прошу вас, присядьте, — королева изящным жестом указала на скамью рядом с собой. — Благодарю вас, — Инна послушно села с краю. Королева смотрела на неё огромными взволнованными глазами. Ну и что происходит? Почему такое выражение лица, будто у них тайное свидание, а ревнивый муж вот-вот застукает? — Я слышала, вам долго нездоровилось, и вы не покидали особняк своего эра. — Ваше Величество правы. Мне нездоровилось, и я почти не выходил из особняка. Королева чуть нахмурилась, вздёрнула подбородок. — Герцог Окделл, я знала вашего отца и восхищалась им. Я… требую, чтобы вы сказали мне правду, какой бы она ни была. Что? Инна вежливо склонила голову: — Я не стану лгать Вашему Величеству. — Какие отношения связывают вас и вашего эра? Отличные. Он сидит с попкорном и наблюдает за «медицинской аномалией», которая не даёт вызвать сьентификов. Какие отношения могут их связывать? О чём она? — Ваше Величество… Герцог Алва — добросовестный человек, хоть и очень занят. Он тренирует меня и позволяет мне учиться. Позволил пользоваться его библиотекой. Я не могу не испытывать к нему уважения несмотря ни на что. Поэтому, смею надеяться, наши отношения соответствуют тому, какие они должны быть между эром и оруженосцем. — Герцог Окделл… — королева подалась вперёд, затем так же быстро отшатнулась, — о, я вижу, что вы не лжёте. Я боюсь за вас, Ричард. — Прошу прощения, Ваше Величество, я не совсем понимаю… — Вы так похожи на своего отца! А он — на святого Алана, Алана Окделла, и… Алва убил его, все это знают, он — убийца вашего отца, враг Людей Чести. Я не знаю, что он задумал, но… — королева вздохнула, прижала руки к груди, — я боялась, что он развратил вас, как Джастина Придда. Что она несёт? Инна поспешно опустила взгляд, потому что со стороны, наверное, дико выглядела, вперившись в королеву. Развратил? Так, кто такой Джастин Придд? Память со скрипом заворочалась, выискивая имя в тоннах поглощенной информации. — Джастина Придда? Предыдущего графа Васспард, который погиб в прошлом году? — Он не погиб! Его семья пыталась скрыть позор, но Люди Чести не привыкли лгать, Ричард. Это ужасная история, ведь граф Васспард влюбился в Алву, стал его игрушкой! Бедный парень. В этом патриархальном обществе, поди, гомофобия цветёт и пахнет. Инна покачала головой: — Но при чём тут я? — Алва забавлялся с ним, юношей из старой знати! Увлечение длилось долго, но потом семья Джастина получила картину, портрет Марка и Лакония. Лаконий был изображён лишь со спины, но Марк… ошибки быть не могло, эти родинки и шрам — художник воспроизвёл все подробности! Алва так жесток… — Ваше Величество, вы хотите сказать, что эту картину заказал Алва? — он что, идиот? Такому важному лицу, конечно, многое сойдёт с рук, но зачем намеренно портить собственную репутацию? Он же политик. Оппонентам ведь только дай повод, сгрызут. — Алву ненавидит вся Талигойя, но никто не посмел бы так… и Алва признался сам! Он никогда не отказывается от того, что делает. Отлично. Заказал картину, бросающую тень не только на любовника, но и на него самого, отправил родителям этого самого любовника, те укокошили отпрыска, и после этого он признаётся, что его рук дело. Насколько пьяным надо быть, чтобы совершить такое политическое самоубийство? Да он же сразу стал бы нерукопожатным… или она что-то не понимает в его безнаказанности? Настолько ценный для короны, что не смеют тронуть? Или настолько всех запугал? Ну, может быть, конечно, только история всё равно странная. Кто-то свистит. — Спросите его об отце, и он расскажет правду. Мне рассказал… лучше бы я не спрашивала… — продолжала страдальчески вещать королева. — Я сожалею, Ваше Величество, — пробормотала Инна. — Не зовите меня так… Мы ведь можем стать друзьями? — королева тронула его руку. А кому потом пришлют портрет герцога Окделла? — Ваше Величество… я не заслуживаю такой чести. — Зовите меня Катари. Разумеется, наедине. Я всю жизнь мечтала о младшем брате, старшим братьям вечно было не до меня… Ты не представляешь, как это тяжело, взвешивать каждое своё слова, слышать одну лишь лесть и ложь, ядовитую ложь… — Ваше Величество, вы слишком рискуете, если кто-то узнает… — Ты рискуешь не меньше. Ох… — королева вновь прижала руки к груди. — Да, ты прав. Поговорим о чём-нибудь другом. Значит, ты был болен? — Да, у меня было воспаление после крысиного укуса. — Неужели тебя поселили среди слуг, там, где бегают крысы?! — Нет, что вы, это произошло ещё до… До того, как я попал к герцогу Алва. Просто лечение заняло много времени. Королева качнула высокой причёской. — Болеть так скучно. — Я читал. У герцога Алва много интересных книг. — О чём, например? Спрашивает из вежливости, или какая-то подоплека? — Хроники. Книги по истории. Всегда интересно читать, кто как поступал в прошлом. Учиться на чужих ошибках. — Да. Лучше учиться на чужих ошибках… — королева вздохнула, сорвала новый цветок и протянула ей. — Ричард, знай, что всегда можешь рассчитывать на моё понимание, я готова по-дружески выслушать тебя. — Не знаю, чем заслужил подобное, — Инна неуверенно взяла цветок, повертела в пальцах. Это что-то значит? — В память о твоём отце. Герцог Окделл был великий человек, — королева поднялась со скамьи, улыбнулась ему, отчего помолодела ещё больше. Оставалось лишь поблагодарить и раскланяться. Видимо, аудиенция на этом закончилась. Инна покинула сад тем же путём, что вошла, поспешила убраться, чтобы не встретить кого-то из королевской свиты. Не одна же она сюда заявилась. Что за фигня? Королева старательно делает вид, что хочет с ним подружиться. А может, и правда хочет? Да нет, ерунда какая-то. Она видит его впервые в жизни. Отлично, восхищалась отцом — и что? Сын — отдельный человек, тем более, сейчас служит её политическому оппоненту. Так, стоп, она хотела сделать из оруженосца Алвы шпиона за Алвой? Нет, ну, а зачем ещё приручать? Цветы дарить? Декольте трогать при пацане в расцвете пубертата. Возможно, ей не хватает понимания каких-то подводных течений, но сам факт казался ненормальным. Что? Королева даёт аудиенцию герцогу Окделлу наедине? Учитывая, что в этом придворном гадючнике ей могут за такое быстренько приправить овсянку мышьяком и организовать новую королеву? Всё это следовало обдумать поосновательнее. Только вот обсудить не с кем…